Астарта 2. Суд Проклятых

Марк Романов, 2015

Экипаж рейдера «Астарта» снова идёт навстречу приключениям. Смогут ли они разомкнуть время, стягивающееся в петлю, и исправить прошлое, чтобы будущее смогло жить?

Глава 9. «Ромашка»

Дай руку мне

Здесь лишних нет.

Ветру ты кажешься не больше песчинки,

Ветер легко собьёт с дороги,

Если в скитаньях ты одинок.

Ария — Дай руку мне14 августа 2278 года

Первое, что он увидел, открыв глаза, был прямой тяжёлый взгляд темноволосой женщины в испачканной и порванной рубашке с какими-то неопознанными знаками на воротнике. Женщина смотрела, не отводя взгляда больших тёмных глаз, и взгляд этот, как показалось Романову, проникал в самую душу, срывая с неё покровы и маски.

«Она знает, — мелькнула у него в голове шальная мысль, — она всё знает».

Женщина неуловимо напоминала Марку кого-то знакомого, но короткая стрижка и выпачканное в копоти лицо мешали ему точно вспомнить, чей именно образ смутно проявлялся в хранилище памяти бывшего полковника. Безупречную память Романова калечили ещё и мелькающие картинки кораблей на гусеничном ходу, капитана Реверса и, почему-то, Ричарда Моргана, образ которого заставлял Марка кривить в горькой усмешке тонкие губы.

— Ты кто такой? — спокойно спросила женщина ворочающегося на холодном полу Марка. Голос у брюнетки был низкий, хрипловатый, будто женщина много курила или часто кричала.

«А почему бы и нет? — подумал Марк. — Эта особа с равной долей вероятности могла как командовать подразделением чистильщиков, так и звать на обед многочисленных детей и мужа».

Последняя мысль неожиданно больно царапнула душу бывшего полковника. Он вспомнил о том, как когда-то давно, в прошлой жизни, стоял в своём личном кабинете под самой крышей высоченного небоскрёба и размышлял о несложившейся судьбе и спокойной жизни достойного продолжателя древнего рода Романовых.

«Кажется, это был последний день перед тем, как я столкнулся со Строителем лицом к лицу», — меланхолично подумал Марк.

— Марк Александрович Романов, мэм, — едва ворочая пересохшим языком, официально представился бывший полковник. — Честь не отдам, у меня её нет, — добавил он хмуро.

Брюнетка зло хмыкнула, пожав плечами, и сказала:

— Я не спрашивала, как тебя зовут. Ты кто, нах***, такой будешь и что делал в программе реабилитации заключённого?

Романов уставился на женщину непонимающим взглядом.

— Да он не знает, как туда попал, Ханна, — произнёс усталый мужской голос, и за плечом женщины возникла долговязая фигура в свободном комбинезоне, походившей больше на робу чернорабочего. Ханна ещё раз смерила Романова тяжёлым взглядом, потом с усилием кивнула, соглашаясь со скуластым мужчиной, стоящим за её плечом, и протянула лежащему правую руку, чтобы помочь подняться на ноги.

— Меня зовут Ханна Шойц, ещё пару часов назад я исполняла обязанности судьи на планете Эклектика, и до срока окончания моей работы на МАСК оставалось чуть больше года. Теперь я сижу в вонючем трюме пиратского корабля, который везёт меня, тебя и вот этого гуманиста, — она кивнула на мужчину позади, — хрен знает, куда, и хрен знает, зачем.

— Почему гуманиста? — пряча улыбку за сосредоточенностью, спросил Марк, хватаясь за руку Ханны.

— Он настоял на том, чтобы не выбрасывать тебя за борт, — пожала плечами Ханна. — После того, как меня попросили вытащить для проверки тебя и его из программы реабилитации, — добавила она, помогая Романову встать ровно. Руки у Ханны оказались неожиданно сильными, тёплыми и красивыми.

Внутри Романова что-то глухо стукнуло, на мгновение замерло и разлилось по телу жаркой волной.

«Бред какой-то, — сердито мотнул он головой, — полковник я или где, чтобы от женских пальцев с ума сходить».

— Маттершанц, — представился незнакомый мужчина, отвесив лёгкий старомодный поклон. Его лицо было словно выточено из камня или спрессованной пластбумаги. Угловатое, местами излишне грубое, но с большими живыми глазами, стирающими впечатление неприязни или отторжения. Кожа у Маттершанца имела странный оливковый загар, словно мужчина либо долго находился под светом звезды определённого спектра, либо имел в роду азиатские гены.

И Марк помнил этого человека, как и то, откуда у него загар. Пляж с пирамидальными песчинками, вынесенный приговор, лицо доктора Маттершанца и прощальное рукопожатие прохладной руки небожителя человеческого сектора космоса…

— Оденься, Марк Александрович Романов, — с холодной усмешкой сказала Ханна, кивая на лежащую в углу скомканную робу того же цвета, что и у Маттершанца.

