Двое из Смерша. Фантастический роман

Марк Агатов

Москва. 1987 год. В США только что ЦРУ засекретило информацию об НЛО. В газете Министерства внутренних дел Украины опубликовали первую книгу Гарри Барского о наркомафии в СССР. А еще в Москве появились «Двое из СМЕРШа». Один называл себя пришельцем из будущего, второй – человеком из прошлого. Что они собирались делать в Москве и чьи задания выполняли, любители фантастики смогут узнать из новой книги Марка Агатова «Двое из Смерша».

Двое из Смерша

Фантастический роман

Москва. Тысяча девятьсот восемьдесят седьмой год. В США только что ЦРУ засекретило информацию об НЛО. В газете Министерства внутренних дел Украины опубликовали первую книгу Гарри Барского о наркомафии в СССР. Той самой наркомафии, которой нет, и никогда не было в стране Советов. А еще в Москве появились «Двое из СМЕРША». Один называл себя пришельцем из будущего, второй, человеком из прошлого. Что они собирались делать в Москве, и чьи задания выполняли, любители фантастики смогут узнать из новой книги Марка Агатова: «Двое из Смерша».

Людям с неустойчивой психикой читать фантастический роман Марка Агатова «Двое из Смерша» мы не советуем.

Эта книга для взрослых. 18+.

Среди героев фантастического романа «Двое из Смерша» Марка Агатова есть реальные люди и придуманные автором. Они носят разные фамилии, имена и могут быть похожими на ваших соседей и сослуживцев. Но это, конечно же, не они. И чтобы потом не было ненужных разговоров, жалоб и заявлений в суд, автор официально заявляет, что любые совпадения фамилий, имен, географических названий, фирм, киностудий, аэропортов и всего остального, что не попало в этот список, СЛУЧАЙНЫ.

Марк Агатов — автор 40 книг. Общий тираж книг Марка Агатова 700 000 экз. Среди них: «Спикер-убийца», «Убийство на Казантипе», «Виагра для ЦРУ». «Новичок» — спецоперация ФСБ». По мотивам повести «В паутине смерти» на киностудии имени Горького в 1991 году был снят художественный фильм «Игра на миллионы». Марк Агатов работал в российских газетах «КоммерсантЪ», «Труд», «Новые известия». Марк Агатов — заслуженный работник культуры Республики Крым.

Особо опасные пришельцы

Будущий миллиардер, а ныне саксофонист Игорь Петрович Соколов, попрощавшись с коллегами, направился к северным воротам центрального московского кладбища. Сегодня у него было хорошее настроение. От двадцатилетней вдовы подпольного миллионера Игорь Петрович получил солидный гонорар за проводы в последний путь ее 60-летнего супруга. Павла Кравчука неизвестные преступники расстреляли из пистолета «ТТ» в помещении банка. Вместе с деньгами безутешная вдова передала музыканту свою визитку с домашним адресом и номером телефона.

— Как будет время, заходите. Поговорим о моем муже. Он, кажется, был знаком с вами.

— Обязательно приду, — пообещал музыкант. И хоть с погибшим предпринимателем он при его жизни никогда не встречался, двадцатилетняя модель ему понравилась. Соколов любил длинноногих девиц, готовых ради карьеры и денег пойти на все.

Музыкант шел по аллее, между памятниками, крестами и вечнозелеными кустарниками. Это был ВИП-сектор для погибших в разборках рэкетиров и наемных убийц. Неожиданно солнце скрылось за черную тучу, и пошел дождь. Где-то далеко прогремел гром, и по небу заметались раскаленные молнии. Одна из них, долетев до земли, превратила в пепел дорогую ограду, созданную из красного дерева и металла.

«Этого еще не хватало, — не на шутку испугался музыкант. Соколов верил в приметы и всякую чертовщину. Он даже посещал секту «Свидетелей Апокалипсиса». — Сгоревшая на могиле оградка — это знак скорой смерти родных и близких усопшего. Надо посмотреть, кто там похоронен?

Соколов подошел к месту пожара. Под разбитой мраморной плитой покоился прах местного авторитета Кузи.

Тем временем дождь усилился, превратившись в самый настоящий ливень. Соколов бросился бежать к запасному выходу, но дорогу ему неожиданно преградила белая стена льда. Ледяные шарики, размером с куриное яйцо больно били музыканта по голове и ногам. Такого жуткого града он никогда не видел в Москве.

— Даже на Кавказе град был мелким и незаметным. А тут в центре Москвы, как в какой-нибудь Антарктиде или на Северном полюсе, — громко возмутился музыкант.

На его причитания неожиданно отозвался черный кладбищенский кот. Он выскочил из-за памятника на «Аллею героев» и в двух метрах от музыканта перешел дорогу.

— На кота-бегемота похож: толстый, усатый и такой же наглый, — недовольно произнес музыкант.

Но это был никакой не «бегемот». Кота звали «Принц датский» и в отличие от других котов, он всегда безошибочно предсказывал светлое будущее и скоропостижную смерть. Об этой особенности «Принца датского» знали только кладбищенские нищие и местный участковый.

Игорь Петрович трижды плюнул через левое плечо и сделал два шага к спасительному дереву. Кот с любопытством посмотрел на музыканта, сказал «мяу», и еще раз перешел дорогу. На этот раз слева направо, словно подтверждая свое первое заклинание.

— Да пошел ты, — неожиданно взбесился Соколов. От страха он готов был убить кота-предсказателя и всех, кто окажется на его пути к спасительному дереву.

Саксофонист вновь трижды плюнул через левое плечо и попытался обойти черного кота. Но «Принц датский» следил за каждым движением музыканта.

Тем временем, град становился все крупнее, а ливень сильнее. И тут, Соколов вспомнил детскую считалочку: «В черном, черном городе жил черный, черный кот». Но на этот раз она не сработала. Кот, дослушав до конца странное сочетание слов, лениво потянулся и прыгнул на дерево. Там он нашел глубокое дупло и исчез из поля зрения музыканта.

В ту же секунду на «бандитский» ВИП-сектор центрального кладбища города Москвы обрушился ураганный ветер. Он стал выворачивать из земли молодые деревья и недавно посаженные у могил вечно зеленные кустарники. И только старый дуб громко скрипел на ветру, героически отбиваясь от урагана.

Соколов, не разбирая дороги, бросился к спасительному дереву, но добежать до него не успел. Прямо над его головой раскатисто прогремел гром, выбросив из черного облака еще одну молнию. Долетев до земли, она разнесла на мелкие куски богатое мраморное надгробие и подожгла дерево, под которым хотел спрятаться от града Соколов.

— Этого мне еще не хватало, — пробормотал музыкант. — А ведь я мог заживо сгореть, если б молния попала туда куда целилась. Экстрасенсов развелось, только правды от них не дождешься. А тут черный кот за две минуту до смерти спас жизнь от смертельной опасности, и я до сих пор живой. Надо будет ему кусок колбасы купить «Докторской». Да что там «Докторская», я ему памятник поставлю на ВДНХ когда разбогатею.

В этот момент на ВИП-секторе появился неизвестный мужчина в офицерском плаще и начищенных до блеска сапогах. Откуда он взялся и куда шел, музыкант так и не понял. Да это его и не интересовало. Саксофонист хотел заговорить с мужчиной, но увидев у незнакомца в руках пистолет, а на лице черную медицинскую маску, попытался пройти мимо.

— Стой! Кто идет!? — крикнул незнакомец, направляя в сторону Соколова ствол пистолета. Музыкант попытался удрать от мужчины, но споткнулся о камень и, больно ударившись головой о мраморную плиту, упал к ногам криминального авторитета. Удар был настолько сильным, что саксофонист на несколько минут потерял сознание.

— Напрасно бежал, я тоже в детстве «Докторскую» любил, — проворчал военный. — Только настоящую «Докторскую» колбасу уже не найти. Знатоки говорят, что ее американцы из туалетной бумаги теперь делают, чтобы быстрее карманы набить и глубинный народ уничтожить.

«Золотая клетка» Екатерины

Екатерина Кравчук, вдова погибшего цеховика, в черном траурном платье, направилась к выходу из кладбища. До автостоянки идти было еще минут двадцать, когда из-за мраморного памятника навстречу Екатерине вышел неприметный мужчина в сером плаще.

— Сычев, что ж ты со своим боссом не попрощался? Четыре года с ним проработал, а после банка вас, как ветром сдуло.

— Я на такую работу не подписывался, — отвел глаза в сторону Сычев. — Одно дело сопровождать жену босса по парикмахерским и магазинам и совсем другое, лезть под пули неустановленного стрелка. Да и с прокуратурой у нас теперь проблемы. Им нужен убийца, а мы не знаем, кто порешил Кравчука.

— Я тоже не знаю, кто в него стрелял и за что, — сообщила Екатерина. — Так и передай прокурорским.

— Это не ответ. Кравчук хоть и скрытный мужик был, но с женой в постели мог и рассказать о своих проблемах.

— Сычев, нормальный мужик с женой в постели любовью занимается, и только тупые подкаблучники грузят любимых своими проблемами. Кстати, я прочитала твои последние доносы Кравчуку о том, с кем я встречалась, о чем говорила, сколько минут была на массаже и какие упражнения делала в спортзале. Ты даже про перекур десятиминутный с Иваном Мостовым упомянуть не забыл. Вопросик нарисовал на полях. Сычев, неужели ты думаешь, что мне хватило бы десяти минут на секс с двухметровым тренером по самбо? Да, на такого мужика и ночи не хватит. Но, несмотря на это, я своему мужу ни разу не изменила. И ты об этом знал, но в доносах писал обо мне всякую чушь.

— Зато сегодня сможешь кувыркаться с любым, — буркнул под нос Сычев. — Я же видел, какими глазами ты смотрела на Мостового.

— Так ты меня что, все эти четыре года ревновал к тренеру по самбо?

— Я делал свою работу, за которую мне твой муж платил деньги, — повысил голос Максим Сычев. — А ты, вместо того, чтобы искать соринку в чужом глазу о себе подумала б.

— И о чем я должна подумать?

— О том, как можно быстрее свалить из Москвы. Вы же не знаете, почему в Кравчука стреляли и кто «заказал» твоего супруга. Вдруг кредиторы нарисуются или его любовницы с новорожденными детьми на руках.

— Спасибо за совет, я подумаю о любовницах и новорожденных.

Побег Соколова

Тем временем подземный грохот усилился, земля под памятником бандиту задрожала.

«Покойник сейчас меня в ад потащит! — мелькнуло в голове саксофониста».

Но этого не случилось. Неожиданно Соколов почувствовал небывалую силу в мышцах. Музыкант, резко взмахнул рукой и бросился бежать в сторону от падающего памятника.

— Твою мать! Покойник ожил. А это знак с неба, — отметил про себя офицер.

«Расстреливать два раза — уставы не велят», — неожиданно вспомнил военную песню Владимира Высоцкого».

Отец рассказывал, что в Смерше, выживших после неудачного расстрела, тащили в медсанчасть. Даже шпионов и убийц.

— А этот, не шпион и не убийца. Пусть живет недостреленым. В конце концов, это не мой «пассажир». Я за него не подписывался.

