Сохрани меня

Матвей Снежный

Джон Швецский никогда не отличался открытостью – главной страстью у мужчины оставались убийства и те, кто их совершает. Новое дело пришло в руки быстро – убиты четыре женщины, не связанные ничем, кроме католической веры и особых увечий. А следом за новым делом в жизнь Швеца вошла очаровательнейшая Маргарита, которая, казалось, должна быть защищена от мира любым способом… Книга содержит нецензурную брань.

Глава 7

Нежная девичья фигура смутно проглядывается под тканью рубашки. Швец протирает глаза, чтобы понять, что за нимфа доверчиво уснула рядом с ним, и, осторожно прикоснувшись к золотым волосам дамы, обнаруживает, что это Маргарита легла к нему, пока он боролся с кошмаром. Спящая, теплая и нежная, она кажется ему еще беззащитнее, чем ночью. Джон встает, стараясь не потревожить ее сон, заботливо укрывает одеялом и садится в кресло напротив, закуривая из ближайшей валяющейся пачки. Выгонять девушку совершенно не хочется. Швец бросает на нее беглые взгляды, стараясь не поймать себя на том, что любуется ею. Странное томление, являющееся одним из первых знаков зарождения любви, накрывает детектива с головой.

Маргарита красива, несомненно, красива — даже после пережитого стресса. Ее хочется любить, жадно и грубо, нежно и долго — так, как только возможно. Демоны в голове Швеца смеются. С этого момента он совершенно туп и бесполезен, он болен отвратительным древним недугом — влюбленностью. Теперь его расследование зайдет в тупик, его финансам настанет конец, его свободе придет крышка. Все. Джон пропал. Бессмысленно и безнадежно.

Еще не осознавая своего горя и своей проклятой участи, детектив поднимается и медленно идет на кухню, чтобы впервые за много лет приготовить завтрак для себя и женщины, с которой он не занимался сексом. Блинчики, разумеется, подгорают через раз, а кофе выходит слишком крепким, но это не мешает Швецу ощутить себя хозяйственным. Когда он заканчивает разливать кофе по чашкам, Маргарита появляется в дверном проеме, сонно смотрит на него и улыбается.

— Вы угостите даму завтраком?

— Как Вы догадались? — улыбается мужчина, садясь за стол. — Прошу.

Блондинка, кажется, не замечает проблем с его стряпней, и они даже умудряются о чем-то поговорить.

— Куда делась Лори?

— Поехала в участок. Ей не хотелось меня оставлять, но я заверила ее, что Вы не будете меня обижать.

— Какая наивность! — усмехнулся Швец. — С чего Вы взяли, что я не стану грязно к Вам домогаться? В прошлый раз я признавался, что с радостью бы Вас трахнул.

— Может, потому что я — женщина, которой удалось сбежать от убийцы? Или потому, что я вижу, что Вы не тот, кем хотите показаться?

— Да неужели? — снова усмехнулся Швец, допивая кофе. — Не пытайтесь выглядеть самой умной. Вы готовы дать показания?

— Вам я ничего рассказывать не буду.

— Я работаю по этому делу! — прикрикнул детектив, ударив по столу кулаком.

— Без присутствия адвоката я не буду никому ничего говорить. Я же знаю, что меня могут обвинить во всех убийствах. Тем более, Вы не офицер, — Маргарита откидывается на спинку стула и зевает. — Вы выспались? Может, пообедаем днем?

— Только за Ваш счет, — ухмыляется детектив, пытаясь скрыть радость. Она ему нравится, чертовски нравится, и это читается во взгляде.

— Идет, — отвечает девушка и смеется.

Швецу остается только догадываться, о чем она думает, заимствуя у него одежду и обувь, занимая деньги на проезд, целуя на прощание в щеку. Маргарита исчезает, оставляя после себя еще больший беспорядок, чем был до нее. Джон устало раскуривает очередную сигарету, старательно подготавливая список вопросов, которые задаст Лори по приезду в участок. Только получив все ответы, удастся составить хотя бы мутную картину происходящего, и, главное — набросать предположительный портрет маньяка.