Только теперь бывший полковник заметил, что стоит, возвышаясь над женщиной почти на целую голову, совершенно обнажённым. И в этот момент Романову стало стыдно. Да так сильно и неудержимо, что он, к своему ужасу, почувствовал, как краснеет.

Марк Александрович даже не помнил, когда в последний раз ему было именно стыдно. А уж красные пылающие щёки он видел у себя только в далёком детстве, когда в очередной раз получал выволочку от прадеда за спешку и плохо собранное снаряжение для длительного похода.

«Ети меня в душу гжелевским мишкой, — мысленно выругался Марк, с каменным выражением лица натягивая на себя предложенные тряпки. — Дальше что, полковник? От смущения так разволнуешься, что по малой нужде будешь выходить в открытый космос?»

Насущная, в прямом смысле, проблема тут же одарила бывшего полковника тяжёлым ощущением переполненного мочевого пузыря.

Словно угадав его мысли, Маттершанц кашлянул и кивком головы указал на дверь у дальней стены.

Марк покраснел ещё больше, но продолжил сжимать зубы и отрешённо посматривать в сторону. А вот темноволосая женщина смотрела на Романова пристально, изучающе и с долей веселья в прищуренных тёмных глазах.

Романов оделся и открыто взглянул в лицо Ханны. Та не отвела прямого взгляда, продолжая рассматривать бывшего полковника, а вот Марк прикладывал все силы, чтобы не опустить взгляд в решётчатый пол.

— Извините, кажется, я вам мешаю, — вежливо произнёс Маттершанц, отступая подальше во мрак трюма.

— Нет, — синхронно повернув к нему головы, в один голос ответили Марк и Ханна. — С чего ты взял? — спросила бывшая судья.

— Ну… — мужчина замялся, беспомощно глядя в сторону. — Между вами произошла первичная химическая реакция, которая неизбежно повлечёт за собой продолжение, с большой долей вероятности способное оформиться в ласки и дальнейший процесс…

— Кхм, — кашлянул Марк, отступая от Ханны подальше. — Ты болен? — с несвойственным ему участием спросил он у Маттершанца, бросая на него обеспокоенные взгляды. Оказаться в одном трюме с умалишённым Романову совсем не хотелось. Да ещё и с умалишенным представителем древней расы искателей. Романов никак не мог понять, узнал ли его доктор Маттершанц, но сам он совершенно точно узнавал давнего знакомого.

— М-да, — только и сказала Ханна. — Матти, не надо так прямо отвечать на вопросы, это, как бы тебе сказать, смущает людей.

— Прости, Ханна, — скис Маттершанц, комкая длинными пальцами ткань своей робы. — Я вовсе не хотел никого обидеть. Но мне показалось, что вы могли бы…

— Понимаешь, в чём дело, — старательно подбирая слова, начал Романов, — если я или Ханна чего-то захотим, мы сами способны удовлетворить свои желания.

«И уж точно без советчиков», — мысленно добавил он.

— Но вы же такие маленькие, — с ноткой боли сказал Маттершанц. Романов посмотрел на Ханну, которая от слов своего спутника выглядела такой же ошарашенной, как и бывший полковник. Марк хотел уже было растолковать этому раскосому идиоту, что уж кто-кто, а он не просто не маленький, но и весьма себе опытный и бывалый мужчина и даже в прошлом полковник, но Маттершанц продолжил:

— Даже ты, Марк, до сих пор ещё нуждаешься в друзьях и осознании себя самого.

Романов подавился тем, что хотел сказать, запихнув подальше мелькнувшую мысль о сортире, а Ханна непонимающе уставилась на Марка.

— Внимание! — раздался мрачный голос корабельного искина из встроенных в потолок динамиков. — Грузу рекомендуется свернуться в компактные комочки, которые выгодно оттенят дальнейший полёт в безвоздушном пространстве рядом с обломками корабля. Судно закодировано, заминировано и атаковано.

Марк бросил взгляд сначала на Ханну, сосредоточенно всматривающуюся в лицо своего спутника по имени Маттершанц, а потом придирчиво оглядел трюм, в котором они все были заперты. Корабль тряхнуло, по корпусу подряд прошло несколько чувствительных волн от дестабилизации силового поля, старательно поглощавшего заряды, достигшие корабля, и где-то совсем рядом послышалось душераздирающее мяуканье. У Марка сложилось чёткое впечатление, что мимо грузового отсека пронёсся огромный котище, мявкающий на бегу в поисках укрытия. Следом за мяуканьем раздались тяжёлые шаги и приглушённая брань кого-то из экипажа, а в следующую минуту дверь в дальней стене открылась, и брань стала очень разборчивой.

