Лунь

Марьяна Куприянова, 2017

Оказалось, что у двух посторонних людей – одинаковая мечта. Эта мечта связала их так прочно и бескомпромиссно, что судьбы их близких начали разрушаться. Она любит его как мужчину и преклоняется перед его талантом, а он видит в ней способного ребенка и заботится как о дочери. Попытка нарушить такой порядок вещей оборачивается катастрофой для всех. Роман-взросление, в центре которого – взаимоотношения между людьми, продиктованные несправедливостью жизни.Содержит нецензурную брань.

Глава 4. Дождь и последствия

«Должно же быть в жизни что-то хорошее. Кроме самой жизни».

С. Лукьяненко «Кваzи»

«Но во всякой любви есть печаль, — вспоминал я, — печаль завершения и приближения смерти любви, если она бывает счастливой, и печаль невозможности и потери того, что нам никогда не принадлежало, — если любовь остается тщетной».

Г. Газданов «Вечер у Клэр»

В скором времени жизнь Лены коренным образом изменилась, что повлекло за собой метаморфозы в жизнях и многих других людей. Никто и представить не мог, что в ближайшее время среди таинственно переплетенных судеб разыграется драма, виной которой станет обыкновенный дождь.

Один раз, в течение столь привычной прогулки по городу, подруг настиг внезапный ливень. Крупные капли зачастили с неба, барабаня по крышам, фонтанчиками взрываясь об асфальт, словно пули в песке. Как будто кто-то наверху окончательно решил: «Пора. Пора действу начаться. Время пришло», и запустил этим дождем длинную цепь событий, исход которых не мог предвидеть даже сам.

Громовой раскат вспорол тишину, словно треск разрываемой ткани, и капли зачастили с удвоенной силой. Девушки спрятались под ближайшим навесом у входа в обувной магазин. Манекены на витрине взирали на них с пластмассовым безразличием. «Хорошо же им», — подумалось Лене.

— Кажется, это надолго, — громко сказала Полина, чтобы ее было слышно сквозь шум воды и ветра.

— Похоже на то, — откликнулась Лена, запрокинув голову и с прищуром рассматривая небо. Его как будто взбивали миксером, подмешивая чернил.

Как назло, стихия обрушилась на них в тот миг, когда девушки были слишком далеко от дома. Пару минут спустя Лена услышала, как подруга рассмеялась.

— Что такое? — нахмурилась она, не понимая, что могло быть забавного в этой ситуации.

— Ты не поверишь, но у меня к тебе безумное предложение! — весело ответила Поля. — Иного выхода у нас нет!

— Выкладывай.

— В паре кварталов отсюда живут мои родственники. Кто-то из них точно дома. Я думаю, дождь затянется, и нам лучше переждать его под крышей!

— Хочешь пробежаться?! — переспросила Лена, не веря своим ушам.

Идея была безумна и оттого чертовски привлекательна. Она разжигала в крови азарт, и Лене вдруг захотелось бежать, бежать так быстро, как она только сможет. Нарушать все возможные границы и не подчиняться разумным законам. Мчаться под дождем, промокнуть насквозь! К черту все правила!

— А ты хочешь торчать здесь несколько часов?

— Но мы же вымокнем до нитки! — улыбалась Лена, уже понимая, что это не имеет значения.

— Ну и что? Зато повеселимся!

Лена посмотрела на Полину исподлобья и сжала ее предплечье, будто командир отправлял рядового на смерть.

— Прокладывай маршрут.

Они выскочили из-под навеса друг за другом и сразу же попали под тугие струи дождя, словно нырнули под воду. Безудержный смех разбирал обеих, и вскоре девушки хохотали прямо на бегу. Начавшийся через минуту град вызвал новую волну веселья.

— Ах, черт! — громко крикнула Лена, когда что-то мелкое и твердое, как зеленая виноградина, ударило ей по щеке, затем по лбу, носу. — Это же град! Град! — закричала она и засмеялась еще сильнее.

Бежать не было сил — смех быстро сбивал дыхание. Хотелось остановиться, согнуться пополам и отсмеяться, но останавливаться было нельзя, и с дрожащими ногами девушки бежали под потоками воды и льдинок, оглашая окрестности сдавленным хохотом.

