Твои маленькие трагедии

Матвей Снежный

Авария, в которую попала Корнелия Флоренс, изменила ее жизнь. После травм Корни стала видеть тех, кого нет, и родители не выдержали – обманом положили дочь в больницу, где она встретила сына известного дизайнера, а ныне – психотерапевта Уильяма Тейлора. Он не хотел брать пациентку в свое отделение из личных соображений, но вскоре передумал… И сам не заметил, что отношения между ними перестали напоминать разрешенные.

Глава 3. Перевод

— Ты ведь уже поставил диагноз, да, Тейлор? — усмехнулся Джек, потягиваясь в кресле. Он только вернулся с утреннего обхода, но вместо привычного перекуса должен был участвовать в сборище из-за перевода пациентки.

Месье Дюваль пришел в качестве комиссии, занимал любимое кресло Ричардсона, то и дело перекладывая документы, как пасьянс. В перерывах между этим старикан внимательно наблюдал за Уильямом, пока не собираясь что-либо подписывать. Стоун в этот раз не пригласили — достаточно его решения, чтобы сделать какие-либо выводы.

— Мой вердикт — посттравматическое стрессовое расстройство, — абсолютно спокойно произнес Уильям, держа ладони на белой папке — результатах вчерашнего тестирования и документах из клиники, где Флоренс находилась из-за черепно-мозговой травмы.

— Стрессовый, значит? — Джек снова потянулся. Сейчас бы он с большим удовольствием прошелся по территории, заигрывая с хорошенькими медсестрами, нежели слушал лекцию Тейлора. Работать совершенно не хотелось.

— Я не использую эти любительские названия, — поморщился Уильям. — Все признаки налицо. В карточке Флоренс видно изменения гиппокампа — это первый аргумент. Также я отметил чувствительный слух — она вздрагивает от обычного тембра голоса или звука шагов, для нее они сейчас слишком громкие. Тестирование показало высокий уровень тревоги, могу предположить — как следствие аварии. Пациентка пережила реальную угрозу жизни — как с объективной, так и субъективной точки зрения. Я считаю, что галлюцинации вызваны не столько черепно-мозговой травмой, сколько стремлением психики отгородиться от реальности и происходящего. Также стоит отметить сильное чувство вины, которое сформировалось за счет травмирующего события*.

— То есть, никаких признаков шизофрении? — уточнил Дюваль.

— Абсолютно, — Уильям прошелся от стола до двери, продолжая на ходу. — Пациентка в сознании, ориентируется в пространстве, мышление адекватное. Единственное, что может быть общего с шизофренией — галлюцинации, но это слишком общий симптом для назначения диагноза или лекарств.

— А как же истерика в день поступления? — старикан не мог не упомянуть отчет Стоун.

— Сработал триггер, — парировал Уильям. — С момента травмирующего события прошло меньше месяца — мы получили пациентку с острым посттравматическим, еще не перешедшим в хронику. Для больных с посттравматическим характерны флешбеки и триггеры, которые напоминают о травмирующих событиях и заставляют их переживать критические моменты заново.

— Я предлагаю перевести ее в наше отделение, — вставил Джек, замечая, что Дюваль, как всегда, слушает только Уильяма. — Назначим сорок миллиграмм гидроксизина, когнитивно-бихевиоральную терапию у доктора Тейлора и разрешим прогулки. Может, захочет заняться садоводством, трудотерапия полезна в комплексе с медикаментозной поддержкой. Тем более, у нас сейчас есть свободные места, мы не так заполнены, как тяжелое отделение, пребывание в котором не может оказать пациентке должную помощь.

— Хорошо. Я согласен, — буркнул Дюваль, подписывая документ о переводе. — С обеспечением сами разберетесь.

— Да, конечно! — улыбнулся Джек, наблюдая, как старикан наконец-таки покидает кабинет. Дождавшись, пока его шаги затихнут, метис расхохотался.

Уильям посмотрел на него с неприкрытым удивлением, явно не замечая очевидного.

— Сними блестки с лица, доктор! — расхохотался Ричардсон снова, показывая коллеге на патчи, что тот забыл снять с самого утра.

Тейлор шумно выругался, отделив золотые полоски. Под глазами сияли два белоснежных пятна.

— Я же главная звезда в больнице! — рассмеялся мужчина, осознавая комичность ситуации.

— Смотри не ослепи никого по дороге своим сиянием, — улыбнулся Джек. — Терапию можем начать с сегодняшнего вечера, схему лекарств я оставлю Рози.

— Думаешь, что давать сразу сорок миллиграмм — хорошая идея? — Уилл уже ни раз видел, как побочные эффекты от лекарств губили здоровье пациентам. Учитывая то, что новая жительница отделения достаточно молода и недавно пережила сильный стресс, любая дозировка может оказаться ошибочной.

— А мы и не будем давать сразу. Первые два дня по половинке таблетки на ночь, потом — добавим утром, и еще через несколько дней — полную дозировку, — Джек посмотрел на своего товарища сверху вниз. В его взгляде так и читалось «Ты дурак?».

— Я не хотел бы сегодня начинать курс, — едва не простонал Уильям. Он не испытывал удовольствия от того, что ему придется возиться с новенькой, которую он с самого начала не хотел брать под свою ответственность. Но желание помочь победило — и теперь Тейлор обязан сделать все, что в его силах. Начинать терапию сходу в его планы не входило. — Дай мне и пациентке день отдыха.

— Как откажешь нашему солнышку-светилу, — усмехнулся Джек. — Забери ее вместе с Рози и возвращайся. Я такую игру новую скачал, как раз на двоих! Поиграем в свободное время!