Однако сбежать с кладбища Соколову не удалось. И виноват в этом был не малоизвестный писатель-фантаст Гарри Барский, а сам музыкант. Пытаясь удрать от Барского, он случайно наступил правой ногой на мраморную плиту. Плита треснула и Соколов, ударившись головой о памятник, в очередной раз потерял сознание.

В этот момент на «Аллею героев» вышел второй мужчина, в таком же плаще, офицерской фуражке и черной медицинской маске на лице. На вид ему было далеко за пятьдесят. Глубокие морщины покрывали лицо офицера. В узком кругу мужчину звали Полковник. Был ли он на самом деле «настоящим полковником», Гарри Барский не знал. Сам же Краснов ни «Военного билета», ни «Удостоверение офицера» никому не показывал. Но чтобы не путать наших читателей назовем человека в военной форме «Полковником».

— Зачем памятник развалил? — командирским голосом спросил Полковник. Он внимательно осмотрел лежащего на земле музыканта. — Ты что его, отпустить хотел или убить после расстрела?

— Краснов, это не мой «Пассажир» и я тут не решаю, в кого стрелять, а кому жить.

— Но ты же дал ему возможность почувствовать вкус свободы.

— Краснов, ты все перепутал. У музыканта оставался один единственный шанс из ста, но он и его протабанил. Соколов пытался удрать от судьбы, но его не отпустила могила. Он бился в истерике и головой разнес мраморную плиту. Так что забирай клиента и вали отсюда прямиком к Сатане с докладом.

— К Сатане с докладом?! Да, ты представляешь, что вы тут натворили? — продолжил возмущаться Полковник. — Это же святое место московских бандитов. Да они за этот памятник по стенке размажут каждого второго. Тебе надо было, тихо подойти, трижды плюнуть через левое плечо и дважды выстрелить. После чего навсегда бесследно исчезнуть с этого кладбища и никогда здесь больше не появляться.

— У Соколова инфаркт, — качнул головой Барский. — А я в инфарктников не стреляю, потому что сам лежал с инфарктом в больнице и знаю, что это такое.

— Мне плевать на твои знания. Я про памятник спросил, кто разбил и зачем? — повысил голос полковник.

— Так музыкант и разбил. Мы с тобой не причем. Мрамор бракованным оказался.

— Ты на суде расскажешь, как надо обрабатывать мраморные плиты для памятника, а сейчас завершай процесс иначе «Заказчик» из тебя отбивную сделает! Повторяю, с тебя контрольный выстрел в голову и фото на память для «Заказчика».

«Это он обо мне говорит, — ужаснулся саксофонист. — Меня кто-то „заказал“. Но я ведь никому ничего плохого не сделал. Музыкантам деньги отдавал вовремя и рэкетирам в „общак“ без задержек».

ЧП на кладбище

Информация о ЧП на городском кладбище стала поступать в милицию уже в первые минуты стихийного бедствия. Дежурный по райотделу тут же доложил о буйстве стихии своему руководству. Но начальник районного отдела милиции Коротков, двухметровый мужчина с грубыми чертами лица, послал дежурного подальше. За окном казенного дома не было ни града, ни ливня, ни молнии.

— Глаза разуй, — заорал Коротков. — На улице солнце светит, какая буря, какой шторм в Москве?! Что ты несешь!

Дежурный по райотделу, пожал плечами и вернулся к своим телефонам. Спорить с начальством он даже не пытался. Но минут через двадцать, после того, как по местному ТВ журналисты показали разбитые памятники и вырванные с корнем деревья, начальник РОВД Коротков сам прибежал в дежурную часть.

— Объявляй план «Перехват». Оперативно-следственную группу и всех без дела болтающихся оперативников в «Красный уголок» на инструктаж

Торнадо в Москве

— Я в покойников не стреляю, — донеслись до музыканта последние слова Барского. — Смотри, он белый, как смерть. Это инфаркт.

Мужчина вытащил из кармана пятнадцатый «Айфон», но фотографировать никого не стал.

— Ты где пятнадцатый взял? — тут же переключился на Барского Полковник. — У меня жена мечтает о таком.

— Ей не светит. Это для работы. Мне американец из ЦРУ подарил. Пробная партия. Шпионский вариант. Только звонить с него нельзя. В 1987 году мобильной связи еще не будет и «Айфонов» тоже. Так что это не телефон, а простой кирпич.

— Но фотографировать то твоим «кирпичом» можно?

— Можно, и стрелять тоже, но для этого нужно поменять фотокамеру на шприц с ядом кураре. Советую. Цээрушная разработка. Пока о ней никто не знает, кроме Скрипаля и его дочери. Англичане Скрипаля из «Айфона» убили.

— Так уж и убили, мне люди из разведки говорили, что он еще жив, — возразил Полковник.

— Мне тоже говорили, только Скрипаля после покушения больше никто не видел. Ни его самого, ни его дочь, ни другую родню.

— Полковник, мне изменник Родины Скрипаль не интересует, как класс. Изменил Родине, получи серебреную пулю! Вот только стрелять из «кирпича» сложновато.

— Вот и напиши своим дружкам из ЦРУ, что пятнадцатый «Айфон» «гэ…» на палочке. Ни стрелять, ни воскрешать…

— Непременно! А для того чтобы они заметили этот отзыв, подпишусь полковником Красновым.

— Ладно, проехали. Ты лучше скажи, что еще притащил сюда из будущего?

— «Беретту» итальянскую. Новье. Муха не сидела. Можешь испытать на музыкантах. Начни с Соколова.

— Почему я?

— Потому что в инфаркника стрелять я не буду.

— Конечно, не будешь! Ты ж у нас снайпер-интеллигент, разрушитель памятников и пожиратель итальянской пиццы, — подколол напарника Краснов.

— А пицца причем здесь?

— Для связки слов. Пистолет давай, лишенец! Принципы у него.

Краснов вырвал из рук Барского «Беретту» и демонстративно отошел на пять шагов от лежащего на спине музыканта.

— Смотри, как надо закрывать тему, — громко крикнул Полковник. Но произвести контрольный выстрел в Соколова Краснов не успел. В ста метрах от горящего дерева в небе образовался черный столб, похожий на трубу гигантского крематория.

— Это торнадо! Береги глаза! На землю! Глаза! Глаза береги! — заорал Барский.

В ЗАГС под дулом пистолета

Черная вдова ускорила шаг, пытаясь уйти от бывшего охранника, но Сычев не отставал от нее. По просьбе следователя прокуратуры он должен был обвинить Екатерину в убийстве и тайно записать ее ответы на диктофон.

— И еще, рассчитаться с охраной надо. Полмесяца отработали.

— Полный расчет получишь на почте. Что еще?

— Прокурорские вашу свадьбу изучают.

— Хотят знать, как шестнадцатилетняя красавица такого козырного жениха из семьи увела?! — уточнила Екатерина.

— И не красавица, и не увела.

— Если не красавица, то почему ты четыре года ко мне клеился. На молоденькую потянуло?

— Не сливай тему. Мои коллеги из шестого отдела раскопали, что Кравчука заставили взять в жены победительницу конкурса красоты.

— Во, как. Кравчук, оказывается, побежал в ЗАГС под дулом пистолета, а перед этим в том же ЗАГСе развелся со своей второй женой. И в свадебное путешествие в Париж поехал со мной под дулом пулемета. Вот, только одно непонятно, где ты раньше был со своими разоблачениями? Если б ты моему мужу хоть слово сказал о его женитьбе, то с работы вылетел бы в ту же секунду.

— После конкурса красоты, в котором ты стала очередной «Мисс», Кравчук бесследно исчез на целую неделю.

— И куда ж он пропал?! Может, с любовницей завис на съемной квартире. А хочешь, я специально для тебя напишу любовный роман о 16-летней девочке и престарелом бизнесмене, который вопреки обстоятельствам влюбился в юную красавицу. И роман этот будет называться «Просто любовь».

— Начни его с того как твоя героиня пожирала глазами на каждой тренировке тренера по самбо Мостового, а он в ответ целовал шестнадцатилетнюю девчонку в раздевалке, когда там никого не было.

— Это все домыслы мента-неудачника. Где документы, фото, видео? Нет. Значит врешь. Я и моя героиня может, и обратила бы на тебя внимание, Сычев, но у тебя был один серьезный недостаток: жена и дети.

— А тебе были нужны такие мужики, как Мостовой двухметровые неженатые с накаченной мускулатурой, — гнул свою линию Сычев.

— Прежде всего, неженатые и молодые. Так что, из списка потенциальных любовников ты выпал сразу и навсегда. А теперь, бесплатный совет, Сычев. Перестань копаться в грязном белье сильных мира сего. Ты же не отмороженный журналист и не действующий мент. А то уже были случаи, когда бесследно исчезали не только богатые цеховики и расхитители госсобственности, но и болтливые охранники, положившие глаз на чужих жен.

— Это я могу расценивать, как угрозу?

— Нет, как бесплатный совет. Сходи домой и покажи своей жене что-нибудь новенькое из «Камасутры». Вдруг женщине понравится. Только перед тем, как идти домой позвони супруге, чтобы в ее постели не нарваться на соседа Витю. Как говорил один юморист: «Он днем „ночует“ с ней, а ты ночью». И все по тому, что дневной любовник у твоей жены оказался лучше ночного.

— Ты за собой следи, а со своей женой я сам разберусь. Развела Кравчука на бабки и туда же, в миллионерши. Смотри, чтобы деньги эти тебе боком не вышли.

— Так ты на поминки не пойдешь, Сычев?

— Нет. Обойдусь! Меня ваша семейка по самые гланды достала.

— Тогда, пламенный привет, а то могла бы подвести бедного опера в шикарном авто.

Екатерина не хотела дразнить соглядатая, но последние доносы Сычева чуть не привели к разводу с Кравчуком. Шестидесятилетний муж обвинял свою двадцатилетнюю жену в многочисленных изменах и заигрывании со своим тренером по самбо. На следующее утро после очередного выяснения отношений Кравчук заявил, что сегодня же пойдет к нотариусу исправлять завещание, но до нотариуса он дойти не успел. Неприметный киллер расстрелял его из пистолета «ТТ» прямо в банке на глазах охранника и кассира.

В девятнадцать часов Екатерина подъехала к банкетному залу ресторана «Украина». Желающих помянуть Кравчука было немного. Бывшие коллеги самого богатого «цеховика» Москвы, после его убийства» резко потеряли интерес к покойному и его супруге. Одни боялись попасть в поле зрения милиции. Другие, реально опасались за свою жизнь. Не пришли на поминки и бывшие жены Кравчука. В этой истории их теперь интересовало только завещание блудного папаши, многочисленные дома и подпольные цеха по производству фальшивых американских джинсов.

В ресторане Екатерина продолжала играть роль безутешной вдовы, трижды подняла рюмку за своего «любимого мужа», после чего, сославшись на головную боль, уехала домой.

Дьявол на кладбище

Дальше с Полковником произошло что-то необычное. Минут пять он пролежал на мраморной плите. Потом кто-то стал считать. На счет десять, Краснов поднялся над могилами.

— А теперь, открой глаза и найди Соколова, — приказал ученик Вольфа Мессинга Гарри Барский.

