Мистер Генофонд

Марья Коваленко, 2022

– Договоримся сразу. Между нами не будет никаких отношений. Только секс. Я не собираюсь требовать от тебя верности после того, как все закончится. У меня не будет никаких претензий. Она облизала свои пухлые губы и как обреченная сделала шаг ко мне. – Я помню свою миссию. Для тебя я всего лишь донор спермы. – Можно и так выразиться. – Узкие ладони дотянулись до ширинки на моих брюках и решительно расстегнули молнию. – В аэропорт я тебя тоже провожать не стану. Не нужно нам драм. – Разрешаю бросить меня, когда захочешь. Подыхая от желания, я притянул ее к себе за длинный хвост. Намотал волосы на кулак и чуть не умер от кайфа. Красавица моя. Женщина-мечта. Сама пришла! Сдалась, как я хотел.

Оглавление

Глава 3. Десять казней египетских

Женщин «из прошлого» не бывает.

Они или чужие, или все еще свои.

Леха.

Мужикам и не снилось так отправлять в нокаут, как это умеют женщины. Вот вроде бы только что был пьян, счастлив и почти в бабе по самое не балуйся. А спустя секунду уже трезв как стеклышко и сражен наповал.

— Поля?! — Глаза в темноте принялись рассматривать лицо женщины, а сердце, по ощущениям, рухнуло в желудок. Прямо в непереваренную пиццу.

— Нет, блин! Призрак ее, который уже тридцать один год живет в этом доме и ждет, когда Будулай вернется!

Красотка вырвала из рук ключи и толкнула меня к лестнице. Сильно! Так что чуть ступеньки задницей не сосчитал. Ураган Полина! Самый разрушительный и беспощадный.

Помнил. Хрен забудешь такой.

— Подожди… Это серьезно, что ли, ты?

Пока эта бешеная снова меня не толкнула или морду не расцарапала — она умела — я сам за руку притянул ее к единственному светлому месту на площадке и уставился в лицо.

Точно она. Полька! Ведьма зеленоглазая. Губки пухлые бантиком, брови с лихим заломом, будто молнии, и во взгляде гроза… убийственная.

Врут, что бомба в одно место не падает, а молния не бьет — еще как падает и бьет. Как семнадцать этой ведьме исполнилось, так и начала меня контузить. Сучка неверная. Красивая даже мокрая, с черными разводами под глазами и без хвоста своего до задницы.

Как с картинки. И ни фига ее ни брак, ни годы не испортили. Расцвела… Погибель моя длинноногая. Порода проявилась — питерская, особая, которую ни в Рязани, ни в Лондоне не встретишь. Словно без «парадных» и «поребриков» не рождаются такие.

— Крамер, если ты меня сейчас же не отпустишь, весь дом перебужу!

Пока я на лицо пялился, ураган мой в себя пришел. Подбородок вздернула, ресницами длиннющими взмахнула. Гипнотизерша хренова.

— А если я не могу? — и ведь не врал.

— Я это твое «не могу»…

Полька извернулась, свободной ладонью за пах взялась. По-хозяйски так! Со знанием! Совсем не как в прежние встречи.

— В узел завяжу! — прошипела в лицо. — Будешь потом фальцетом петь, как мальчик из хора!

Пальцы на члене сжались. Обхватили ствол так, что еще пара секунд, и я бы прямо в штаны кончил. Как последний мазохист. И это тоже было бы не впервой с ней.

— Ради тебя… Хоть в хор, хоть в подтанцовку.

Надо было это все заканчивать. Еще никогда ничего хорошего из наших случайных встреч не получалось. Но Полька руку не убирала. У меня ноги в пол вросли, а мозги… Когда они работали рядом с ней? Никогда! И сейчас у извилин напрячься не получалось.

Все знания ушли вниз. Стекли как вода по хребту. А руки опять загорелись. Прижать, расплющить на себе, зацеловать до звездочек перед глазами. Чтобы иголки свои убрала. Чтобы потянулась сама. Приласкалась, кошка дикая.

Как наваждение. Химия долбаная.

