Не самые хорошие соседи

Маттиас Эдвардссон, 2020

Бьянка и Микаэль переезжают из Стокгольма в небольшой шведский городок, чтобы с чистого листа начать новую жизнь в доме своей мечты. Тихое, уединенное место, чудесный сад, в котором играют их дети, уютный дворик… Но довольно скоро идиллическая картина счастливой семейной жизни покрывается паутиной трещин и затем рушится в одночасье, а жизнь семьи раскалывается на две части: до катастрофы и после… «Не самые хорошие соседи» – психологический триллер о тонкой грани между добром и злом, в котором Эдвардссон, как и в романе «Почти нормальная семья», вновь ставит вопросы, на которые нет однозначного ответа. Насколько вы честны с теми, кто вас окружает? Хорошо ли вы знаете друг друга? И насколько вы можете друг другу доверять? Впервые на русском языке!

8. Жаклин

До катастрофы

Незадолго до того, как в дом номер тринадцать вселились Андерсоны, мы с Фабианом заметили на Горластой улице черный «порше» — маклер приехал убрать оранжевую вывеску «Продается». После смерти Бенгта Фабиан был все время подавлен, а вывеска только ухудшала положение. Интересно, людям приходит в голову, что за продажей дома часто скрывается трагедия? Какая гадость — надеть костюм, сесть в «порше» и поехать водружать на газон оранжевую вывеску. Как будто надо просто продать очередную недвижимость, кусок пространства, ограниченный деревом и кирпичами. Как будто дом никто не строил и никто в нем не жил. В этом доме человек упал с лестницы и исчез. И остался мальчик, потерявший своего лучшего друга, который был ему как дедушка.

Когда в доме поселились Микки и Бьянка с детьми, Фабиан начал быстро меняться. У него появился аппетит и румянец на щеках. Он чаще выходил из комнаты в летнее тепло, и появилась надежда, что все наладится.

Изменить собственную жизнь легко, намного легче, чем кажется. Просто взять и начать сначала. Я делала это несколько раз. Прекратить отвечать на звонки, отказываться от всего, ни с кем не встречаться. Тебя забудут быстрее, чем ты думаешь. Есть много других людей, о которых можно позаботиться.

Прожив в США десять лет, я сначала вернулась в родной Тидахольм. Это был кошмар. Во всем мире прошло десятилетие, но здесь не изменилось ничего.

Подружки, как и раньше, сидели в местной гамбургерной — слегка располневшие, с первыми морщинами на лице и в окружении детских колясок, а не парней, но школьное отношение к жизни осталось прежним: не вздумай выпендриваться и думать, что ты круче других. Мать, по своему обыкновению, ворчала, отец, как и раньше, молчал.

Мы с Фабианом предприняли одиссею на юг с остановками в Йончёпинге (засилье сектантов-пятидесятников), Ландскроне (вокруг одни бандосы) и Сольвесборге (слишком много нациков). Когда Фабиану исполнилось четыре, я нашла дом на Горластой улице. Чёпинге, правда, пришлось искать в «Гугл»-картах, чтобы понять, где он находится, но потом оказалось, что это было лучшее мое решение. Риелтор неправильно оценил виллу, и она досталась мне очень дешево. Так мы и оказались в стране Астрид Линдгрен, где всегда светит солнце, не запираются двери — и живет Бенгт. Потрясающий человек, который действительно заботился о Фабиане, всегда находил для него время и ни разу нас не разочаровал. Рядом с ним Фабиан расцветал, а когда Фабиан счастлив, я тоже счастлива.

Но мне не хватало общения вне семьи. Работы не было, мест, где можно было бы встречаться с другими людьми, тоже. Двадцать четыре на семь я занималась Фабианом. Через детскую поликлинику я попала в родительскую группу. Медсестра с непропорционально длинной челкой и добрыми, как у бабушки, глазами сообщила, что у них есть группа матерей, чьи дети, как и Фабиан, родились в 2002-м, и эта группа регулярно проводит встречи.

— Я поговорю с ними, — пообещала она. — Там наверняка найдется еще одно место.

Когда-то моя учительница точно так же заставляла девочек принять меня в свою компанию, чтобы прыгать с ними через веревочку. Это было еще до того, как у меня оформились ноги и грудь, и одноклассницы хотели убить меня по другим причинам.

Почти год каждую вторую пятницу мы с Фабианом встречались с родительской группой. Мама близняшек Кина и Кита даже название для группы придумала — «Мамашки и няшки». Шесть женщин в возрасте от двадцати пяти до тридцати пяти хвастались детьми и сплетничали о собственных мужьях. Собирались друг у друга «просто по очереди», но угощение на этих встречах простотой никогда не отличалось. Домашний хлеб на закваске, настоящие итальянские кростини или капкейки фантастического дизайна. Кофе быстро сменялся вином. Дети, четыре мальчика и три девочки, проводили время в беззаботных играх в уютных домах, где деньги тратились на игрушки, а не на погашение долгов по ипотеке.

После каждой встречи я говорила себе, что больше не пойду. Я не выносила этих людей, их жилища и одежду, все, что они говорили, и то, как они это говорили. Но когда я получала сообщение с приглашением, меня снова пробивал жар. В точности как в старших классах школы. Я снова стала девочкой, которая сидит у телефона и ждет. Когда текстовые сообщения прекратились, я сначала ощутила какую-то пустоту. Потом злость. В конце концов я убедила себя, что с этим надо покончить. «Мамашки и няшки» должны кануть в прошлое.

И все же я скучала. По этим родительницам с «усами» красного вина на губах, конфетам с сухофруктами и по детям, устраивающим торнадо в гостиных Чёпинге. Наступала очередная пятница, и в груди у меня появлялась брешь. В конце концов я разослала всем сообщения с приглашением. Очередь была не моя, но пусть это станет последней попыткой остаться в группе. Мне никто не ответил. А через два дня позвонила мама близняшек.

— Приве-е-ет! — произнесла я с напускной радостью.

— Хм… привет.

— Как дела?

Вопрос повис.

— Ну, в общем…

Видимо, они бросили жребий или рассчитались по какой-нибудь детской считалке, чтобы выбрать того, кто мне позвонит. У них все решения принимались так.

— Мы уже назначили встречу в следующую пятницу. Понимаешь, некоторые девочки считают, что общаться с Фабианом невозможно. Поэтому мы вас не пригласили.

— Невозможно?..

Слова застряли у меня в горле.

— С ним постоянно возникали сложности, — сообщила мне мама близняшек. — Я пыталась заставить остальных мам относиться к нему по-другому, но у меня не получилось. Мне жаль, понимаешь? Но мы точно увидимся, в подготовительной школе или где-нибудь еще.

Телефон у меня в руке стал тяжелым. Она попрощалась, в трубке щелкнуло. Я налила себе бокал вина и пошла к Фабиану, который лежал на полу и строил башню из кубиков.

— Ты самый лучший ребенок, о котором любая мама может только мечтать, — сказала я и села рядом с ним.

Он посмотрел на меня удивленно. Я обняла его, но он убрал мою руку.

О чем тут, собственно, жалеть? Если честно, то группу эту я ненавидела. Странно, что я вообще так долго выдержала среди ангелоподобных мамаш, уверенных, что их появившиеся в результате непорочного зачатия и кесарева сечения, вскормленные просекко отпрыски посланы с небес на землю, чтобы спасти человечество. На таких я вдоволь насмотрелась в Штатах.

Но если бы только эти «Мамашки». Если бы этим все ограничилось…