Глава 2. Сон, или бред?
Ночь показалась слишком беспокойной: Ирене все время грезился стук в оконное стекло, за которым натужно стугонил ветер, завывая какую-то тоскливую песню. Она трижды просыпалась и трижды засыпала, и каждый раз видела одно и то же. В четвертый раз, она все-таки вознамерилась подойти к окну и расчахнуть его, еле отскочив в сторону: прямо на нее летела огромная летучая мышь. Он закружился по комнате и сел на этажерку рядом с фигуркой Лакшми, красовавшейся на ней. Но, как только девушка присмотрелась, то увидела ворона. Когда он успел трансформироваться? Может летучая мышь ей пригрезилась? Да нет же: она видела ушки на голове и перепончатые крылья, мелькнувшие перед ее лицом.
Ирена неожиданно оказалась рядом с птицей и зачем-то потянулась рукой. Ее пальцы дрожали, тело вздрагивало, но она кто знает, что тянулась к сверкающему в лунном сиянии, льющему из окна, оперению. Тело девушки уже колотило, то ли от холода, то ли от страха, а пальцы никак не могли коснуться крыльев. Ворон мигнул на нее золотистой молнией из своего глаза, неотступно следившего за ее движениями, и она отшатнулась назад, оказавшись прижатой к чьей-то груди. Горячие ладони охватили ее предплечья. Страстный вздох всколыхнул волосы на затылке, а крук раскрыл клюв, да вместо привычного «Кра-а-а!", оттуда послышалось чуть хрипловатое:"птица моя замерзла, лети со мной. Обещаю отогреть тебя".
С перепугу девушка шарахнулась и маловато не упала с кровати, проснувшись. Она села, подтягивая покрывало под подбородок, словно оно могло защитить от ночных ужасов. За окном на самом деле стугонил ветер: видимо, натянет дождь. В какой-то миг что-то стукнуло в оконное стекло. Тело Ирены покрылось дрожью, зубы зацокали, а пальцы еще крепче вцепились в покрывало. Сразу же вспомнился сон. Она быстро повернулась к этажерке и на секунду ей показалось, что она видит птичий силуэт, но он будто растаял в темноте комнаты, и девушка решила, что ей пригрезилось со сна.
Опять что-то стуконуло. Ирена аж подпрыгнула на месте со страхом поворачиваясь к окну."Там ветер, — успокаивала она себя, — куст акации с долгим Ветхом, так что оно и стукнет».
Но она понимала: если не подойти и не выглянуть, то будет дрожать она до утра, ведь здесь первый этаж. Решительно откинув покрывало, девушка направилась к окну. Поколебавшись с минуту, она выглянула в щель между шторами: человеческие фигуры вроде бы не виднелись, поэтому отклонила штору смелее. Снова послышался сильный порыв ветра и ей показалось, что с подоконника что-то слетело: даже крылья пригрезились. Это все произошло так быстро, что утверждать наверняка она бы не стала, поэтому снова обратила на ветер и ветки.
Не успела она зашторить окно заново, как за спиной как будто послышался вздох — даже волосы колыхнулись. Ирена испуганно развернулась, не оторвав штору, но позади нее никого не было. Дрожащими руками она схватила телефон и включила на нем фонарика, потому что идти к включателю света надо было через всю комнату. Рядом и впрямь никого не было. Девушка обошла кровать, заглянула под компьютерный стол — чисто, пусто.
— Неужели пригрезилось? — пробормотала она сама к себе. — Так можно и с ума сойти. Собралась одна странствовать завтра. Не высплюсь, не уеду!
Она упала в постель и, несмотря на летнее тепло, завернулась в покрывало, потому что тело до сих пор вздрагивало: то ли замерзло, то ли из страха. Та заснула Ирена довольно быстро, словно окунулась в глубь. Что-то ей снилось, но то все было заурядное и незначащее, а, следовательно, и не пугало.