И фиг я этому желанию противостоять мог.

* * *

Мозг не встал на место ни через минуту, ни через две. Дверь двадцать пятой квартиры громко хлопнула. Вторая моя щека, красная от новой пощечины, огнем вспыхнула. А я так и стоял.

Столб, бля, пограничный.

Второй столб тоже стоял. Оттисканный до синяков, наверное. Ноющий и опять обломавшийся.

Сучка вредная. И зачем я только глянул на нее тогда, в ее семнадцать? Заучка очкастая. Кроме ног длинных и губ пухлых ничего не было. Даже жопы с сиськами! Малолетка обыкновенная. Жил бы себе — не тужил без этого знакомства. Не сбоило бы от каждой встречи. Не скручивало в бараний рог.

Ведьма!

На костер бы ее. Оттрахать качественно, чтобы больше крышу не рвало. Душу отвести. И на костер.

Так, думая, как именно душу отводил бы, я и потопал назад.

Спустился в подъезд, темный, с потрескавшейся зеленой краской на стенах, знакомый до чертиков.

Осмотрел дворик, со старыми металлическими турниками, с песочницей, поросшей травой… И как не признал все это сразу?! Дебил!

Вызвал такси.

Дома тоже легче не стало.

Стоило войти, свет по глазам ударил, шум телевизора — по нервам.

— Дед, ты чего не спишь? — скинув обувь, я вошел в просторную, размером с нашу прежнюю квартиру, гостиную.

Ошибки не было. Лев Дмитрич Крамер, как девица, красовался перед зеркалом, расправляя на груди рубашку.

— На том свете отосплюсь, — по-военному сухо отрезал дед.

— А нарядился чего? Если помирать собрался, так я тебе в гроб «Армани» обещал подогнать. Снимай это старье. А если на юбилей, так он еще через три дня.

— Внучок, а ты добрый чего такой? — мой подполковник в отставке даже обернуться соизволил. — Словно зазнобу свою встретил! — белёсые глаза сощурились хитро.

И вот как он просек? Чекисты бывшими не бывают?

— Ага, значит, Полька, — дед довольно крякнул. — Опять примагнитило?

— Случайно! — Я кинул телефон в вазочку возле двери и прямо у порога начал стягивать с себя мокрое шмотье. — Питер не Пекин. Деревня.

— Конечно. Такая деревня, что среди пяти с гаком миллионов ты безошибочно в самый первый день после прилета умудрился любовь свою встретить.

— Бывшую! И еще раз повторяю — случайно.

Я аж заводиться начал.

— Верю-верю, — под нос себе принялся ворчать дед. — Он случайно встретил. Она случайно развелась сразу после их прошлой встречи. Сплошные совпадения.

— Что? — От неожиданности я чуть не снял трусы вместе со штанами.

— Ась?

— Про развод что там было?

— А что про него бывает? — Дед снова повернулся к зеркалу. На этот раз с галстуком в руках. — Развод он и есть развод.

— Полина не замужем? — В горле пересохло, а чуть выше, в черепушке, под рев сигнализации внутренний голос взревел: «Опасно! Не приближаться!»

— Давно уже. Через месяц после твоего прошлого отлета развелась. Я еще думал, следом в Лондон рванет. Ну там, морду твою наглую расцарапать, мозги вправить… Но нет. Полька — девка гордая. В бабку свою пошла.

Последнюю фразу дед произнес с улыбкой. Даже с придыханием.

— Дед, подожди, — я тряхнул головой. Надо было собраться. — Ты хочешь сказать, что и сейчас она свободна?

Сирена звучала все громче, но я как оглох.

— Да кто их, молодух этих, знает?! Может, мужик какой есть. Может, кот. С этими бабами… черт ногу сломит! — Будто подумал о чем-то своем, он резко нахмурился и кинул ни в чем не повинный галстук назад на спинку дивана. — Чужая душа — потемки, а женская — темень непроглядная.

Смотрите также

а б в г д е ё ж з и й к л м н о п р с т у ф х ц ч ш щ э ю я