Нравственная глухота

Мария Ярославская

Диагноз современного общества -нравственная глухота, герои этой книги не исключение. Возможно, рассказы, собранные здесь, Вас натолкнут на размышления и сделают жизнь более радостной. В книге опубликован авторский комикс.

Силуэт в окне

Ефрем опаздывал, застёгивался на ходу, бежал по лестнице мимо ворчащих соседок. Вперёд, туда, где он должен быть.

Это началось полгода назад. Тогда он впервые обратил внимание на женский силуэт в окне.

Он жил за два квартала отсюда и ежедневно проходил мимо. Этот вечер был особенным.

Она была обнажённой, просто, грациозно закрывала форточку…

Эти шесть месяцев он узнавал о ней… хотя нет, он придумывал её…

Чем она занималась, что любит, что — не очень, с кем общается, к чему стремится…

Если бы друзья узнали об этом, он бы со стыда сгорел… А так — это была его тайна, его история, его радость…

Ефрем просто жил. Был «как все». Единственное, что его отличало — это имя. С таким именем в его окружении не было никого.

Его называли «Фима», хотя «Фима» — это «Ефим», а не «Ефрем», но разве это кого-нибудь волновало?

Людям нужна простота и ясность… А, что простого в имени «Ефрем» или его увлечении?

Он спешил, боялся опоздать и… «налетел» на Лёшку:

— Привет, куда спешишь?

— По делам.

— Какие могут быть дела вечером без меня? Может, девушка тебя ждёт?

— Да какая может быть девушка?

— Обыкновенная.

— Нет никакой девушки.

— А зачем тогда спешить?

Ефрем зыркнул злобно на часы и сказал:

— Действительно.

— Тогда пошли — пивка попьём.

— ОК!

Они шли мимо её дома, и, вдруг в окне появилась её фигура… Лёха тоже обратил внимание.

— Фима, смотри, тётка голая…

Ефрема передёрнуло, было ощущение, что кто-то взял его душу, вывернул наизнанку и растоптал.. Боль. Резкая, сумасшедшая боль, такая, что нельзя унять.

«Жаль, что из-за этого нельзя убить…» — подумал Ефрем.

— Эй, дружбан, чего скис? Действительно, тётка так себе… Ишь чего учудила — голая выскакивать. Дура.

— Не смей! — вскипел Ефрем.

— Ты чего… Я тебя таким ещё не видел… Ты чё, её знаешь?

— Нет. — Ефрем совладал с собой, — просто не люблю, когда… — он осёкся.

— Чего?

— Да так.

Ефрем курил в форточку. Глупо, конечно, курить в форточку и думать, что родители не учуют запах…

Глупо… Он размышлял… Как всё могут опошлить, растоптать, уничтожить. Лёшка… С его примитивизмом, прямотой, уж он бы точно не стал разглядывать её, если бы понравилась, так бы сразу и сказал. Да, поднялся бы в квартиру, позвонил и сказал — он такой, а Ефрем — иной…

Луна нагло смеялась в лицо романтику, выпускающему дым в форточку. Он и не подозревал, что внизу, там, в глубине темноты, женский силуэт наблюдает за струйкой дыма и мужским силуэтом, принадлежащим ему…

2003г.