Понимая, что полностью промокла и замерзла, Лена, тем не менее, впервые чувствовала себя такой свободной и счастливой. Эти неповторимые ощущения дарила ей дружба с Полиной, и Лена была всем сердцем благодарна рыжеволосой девушке за бесценные моменты, которых у нее никогда не было прежде.

Впереди виднелась маленькая автобусная остановка, выкрашенная в синий.

— Сюда! — крикнула Полина.

Оказавшись под хлипкой крышей, девушки могли перевести дыхание. Едва они остановились, смеяться перехотелось. Потоки поды текли по улице, по дороге, а дождь все не утихал.

— Это их дом, — Полина указала на противоположную сторону улицы, шмыгнула носом и принялась выжимать на себе края одежды.

Лена повернула голову, смахнула с ресниц крупную каплю и увидела аккуратный частный дом средних размеров из белого кирпича и шоколадного цвета черепицы. Высокое черное ограждение было украшено узорами металлической ковки.

— С чего ты решила, что кто-то будет дома?

— Здесь живет моя тетя, сестра отца, с мужем и сыном. Ксения — двоюродная сестра отца, но не суть. У ее мужа свободный график работы, так что, скорее всего, он дома. Вот что, Лунь. Жди здесь, а я на разведку!

С этими словами Полина выпрыгнула под стену дождя, словно под прицелы врагов, и резво пересекла дорогу. Кованая дверца легко поддалась, отворяясь внутрь, и Полина махнула рукой, дав знак, чтобы Лена следовала за ней. Когда девушки стояли на пороге, Лене впервые не понравилась эта затея. Поля крикнула в приоткрытую дверь:

— Илья, ты дома? Это я, Полина!

Девушка быстро разулась и прошла внутрь.

— Будь здесь пока, я с ним поговорю.

Лена понимала, что не хочет здесь находиться, но ничего не успела сказать и осталась у входной двери, мокрая насквозь. Почти сразу она услышала голоса — мужской и женский, из глубины дома. Видимо, подруга нашла, кого искала.

Вдруг появилась Поли с большим полотенцем на плечах и еще одним в руках. Приблизившись, она говорила и делала что-то, но Лена ее совершенно не слышала. Застывшим взглядом, теряя ощущение реальности, она смотрела на человека, который появился следом за подругой.

Он был рослым и изумительно сложенным. Заметив Лену, мужчина остановился напротив и остолбенел так же, как она. Нечто мгновенное, едва ощутимое, пронзило обоих до самого костного мозга, когда они посмотрели друг на друга в самый первый раз.

Не заметив этой странной заминки, Полина ринулась их знакомить. А они продолжали смотреть друг на друга в равной степени растерянно. Как будто видели друг друга в прошлой жизни или во сне, и сейчас напряженно пытались припомнить, да никак не получалось.

— Знакомься, Лунь, это Илья Алексеевич, муж моей тети, журналист с высшим экономическим образованием. Илья, это Лунь, моя одногруппница, вместе мы грызем гранит филологической науки, так сказать.

Полина все говорила, а сама помогала Лене снимать отяжелевшую от воды и липнущую к телу верхнюю одежду, растирала подругу полотенцем, пока та безвольно стояла на месте.

— Мне очень приятно, — губы Ильи Алексеевича растянулись в легкую дружелюбную улыбку.

Эта улыбка превращала его слова не просто в дань вежливости, а в самое искреннее признание, которое Лена слышала в жизни, пусть и сказанное слегка неуверенным тоном. У нее помутилось в голове. Все, что ей удавалось — это стоять ровно и смотреть на него во все глаза, безуспешно пытаясь взять себя в руки.

— Вас так и зовут — Лунь? — спросил Илья Алексеевич, чуть приподняв брови, точь-в-точь удивленный ребенок. — Странное какое имя.

Лена понимала, о чем он ее спрашивает и что она должна произнести в ответ, но совладать с собой не могла и словно очарованная смотрела в его большие добрые глаза.

