Сон Виолетты. Сказка для детей, потерявших свой возраст

Матвей Карташов

Опасность сказки в том, что она легко может превратиться в кошмар. А кошмар за пределами сна – что это, если не трагедия? Книга «Сон Виолетты» крайне не рекомендуется людям восприимчивым, впечатлительным, с неокрепшей психикой. Это сказка не для детей, а для тех взрослых, кто на пределе собственных сил, кое-как пережил сердечную агонию и в какой-то момент понял, что все вокруг не то, чем кажется. Вот и в этой истории все далеко не то, чем кажется.

Часть 1. Глава 3. Действие 4

Виолетта от испуга так активно махала руками, ногами и вообще извивалась всем телом, что не заметила, как оказалась на твердой почве. И движения ее больше ничто не сковывало, они вновь стали обычными.

— Я вырвалась? Я вырвалась?

— Да, Ви, теперь все осталось позади, все хорошо. Можешь больше ничего не бояться.

Виолетта наконец-таки осмелилась открыть глаза. Особое зрение пропало, а вместе с ним пропало и то грозное чудище во тьме.

— Но где я и почему все такое мутное? Я что, еще там, Веня? Скажи мне честно, я не спаслась? — Виолетта внезапно засомневалась в искренности Вестника.

— Ты вырвалась из пруда забвения, достигнув наконец его дна. Хранитель вечности не успел тебя высушить, и ты смогла спастись. Такое немногим под силу, но ты справилась, просочившись у него между пальцами, и теперь оказалась в испарении чувств. Поэтому здесь так туманно. Можешь больше не жевать. Приложи лучше жвачку к своей ране — оставшихся соков должно хватить, чтобы она зажила.

— Чьих чувств, Веня? Чьих чувств? — спросила заинтригованная Виолетта, при этом сделав все, что было ей сказано.

— Каждый, кто проходит через пруд забвения, становится никем. Стирается его жизнь, и остается только оболочка. Здесь такая оболочка зовется «проба». Из нее как раз и выходят испарения прежней жизни. Чувства, эмоции, воспоминания — все то, чем была наполнена личность и от чего она очищается. Так проба размягчается до первичных своих настроек. И уже затем ее переносят в цех шаблонов для дальнейшей переработки. Как раз этим и занимается хранитель вечности — он осушает жизни. Их остатки ты сейчас видишь в виде тумана. Бесконечное множество разнообразных судеб, все они становятся осадками в конце пути. Как губку выжимают досуха, так и душу здесь вычищают дочиста.

— Я не понимаю тебя, я совсем ничего не понимаю, — всхлипнула недоуменно Виолетта.

— Это ничего. Ты должна для начала прийти в себя, поэтому я буду много говорить. В этих краях вообще надо всем и помногу разговаривать, тишина крайне опасна. Понимаешь, здесь нельзя молчать, иначе тебя найдут и сразу отведут в цех. Тишина свойственна смерти, но никак не жизни. Поэтому и ты не молчи, Ви, разговаривай, разговаривай.

— Кто найдет, Веня? Не пугай меня, прошу, — с дрожью в голосе спросила перепуганная Виолетта.

— Труженики, конечно же, — тут же ответил Вестник. — Это те, кто размягченную пробу переносит в цех. Но это если совсем вкратце. Теперь, чтобы попасть домой, придется как следует постараться. Не получилось проскользнуть мимо стража, когда была такая возможность, значит, придется идти через пещеру откровений. А это… Постой. — Вестник неожиданно замер, перебив сам себя. — Постой. Они идут, определенно идут. Шуми, Ви, можешь даже покричать, только погромче. Надо обязательно погромче…