— Ладно, — улыбнулся мужчина, прежде чем покинуть кабинет с документами. Утро было не таким тяжелым, как предыдущее — ему удалось неплохо выспаться, тесты Флоренс заняли не так много времени, как он предполагал, а погода радовала и не навевала дурных мыслей.

Рози уже ерзала на стуле от нетерпения, и как только она заметила Тейлора, сразу же подскочила.

— Ну что, будет новенькая? — во взгляде медсестры так и сквозило «Ну, ну, скажи да, скажи!».

— Идем забирать, — улыбнулся Уильям.

— Я так рада, я так рада! — просияла девушка и почти подпрыгнула. — У нас и поспокойнее, и уютнее, и кормят лучше, и есть с кем поговорить… Поселим ее с Джулией! Она на самом деле очень милая и переживает, что ее никто не замечает, будет с кем поговорить! Да и рисовать она любит, устроим негласную арт-терапию!

— Конечно, — Уильям медленно шел к выходу, слушая, как Рози продолжает щебетать.

— А еще у нас есть пустые клумбы под окнами, можно посадить тюльпаны! Я обожаю тюльпаны! Вот Вы, доктор, любите цветы? Я люблю! Можно попробовать георгины или гиацинты, я слышала, что они не такие капризные! Что-то, что подходило бы для начинающих садоводов! А если еще и фонтанчик прикупить в отделение, так уютно станет, так уютно!

Мужчина молча кивал на все заявления, не торопясь входить в главное здание.

Это утро было теплым и солнечным, и если бы не окружение, то сладковатый запах цветущих деревьев унес бы мысли далеко-далеко, туда, где текут ручьи по лавандовым склонам, а девушки собирают в корзинки лечебные травы. Изумрудные кроны шептали кому-то свои песни, замолкая, когда южный ветер пробегал по тропинкам и играл с мелкими камушками, что застревали между растений.

Из столовой для персонала пахло молочной рисовой кашей. Уильям не любил завтракать подобным — он бы предпочел кусочек камамбера и тост, но подобных изысков даже для него не подавали.

Когда Тейлор зашел вместе с Рози в здание, он встретился с привычной тишиной.

Их шаги разносились по этажам — легкий звон маленьких туфелек девушки и равномерный стук ботинок мужчины.

Дверь в нужное отделение открыла тучная санитарка. Ее лицо исказилось от злобы, морщины на лбу выстроились в ровную линию, но когда она заметила, что пришел вышестоящий персонал, то тут же скривила губы в улыбке.

— Мадам Стоун ждет Вас, — просипела женщина.

— Отлично, — кивнул Уильям. — Рози, сходи с этим листом за вещами пациентки. Я должен закончить оформление перевода.

— Конечно, — медсестра моментально упорхнула, оставляя приторный запах духов.

— Мадам? — мужчина постучал, прежде чем войти в кабинет.

— О, пришел забрать-таки девчонку? — усмехнулась Стоун, даже не поднимаясь со стула. — Это хорошо, мороки меньше. Уже сверху из-за нее звонили, требуют выписать до конца лета.

— Я выпишу ее тогда, когда сочту нужным, — Уильям положил папку на стол и придвинул поближе последний документ, необходимый для перевода.

Женщина молча его подписала, после чего поморщилась.

— Оказывается, она работает на дочку Уордсона, и эта мелкая дрянь требует выпустить свою помощницу как можно скорее. Угрожает, что срежет нам все финансирование и по кирпичам здания разберет, а нас оставит без работы. Мы, видите ли, удерживаем силой ее работницу.

— Виктория Уордсон? Я разберусь, — кивнул Уильям. Он хотел что-то еще сказать, но крики в коридоре заставили его выйти раньше.

— А я говорю — вернулась в отделение! Никто тебя никуда не переводил! — орала тучная санитарка, тряся Корнелия за плечо. Растерянная девушка смотрела на Рози, которая в этот момент ругалась с другой медсестрой, утверждая, что у нее есть все распоряжения и они не имеют право удерживать кого-то.

— Что здесь происходит? — поморщился Тейлор, мысленно отметив, что санитары с пациентами ведут себя паршиво. Если они такое позволяли себе, зная, что их могут услышать, то что происходит, когда двери запираются?

— Эта девчонка утверждает, что ее переводят к Вам! — взвизгнула санитарка.

— Да, я ее забираю в свое крыло. Корнелия, Вы собрали свои вещи? — обратился Уильям к пациентке, заслоняя ее собой от остальных. Рефлекс сработал быстрее, чем он понял, что держит ее за руку.

— Последнее не отдают, — прошептала она и подняла взгляд. И на секунду Тейлору показалось, что они знакомы уже тысячу лет — васильковое марево дрожало от боли и страха, и внезапное желание защитить ее промелькнуло в воздухе, но тут же растворилось.

Медсестра, которая минуту назад кричала на Рози, молча всунула ей в руки прозрачный пакет — паспорт, водительские права и телефон Флоренс.

Возмущенные сотрудницы отделения тут же удалились, не вступая в новые споры. Их рычание затихло в конце коридора.

— Познакомься — это Рози, она главная медсестра в нашем отделении. Если тебе что-то понадобится — ты всегда можешь к ней обратиться. Обещаю, кричать или ругаться она не будет, — Уильям попытался разрядить обстановку, чувствуя, как Корнелию трясет.

Рози моментально оказалась рядом и улыбнулась.

— Я люблю людей! — выдохнула она с такой неприкрытой радостью, что Корни невольно усомнилась в ее здоровье.

Конец ознакомительного фрагмента.