Полковник осмотрелся по сторонам

— Его нигде нет.

— Он же с тобой рядом лежал.

— Лежал, а потом я увидел, как пьяный саксофонист оторвался от земли и отправился на небо вместе с черным котом.

— Это плагиат. Текст у Булгакова украл?

— Почему у Булгакова. Я еще цифры слышал и скрип дерева.

— Почему не задержал Соколова? У тебя же пистолет в руках.

— Когда я открыл глаза, его уже не было.

— И куда Соколов делся? — спросил Барский.

— Не знаю, может, сбежал, а может и ветром на небо унесло. Тут же такое творилось, просто ужас.

— А «Заказчика» на кладбище не видел?

— Не было его здесь. Он мне прошлой ночью аванс передал и исчез.

Может, подскажешь, где его искать и как выглядит?

— Это не человек. Я с Клоуном на кладбище встречался.

— С кем?

— С Клоуном, ночью. А ночью все клоуны на чертей похожи.

— Причем тут клоун? — не понял Барский.

— «Заказчик» в клоунском костюме был. Аванс передал и свалил.

— Твою мать! Я еще с клоунами не работал. Ты на какой помойке нашел этот «заказ»?

— Я не искал. Он сам пришел ко мне домой и сказал, если я откажусь, то не доживу до утра. Потом на кладбище аванс принес.

— И ты согласился убить незнакомого человека?

— Он что, мое согласие спрашивал. На кладбище за каждым памятником мог снайпер стоять.

— Опиши «Заказчика».

— Клоун, самый обычный. В клетчатой фуражке. Под Олега Попова работал, но не Попов. Я настоящего Попова в цирке видел. Он там просто смешным был, а этот типичный начальник. И не простой мент, а высоко сидящий.

Полковник вытащил из кармана «Беретту» и передал Барскому.

Журналист передернул затвор, понюхал ствол и, внимательно посмотрев на Краснова, спросил: «Так ты стрелял в Соколова?»

— Я не стрелял в музыканта? Не успел, — отвел глаза в сторону, Краснов. — Нам надо сваливать отсюда, пока менты не приехали.

— Не стрелял, говоришь? А куда два патрона дел?

— Не знаю. Может, пистолет сам выстрелил?

— «Беретта» сама не стреляет. Это не местный «самопал». Мне ее из самой Италии привезли. Это Европа. Новейшее чудо инженерной мысли. Но это еще не все. Какой-то негодяй снял «Беретту» с предохранителя и дослал патрон в патронник. Интересно, кто это сделал?

— Я не стрелял, — стоял на своем Полковник. — И ты напрасно на меня наехал. У нас с тобой было конкретное задание: убрать музыканта. Если мы его не найдем, то больше никогда не сможем вернуться в прошлое.

— Краснов, а зачем тебе туда возвращаться. В восемьдесят седьмом на улицах не было ни видео камер, ни искусственного интеллекта, ни компьютеров с базами данных у ментов, ни ДНК у экспертов. И главное, мы были молоды и страстно любили юных красавиц. А в две тысячи двадцать втором все измениться. Любимые женщины превратятся в толстых сварливых старух, которые каждое утро будут доставать своих мужей тупыми сериалами и бесконечной болтовнёй с подружками по телефону. Полковник, я тебе помогу перебраться к «вечно живым». Ставишь на часах «24» и навсегда остаешься молодым и красивым.

— Барский кончай демагогию. У нас «заказное убийство» зависло непонятно где. Это тебе не книжный детектив. Я должен был посмертное фото сделать. А у меня его нет. Отчитываться перед «заказчиком», как будем? За невыполненный «заказ» можно и на пулю нарваться.

— Скажи, «заказчику», что лабух попал в эпицентр торнадо и геройски погиб. Там скорость ветра достигает четыреста пятьдесят километров в час.

— Покойник где?

— Хрен его знает, где твой покойник. Ветром сдуло в море.

— Барский, мы в Москве, это не Крым. Какое на хрен море? — возмутился Краснов.

— Ну, в реку упал, водохранилище, в озеро. Да мало ли куда его могли черти забросить.

— Слушай, Барсик, ты, что и в правду в нечистую силу веришь? — удивился Краснов.

— Конечно. И в черного кота, и в клоунов-убийц, и во взорванный батискаф с миллиардерами.

— Что еще за батискаф?

— Миллиардер назвал свой батискаф «Титаником» после того, как настоящий «Титаник» унес на дно морское тысячи жизней самых богатых людей Европы. Это была мировая трагедия и скоро она повторится.

— Так батискаф взорвали или это твои очередные фантазии на тему?

— Взорвут! Всему свое время. Цифры на нашем календаре подретушируем, и все случится вовремя.

— Барский, ты чего несешь. Я каждый день листаю газеты, и там не было никакого батискафа, никаких миллионеров.

— Не было так будет. Это мне из будущего пришло по факсу.

— А ты знаешь, что у нас с тобой, если мы не найдем Соколова, никакого будущего не будет. Ты лучше скажи, что нам делать сейчас? Меня авария с батискафом и жизнь миллионеров не интересуют.

— Почему?

— Потому, что это полная ерунда и собачий бред, — повысил голос Полковник.

— Кому ерунда, а кому страшная смерть на «Титанике». Только ее никто ни кому не заказывал. И нам тоже никто никого «не заказывал». И клоунов твоих никто не видел. И я на этом кладбище никогда не был. Так что, полковник, иди договаривайся со своими клиентами сам.

Совещание в РОВД

В молодости двухметровый Коротков занимался баскетболом. Кроме этого он хорошо стрелял и профессионально водил машину.

Полковник Коротков занял место в центре стола. В первом ряду прямо перед ним сидел лейтенант Кротов. Высокий, подтянутый голубоглазый офицер с женскими чертами лица. На работу в РОВД он пришел после окончания училища месяц назад. Коллеги из угрозыска называли Кротова «кротом», а женщины, работающие в отделе, Красавчик.

Женщин в отделе было немного. Две из них недавно вышли замуж, а остальные пять — разведенки от тридцати и выше. Несмотря на «чудовищную» разницу в возрасте, каждая из них мечтала не просто «полюбить» Красавчика, но и затащить его в ЗАГС. На первых порах при появлении Кротова в лаборатории или в архиве, они принимали «сексуальные позы» и угощали сделанными собственными руками пирожками. А чтобы пирожки дошли до адресата, заставляли съесть их прямо на рабочем месте.

Полковник Коротков знал о «неуставных отношениях» в женской части коллектива, но никаких карательных мер пока не предпринимал. Ему самому было интересно узнать, чей кулинарный талант победит в этом соревновании.

— Несколько минут назад к нам поступила информация о ЧП на кладбище, — голосом Левитана сообщил Коротков оперативникам. — На «бандитском» ВИП секторе разбита мраморная плита, сожжены две металлические ограды и вырваны с корнем несколько десятков деревьев и кустарников. Все это может привести к серьезным последствиям.

— Так это же стихия, товарищ полковник. На ТВ в передаче «Желтая пресса» я видел фоторепортаж о торнадо. Журналисты нашли очевидцев, которые видели, как смерч разнес бандитский ВИП-сектор и поджог дерево.

— Я вас не спрашивал, — повысил голос начальник РОВД. — Извольте молчать на совещании, тогда за умного примут. На кладбище разрушены памятники криминальным авторитетам. Удар пришелся по одному единственному сектору. Вам не кажется, что стихия была уж больно избирательной!? Но это еще не все. Есть оперативная информация, что «потерпевшие от стихии» готовят «ответку» мародерам с показательными расстрелами и взрывами автомобилей.

— Так они «тупые», товарищ полковник, — не выдержал лейтенант. — Торнадо не выбирает объекты. Это научный факт. У меня литература есть на эту тему.

— Литература, говоришь. Научная! — повысил голос полковник. — А теперь, слушайте мою команду. Вместе с оперативной группой на кладбище поедет большой знаток «желтой прессы» Кротов. Старшим группы прокурором назначен следователь по особо важным делам Иван Васильевич Новиков. Все его указания выполнять мгновенно, рот не открывать, тупые вопросы не задавать, о результатах осмотра места происшествия доложите лично мне сразу же после возвращения. Вопросы есть?

— Никак нет, — вскочил со своего места лейтенант.

Алиби для киллеров

Ситуация в которую попал Полковник Краснов могла привести к неприятными последствиям. Он не знал, откуда взялись клоуны и кого на самом деле они представляют в Москве.

— Клоуны не отстанут, — после долгой мхатовской паузы сообщил Краснов. — Нужно выполнить «заказ» и забыть об этой истории навсегда.

— Полковник, тебе из подвала виднее, — поддел подельника Барский. — Но я бы сделал иначе. Для того чтобы закрыть тему, нужно всего лишь установить «Заказчика» и узнать причину конфликта. Нам нужно знать, кто и за что приговорил к смерти Соколова.

— А ты на луну слетать не хочешь? — не на шутку обозлился Полковник. — Мы не можем нарушать «Правила». Неужели до тебя не доходит одна простая мысль. Нам нужно найти Соколова и закрыть тему.

— И как мы будем его искать? Москва большая, — засомневался Барский.

— Это уже другой разговор. Первое, что мы должны с тобой сделать, свалить с кладбища и сделать себе надежное алиби.

— Интересно где прячется мое алиби?

— На Арбате. Там по вечерам интересная публика собирается: мошенники, жулики, карманники, будущие депутаты и сам Чубайс.

— Зачем мне Чубайс?

— Опыт перенимать будешь. Люди говорят, что в бандитские девяностые он своими ваучерами классно развел всю страну. А тебе он нужен для того, чтобы вспомнить, где ты был сегодня с двенадцати до пятнадцати дня?

—Нигде не был и что?

— А то, что алиби пойдешь делать себе сам.

—Где я возьму алиби? У меня в Москве ни кого нет. Может, у тебя баба какая-нибудь завалялась?

— Не завалялась! О проститутках забудь. Даму полусвета раскаленным утюгом поджарят, и она тут же расколется. Не забывай, у бандитов из почетного сектора были не только тупоголовые спортсмены, но и менты, и опытные юристы. А это не хухры-мухры. За погром на кладбище придется ответ держать перед братвой. А они вначале бьют, а потом думают. Поэтому тебе надо пошевелить булками и придумать железное алиби без любовниц, товарищей по работе и соседей по вытрезвителю. Все должно быть чисто и железобетонно. Нужны реальные свидетели, которые видели тебя в течение дня на Арбате. Для этого выступи с речью перед «глубинным народом», вбрось что-нибудь про царя батюшку и Горбачева. Для тебя главное, чтобы рожу запомнили, а не то о чем говоришь.

— Это я понял, — быстро согласился писатель. — Может, мордобой устроить в ресторане? Это я на счет «два» организую.

— Только не переусердствуй. Никакого членовредительства. Максимум, тарелку теплого борща на лысину соседу вылей, что б проорал на весь Арбат. Только не в ресторане. Там «ментовская крыша». Изувечат быстрее, чем подумаешь.

— Хорошо, дебош в кафе или пивной. Это я сделаю. А еще, прикид мой надо срочно сменить. Военная форма слишком приметная.

