Расскажи мне что-нибудь хорошее. История о маленьких ежиках и необыкновенном спасении дельфина Каси

Массимо Ваккетта, 2021

Истории итальянского ветеринара о спасении маленьких ежиков покорили десятки тысяч людей по всему миру. Забота о самых уязвимых и слабых существах, которых порой никто не замечает, стала смыслом жизни автора. В этой книге вы найдете не только трогательные рассказы о жизни маленьких ежат, но и удивительную историю спасения дельфина Каси из заброшенного тегеранского дельфинария. Потеряв свободу и своих сородичей, Кася умирала от тоски. С этого момента началась эпическая история вызволения дельфина, в котором участвовали добровольцы из Ирана, Италии, России и других стран. Эта книга – манифест о жизни, основанной на единственных ценностях, которые могут гарантировать нашему виду приемлемое будущее: заботу, солидарность, любовь к самым хрупким и внимание к каждому живому существу.

Глава 3

Казимира

Никогда не забуду выражения лица Даниэле, когда он передавал мне коробку. В его взгляде была немая мольба: «Спаси его, Массимо. Спаси!» Кто знает, насколько он видел себя в этом раненом и беззащитном зверьке. Единственное, чего Даниэле хотел, — вернуть ёжика к жизни.

Я взял коробку из его рук, открыл её и пришёл в ужас.

Ёж ещё дышал, но был настолько опухшим, что его раздувшаяся кожа почти скрывала лапки. Это была самочка. Израненная и набитая мушиными яйцами, она страдала «синдромом шара», свойственным животным с раненой головой. Повреждение верхних дыхательных путей приводит к тому, что во время дыхания часть воздуха попадает под кожу, из-за чего она раздувается.

Я вставил иглу канюли, прикреплённую к шприцу, и начал вытягивать воздух. Вскоре ежонок в моих руках стал крохотным. Даниэле неподвижно стоял рядом и не отрывал от него взгляда. Я никогда не видел его таким: он смотрел на ежонка, затаив дыхание. Я представил себя на его месте, и меня тоже захлестнула волна эмоций. Было чувство, что я спасаю этого ежа ради Даниэле. Эта мысль меня мотивировала.

После небольшой паузы я взял пинцет и начал очищать свою подопечную от мушиных яиц. Их было так много, что мне начало казаться, будто они никогда не кончатся. Мне потребовалось много часов, чтобы избавиться от них. Уже за полночь я поставил ежихе капельницу и дал ей антибиотик, после чего наконец положил её отдохнуть в тёплом гнёздышке из флиса.

Ночью я часто вставал, чтобы проверить её. Чуда ждать не приходилось, потому что ежиха была по-настоящему измучена. Однако через какое-то время она стала проявлять поразительную жизнестойкость. Я очень ей сочувствовал: маленькое тельце неподвижно лежало в углу клетки и боролось за жизнь, до этого бог знает сколько часов пролежав на обочине дороги без малейшего шанса на выживание. Но дело было не только в этом. Мои мысли постоянно возвращались к Даниэле, который закидывал меня сообщениями с вопросами о состоянии пациентки. Я с радостью отвечал на них, давая понять, что именно Даниэле удалось вырвать её из лап смерти. Теперь я понимаю: попытка спасти ежиху была для меня попыткой помочь Даниэле спасти себя.

В течение трёх следующих дней паренёк с радостью следил за каждым шагом постепенно приходящей в себя ежихи.

На следующий день, когда мы уже решили, что худшее позади, и начали кормить малышку из шприца, кое-что снова выбило меня из колеи: тошнотворный запах, исходящий от иголок. Я не сразу сообщил об этом Даниэле, но было очевидно: у несчастной была инфекция, причём, скорее всего, на последней стадии развития. Как такое было возможно?

Я осматривал её миллиметр за миллиметром, пока не обнаружил то, что искал: глубокая рана, спрятавшаяся между иголками на спине. В ране вовсю пировали три огромные мушиные личинки. Как, чёрт возьми, я этого не заметил?! И что теперь делать? Я схватил пинцет и сразу же очистил рану. Затем, тщательно осмотрев ежиху сверху донизу, нанёс дезинфицирующий крем на рану и начал молиться, чтобы не стало хуже. Инфекция, как мне казалось, была серьёзной и запущенной. Я беспокоился, сможет ли это маленькое ослабленное существо справиться.

Загадывать было невозможно, оставалось только ждать и надеяться на лучшее.

Именно в эти трудные дни ожидания Даниэле сказал мне:

— Массимо, мы ведь не дали ей имя! Как мы её назовём?