— Да нет, конечно! — ответила Полина. — Это я так, по привычке сказала. А на самом деле ее зовут Лена Лунева. Лунь — это я ее называю. Правда ведь, ей подходит?

Илья Алексеевич с тенью улыбки на губах рассматривал на Лену, ничего не отвечая. «Это умиление или непонимание?» — спросила себя она.

— Извините, мне очень неловко находиться здесь в таком виде, — выдавила из себя девушка и опустила глаза.

— Настоящая Лунь, не правда ли? — засмеялась Полина. — Что же ты еще не разулась?

Чувствуя себя очень глупо, Лена наклонилась, чтобы неловко стащить ботинки. По крайней мере, это позволило отвести глаза и восстановить дыхание.

— Действовать будем так, — заговорил Илья Алексеевич, — обе сходите в горячий душ, вещи отдадите мне, я их положу на электросушилку, а вам дам пару махровых халатов: на время. Покажешь Луни, где ванная. Я пока поставлю чайник и сделаю горячее питье. Если действовать быстро, возможно, последствий этой прогулки удастся избежать. Так что — вперед.

Хотелось бы Лене поспорить с таким капитанским планом действий, да говорить она не могла. Полина взяла ее за локоть и повела за собой. Была ли это любовь с первого взгляда? Лена себя не спрашивала. Но будто бы длинная теплая игла поразила ее в самую глубину и прочно засела там, возможно, навсегда. Казалось, все это происходит не с ней и не сейчас, а сама она далеко отсюда, где-то в смежных слоях реальности.

За неимением выбора девушке пришлось подчиниться данным инструкциям: взять халат, сдать личную одежду (все, кроме нижнего белья), залезть под душ. Обливаясь горячей водой и покрываясь гусиной кожей от резкого перепада температур, Лена думала о том, почему ее мозг отказывается до конца осознавать происходящее. Илья Алексеевич проявил недюжинное гостеприимство. Забота, с которой он отнесся к вымокшим гостьям, была поистине неожиданна. Он без раздумий предложил им все, чем только мог помочь. Но это ли выбивало Лену из колеи? Отнюдь нет.

Девушка поняла, что даже не помнит, как выглядит этот мужчина. В память врезались только большие голубые глаза, доверчивые и по-детски широко раскрытые, сияющие добротой. Этот свет был нестерпимо ярким, но Лене хотелось ослепнуть от него, раствориться в нем навсегда…

Когда она достаточно согрелась, потеряв счет времени, то выключила горячую воду, тихо вылезла из ванной, стараясь не поскользнуться на белоснежной плитке, протянула руку к стиральной машине и взяла серо-синий банный халат.

«Как забавно, — подумала она, — мартовское небо точь-в-точь такого же цвета. Интересно, чей он?». Размер был мужской, но вещь пахла только стиральным кондиционером. Сирень или что-то вроде того. Лена надела халат, завязала пояс и провела руками по гладкому и мягкому воротнику, затем досуха растерла ноги и обула домашние тапочки. Ей сразу же стало так уютно, как никогда не бывало дома. Глубоко задумавшись, Лена прислушалась к себе, стараясь найти ответы на вопросы, но внезапный стук испугал ее.

— Лунь, ну чего ты там возишься? — недовольно спросила Полина по ту сторону двери. — Выходи уже, чай стынет!

— Иду, — откликнулась Лена, но настолько тихо, что удаляющиеся шаги были слышны лучше, чем ее собственный голос.

Странная мысль посетила девушку — будто бы она давно живет в этом доме и знает здесь каждый уголок. Ее взгляд наткнулся на бритвенные станки, лежащие на полочке под зеркалом, и тут же с обжигающим стыдом Лена вспомнила об Илье Алексеевиче и отвернулась, будто увидела нечто слишком личное. Странно, что она могла забыть о нем, хотя с момента их встречи лишь о нем и думала.

— Как же я выйду туда сейчас в его халате на голое тело? — спросила она себя. — Ведь это неприлично. Как можно предстать в таком виде перед едва знакомым мужчиной?