Утро выдалось на удивление солнечным: от ночного ветра и следа не осталось. Небо яснело яркой голубизной, и из него доносился Ласточкин плач. Поэтому, дождь не натянуло. Если ветер что и пригнал ночью, он же все то и погнал дальше. Ирена выбросила из-под покрывала: стало жарковато. Сразу вспомнилось ночное приключение. От воспоминаний аж плечи дрогнули: да — тогда было жутко. А сейчас? Сейчас сияло солнышко и ночные ужасы растаяли в его сиянии, но даже осадка не оставили. Мало ли, что пригрезится?
Девушка направилась на кухню. Мама смаковала чаем с шоколадом:
— Доброе утро, Иренка!
— Утро добрым не бывает, — проворчала она в ответ.
— Это как на него смотреть, — махнула та рукой, привычная к подобному ворчанию дочери. — Солнце сияет, воздух — теплый, ласточки — кружатся, скворцы — поют. Чудо!
— Насекомые лезут в рот, комары кусают, осы жалят, по траве — клещи, машины пылюку вздымают! И все чудо.
— Кто, что видит, — пожала женщина плечами, хитро прищурившись. — Пчела-нектар, а муха… ну, сама знаешь, — едуче улыбнулась она.
— Вот, спасибо! — рыкнула девушка.
— Напросилась! — мать поднялась и ушла из кухни. — Не опоздай — человек будет ждать, — бросила она, выходя.
— Помню! — недовольно поморщилась Ирена.
Правду говорят: если хочешь принять правильное решение, переспи с ним ночь. Сейчас, на холодную голову, уже никуда ехать не хотелось. Ну, выставка! Разве может в нашем городе быть что-то более-менее приличное? Любая талантливость уже давно где то в столице, а то и за рубежом. Так и весь этот вернисаж может оказаться большим разочарованием только и того, что слово громкое. Ради этого терпеть тошноту целый час?! Да еще и компанию неизвестно кого. Что, как он окажется неприятным собеседником? Она же врать не умеет: все будет написано на лице. Или наоборот: ее присутствие окажется для него обременительным, а сама она будет казаться олицетворением глупости, ведь он явно старше ее лет на восемь-десять.
Вот что с этим делать?! Не уйти свинство! Если бы сама была на месте того, кто не дождался, было бы обидно и неприятно. Уйти? На муку?! Она чуть не заскулила. Хорошо-хорошо, она пойдет, а там как карта ляжет. Может, откараскается. Может, он сам передумает. Может, автобус сломается. Может, может, может! Придется уходить, иначе совесть замучит.
А вдеть что?! Господи! Она же даже не знает в чем порядочные люди ходят на подобные мероприятия! И уж совсем она не имела желания видеть, чувствовать ли, что человек рядом стесняется ее облика. Но, как бы то ни было, из брюк у нее были лишь джинсы на разные вкусы, а с верхней части — большей частью футболки и пара-тройка блузок. Ну, может вот эта — льняная с вышивкой — подойдет.
Ирена подошла к автовокзалу ровно в час после обеда. Где-то глубоко в сознании сидел маленький червячок и нашептывал: «А, ну, как он не придет?»
Не придет, значит, не придет. Конечно, это унизит ее самооценку, зато не нужно будет мучиться поездкой, хотя она и выпила пилюлю от укачивания. Но, он пришел. Она сразу выхватила взглядом его светлую летнюю одежду из предупредительной толпы. Ба, даже обрадовался, заметив ее и расплывшись в искренней широкой улыбке.
— Добрый день! — попыталась и она улыбнуться, протягивая ему руку в приветствии.
— Действительно-добрый! — поймал он ее узкую ладонь в свою широкую и наклонился, чтобы поцеловать.
О нет! Сразу, по меньшей мере с десяток пар мужских и женских глаз стремительно повернулись в ее сторону, придирчиво разглядывая: кто с интересом, кто с завистью, кто — оценивая.