— К НКВД и Смерщу на Арбате ни у кого претензий не будет, а вот ментов и сотрудников психбольницы могут камнями забросать. Так что свою биографию подкорректируй слегка и плащ оставь в машине. Его запомнить могли на кладбище. Мы ж от ворот сюда шли пешком.

— Плащ оставил, а стволы куда?

— «Итальянцев» мне отдай. Они не засвечены. Еще пригодятся. За тобой приеду часа через три. Пистолет «ТТ» не бросай где попало. На нем крови, как грязи. А сейчас, время смутное, от толпы все можно ждать. Если что, стреляй в колено.

— Почему в колено?

— Я еще не видел ни одного раненого в колено, чтобы он догнал своего обидчика.

— Оказывается, ты не такой тупой, как я думал, — похвалил напарника Барский. — Тебя случайно не Чубайс зовут?

— Нет, меня Полковник из органов зовут. Так что не путай святого полковника с грешным Чубайсом!

Дорога на кладбище

Дорога на кладбище Кротову показалась вечностью. Старенький УАЗ громко чихал, скрипел тормозами и несколько раз самостоятельно отключал двигатель. Но больше всего доставала Кротова его соседка эксперт-криминалист Лариса Павловна Привольная. Крашеная блондинка в белой торжественной кофте с глубоким декольте и в черной казенной юбке не могла оставить без внимания начинающего опера. Привольная считала себя не только самой умной в отделе, но и непревзойденной любовницей. Вот только с личной жизнью у нее как то не сложилось. Лариса Павловна три раза выходила замуж и трижды разводилась. Причем все три мужа продолжали трудиться вместе с ней в Центральном РОВД города Москвы.

В разбитом УАЗе эксперт-криминалист говорила с новеньким опером о космосе, наводнениях и ночных приливах, которые видела на отдыхе в Евпатории. Милицейский пансионат, в котором Лариса Павловна отдыхала в Крыму, назывался «Буревестник» и запомнился ей не ночными приливами и прогулками у моря, а любовными приключениями со своими коллегами. Но делиться этой информацией с красавчиком она не спешила. У Привольной были свои проверенные методы охмурения потенциальных любовников. На крутом повороте женщина не удержалась и накрыла своим телом соседа.

— Мне повезло, что рядом со мной оказался такой опытный мужчина, — прошептала на ухо Кротову милицейский эксперт.

— Вы бы руку убрали, с моего бедра, а то коллеги неправильно поймут.

— Об этом не беспокойся. Они все правильно поймут. Сегодня ты первый раз выехал на задание, и это событие надо обмыть. Надеюсь, твоя религия не запрещает пить водку?

— Я атеист.

— И я не замужем, красивая, страстная, сексуальная к тому же блондинка с чистым паспортом.

Кротов хотел добавить «сорокалетняя блондинка», но потом передумал. На вид милицейскому эксперту было далеко за тридцать. Самому же Кротову недавно исполнилось двадцать четыре года.

— Давайте поиграем в игру, — продолжила умный разговор женщина. — Вы будете смотреть мне в глаза, а я читать ваши мысли на расстоянии.

— И о чем я сейчас думаю? — спросил Кротов.

— Вы мечтаете об опытной женщине, которая сможет научить мужчину многим полезным вещам.

— Сейчас на выпускном вечере любая десятиклассница может выдать такое, что не снилось ее матери в самом страшном сне, — тут же парировал Кротов.

— И у вас были такие девушки? — напряглась Лариса Павловна.

— Всякие были, — улыбнулся Кротов. — Но для семейной жизни выберу ни кем не тронутую девушку, которая будет лет на пять моложе меня. И работать мы с ней будем в разных организациях, чтобы сохранить любовь и свежесть чувств.

— Девственницу долго искать придется, — недовольно скривила губы эксперт. — Я тоже искала не испорченного другими юношу.

— И что, нашли?

— Это был худший вариант в моей жизни. Мы с ним расстались через три месяца.

Тем временем, милицейский УАЗ через западные ворота въехал на кладбище и, пропетляв по дорожкам, остановился у ВИП сектора московских бандитов. Первым машину покинул следователь прокуратуры Иван Васильевич Новиков.

— Я такого еще не видел, — осмотрев разбитые памятники, бормотал он. — Это осквернение могил в полном объеме.

Следователь подозвал к себе эксперта.

— Что ты тут видишь?

— То, что и вы.

— Я спрашиваю, на торнадо похоже?! — повысил голос следователь.

— Я что, видела торнадо?! — возмутилась Лариса Павловна. — В Москве такого никогда не было.

— Ставлю вопрос в иную плоскость, каким инструментом были разрушены памятники?

— Кто и чем разбил их, не знаю, но это не ураган и не торнадо! Скорее всего, местные отморозки счеты сводят друг с другом.

— Как версию принимаю. А теперь, слушайте меня внимательно, — подозвал к себе сотрудников милиции следователь. — Каждое повреждение, каждую трещину сфотографировать и подробнейшим образом описать. Зафиксировать все следы и отпечатки пальцев, абсолютно все! Провести детальный осмотр каждой могилы, изъять все, что может указать на преступников. Найти и опросить всех свидетелей, в том числе и журналистов, которые показали это безобразие по ТВ. Не думаю, что это была случайность. Погромщики могли пригласить на кладбищенский шабаш представителей продажной прессы. Исходя из вышесказанного, журналистов допросить, как подозреваемых, а фото и видео материалы изъять и поместить в хранилище вещдоков. Вопросы есть?

— Нет вопросов! — по-пионерски отрапортовала Лариса Павловна. — До двенадцати ночи тут сидеть будем. А у меня любовник, не кормленный.

Читающий Арбат

В конце восьмидесятых Гарри Барский несколько раз приезжал в Москву. Оказалось, что Арбат в то время был единственным местом в столице, где начинающий писатель мог не только сам торговать своими книгами, но и напрямую общаться с читателями. «Глубинный народ» детективы уважал и даже просил автографы у писателя из Крыма.

В очередной раз, оказавшись на Арбате, Барский достал из вещмешка две книги в мягкой обложке, подошел к кассе драматического театра и, растолкав потенциальных зрителей, заорал дурным голосом.

— Фантастический детектив о ЦРУ и пандемии, изданный в две тысячи двадцать втором году в Москве. Хотите заглянуть в свое кровавое будущее?! Только здесь, недорого, вся правда о Советском Союзе, Америке, масонах, колдунах и самых надежных приворотах чужих мужей. Женщины обслуживаются вне очереди!

— Погоди, а как это получилось? Сегодня на календаре 1987 год, а ты впариваешь книгу, изданную в 2022 году. Такого не может быть, — тут же подкатил к писателю кривоногий мужик в черном плаще и голубых рваных джинсах.

— Так я же предсказатель, писатель-фантаст. Хочешь знать правду о своем будущем, купи книгу! Отдам за недорого. Бутылка «Крымского портвейна» и плавленый сырок «Дружба».

— Портвейн я и без тебя выпью, а эту книгу никто не купит. Зуб даю! Развелось писателей в СССР, плюнуть некуда. Все пишут, стучат, того и гляди, башку оторвут своими гнилыми сюжетами.

— Не веришь мне, проходи мимо. «Женский бунт!» — это современная Америка с потерявшим разум президентом США Бойданом младшим, — продолжил рекламировать свои книги Барский.

—А кому она нужна, правда, про Америку, — не отставал от писателя мужик в джинсах. — Все и без тебя понимают, что США полное дерьмо. И в то же время каждый мечтает свалить в штаты, потому что там можно жить на пособие. Для тех, кто не хочет работать, это уникальный шанс. Это наша последняя надежда. А если мне не веришь, у народа спроси.

— Да твоему народу с Арбата ничего не светит ни здесь, ни там.

— Почему это, чем мы хуже? — тут же завелся мужик в плаще. — Горбачёв сказал, что «Перестройка» для всех.

— Из тех, кто выживет в перестройку, в США уедут тысячи, а настоящими миллионерами там станут единицы.

— И кто же там станет миллионером?

— Убийцы, грабители, альфонсы и валютные проститутки, — громко перечислил будущих миллионеров предсказатель.

— Ай да молодец писатель! Альфонсы и проститутки — лучшие люди на земле. Их в штатах просто заждались. Ты думай, что говоришь. Там своих проституток, как грязи, на каждом углу: черные, белые, цветные. И что интересно, каждая из них держит в правой руке красный фонарик, мол, свободна. Могу полюбить прямо в подъезде.

— А ты случайно не сутенером работаешь? — подозрительно посмотрел на собеседника Барский.

— Нет. В сутенеры двухметровых мордоворотов берут, а у меня рост метр шестьдесят. К тому же сутенер должен на английском болтать, как на русском. А у меня с языком проблемы.

— Твердая тройка? — уточнил Барский.

— Нет, я не читаю на английском.

— И не пишешь?

— А кому писать? Президенту США Бойдону, так он сам не понимает, о чем говорит. У него же склероз на всю голову или как его еще называют, вспомнил — Альцгеймер. Журналисты пишут, что Бойдан ребенка покусал в Финляндии. Вампир, а не человек. Он и войну развяжет с Россией, — перешел на шепот мужчина в джинсах. Но это не сейчас.

— А когда? — неожиданно втянулся в пустой разговор Барский.

— Когда уеду отсюда в штаты и пособие получу.

— А как же без английского. Ты же стакан воды купить не сможешь на русском.

— А ты за меня не переживай, пока документы оформят на выезд, там уже половина Союза будет. Так, что с газировкой помогут. Но ты мне лучше про другое скажи. Информацию о проститутках и сутенерах где брал? — перевел разговор на другую тему незнакомец.

— У продажных женщин покупал.

— По тебе видно.

— Что тебе видно, Я им платил за рассказы, а не за то, что ты подумал. Зато, какие истории они рассказали, какие подробности.

— А у меня к соседу тоже в очереди стоят. Он ночами американское кино показывает за деньги, — перешел на шепот несостоявшийся сутенер. — Там эти валютные такое вытворяют, что просто ужас. И что интересно, все эти красотки в Америку приехали без копейки денег, а домой возвращаются на «Кадиллаках» с открытым верхом миллионершами.

— Это по-нашему, по-русски. Рекламный фильм из Голливуда посмотрел и в штаты за своим миллионом, — неожиданно громко рассмеялся журналист. — Ты только красный фонарь не забудь. Там и мужиков в проститутки записывают.

— Это, выходит, что ты меня сейчас проституткой обозвал. Бабой никчемной. А хочешь, я тебе в морду дам? — неожиданно обиделся коротышка. — А ну, давай, кто кого.

— Да это, пожалуйста, — расплылся в улыбке Барский. — Это мы завсегда и с удовольствием. На небо смотри, лишенец, сейчас к тебе из космоса подарок прилетит.

Мужчина поднял глаза вверх и тут же оказался на грязном асфальте. Профессиональный удар бывшего санитара психушки пришелся сначала в солнечное сплетение знатока американского кино, а потом и в голову. Потерпевший пытался что-то сказать, но вместо понятных русских слов из него наружу выходили только «ша и ща».

— Вот, так всегда происходит, поглумился над гостем из будущего и тут тебе «ответка» из космоса вместе с бесплодием на всю жизнь.