Когда чего-то ждешь, время кажется невыносимо медленным спутником. Швец попытался прибраться в своей квартирке, но передумал после первой же пепельницы. Пересчитал наличные — по идее, до конца месяца точно проживет. Все равно оставалось еще достаточно времени — ему необходимо было дождаться звонка или появления Лори, остальные не хотели с ним работать. Из всех офицеров Джон знал троих.

Ричард Уильямс — рыжий парень, который учился вместе с ним и Лори на одном курсе, сразу после практики остался работать помощником, а потом добился должности повыше. Сутками роется в каких-то бумагах, не понятно чем, но все время занят. Изредка курит, чаще — плюется. Ненавидит все живое, все мертвое обожает и чуть ли не благословляет. Ходят слухи, что в прошлом хотел стать патологоанатомом, но у него были слишком сложные отношения с химией, и Ричард отказался от своей мечты. Рыжий недолюбливал Швеца по одной простой причине — Швец не был трупом, постоянно маячил перед носом и довольно бесцеремонно вламывался в участок. Пару раз офицер грозился пристрелить детектива, но тут же получал по голове от Лори и бежал жаловаться к Нику — единственному человеку, которого Уильямс считал достойным уважения.

Ник Эверсон — трудяга-красавчик, гроза всех неопытных девиц и уставших домохозяек. Он постоянно сгрызал карандаши, действительно много работал и раскрывал самые сложные дела. В его квартире вместо обоев были расклеены фотографии трупов, временами — просто каких-то отдельных увечий или болезней, глядя на которые обычному человеку захотелось бы прочистить желудок и спрятаться. Ник смеялся так, будто все зло в мире сосредоточилось в его смехе. Швец казался ему конкурентом, надоедливой мухой. Эверсон искренне недоумевал каждый раз, как Джону удавалось раскрыть какое-то дело.

Третий из офицеров не любил детектива по более личным причинам — старейший из сотрудников, мистер Бэн Левески, когда-то имел неудачный опыт общения с Августом, названным отцом Джона. Он собирался выходить на пенсию, поэтому на его место претендовала Лори. Говорили, что кто-то тоже готовился к экзаменам и тестированиям, но громкое дело, которым занималась мисс Грэй, давало значительные преимущества перед конкурентами.

Стэн, штатный медик, не имел права проводить кого-то. Он неплохо относился ко Швецу, периодически обменивался с ним какими-то шутками или фотографиями интересных тел. Стэн мог бы провести Джона, если бы всех посетителей не записывали в особый журнал, где указывали фамилию офицера, к которому они пришли, и позднее он расписывался в соответствующей графе.

Наконец, когда время близилось к полудню, раздался звонок. Швец взял телефон, надеясь услышать голос Лори, но, к его удивлению, звонящим оказался совершенно другой человек.

— Малыш, есть работа для тебя, — прохрипел знакомый бас Белоухого. — Надо кое-что разобрать и доставить, на молодняк не рассчитываю.

— Когда, сколько?

— Я заеду за тобой в полночь. Пятьсот, расстояние близкое.

— До связи, — выдохнул мужчина, даже не думая возразить. Деньги не бывают лишними — не важно, каким путем они достаются. Главное — чтобы они были. Расспрашивать о подробностях по телефону — заранее открывать на себя же дело. Детектив был полностью уверен, что его телефон прослушивает и полиция, и «отец».

Спину снова кольнуло, и Джон опустился в кресло, проклиная все еще ослабленный после операции организм. Как он смог вынести Маргариту вчера, если сам едва стоял? На одной силе воли? Ему это приснилось? Не сорвет ли он дело, если его самочувствие не станет хотя бы немного лучше? Почему нет никаких данных о причине смерти прошлой жертвы?

Но следующий звонок, уже от Лори, не дал ему времени на раздумья. Пришлось срочно собираться и выезжать в участок.