— На нас смотрят, — вполголоса прошептала она, краснея, что за последние два дня стало ей слишком присущим, но никогда не замечалось раньше.
— Пусть смотрят, — выравниваясь, улыбнулся Олекса.
— Вам, возможно, все равно, а я скоро задымлюсь от стольких пропекающих взглядов.
— Они просто завидуют.
— Почему?
— Скорей, кому? — исправил он ее.
— Думаете? — скривила она губы в скептической полупосмешке.
— Уверен, — кивнул мужчина, — что мне.
О нет! Ирена закатила глаза:
— Кстати, ненавижу лесть!
— Не буду. Только правду!
Ну, конечно же!
Автобуса еще не было, а очередь к нему стояла уже немаленькая и, почти вся, поглядела в их сторону. Конечно: такое действо-мужчина оказался джентльменом. Образец благородства в этом богом забытом районе города. Этакая странность! Это же они все теперь будут высверливать в ней дыры на протяжении всей поездки! Этого лишь недоставало.
Мужчина перехватил ее взгляд и, кажется, считал все, что в нем было сейчас написано. Он положил ее руку себе на сгиб локтя:
— Их взгляды вам донимают?
— Достаточно, — поморщилась она, отворачиваясь от толпы.
— Так, может, на такси? — кивнул он на противоположную сторону площадки для разворота автобусов, где обычно стояли таксисты.
— Слишком дорого! — мотнула головой Ирена.
Но ее уже никто не слушал: схватив за руку девушку, Олекса потащил ту к группке мужчин, скопившихся возле вымуштрованных в рядок авто.
— Здравствуйте, сударыня! — поздоровался он к ним.
— Да и вам! — откликнулись люди.
— К площади Освобождения подбросит кто-нибудь?
— Да любой! — был единодушный ответ.
— Выбирайте, сударыня, — повернулся муж к ней.
— Я?! — удивилась Ирена.
— Так. Чтобы потом не обвиняли меня, будто я что — то подстроил, — почти шепотом произнес он, пригнувшись к ее уху.
Логично. Поэтому, она выбрала второе с правого края авто Renault темно-вишневого цвета. Олекса помог сесть ей, и занял место рядом, зайдя с другой стороны машины. Не успели они отъехать, как он достал из сумки на плече небольшую коробку с таблетками:
— Вот, как обещал.
Ирена лишь улыбнулась: надо же такое совпадение!
— Спасибо! Я уже выпила. Кстати, такие же.
Он протянул их ей:
— Тогда забирайте и эти. Мне они все равно ни к чему.
— Но…, — хотела что-то сказать она против.
— Никаких» но", — мужчина положил коробку ей на колени.
Вздохнув, девушка решила не спорить при посторонних, и положила таблетки себе в сумку:
— Спасибо.
— Не за что, — усмехнулся он.
— За внимание, — не согласилась с ним она. — И еще: я должен извиниться, но мне придется надеть наушники и закрыть глаза — под музыку меня не так укачивает.
— Все в порядке, Ирена!
Олекса повернулся к ней и ее вновь обдало теплом его янтарных глаз да так, что похолодевшие было пальцы мигом налились горячей кровью. а еще несколько минут назад, их даже солнце не могло отогреть.
"Видимо, нервы" — подумалось ей, и она погрузилась в любимые мелодии.
Выставка поразила Ирену с первой же картины. Она полагала, что максимум, на что может быть способен местный самородок, это написать что — то вроде Андре Массона с его темными тонами и довольно примитивными формами, или Ива Танги-с максимально абсурдным гротеском. Но мастерство художника поразило ее: не успела она взглянуть на холст, с которого начиналась выставка.