— Ты мне в солнечное сплетение, попал, — обиженным голосом сообщил незнакомец.

— Но целился я намного ниже, чтоб наверняка. Я же в душе нотариус, одним ударом мужиков навсегда лишаю наследства. А купил бы книгу с автографом автора, стал бы в моих глазах уважаемым человеком. ЧИ-ТА-ТЕ-ЛЕМ и ПОКУПАТЕЛЕМ КНИГ! А теперь, подумай и скажи, изменил ли я твое мировоззрение за эти пять минут?

— Изменил, теперь без молотка в город не выйду, а книгу твою все равно не куплю. Не люблю, когда мне что-то навязывают всякие балбесы. И писателя Барского я не знаю, и книг твоих в магазинах не видел.

Любовные тайны милицейского эксперта

Василий Иванович Кротов пропустил мимо ушей сообщение о «некормленом любовнике» милицейского эксперта. В данный момент внутренний протест у него вызвали слова следователя прокуратуры, который фактически, не изучив место происшествия, сходу отмел природные аномалии, смерчи и торнадо. Кротов подошел к следователю и неожиданно выдал.

— Иван Васильевич вы в корне неправы! Мы делаем ненужную работу. Это стопроцентное торнадо. Я такое видел на Кавказе в открытом море. Оно зародилось на горизонте, а потом с огромной скоростью приблизилось к берегу и накрыло туристов штормовым ветром, красным африканским песком, крабами, моллюсками и разорванными на куски медузами.

— Медузы впечатляют. Я никогда не видел летящих над морем разорванных на куски медуз, — пробормотал следователь. — Это какой-то абстракционизм вместе с сюрреализмом. Хрущева на вас нет, молодой человек, Хрущева! Он бы вас быстро научил Родину любить.

— Причем здесь Хрущев с его бульдозерной выставкой. Сейчас время другое: свобода и демократия в стране, — возмутился Кротов.

— Я не против демократии и нового мышления! Мне подозреваемые по делу нужны. Реальные подозреваемые и реальные доказательства, что здесь побывал торнадо или одинокий смерч. Лично я за эти памятники поубивал бы всех исполнителей и пособников. Нашли моду покойникам мстить. Участкового вызывай по рации! Он должен был охранять развалины с самого утра. Где его черти носят?

Лейтенант подошел к машине, взял в руки рацию и нажал кнопку вызова.

— Кротов беспокоит, — сообщил дежурному начинающий опер. — Я на кладбище, не могу найти участкового.

— Начни с директора кладбища. Он находится в одноэтажном здании у центрального входа. Пусть своих работников соберет для допроса. Это его вахта.

— А участковый вам звонил?

— Звонил, он в мастерской по изготовлению памятников опрашивает скульптора и могильщиков. Только не тащите в отдел кладбищенских бомжей, от них толку никакого, а вони будет на всю дежурку. Ты меня понял, Кротов?

— Так точно, товарищ капитан.

Москвич из Тамбова

Барский чувствовал, что переборщил с аборигеном. На этот раз можно было обойтись и без «солнечного сплетения» и резких ударов в голову. Но то, что случилось, уже случилось.

— Мясной фарш назад через мясорубку не прогонишь и в корову не превратишь — сообщил Барский.

— Это ты о чем? — восстановив дыхание после удара в «солнечное сплетение», спросил мужчина.

— Это я о том, что кулаки, в некоторых случаях, важнее философии Канта и знания английского. А теперь, рассказывай, кто ты по жизни и что делаешь в Москве? — продолжил допрос Барский.

— Я коренной, со своей жилплощадью, — задрав к небу глаза, гордо произнес собеседник.

— Врешь, на москвича ты не тянешь. Они говорят по-другому. Букву «а» тянут. С разговорами к посторонним гражданам не лезут. А у тебя акцент из деревни Крюкова. Колись, пока не убил.

— Коренной в нашей семье была тетка моя. Потом она умерла, и я принял наследство. Столичным стал.

— Ты чего, водка «Столичная»? — подколол собеседника Барский.

— Нет. Я не все слова сказал, — подумав, произнес мужчина. — Я по завещанию в квартиру тетки въехал. А тебе, московская прописка не нужна?

— У меня все свое: и прописка, и выписка. Я на Арбате прямо с поезда, книгами торгую. Первый гонорар уже получил. Три книги продал о проститутках. Так, что, приглашаю тебя в ресторан «Прощай молодость», почин обмыть?

— А почин твой на халяву?

— Конечно. Я ж пригласил.

— Думаешь, не пойду? Еще как пойду! Я не завтракал еще, а дома пустой холодильник, но с условием. Ты в живот больше не бей и голову мою оставь в покое, — неожиданно засуетился мужчина. — Где драться-то учился?

— В Крыму, на Приморской улице. Уличным вырос. Если кого убить захочешь, зови. Как говорится, бью два раза. Первый по пустой голове, а второй, по крышке гроба.

— Слышал я этот прикол. Ты что-нибудь посвежее придумай.

— Можно и свеженького подбросить в топку, но по заказу даже попугай не кричит свое: «Попка дурак!». Книгу купи. С автографом отдаю и мы друзья навеки вечные.

— Не катит это. Денег у меня нет. Вчера последние пропил.

— Последние грошики пропивать нельзя. Похмеляться, чем будешь?

— А я еще Рубикон не перешел. Два граненных дерну с утра и как огурчик. К народу с утра иду.

— И что, москвичи угощают?

— Бывает такое, но редко.

— И о чем говорит с тобой улица?

— О разном. Недавно один профессор советовал, как самую красивую бабу в жены взять на три года.

— Это интересно даже мне. Ну-ка давай колись.

— Приезжаю, значит, в штаты и тут же вызываю себе жену из Украины. Любого роста. Если понравится, метр девяносто возьму. Веду в загс, семью восстанавливать. И чтобы не было сомнений у ФБР, брачный контракт составляю для нотариуса. А там всего два пункта: три года живем в одной кровати, любим друг друга, как муж и жена, и, детей она рожает не меньше двух.

— А если невеста возьмет и пошлет тебя? Ты ж не красавец и роста мелкого.

— Не пошлет. В США строго с этим. Не выполнит условия контракта, ФБР ей тут же билет до Одессы купит.

— Почему до Одессы?

— Так случай такой уже был. Дамочка одна оформила фальшивый брак, а с законным мужем и дня не жила. Через три месяца вызвали ее куда надо, билет в руки и лети в свою Одессу.

— Красиво тему подал, — рассмеялся Барский. — Только я тебе не верю. В глаза не смотришь, боишься кого-то? А может, ты и есть тот стукачок из ментовки, которого братва приговорила за осквернение «почетного сектора» на центральном погосте. Имя назови свое и псевдоним.

— Чего это сразу, стукач? Ты меня, что с поличным взял? Я в Москве вообще не при делах и по кладбищам без дела не шастаю.

— Хорошо, скажи мне, как тебя зовут и что ты на Арбате делал?

— Меня зовут Вася. Василий Петрович Капуста.

— Псевдоним?

— Нет у меня псевдонима. Однажды подходили двое, но я их послал. На Арбате стучать ментам себе дороже. Я так и сказал.

— Ладно, поверю, если не врешь. А теперь, скажи, что за форма на мне? — похлопал себя по карманам Барский.

— Не знаю.

— Хреново. Каждый школьник должен знать героев из военной контрразведки. О них еще фильм сняли.

— Так не показывают такие фильмы из-за перестройки. Я про войну все пересмотрел, разное видел, но такой формы у бойцов не было и вообще, если ты военный, то почему без погон?

— Так это же «СМЕРШ», а вот форма у них во время войны была разная. Если ты на флоте служил, морская форма, а если за границей — такая, как у меня.

— А погоны, где! Неужели пропил, — не отставал Капуста.

— Это страшная тайна. Языком чесать будешь, к стенке лично поставлю. Уж больно ты на Бандеру похож.

— Какой я Бандера? Мне соседка Фрося говорила, что я вылитый Адриано Челентано.

— Ты и Челентано?! Не смеши мои тапочки. Он здоровый, крепкий мужик, бабы от него без ума, еще он песни поет любовные. Ты, что тоже поешь?

— Нет. Слон на ухо наступил. Но это не важно.

Мужик умным должен быть, перспективным и чуть красивее обезьяны.

— Ты считаешь себя умным?

— Конечно. Я первым в американское посольство документы подал на выезд, — расплылся в улыбке Василий. — Американцы сказали, что сами за все заплатят и доллары на первое время дадут, чтоб с голода не сдох.

— Тогда тебе вопросик, как ветерану первой империалистической. Тут по Арбату, говорят, мужик с коробкой от ксерокса ночами бродит, голоса скупает за Горбачева-Ельцина. Не знаешь, кто такой?

— Мужика с коробкой сам видел. Он из деловых. Речи в бандитские девяностые произносить по телеку будет, но верить ему нельзя. Врет он все и про ваучеры, и про новые деньги. Я сон видел недавно. Оказалось, что этот Чубайс в конце жизни в Израиле вынырнет, после купания в «Мертвом море», вместе с супругой.

— Это что, предсказание твое или голоса слышал? — Тут же проснулся в Барском фельдшер психбольницы.

— Не знаю, в голову оно само приходит. Диктор говорил, что Чубайс там и останется, на Мертвом море.

Гарри Барский хлопнул по плечу собеседника и заявил громко и четко: «По этому поводу угощаю тебя „Крымским портвейном“ и сказочной закуской. Тут есть где-нибудь поблизости приличная забегаловка?».

— Есть, только там приносить и распивать нельзя.

— Кому нельзя, а кому и можно. Это же Москва, Вася. А у меня справка от самого Сербского.

— Ну, если из института психиатрии, тогда пошли. У меня оттуда один знакомый был. Такой же шустрый, как ты.

— И что с ним случилось?

— Хулиганы убили.

— Это ты сейчас сам придумал или местный фольклор всплыл?

— Почему сейчас. Могу на кладбище сводить.

Цветочки положить на могилку.

— Стоп! Про кладбище мне сегодня говорить не надо. По самое горло сыт. Ты мне лучше поведай, кто этот Арбат держит?

— Кто его контролирует, не знаю.

— Ты что, на Арбате ни одного бандита не видел?

— Почему не видел. Они общепит трясут и проституток. Ну, а мы уже пришли, «очко».

— Что еще за «очко»?

— «Столовая №21. Пельменная». У них всегда аншлаг. Только сюда приносить и распивать запрещено. И еще, тут полное самообслуживание. С левой стороны заходишь, ставишь поднос на стол, говоришь, «половину» тебе или «полную».

— Чего половину? — не понял Барский.

— Половину порции пельменей. «Полная» — в два раза дороже, для особо прожорливых.

— Погоди, а пельмени с бульоном заказать можно? Жидкого желаю.

— Хоть с грузинской подливой, но я бы это не ел. Пельмени здесь съедобные, а все остальное — для гостей столицы. Если котлеты, то вчерашние, салат, трехдневной свежести.

— Хорошо, салат не берем и котлеты туда же. Я пельмени возьму, а ты место рядом с грузином займи, там два стула свободные.