Запахнув халат плотнее, будто это могло усмирить чувство стыда, Лена вышла из ванной и направилась на кухню. За столом сидела только Полина. Она держала большую кружку в обеих руках и улыбнулась подруге.

«Но где же он?» — лихорадочно подумала Лена, а вслух аккуратно спросила, подбирая слова:

— Илья Алексеевич всегда такой… радушный?

— Ага. Сколько его помню. Широкой души человек.

«Где же он, где? Неужели не придет?» — думала Лена, но не решалась спросить Полину — боялась выдать волнение. Она села за стол, поджав под себя одну ногу, глотнула чаю и обнаружила, что ее немного трясет, и желудок неприятно сжимается. Полина почему-то молчала, и это показалось подозрительным. «Неужели она все поняла? Неужели догадалась?». Но тут вошел гостеприимный хозяин дома, и Лена даже не старалась сдерживаться — все свое внимание она обратила на него.

— Ну что, согрелись немного? — спросил мужчина, наливая кипяток в свою кружку.

Лена неотрывно следила за каждым его движением. «Какая у него осанка», — подумала она.

— О-о, еще как! Спасибо большое, что выручил, — отозвалась Полина.

— Да ладно, не стоит благодарностей, — слегка смутился он и сел за стол напротив Лены.

Пытаясь сохранить спокойное лицо, она глядела на него и запоминала, как он выглядит, запоминала с такой же жадностью, с которой припадает к воде скитавшийся по пустыне путник. Девушка не могла припомнить, чтобы хоть раз прежде встречались ей люди с такой гармоничной внешностью без каких-либо видимых изъянов.

Илья Алексеевич выглядел молодо, но Лена догадывалась, что, скорее всего, ему за тридцать — по взгляду, речи, движениям. Он был строен, крепок сложением, высок, одет в просторную одежду и слегка небрежен. Чем-то неуловимым он напоминал Лене викинга — помытого, побритого и по-человечески одетого молодого викинга. Черты лица наводили на мысль о том, что в мужчине течет скандинавская кровь. Черные волосы были густыми, жесткими и давно не стриженными. Откинутые назад, они открывали высокий и ровный лоб.

Родственники мило болтали о чем-то, игнорируя пристальный взгляд Лены. С каждой минутой Илья Алексеевич нравился ей все больше, чем с первого взгляда. Седой волос на виске, морщинка на лбу, добрый прищур глаз, родинка на щеке, длинные тонкие пальцы, обхватившие кружку… От этих мелочей невозможно было отвести глаз, и Лена даже не пыталась. Она была совершенно очарована. Ей хотелось никогда не уходить из этого дома.

Вспомнив о кружке чая, Лена решила сделать пару глотков, чтобы не выглядеть глупо.

— Что это Вы, Лунь, все молчите? — приветливо улыбался Илья Алексеевич.

Несмотря на отчаянные попытки, Лене не удалось скрыть смущения.

— Я… извините. Мне неловко, что все так… Спасибо Вам за заботу, — выговорила она и подняла глаза, как забитое животное.

Мужчина смотрел открыто и тепло, с ним хотелось говорить, ему хотелось верить. «Как же он добр! — подумалось Лене, — весь сияет изнутри».

— Ну что Вы, Лунь, как я могу отказать вам в такой ситуации? Хорошо, что я оказался дома.

«Какие у Вас идеальные пальцы!» — чуть не выпалила взволнованная Лена, но вовремя накрыла рот кружкой.

— Правда ведь, ей подходит, да? — зачастила Полина. — Какая же она Лена? Это скучно. Лунь — вот ее настоящее имя. Это, кстати, я придумала.

— Лунь, — повторил Илья, пробуя слово на вкус. — Да, забавно.

Лене показалось, что у нее резко поднялась температура. Она убедила себя, что виноват чай.

— Это действительно удачное стечение обстоятельств, что мы застали тебя дома!

— О, да, я, кхм, как раз был у себя в кабинете, работал. Взял на дом, чтобы в офисе не торчать, — будто бы оправдывался Илья Алексеевич.

Разговаривая, он приподнимал брови и подбородок, как делают дети или робкие взрослые. От этого все, что бы он ни сказал, звучало искренне.