— Да обвались ты и провались, и в хвост, и в гриву, хорей мне в печень! Кетчуп, мать твою бутербродную, ты куда опять делся? Нас немного убивают, и все мы слегка заняты, чтобы за тобой бегать.

В следующее мгновение Марк едва не упал от сильного толчка, и тут же подхватил орущего кота с ярко-красной шерстью, бешено вращающего янтарными глазами, и вцепившегося в одежду бывшего полковника.

— Иди сюда, негодяй! — тоном оскорблённой жены взвизгнул невысокий светловолосый мужчина с кучей тонких косичек на голове, подскочив к Марку, и пытаясь отодрать от него кота. — Кетчуп, еть тебя в хвост…

Романов, как мог, пытался помочь незнакомцу оторвать от себя намертво вцепившееся животное, но кот лишь громче орал и пытался зарыться мордой в его подмышку.

Корабль тяжело вздохнул, скрипя всеми шпангоутами и переборками отделений, заскрежетал и по-стариковски закряхтел, словно самое обыкновенное морское судно где-нибудь в нейтральных водах Сибирского Моря. В коридорах взвыли, правда, тут же утихнув, сирены, под потолком замигали красные и оранжевые лампочки, а светловолосый человек, только что пытавшийся отобрать у Романова своего кота, грустно взглянул в лицо бывшему полковнику.

— Силовое поле сдохло, — печально сказал он, и пулей выскользнул из трюма, оставив дверь открытой. Кетчуп зарылся под одежду Романова, уютно устроившись под ней, словно в гамаке, вырисовываясь на животе Марка бесформенным комом. Троица пленников переглянулась и одновременно посмотрела в сторону открытого дверного проёма, за которым всё ещё где-то далеко в звуковой панике заходилась система безопасности…

— Что это? — флегматично спросил Док, рассматривая трёхмерное изображение голографического субъекта в рубке.

— Кто это? — эхом повторил его слова Шут, всматриваясь в картинку на мониторе перед собой.

— Как это? — недоумённо спросила Рысь, переводя взгляд с голограммы на картинку перед Шутом.

— Мя-я-яу? — раздалось из-под одежды Марка, стоящего рядом с Ханной и Маттершанцем в той же рубке. Романов и его спутники добрались сюда как раз в тот момент, когда все системы разом вырубились, и полковник мысленно попрощался с жизнью, готовясь цельным куском выплыть в какую-нибудь дыру в корпусе корабля. Благо, таких дыр должно было быть немало после серии попадания ракет, удары которых Романов бы не спутал ни с чем другим. Опыт военной службы подсказывал ему, что если силовое поле приказало долго жить, а прямое попадание по главным орудиям уже превратило их в застывшие в вакууме металлические слёзы, то и пассажирам вкупе с командой осталось время только помолиться.

«В прошлый раз это спасло Кардинала Логана, — вяло подумал он, роясь в обрывках своей и чужой памяти, которую обрёл вместе с трансформацией из обычного человека в далёком прошлом. — Значит, система рабочая».

Но молиться не пришлось. Исчезнувший было светловолосый мужчина, преследовавший кота по коридорам корабля, вернулся обратно, неприличными жестами объяснил всем присутствующим в трюме, что их пригласили в рубку управления по срочному делу, и тут же исчез, напоследок успев представиться Шутом.

Теперь, стоя в уголке и вместе с временным капитаном разглядывая происходящее на экранах, Романов грешным делом начинал склоняться к тому, что молитва была бы единственным спасением при любом раскладе.

Прямо посреди рубки возвышалось нечёткое изображение какого-то существа, полностью скрытого бесформенным плащом с капюшоном, монотонно повторяющим только одно:

— Судно «Александрийская Рулетка», проверьте приводы стыковочного узла со своей стороны! Зарегистрированы повреждения от взрыва ракет и столкновения…

И на фоне этого бубнящего голоса из-под свисающего до подбородка капюшона землистого цвета таращились в боковой монитор Шут и его спутница по имени Рысь. На мониторе, развернувшись полноценной картинкой, зияла огромная дыра в корме корабля, из которой торчал смятый нос военного истребителя.

— Нас поимели в зад, — высказался Молчун, бронированной статуей возвышаясь рядом с креслом Дока, временно исполняющего обязанности капитана.

— С ракетным вазелином, — в тон ему ответил Шут, быстро сверяясь с данными. — Засадил-таки, вояка, в задницу свои ракеты. Прямо не сражение, а изнасилование какое-то получилось.

— Мне было так мало лет… — раздался печальный и горький голос искина. — И так грубо меня обесчестить в самом расцвете… вот капитан Реверс никогда бы не допустил такого воистину богохульного надругательства надо мной, — трагичным тоном закончила корабельная система, умолкая.