Дальше Барский действовал строго по плану, который разработал для него Краснов. Загрузив на жирный поднос тарелки с пельменями, гость столицы поднял его над головой и понес по узким дорожкам между столиками. Не доходя трех метров до Васи Капусты, он «поскользнулся» и уронил тарелки на голову его соседа-грузина.

Таинственная смерть

Найти участкового на кладбище оказалось делом не простым. Чтобы сориентироваться на местности, Кротову пришлось идти по указателям к центральному входу, там он изучил схему захоронений и осмотрел два полуразрушенных сарая, но участкового нигде не было. Метрах в пятидесяти от входа на кладбище стояли белые «Жигули», а за ними, выстроившиеся, как на параде искусственные венки с траурными лентами. Лейтенант открыл входную дверь и оказался в магазине «ритуальных услуг». За столом сидела женщина в черном платье со скорбным лицом.

— Мне директор кладбища нужен, — официальным голосом сообщил лейтенант.

— Так нет его, народ собирать пошел.

— Куда он пошел?

— Я же сказала, по кладбищу сотрудников собирает. Вы уже не первый сегодня. Участковый приходил.

— Что он сказал?

— Сказал, что у нас ЧП. Неизвестные почетный сектор разгромили.

— Как вы считаете, кто это сделал? — продолжил расспросы оперативник.

— Не знаю, у нас такого раньше не было. Оградку металлическую могли украсть на металлолом, но чтобы памятники валить, да еще на бандитском участке, — перешла на шепот женщина. — Говорят, сторожа уже приговорили.

— Какого сторожа?

— Того, кто должен был следить за почетным сектором, а его неделями там не было. Он запойный.

— Как фамилия, сторожа, имя? — продолжил расспросы лейтенант.

— Фамилию не знаю, его здесь Маматкул звали. Он из Узбекистана. Говорят, домой рванул, как репортаж с кладбища по телеку показали.

— А как он узнал о телерепортаже?

— У директора в кабинете телевизор стоит. Он его не выключает. Как увидел наш ВИП-сектор, чуть инфаркт не получил. Орал на всех, как бешеный, а Маматкула, вообще, убить обещал.

— Директор угрожал сторожу убийством?

— Нет, «Почетной грамотой». Вы знаете, что такое ВИП-сектор и кто там лежит?

— Знаю.

— Тогда чего удивляетесь?

— И где сейчас этот Маматкул?

— Да кто его знает, может, в поезде на родину возвращается, а может, у земляков своих прячется. Но они его не спасут и директор наш не жилец. В прошлый раз за украденную оградку у одного из ВИПов, директора били смертным боем, а тут вообще туши свет.

— С этим понятно. Вы участкового на кладбище видели?

— В мастерской он со скульптором водку пьет. Обойдите вокруг здания и в двадцати метрах от магазина заготовки памятников и плиты мраморные увидите.

Удар пельменями!

Не ожидавший нападения гость столицы, вначале крикнул что-то по-грузински. После чего без сознания упал на пол.

В дальнейшем то, что произошло в пельменной, свидетели смаковали по-разному. Одни говорили, что офицер уронил тарелки случайно, другие утверждали, что тарелками с пельменями грузина избил ревнивый муж поварихи, а третьи, самые трезвые, просто устроили овацию в столовой, они радостно хлопали в ладоши и стучали ногами.

Тем временем разукрашенный пельменями и облитый горячим бульоном кавказец, придя в сознание, поднялся из-за стола и на чистом русском языке покрыл нехорошими словами офицера, его маму и всех остальных идиотов, которые вместо того, чтобы посочувствовать жертве кухонного беспредела, устроили в столовой «цирк с конями».

Эти слова не понравились Василию Капусте. Он решил подыграть офицеру.

— И где ты видел здесь лошадей? — с угрозой в голосе спросил Василий Петрович.

Кавказец хотел сказать что-то в ответ, но не успел. С футбольным криком, «у меня левая смертельная», к нему бросился Барский и нанес сильнейший удар ногой в «солнечное сплетение». Не ожидавший нападения мужчина, тут же рухнул на заплеванный пол, больно ударившись головой о металлический стул.

Те, кто сидел недалеко от грузина стали отодвигаться от него, как от прокаженного. И лишь только старуха в очках с толстыми линзами подошла к потерпевшему. Она, схватила пострадавшего за левую руку и, не найдя пульс, завопила: «Убили! Человека убили!».

На подобный финал зрители в наколках явно не рассчитывали. Те, кто не хотел светиться перед милицией, стали быстро покидать столовую на ходу доедая пельмени.

Минут через пять в обеденном зале появился заведующий столовой круглолицый узбек Халилов. На нем был серый длинный фартук и белый колпак на голове. Ладонью Халилов потрогал голову потерпевшего и заспешил в подсобку. Там, возле большой тарелки с пельменями, сидел местный участковый Серобаба, толстый мужчина с тяжелым одутловатым лицом.

— У нас в столовой, похоже, труп проявился, — сообщил Халилов, коверкая русские слова. — Кавказец подрался с военным, а тот его по башке ногой врезал. И теперь у него кровь из носа идет. Делать что будем?

— Кавказец откуда? — кинув в рот очередной пельмень, спросил участковый. — Он не хотел связываться, с набирающей силу в Москве грузинской ОПГ.

— «Залетный», первый раз вижу. С улицы пришел, взял пельмени, после чего потребовал «Жалобную книгу», — успокоил участкового Халилов. — К нам кавказские не ходят. У нас тут свои в форме крутят-вертят.

— И что, «жалобной книги» не оказалось на месте? — продолжил расследование участковый.

— Почему не оказалась. Обижаешь начальник! У меня все на месте: и основной вариант и запасной. Так вот, в запасном варианте он жалобу на иностранном языке написал. Я ее и так смотрел, и поворачивал в разные стороны, ничего не понял.

— На грузинском написал?

— Откуда знаю, я, что в грузинской школе учился? Делать-то, что? Сейчас приедет ОМОН — шмамон, весь день испортят. А нам работать надо, деньги зарабатывать. Хозяин штрафует за каждый промах, а тут такое ЧП.

— Для начала дубликат «жалобной книги» с его каракулями сожги. Мало ли что он там понаписал. Конфликта не было, никто ничего не писал и не жаловался. А я пойду, посмотрю на терпилу. «Скорую» вызвал?

— Нет, вдруг живой. А мы тут кадило на пустом месте раздувать начнем.

— Правильно решил, моя школа, — поправил на голове милицейскую фуражку участковый.

В обеденном зале участковый осмотрел лежащего на полу любителя пельменей, после чего отвесил ему две громкие пощечины.

Клиент тут же открыл глаза и что-то пробормотал на родном языке.

— Этот живой, — обрадовался участковый. — А второго мы сейчас оштрафуем по всей строгости закона. Где хулиган?

— Их трое тут было, — сообщила повариха. — Жителю солнечной Грузии пельмени не понравились, «Жалобную книгу» требовал, говорил, что у них в Тбилиси лучше готовят в столовых, чем в Московских ресторанах.

— Так они сюда втроем пришли? — уточнил участковый.

— Нет, вначале этот полпорции взял, съел один пельмень, а потом еще двое нарисовались, — показала пальцем на Барского и его подельника повариха.

Милиционер тут же потребовал у Барского документы. Гость столицы не спеша вытащил из кармана помятую «Выписку из истории болезни Романа Иванова». На документе была печать и подпись главврача института имени Сербского.

— Это что еще за филькина грамота? Паспорт давай, — потребовал участковый.

— У меня нет паспорта, только справка из института, — подошел вплотную к лейтенанту Барский.

— А паспорт твой где?

— Где, где? В Караганде. Мент, в глаза смотреть, я сказал в глаза! — Неожиданно превратился в настоящего гипнотизера Барский. — Я считаю до трех. На счет три ты превратишься в каменного сфинкса! Раз, два, три! Ты не можешь поднять руку вверх, сжать кулаки. И проголосовать на выборах за президента Грузии. Я лишил тебя права голоса. Ты лишенец! Ты слышишь только мой голос. Тебе нужен был паспорт, он у меня в руках, — отобрав у милиционера справку, сообщил Барский. — Твои руки тяжелые и теплые. Ты слышишь только мой голос! Забирай хулигана и веди в участок. Это у него не было паспорта! Он говорил, что потерял, но он врет. Ничего он не терял, потому что он террорист и убийца! Арестуй его и уходи из этой столовой и больше никогда сюда не приходи.

Милиционер неожиданно вытянулся по стойке «смирно», взял под козырек и, заломив руку хулигану, вывел его на улицу.

— Слушай, это что было? — удивленно посмотрел на Барского Василий Капуста.

— Да ничего не было. Участковый террориста без паспорта арестовал. Премию получит за бдительность. А мы с тобой так и не пообедали. Повар, ты меня видишь? — вновь перешел на крик Барский.

— Вижу, — выглянула из подсобки повариха.

— Если видишь, возьми тряпку, протри стол и принеси две порции пельменей и два пустых стакана. Мухой!

— У нас приносить и распивать запрещено, — возразила женщина.

— Я кому сказал «мухой»! — повысил голос до командирского Барский. — А то и тебя в каталажку отправлю и шеф-повара твоего.

Страшная тайна черного кота

Кротов вышел из магазина и отправился в мастерскую. За грубо сколоченным столом сидели трое мужчин в рабочих спецовках. Четвертым в этой компании был участковый. На столе стояли бутылка водки и открытая банка консервов «Бычки в томате».

— Почему пьем в рабочее время? — увидев человека в форме, громко спросил участковый у своих собутыльников. — Бутылку убрать и не соблазнять тех, кто на службе.

На вид ему было лет сорок, побитое оспой лицо сотрудника милиции украшали черные, закрученные вверх тонкие усики.

— Имеем право. Мы свое отбатрачили, — как от надоедливой мухи отмахнулся от участкового скульптор Никодим. — Пить будешь, лейтенант?

— Я не пью на работе и вам не советую, — заявил Кротов. — Рассказывайте, что случилось.

— Ничего не случилось, — тут же вписался в разговор, сидевший по правую руку от скульптора молодой парень в модной кожаной фуражке.

— Ты кто такой?

— Месяц, как дембельнулся, в десанте служил, — похвастал мужчина. — А сейчас учеником скульптора работаю.

— Я из уголовного розыска, — представился лейтенант. — Погром на кладбище кто устроил?

— Принц Датский с неба свалился, — сообщил пьяный Никодим. — После него все и началось.

— Кто с неба свалился? — не понял милиционер.

— Тебе ж сказали, Принц Датский упал с неба, а потом, как завертело кругом, завыло. А этот гад даже не чихнул. Вот, что значит кладбище.

— Он с дерева упал, — поправил скульптора десантник. — Я сам видел, своими глазами! Его ветром сдуло с дерева. Если б он с неба падал, помер бы сразу. Он с дерева упал.

— Ага, с дерева?! В тринадцатом секторе!? Ты где там деревья видел. Там же кусты вокруг и ни одного тополя, — возмутился скульптор. — А падают тополя.

— Погодите, вы о ком? — попытался разобраться лейтенант.