— Вы журналист? — подала голос Лена, хотя Полина и так известила ее об этом.

— Да. Пишу, знаете, статьи, беру интервью и все в этом же роде. Как раз, когда вы пришли, я не мог окончить один абзац. В общем, вы меня просто спасли. Я с чистой совестью бросил это гиблое дело и отправился вам на выручку.

— О чем же статья? — спросила Полина из вежливости.

— О приютах для бездомных животных. Вы наверняка слышали о новом законе — их собираются массово закрывать, а всех животных планируется распускать либо отстреливать…

— Чудовищно.

— Удивительная жизнь! — заметила Поля, резко переводя тему. — Получить экономическое образование, а стать успешным журналистом. Пути господни неисповедимы, воистину!

— А вы, получается, будущие филологи.

— Кто знает. Возможно, я стану геологом, а Полина — вообще палеонтологом.

— Замечательная у нас будет команда, — засмеялся Илья Алексеевич. — Вы с Полиной будете исследовать почвы, проводить раскопки, найдете чьи-нибудь древние захоронения с россыпями сокровищ, а я буду вести прямые репортажи с места событий. Впрочем, главное — заниматься тем, что тебе по душе. Большинство из нас получает образование по профессии, которая не имеет ничего общего с нашими увлечениями. Такова, к сожалению, жизнь. Счастливчик тот, кто занимается любимым делом! Вот вы, девушки, почему ваш выбор пал на филологию? Вы действительно хотите заниматься этим всю жизнь?

Илья Алексеевич взглянул на Лену, так как сидел напротив нее, но отвечать начала Полина. Она заговорила что-то об отце, о постоянных спорах между ними, о связи теологии и филологии, о Библии, герменевтике, о том, что «искони бе слово, и слово бе Бог»… В общем, запрыгнула на свою любимую волну.

Лена почти не слушала, прятала глаза и утопала в собственных мыслях. Илья Алексеевич легко шел на контакт и охотно о себе рассказывал. Это было так удивительно: сидеть в этом доме в чужой одежде, пить ягодный чай с лимоном и тепло общаться с едва знакомым человеком.

— Ну а Вы, Лунь?

— Да? Что?

Стоило ему обратиться к ней, девушка пылала от смущения и забывала обо всем на свете. Сам Илья Алексеевич оставался спокойным, добродушным и приветливым. Интересно, какое событие могло вывести его из этого состояния?

— Почему Вы пошли на филологический?

— Я очень люблю читать, — ответила Лунь, судорожно обдумывая, что еще можно добавить, чтобы произвести впечатление.

— Книги, — сказала она, — они… как… порталы. В другие миры. Ты можешь легко открывать эти порталы и попадать в бесчисленное множество виртуальных вселенных, продуцированных когда-то чьим-то воображением — несколько лет или несколько веков тому назад. Все дело в текстах… точнее, в определенной совокупности знаков, образующих текст. Будь то лист бумаги или экран монитора, не суть, — Лена понимала, что несет несусветную чушь, но останавливаться было бы уже глупо, — любой текст, я имею в виду, конечно, художественный текст, — это некий код, узнав который… закодированное сообщение, некий интертекст, надтекстуальная субстанция, понимаете? То, что мы читаем как бы между строк. Познать этот код можно лишь тогда, когда весь текст прочтен. Иными словами, знание этого кода дает человеку новые возможности. С книгой мы можем преодолевать время и пространство, оказываться в любом месте Вселенной в любом промежутке ее существования. Это, своего рода, машина времени, инструментом которой становится наше воображение. Ведь реально лишь то, что мы знаем и можем себе представить. Вещи обретают свою объективность только через наше субъективное восприятие, и никак иначе. Для нас не существует того, о чем мы не знаем.

Полина и Илья Алексеевич молча смотрели на нее, будто ожидая продолжения, и тогда она тихо добавила:

— Как можно не любить книги, если они делают человека почти всемогущим?

— Признаться, я… немного поражен.