Док бросил мрачный взгляд на фигуру посреди рубки, потом посмотрел через плечо на торчащий нос истребителя и указал куда-то вниз экрана:

— Пилот-то ещё жив…

Все прильнули к монитору, жадно вглядываясь в изображение. Въехавший почти до половины корпуса истребитель плотно заткнул собой отверстие, до этого момента неплохо расковырянное несколькими ракетами с того же корабля, что сейчас занозой в корме торчал из корпуса «Рулетки», прижатой кольцами гравизахватов к массивному корпусу «Искандера», подобравшего их в пространстве Эклектики.

Пилот в лёгкой броне пытался ползти вопреки всему, цепляясь за жизнь с момента столкновения. Едва выпав из раскуроченной в хлам кабины истребителя, он тут же попытался встать на ноги, но упал, однако попыток добраться до шлюза не бросил. Воздух со свистом исчезал в крошечных щелях, столбцы показаний жизнедеятельности пилота быстро скатывались к красным отметкам, а шлюз на глазах терял атмосферу и гравитацию, наполняясь совершенным в своей первобытности холодом.

Кетчуп под одеждой Романова тихо зашипел и выскользнул наружу, прыгнув на колени Шута и потершись о его бок мохнатой мордой. Романов оценивающе осмотрел всех присутствующих, напоровшись на прямой и открытый взгляд Маттершанца. Тёмный глаза странного спутника Ханны смотрели немного печально и выжидающе, словно таили в себе невысказанную просьбу.

«Ты ж полковник, — со вздохом подумал Марк, — пора бы вспомнить об этом».

Воспользовавшись тем, что все смотрят только на монитор, наблюдая, как пилот вражеского корабля пытается не умереть, Марк выскользнул из рубки…

— Что он делает? — непонимающе спросил Док у Шута. Тот лишь пожал плечами, пробегая пальцами по кнопкам пульта.

— Он спасает жизнь, — серьёзно сказал Маттершанц, ни к кому не обращаясь. Присутствующие вопросительно уставились на чужака, захваченного из здания суда только потому, что он зачем-то понадобился Ханне. Док припомнил, как яростно Рысь пыталась отстоять своё решение бросить их обоих в развалинах здания суда, но поддалась логике исполняющего обязанности капитана и согласилась взять на борт судью, умеющую обращаться с оборудованием и программами для разморозки, а заодно и её странного дружка, на котором Ханна обязалась продемонстрировать свои навыки и умения.

В итоге Матти, как и Романов, были успешно приведены в сознание, а до капитана Реверса дело дойти не успело в виду неожиданного преследования на пути отхода, возникшей на две минуты раньше точки перехода, и «радушной» встрече сил самообороны у Марса, часть которых сейчас торчала из корпуса «Александрийской Рулетки».

— Просто цирк с конями, — высказался Док. — Только тигров не хватает…

— Мяу? — недовольно вопросил Кетчуп.

— Охренеть, — коротко высказала общую мысль Рысь.

— Да не то слово, — в тон ей поддакнул Шут.

— Нет, это как раз то слово… — внёс свою лепту Док. Некоторое время все молчали, наблюдая за тем, как Марк стремительно проносится по коридорам корабля к корме, вскрывает шлюзовую переборку и бросается на помощь пилоту истребителя.

— Как он двери-то вскрыл? — скорее, для порядка, чем реально желая получить ответ, поинтересовался Док.

— При включении аварийного режима все перегородки, исключая рубку и капитанский мостик, сбрасывают коды блокировки, — так же безэмоционально ответил Шут. — У капитана всегда был странный пунктик по этому поводу.

— Тигры, рыси и клоуны у нас уже есть, — обронил Док, имея в виду свою помощницу, Кетчупа и Шута, — убогий карлик и зрители тоже присутствуют, — продолжил он, посмотрев на гостей и голограмму в центре, — теперь воздушная гимнастика и акробаты с укротителями будут, — закончил он, поглядывая на изображение Романова и незнакомого пилота.

— Matricaria recutita, — возмущённо возопила голограмма. От неожиданности каждый из присутствующих подпрыгнул внутри своего тела.

— Ромашка обыкновенная? — недоверчиво переспросил Док, дёргая глазом и нервно хихикнув. — И что это значит?

— Это значит, что вы могли бы быть и повежливей с представителем отдельного исследовательского корпуса временных и пространственных аномалий под патронажем МАСК, — сухо отбарабанила фигура в плаще с капюшоном. — Нам вообще только один из ваших пассажиров и нужен. Вон тот, — фигура вытянула руку и повернула голову под капюшоном в сторону Маттершанца. — А вы случайно попались. Если бы мы вас в переход не перетащили раньше, до сих пор бы зубы на Эклектике искали, неблагодарные.

Конец ознакомительного фрагмента.