— О «Принце Датском». Это главная наша достопримечательность, — продолжил знакомить с обитателями кладбища десантник. — Нам памятник надо было установить Ворону.

— Кому? — вновь не понял офицер милиции.

— Слушай, лейтенант. Может, мы по сто грамм, для начала. Чтоб на одной волне быть.

— Нет, пить я не буду, вы членораздельно произносите и я все пойму.

— Короче, произношу членораздельно. Ворон — это не птица и не зверь. Ворон, это фамилия покойника. Ну, типа Иванов, Петров, Сидоров. Нам надо было установить на его могиле памятник. Жена усопшего торопила, чтобы к свадьбе успели.

— Погоди. С могилой и памятником я согласен, но при чем тут свадьба!?

— Вот, кто б только знал, как тяжело говорить с трезвым милиционером. Ничего не понимает. Короче, объясняю в третий раз членораздельно. Сегодня с утра мы повезли памятник Ворону. Жена усопшего торопилась, потому что собралась замуж второй раз. Короче, пришли мы в тринадцатый сектор, а тут ветер листву как закрутит вверх. А сверху Принц Датский спланировал на голову Никодиму. После чего он умом тронулся.

— Кто умом тронулся, Принц Датский? — удивленно посмотрел на свидетеля Кротов.

— С Принцем все в порядке. У него башка-бронежилет. С пятого этажа недавно упал и хоть бы что. Встал на ноги и побежал. А вот скульптор, Никодим, умом тронулся. От закуски морду воротит, — разливая по стаканам водку, продолжил десантник. — А это с ним первый раз. Он вообще без закуси не пьет.

— Что тут закусывать? Ты этих болтунов поменьше слушай. Я жду, чтобы в голову ударило, а паленая водка не берет. Черный кот заколдовал. Я всегда с третьего стакана веселым становлюсь, а сегодня, будто не нюхал.

— У меня такое тоже бывает, — поддержал разговор участковый. — Первые три стакана поперек горла. Не лезут гады, а потом ничего, за милую душу и водка, и самогон.

— Третий чего молчит? — подозрительно посмотрел на мужчину восточной внешности Кротов.

— Ахмет русского не знает, — продолжил десантник. — Он из Туркмении. В Подмосковье на стройке работал, потом в запой ушел. На кладбище поселился. Кота дрессирует бычками в томатном соусе. А Принц Датский обнаглел до такой степени, что взял и прыгнул на голову скульптора.

— Так он прыгнул или с неба упал?

— Я своими глазами видел, как он летел, а откуда — не понял, — продолжил десантник. — И вам советую забыть про кота. Раз он летать научился, жди страшной беды. Это мне баба Нюра говорила в детстве.

— Поймать кота сможешь? — спросил десантника Кротов.

— Поймать могу, но ловить не буду. Нечистая сила в нем. Его раньше Шайтаном звали из-за вредности характера, а потом переименовали. Сейчас он Принц Датский из-за прыжков своих дурацких. Он чуть что, на дерево лезет. Потом спрячется там, а когда все забудут о нем, вниз летит, как боевая граната. Митрича вчера до инфаркта довел. «Скорая» увезла в больницу. А ему хоть бы что. И убить нельзя: черные коты в «Красную книгу» занесены, как вымирающее поколение. Так что черного кота сами ищите. Запомни, на этом кладбище все беды от Принца Датского. И ВИП сектор не люди разгромили, а коты черные. У нас их тут десять штук живет, а может и больше, если правильно считать.

— Так он не единственный? — вновь удивился лейтенант.

— Кротов, ты размеры объекта зацени. Тут счет не на метры, на гектары идет. У каждого кота своя территория.

— А собаки бездомные тоже есть?

— Чего нет, того нет. Жили раньше, но однажды на мать убитого бандита овчарка набросилась. Она позвонила дружкам его. Так те, три дня стреляли во все, что движется, и директора кладбища сменили. Теперь ни одного случая. А котов оставили, чтобы порядок был.

— Митрич, кто такой? — вопросительно посмотрел на участкового Кротов.

— Такой же забулдыга, как эти трое. Я его ни разу трезвым не видел. И десантник себе на уме. Милиции сука помогать не хочет. Кота выгораживает. А я могу и ответку включить. Он думает, если мне стакан самогона налил, то я уже с ними, — возмутился участковый. — А ну, ка вещи собрал и на допрос к следователю. А оттуда в СИЗО поедете все трое. Десантник, как тебе поворот судьбы?

— Мы-то причем? Чуть что, к следователю, — неожиданно на чистом русском заговорил туркмен. — Нам-то какое дело до свихнувшегося кота? Я, например, работаю на кладбище, деньги для семьи зарабатываю, и это при том, что я кандидат наук.

— Следователь плевать хотел на ваши подробности. Пятнадцать суток оформит, не за кота, а за вранье представителю власти. Коты у них по небу летают! Под психа косить решил? Так я дурь быстро выбью из каждого. А ну, признавайтесь, кто бандитские памятники порушил и телевизионщиков вызвал?

— Да никто их не вызывал. Это нечистая сила поработала. У нас такого раньше не было, — отставил в сторону стакан кандидат наук

— Не было, говоришь?! А Маматкул куда сбежал?

— От бандитов удрал. Они ж его убить хотят, — сообщил десантник.

— Кто еще бесследно исчез после этого ЧП?

— Лабух кладбищенский Соколов. Музыканты искали его на ВИП-зоне. А он как сквозь землю.

— Ты хочешь сказать, что местные музыканты побывали на ВИП-зоне еще до приезда журналистов?

— Их трое было: тромбон, большой барабан и труба. Вот, и спрашивайте с музыкантов. Они же пьяные вдрабадан были, могли и отомстить кому-то.

— Я поговорю с музыкантами. А торнадо, кто из вас видел? — продолжил расспросы Кротов.

— Это еще, что за зверь? — уточнил десантник.

— Смерч такой.

— Не видели мы здесь никакого смерча и торнадо. И вообще, нам домой пора.

— Ночевать в отделении будете, — вновь перешел на угрозы лейтенант милиции.

— Не там ищешь оперок, — встал из-за стола скульптор Никодим. — Нас уже по полной форме участковый допросил.

— Не видели они ничего, потому что тринадцатый сектор на отшибе стоит, — вмешался в разговор участковый. — Они памятник установили на могиле Ворону, водку забрали и в мастерскую пошли.

— Не видели, говоришь? А как они здесь оформлены? Пусть паспорта покажут, прописку, разрешение на работу, медицинскую книжку, — не отставал Кротов.

— Да все у них есть. Эти двое по договору здесь, а с туркменом я сам разберусь. Не могли они памятники изуродовать до такой степени. От тринадцатого сектора до бандитских могил, километра два будет. Ты лучше музыкантами займись. Они в общак тридцать процентов отдают каждый месяц. Тронул я их однажды, тут же шестерки «Котлеты» нарисовались.

— Следователь прокуратуры сказал, чтобы всех свидетелей к ВИП сектору доставили на допрос. И телевизионщиков найти надо. Кто позвонил, во сколько, кому?

— Да это мы запросто. Ты только не суетись под клиентом. Следак сказал доставить свидетелей, значит, доставим. И телегруппу я ему лично привезу. Пусть допрашивает.

Все включено или шведский стол

Минут через сорок Василий Капуста привел гостя столицы к мемориальной квартире А. С. Пушкина.

— Там во дворе народ собирается. Могу познакомить.

— С любителями поэзии?

— Нет. В этом доме на Арбате Пушкин с женой жил, стихи сочинял. А сейчас собираются те, кто «ждет перемен» и хочет свалить отсюда за бугор.

— Пушкин причем тут? — удивился Барский. — Поэт, стихи писал. В порочащих связях замечен не был, за бугор не летал и не собирался.

— А дуэли? Они же были запрещены законом.

— Если только дуэли, — задумчиво протянул Барский.

— А еще, я тебя могу познакомить с «сыном юриста». Он проходимца, афериста и жулика за километр чувствует.

— Ты хочешь сказать, что я проходимец, аферист и жулик? — спросил Барский.

— Это я так раньше о тебе думал, но после того, как ты самого Серобабу опустил под плинтус, по-другому думать стал. Объясни, как ты это делаешь? — с любопытством посмотрел на гипнотизера Капуста.

— Ничего сложного. Вначале больному надо поставить правильный диагноз.

— По-твоему, Серобаба больной? — искренне удивился Василий Капуста.

— Конечно, его болезнь называется «Все включено» или «Шведский стол». Ты знаешь, что это такое?

— Первый раз слышу. Такой болезни нет. Ты меня разыгрываешь.

— В СССР болезнь эту выявляли вначале у мелких чиновников, которые брали взятки пельменями, пивом или водкой. Привлечь их к уголовной ответственности было практически невозможно. Пришел, съел предмет взятки и никаких следов. Где меченые купюры, где американская валюта, а то, что сел пообедать в подсобном помещении столовой или ресторана — это не преступление. За это не сажают. И правильно делают, потому что те, кто берет взятки едой, как правило, не доживают до пенсии. Запомни, смерть от обжорства за границей называют «Шведский стол».

— Погоди, я что-то не въехал. Причем здесь «шведский стол», «все включено» и советские взяточники?

— Прямая связь, Капуста. Скажи мне, чем отличается «шведский стол» от обычного ресторана.

— Не знаю я, чем он отличается. Меня в Болгарию, в соцлагерь, на экскурсию не выпустили, а ты уши трешь Швецией. Это же капиталистическая страна. Туда особо проверенных КГБ посылает. А если у тебя не дай бог, любовница завелась, или любовник, то все сливай воду. С такой аморальной рожей на капиталистов смотреть не моги!

— Стоп! Мы с тобой отъехали от темы. Оставь Швецию шведам, а Болгарию болгарам и вернись к нашим баранам. Скажи, сколько ты можешь съесть в рабочей столовой в обед?

— Чего тут спрашивать, у них там «золотой» стандарт. На первое суп, на второе котлета с вермишелью и сверху стакан компота.

— А если б у них было «все включено», как в Турции, то за одно посещение ресторана ты смог бы бесплатно съесть четыре, пять, да что там пять, десять первых блюд. Восемь — вторых и тазик импортного вина.

— Да ладно, такого не может быть.

— Может, еще как может. И сделано это для разложения социалистического строя. Поэтому таким, как ты в Швецию ни ногой.

— Черт, я в Болгарию хотел поехать, а меня и туда не пустили. А про шведов я вообще молчу. Какая на хрен Швеция, когда меня и к болгарам не пустили.

— А ты им не завидуй. Туда можно только язвенникам и дистрофикам, потому что от такого обилия еды человек теряет самоконтроль и старается максимально набить себе брюхо, чтобы оправдать тур поездку в Турцию или в Грецию. Так и с Серобабой случилось.

— Серобаба не был за границей. Он свой, проверенный. Да и про это «все включено» не слышал.

— Зато кушает Серобаба за троих, — голосом Генерального прокурора СССР произнес Барский. — И все, потому что за деньги ты себе можешь купить один чебурек или три от силы, а Серобаба на халяву десяток сожрет и не подавится. А это уже чревато, потому что много жрать смертельно опасно: инфаркт, цирроз печени, ожирение, плохой холестерин. И что интересно, критика к своему состоянию у таких больных появляется только за три дня до смерти в реанимации.