Лена облизнула губы и отвела глаза. Ее щеки пылали, ей хотелось провалиться сквозь землю от того, как на нее смотрели. Увы, ей не удалось и на одну десятую приблизиться к тому, что действительно хотелось выразить.

— Ничего себе, Лунь, — усмехнулась Полина. — Наконец-то и ты разговорилась!

Беседа продолжилась куда живее.

Лене казалось, будто она вернулась в далекое прошлое. Только в подростковом возрасте она переживала столь сильные, отключающие разум эмоции при знакомстве с новым человеком. Впервые в жизни Лена познала то, с чем большинство людей сталкиваются в шестнадцать-семнадцать лет, когда на них обрушивается первое настоящее чувство. Жар мучил ее, и в то же время озноб покалывал ей пальцы и шею. В голове было пусто и весело, будто от большого количества алкоголя. Лене хотелось долго и красиво говорить, обнаружить все свои знания и всю глубину внутреннего мира, но нужные слова ускользали, мысли путались, лицо горело, пальцы в холодном поту дрожали.

Илья Алексеевич был очень красив, но не той утонченной красотой надменного аристократа с тонкими кистями и лодыжками, не бравшего в руки ничего тяжелее пера и созданного для словесных поединков, изысканного вина и танцев, нет. В нем была красота мечтателя, человека, привыкшего находиться в своих грезах, но не лишенного мужественности. Человека, который в одинаковой степени может день напролет колоть дрова топором или стоять у мольберта. Нечто непередаваемо возвышенное таилось в его лице, но это и не был лик святого.

В конце концов, Лена пришла к выводу, что такие черты лица могут принадлежать человеку, способному на сильные поступки, готовому рисковать собой, идти поперек всякому правилу, не боясь разрушить свое реноме. В его неизменно спокойном и добром взгляде читалась постоянная готовность восхищаться миром или противостоять ему, творить и задавать вопросы, на которые мироздание пока не готово дать ответы…

Илья Алексеевич Вилин действительно носил на себе глубокий след духовной просветленности, который всякому разумному человеку говорил о несомненном наличии таланта. Он был добродушен и отчужден от земного, низменного, бытового. Ровное его настроение и умиротворение души позволяло ему быть со всеми одинаково приветливым, редко когда выходить из себя.

Когда Лунь заговорила о книгах, Илья Алексеевич ощутил некоторое смутное движение внутри себя, будто бы что-то в нем рванулось навстречу словам этой девушки, но тяжелая цепь остановила этот порыв. И он догадывался, что именно отозвалось в нем на ее воодушевленные рассуждения. Приоткрыв себя и свои взгляды, Лена позволила Илье Алексеевичу заподозрить, что перед ним, вероятно, сидит некто, внутренне похожий на него, а может, даже идентичный.

До тех пор, пока вещи девушек окончательно не высохли, троица просидела за приятными, временами философскими разговорами. Много шутили и смеялись. Когда дождь кончился, всем стало немного печально оттого, что пришло время расставаться. Девушки могли отправляться домой, но ни они, ни хозяин дома этого не хотели.

— Должен признаться, беседуя с вами, я провел время куда увлекательнее, чем мучая себя статьей, — сказал Илья Алексеевич. — Я люблю свою работу, но иногда ее становится так много, что просто необходимо ее разбавлять. А чем еще можно разбавить рутину, как не столь приятными диалогами обо всем на свете со светлыми головами?

— Что Вы имеете в виду? — спустя полтора часа Лена настолько привыкла к своим новым ощущениям, что даже позволила себе лукаво прищуриться.

— То, что вы могли бы приходить ко мне в гости не только в тех случаях, когда попадете под дождь неподалеку. Я буду рад вас видеть, Полина, Лунь. Приходите хоть на часок.

Они условились, что будут видеться раз в неделю. Теплую одежду, снятую с электросушилки, было приятно надевать, но все внутреннее существо Лены противилось необходимости покидать эти стены. На прощание она еще раз поблагодарила Илью Алексеевича за оказанный уют. Теперь сделать это было проще, она более-менее взяла себя в руки. Хозяин дома ответил, что будет рад видеть их на следующей неделе, и на этом они распрощались.