Сон Виолетты. Сказка для детей, потерявших свой возраст

Матвей Карташов

Опасность сказки в том, что она легко может превратиться в кошмар. А кошмар за пределами сна – что это, если не трагедия? Книга «Сон Виолетты» крайне не рекомендуется людям восприимчивым, впечатлительным, с неокрепшей психикой. Это сказка не для детей, а для тех взрослых, кто на пределе собственных сил, кое-как пережил сердечную агонию и в какой-то момент понял, что все вокруг не то, чем кажется. Вот и в этой истории все далеко не то, чем кажется.

Часть 1. Глава 3. Действие 1

Виолетту утягивало все глубже и глубже на дно. Она, зажмурившись, не переставала жевать жвачку и даже не замечала, что все это время как-то умудряется дышать в омуте этого болота. Вкус жвачки, похожий на металлический, был крайне неприятен, но выплюнуть ее она не решалась. Виолетта, всеми силами превозмогая тошноту, пыталась грести вверх, чтобы всплыть, но у нее ничего не получалось. Все ее движение были какими-то вязкими и будто бы даже замедленными. Она была словно птица, угодившая в медовый плен, и ее крылья, как бы сильно она ими ни взмахивала, никак не могли преодолеть оковы этой липкой тягучести, которая сковывала каждое движение.

Виолетта не сразу обратила на это внимание, но сейчас ощутила, что вторая рука вновь стала ее слушаться. Но это ей никак не помогало, даже наоборот — с каждым очередным усилием она все больше и больше утопала.

Несмотря на то, что глаза у нее были закрыты, все равно сквозь веки проступал свет, и она видела бескрайнее белоснежное поле. От него веяло уютным теплом, которое постепенно обволакивало ее сердце спокойствием. Девочка всматривалась сквозь закрытые глаза в эти манящие воздушные просторы, где не было ни одного даже самого маленького пятнышка, и на сердце у нее становилась по-особенному легко. Лишь одна бесконечность вокруг. Сплошная благодать. Ни забот, ни страхов, ни переживаний — здесь не было совершенно ничего. Все в одночасье потеряло какой-либо смысл и стало таким неважным, таким незначимым. Будто бы она после холодного дождливого дня оказалась внезапно в тепле, с ног до головы укрытая плотным пушистым пледом.

Ее сейчас так сильно разморило, что она словно оказалась в невесомости — из груди внезапно ушел всепоглощающий, душераздирающий страх. Сердце начало биться с внушительными паузами, и жевать она стала гораздо медленнее. Она плыла или тонула, парила в невесомости или утопала в вечности — этого уже было не разобрать. Виолетта не заметила, что уже давно расслабила руки, и они повисли над ее головой вместе с волосами, которые как раз доставали до кончиков ее пальцев. Она стала похожа на тонкую свечу, что застыла в вечности. Только свет исходил не из нее, а был повсюду и будто бы обволакивал ее. Создавалось ощущение, что сама Вселенная приняла ее в свои объятия и решила нежно убаюкать.

В какой-то момент Виолетта поняла, что уже давно не слышит никаких звуков и даже собственных мыслей. Такой пронзительной тишины она прежде никогда не встречала. И лишь где-то в отдалении, на самом кончике ее слуха раздавался назойливый и непрекращающийся писк. Все было сейчас чудесно, великолепно и даже более того — прекрасно, но почему-то этот писк не давал ей покоя. И чем больше она на него отвлекалась и раздражалась, тем сильней он становился. В какой-то момент раздражение достигло такой силы, а писк стал таким громким, что он начал сдавливать ей уши. Это невозможно было терпеть, поэтому она решила заткнуть их. И стоило ей только плотно прикрыть уши ладошками, как боль резко прекратилась, и тут выяснилось, что это был не просто писк, а голос Вестника.