— А почему он на диету не сядет? Он же умный, мент. Людей в тюрьмы сажает.

— Потому что на халяву и уксус сладкий. И самостоятельно соскочить с халявы ни он, ни ему подобные уже не могут.

— А если его уволят с работы?

— Серобаба умрет от голода.

— Хорошо, тут я понял, а вот почему он тебе честь отдавал в столовой?

— Потому что я старший по званию и прибыл сюда из будущего спасать всяких обжор и негодяев от неминуемой смерти. Серобабу я закодировал от халявы, запретил ему заходить в подсобные помещения столовых и ресторанов и принимать подношения.

— Ты хочешь сказать, что Серобаба теперь станет другим человеком?

— Не уверен, я ему бросил спасательный круг. Если он сможет отказаться от халявы, то добавит лет пять жизни. Если нет, умрет через год. Но мы с тобой отклонились от темы. Ты меня хотел познакомить с местным юристом.

— Он не юрист, он «сын юриста»! На Арбат каждый день приходит, как на работу, людей изучает, политиков, а вот с книгой своей к нему не подходи. «Сын юриста» трюк с выходными данными оценит на троечку и сразу же пошлет тебя по известному адресу.

— Жаль, а я уж думал на бутылку коньяка разжиться.

— Ты вообще какой-то малахольный пассажир. Вначале говоришь, что прилетел из «будущего», вроде бы при деньгах и в то же время мечтаешь о бутылке коньяка от продажи книги.

— Да, мне ваш жженый сахар со спиртом и даром не нужен.

— Ладно, уговорил, дари свою книгу с автографом.

— Я никому не дарю своих книг, потому что тот, кто получает в подарок чужие книги, их просто не читает. А тот, кто заплатил за поток сознания наличные, дочитывает до конца из жадности! Так, что покупаешь?

— Нет, мне денег жалко.

— Ну, тогда пошли к Пушкину. Поэтам впарим.

Сын юриста

Барский, вслед за Капустой прошел во двор пушкинского дома. И чтобы обратить на себя внимание собравшихся, тут же запустил «рекламную паузу».

— У меня в руках исторический роман, фантастика, антиутопия, — неожиданно во всю глотку проорал писатель. — Роман-катастрофа. Не проходите мимо! Специально для женщин «Сумасшедшая любовь!» с первой страницы. Женщинам скидка сорок процентов и автограф автора! Только сейчас! Подходи не бойся, уходи — не плач!

В этот момент Барского за руку схватил молодой парень в очках.

— Ты чего орешь, как недоразвитый. Здесь так книги не продают, — в самое ухо проговорил мужчина с мегафоном в руках.

— Я на Арбате уже два часа стою, ни одну книгу не продал. А тебя зовут «сын юриста»? — спросил Гарри Барский

— Зовут, — односложно ответил незнакомец.

— А по жизни ты кто?

— Сын юриста.

— Я имя спросил, — обиделся Барский.

— Зачем тебе мое имя. Здесь меня все знают, как «сын юриста».

— Ладно, если ты «сын юриста» то, кто тогда я? — спросил писатель-фантаст.

— Отец у тебя кем работает?

— Портным.

— Значит, ты «сын портного». Ничего сложного? А теперь, мил человек, скажи, с какого бодуна ты в форме сотрудника НКВД гуляешь по Арбату? Давно не сидел?

— Да я без задних мыслей, с вешалки снял и надел, — тут же прикинулся шлангом Барский.

— До первого патруля гуляешь, — пригрозил сын юриста. — А потом сидеть будешь в комендатуре минимум пятнадцать суток, а могут и срок впаять.

— Меня не заберут, у меня справка.

— Чистый лист бумаги? Мне уже рассказали про твои фокусы в столовой.

— Там не было никаких фокусов. Серобаба сам шпиона поймал и отвел в отделение полиции.

— Милиции, — поправил сын юриста Барского. — Тут люди слух пустили, что ты будущее предсказываешь?!

— Конечно, я же ученик Вольфа Мессинга. Вот, возьмем тебя. Ты станешь политиком номер один в России. Партию свою создашь. В парламенте сидеть будешь. А вот, Ленина из мавзолея вынести не сможешь. Силенок не хватит. Не поднимешь!

— Как ты докажешь, что твои предсказания сбудутся, — не поверил Барскому «сын юриста».

— Элементарно. На моих глазах в России милицию переименовали в полицию. Это будет после того, как ты свою партию возглавишь. Неужели не помнишь, как все в едином порыве аплодировали на съезде партии.

— Не было такого. Сейчас тысяча девятьсот восемьдесят седьмой год, — напомнил Барскому сын юриста.

«Похоже, что время в его голове совместилось с календарем. И он еще не знает, что произойдет в будущем, — подумал Барский. Надо бы помочь. Человек он хороший, к тому же умный».

— А ты никогда не думал, что судьба тебя может столкнуть с человеком, который знает все о будущем нашей страны. Я могу сделать тебя великим предсказателям. Это не трудно.

— Меня слухи и сплетни не интересуют. Но если ты такой умный, расскажи, о том, что изменилось после переименования милиции в полицию?

— Ровным счетом ничего. Как «крышевали» продажные менты свои ларьки, так и «крышуют». А еще, банды милицейские создадут, честных ментов свои же убивать начнут. А в остальном, все как раньше.

— И что, на них нет управы?

— Думаю, что в России глобально поменять шило на мыло не возможно, а вот с отдельными личностями бороться будут.

— Погоди, а почему вместо СССР ты все время говоришь Россия?

— Так Горбачев с Ельциным великую страну развалят через несколько лет. Если хочешь, могу научить тебя предсказывать будущее не только отдельным личностям, но и целым государствам.

— Ты из меня хочешь сделать гадалку?

— Гадалка не знает, что было и что будет на самом деле. Она тупо врет. А я предлагаю «путешествие во времени». Тебе не нужно будет, кого то цитировать. Ты расскажешь избирателям о том, что видел своими глазами, скажем в двухтысячном году.

— Мне это не нужно. Я политик и никакого отношения к гадалкам, колдунам и прочей нечисти не имею.

— Тебе виднее, но если вдруг захочешь узнать, что произойдет в будущем, просто измени время на этих часах.

Барский протянул сыну юриста «Командирские часы» с «Авророй» на циферблате.

— И ничего не бойся. «Аврора» второй раз не выстрелит, а вот Ленина похоронить ты не сможешь. Не успеешь! Так, что, часы берешь?

— Нет! Я подарки от незнакомых граждан не принимаю.

— Какой же ты правильный, сын юриста. И взяток никогда не брал, и правду матку в глаза президенту и избирателям. А не выпить ли нам с тобой по чашке кофе на Патриарших прудах, скажем, за знакомство?

— Зачем?

— Запомнить тебя хочу. Умные люди говорят, что не было еще на земле второго такого политика, как ты.

—Ты что, под Воланда косишь? Ты артист?

— Нет, Я пришелец из будущего. Поэтому знаю не только о том, кто и сколько лет проживет на этой земле, но и что произойдет с другими людьми. А еще я знаю, кто захватит власть в США. А еще 2022 году нам будет очень не хватать «сына юриста». А сейчас произойдет то, о чем люди будут говорить всю оставшуюся жизнь. За одну секунду мы с тобой перенесемся на Патриаршие пруды. Место знатное, известное. Слушай внимательно! Я буду считать до трех. На счет три ты откроешь глаза. Возьмешь со столика чашечку ароматного черного кофе. Сделаешь глоток этого божественного напитка и навсегда забудешь, о чем мы с тобой говорили. Я считаю: «Раз, два, три! И мы пьем самый лучший кофе в Москве на Патриарших прудах».

Сын юриста открыл глаза, оглянулся по сторонам, он сидел в плетеном антикварном кресле. Рядом с ним на плетеном столике стояли две маленькие чашки ароматного черного кофе.

— Это гипноз. Со мной этот номер не пройдет! Меня Кашпировский пытался загипнотизировать. Не получилось! — возмутился мужчина.

— Гипноз — это страшная сила! Я однажды в армии караул разоружил на военном аэродроме. Скандал был знатный. Вначале никто не верил, что это возможно, а потом посадить хотели за подрыв оборонных способностей государства. А уж, что они несли о моем учителе Мессинге, ни словами сказать, ни пером описать.

— Что ты мне зубы заговариваешь, гипнотизер-самоучка? Меня гипноз не берет.

— А вот сейчас ты ошибся. Не было никого гипноза. Мы с тобой просто пьем кофе. Можешь, сделать глоток из любой чашки? Здесь хоть и волшебное место, но травить тебя я не буду, потому что ты очень нужен России.

— Я и не думал об этом. Кому в голову придёт убивать сына юриста, который еще не занял никаких постов и не создал свою партию? И главное, за что?

— За то, что ты первый! А миром правят вечно вторые, а то и третьи! Бери власть в свои руки и не дай предателям развалить великую страну.

Сын юриста, не поверил ни одному слову предсказателя. Но от кофе не отказался.

— Настоящий бразильский, у нас дома такой был, — сделав глоток, сообщил он.

— Скажи, а сколько сейчас времени на твоих часах? — продолжил разговор Барский.

— Десять утра, — посмотрев на циферблат, сообщил сын юриста. — Только стрелки на часах почему-то замерли. Ты что, еще и время остановил?

— Человек не в силах остановить время. Оно живет своей жизнью. Но ты можешь остановить часы или изменить движение стрелок. А еще, ты должен запомнить дату. Сегодня, 31 марта 1987 года. Мой День рождения, а на часах десять утра.

— Поздравляю! Сын портного, ты специально такой день подобрал для знакомства?

— Его величество случай. Через сто лет потомки напишут, что в этот день сын портного пил настоящий бразильский кофе с сыном юриста на Патриарших прудах. И если кто-нибудь тебя спросит, об этом, скажи правду, что так оно и было! А теперь, я буду считать до трех. На счет «три» ты откроешь глаза и окажешься в квартире великого русского поэта Александра Сергеевича Пушкина на Арбате, в Москве.

Через минуту сын юриста переместился на Арбат, в дом, где жил когда-то Пушкин. В комнате находилось пять мужчин и одна женщина. Но среди них не было ни Анатолия Кашпировского, ни Вольфа Мессинга, ни того, кто называл себя «сыном портного».

«Присниться же такое? — подумал сын юриста. — Меня Кашпировский не смог загипнотизировать, а тут Патриаршие пруды, настоящий бразильский кофе и два плетенных кресла. Только этого кофе не могло быть по определению, потому что это всего лишь иллюзия, обман зрения.

Через секунду к сыну юриста подошла экскурсовод и стала рассказывать присутствующим о великом русском поэте, о его женщинах и врагах…

Алиби для пришельца?

Полковник Краснов на Арбате появился часа через два. На нем был неприметный гражданский костюм и черные туфли.

— Ну и что сказал «Заказчик»? — спросил Барский.

— Послал на прогулку в бескрайную степь и книгу твою приказал выкинуть вместе с некрологом на свалку истории, то есть в сортир, что я и сделал.

Конец ознакомительного фрагмента.