Я почувствовал себя разбитым.

— Да, — ответил я. — И то верно, — на ум интуитивно пришло подходящее имя: — Казимира! Назовём её Казимирой.

До сих пор не понимаю, почему выбрал именно это имя, с которым меня ничего не связывает.

Через несколько дней я нашёл его значение: «Несущая мир». Звучало как благословение. Тогда я понял, что это имя как нельзя лучше подходит нашей ежихе. Она принесёт Даниэле мир! Вот почему именно он её обнаружил: Казимира — его шанс почувствовать себя полезным, иметь возможность дарить любовь тем, кто в ней нуждается, и наконец понять, что он тоже её заслуживает! Мне казалось, что пазл сложился: это имя было подтверждением и наглядным доказательством того, чем мы в Центре занимаемся.

У Казимиры были такие же большие и выразительные глаза, как у Даниэле. Она тоже была ранена и нуждалась в поддержке и понимании.

Ежиха, которая должна была принести мир, боролась с инфекцией целый месяц. Она шла на поправку очень медленно и держала нас всех в постоянном напряжении.

Даниэле звонил каждый день и вскоре пришёл лично, чтобы увидеть Казимиру своими глазами. Мне было приятно видеть, что он нашёл в Центре своё место.

К сожалению, происходящее в Центре было лишь малой частью его жизни. Бедняга постоянно поддавался искушению обратиться к привычным лекарствам, чтобы успокоить страдания души. Он начал просить у меня денег, но я, догадываясь о его истинных намерениях, всегда отказывал.

Я не хотел быть соучастником его зависимости и сердился.

— Тебе нужно заботиться о себе и своём здоровье, — твердил я ему. — Иначе рано или поздно это кончится плохо. Помощь животным — хороший путь, но, чтобы идти по нему, необходимо прилагать усилия.

Он слушал, опускал взгляд и молчал. В такие моменты я чувствовал себя беспомощным. Мне хотелось ему помочь, но помогать животным выходило гораздо лучше.

* * *

Шли недели, месяцы. Из-за инфекции у Казимиры развился парез в спинной мышце: он не позволял ей сворачиваться и сделал её искалеченной на всю оставшуюся жизнь. И всё-таки благодаря заботе Даниэле она шла на поправку.

Притом что у него так и не получалось совладать со своими демонами.

Затем наступила пандемия. И это, вероятно, стало поворотным моментом.

Из-за первоначальной жёсткой изоляции парень больше не мог приходить в Центр. Наше общение угасало. Однажды ночью он написал мне с просьбой одолжить денег. Я сухо отказал. После этого наше общение прекратилось окончательно.

Однако каждый раз, когда я брал Казимиру на руки, гладил её или нашёптывал ей подбадривающие слова, мне казалось, что я разговариваю с Даниэле: как будто я пытался поговорить с ним через ежиху, преодолевая разделяющие нас тишину и расстояние. Возможно, это была своеобразная молитва. В глубине души я не переставал надеяться на его возвращение.

К сожалению, этого не произошло.

Я сел писать эту главу с мыслями о возможном воссоединении, но мне сообщили ужасные новости.

— Массимо, у Даниэле произошла остановка сердца, — сказала мне по телефону социальная работница. — Всё произошло неожиданно. Подумать только, ему ведь было всего двадцать три года.

Я был в горе и не мог перестать об этом думать. Казалось, всё потеряло смысл. Позже социальная работница передала мне слова, которые Даниэле сказал своей маме: «Месяцы, проведённые в Центре Массимо, были лучшими в моей жизни. Я очень хочу вернуться и продолжить ему помогать». После этих слов мне стало чуть легче.

Дорогой Даниэле, мне хотелось, чтобы наша встреча стала для тебя взмахом крыльев бабочки, который перерос бы в чудесный ураган перемен. Судьба распорядилась иначе, и причин нам знать не дано. Теперь я понимаю, что не я учил тебя чему-то, а наоборот.

По мере того как пандемия начала распространяться по всему миру, «Ла Нинна» стала организовывать большой благотворительный концерт, чтобы помочь австралийским животным, пострадавшим от разрушительных пожаров. Тогда я ещё этого не осознавал, но теперь благодаря тебе я стал лучше понимать, чем мы тут занимаемся на самом деле. У нас не просто Центр по уходу за ежами, нет, мы не настолько близоруки. «Ла Нинна» — парадигма, подразумевающая заботу, и она учит нас не отворачиваться при столкновении со страданием и нуждой, будь то животные или люди. Необходимо помнить: мы — хрупкие бабочки, способные одним взмахом крылышек изменить мир.