Работа называлась"трансформация". Человек на ней оборачивался вороном: мускулистые руки органично перетекали в антрацитово-черные крылья птицы, а голова от шеи покрывалась перьями. Статурная фигура словно выныривала из какой-то сизо-фиолетовой мглы, что над плечами перетекала в темный мрак, в котором, где-то вдалеке, угадывались очертания летучей мыши. Человеко-птица вздымала свои руки-крылья кверху, как будто надеясь окунуться в темноту, таинственным водоворотом раскручивавшуюся над ним. Краски казались живыми: перья переменчиво шелестели в порывах ветра, мистически сверкая в призрачном лунном сиянии ночного светила, несшего в своих лапах ту самую летучую мышь.
Девушка так и застонала перед картиной, вспоминая свой сон: летучая мышь, ворон и чьи-то ладони на ее предплечьях.
— Что-то не так? — горячие, как солнечный жар, руки легли ей на плечи, спровоцировав марш морозных иголок по спине. — С вами все в порядке? — донесся до сознания Ирены голос Олексы.
— Да, — растерянно кивнула она, задумавшись над совпадением. — Засмотрелась.
— Понравилась картина?
— И удивила, — согласилась девушка. — Рассчитывала на разочарование. Точнее, не рассчитывала увидеть что-то интересное и достойное внимания. Да… скорее, да, — она до сих пор никак не могла собрать мысли воедино.
— Почему тогда согласились? — допытывался мужчина.
— Хотела вынести собственный вердикт, — Ирена развернулась, пытаясь мягко высвободиться из его раскаленных ладоней. — Нельзя же осуждать заочно без всякого факта. А тут…, — она немного посочувствовала, — простите за игру слов: художник достиг дальше чем дальше, судя по профессионализму исполнения.
— Думаете?! — Олекса слишком внимательно и серьезно смотрел в ее глаза.
Ирена почувствовала, как ее щеки начали понемногу пылать и она отвела взгляд:
— Я не искусствовед. Это-ничего незначащая мысль заурядной зиваки. Но, как по мне, то очень многие, так называемые художники, слишком переоценены. Особенно, посреди модернистских течений. Никогда не пойму: в чем ценность «Черного квадрата»? И"красного", на всякий случай, также.
Мужчина тихо рассмеялся, беря ее за руку и ведя к следующей работе:
— Поверьте, не только вы этого не понимаете.
Следующая картина называлась"рождение"и изображала жерло вулкана, из которого вырывалась магма, превращаясь постепенно в человека с высоко поднятой головой. Краски будто на самом деле пылали, и казалось, что раскаленный поток вот-вот потечет. Ирена с интересом рассматривала полотно и ловила себя на впечатлении, что еще немного и ее ушей донесется грохот взбудораженной стихии, а на головы зрителей осыплется вулканический пепел.
Девушка стояла, словно зачарованная: как… как удается творить живые мазки? Кому эти гении продают душу? Но досада в том, что вот таких художников затирают те, кто за миллионы продают созданные шедевры! Кажется, что некоторые знаменитости искусства — это те, кто заплатил крутым маркетологам.
— Надеюсь, что вы не пожалеете из-за того, что согласились составить мне компанию, — раздалось над ухом.
Ирена повернулась к собеседнику и на мгновение прикипела к его глазам, удивленно отметив, что они каким-то образом хранят свои золотистые молнии даже в помещении. Она быстренько улыбнулась, отвлекая внимание от чуть длинноватого взгляда:
— Я уже не сожалею. Даже, если бы здесь были лишь эти две картины, я не считала бы свое время потраченным впустую.
Олекса расплылся в улыбке:
— Ирена, вы меня очень порадовали. Я боялся, что тебе это не понравится.
— Если бы вы притащили меня на выставку кубизма, или чего-то в этом духе, то, будьте уверены, мне бы точно не понравилось!
— Буду иметь в виду, — как-то двусмысленно кивнул мужчина.
Она не успела ответить, как где-то сбоку донесся громкий оклик:
— Олекса! Друг!
К ним, приветливо улыбаясь, приближался коренастый, среднего роста парень лет двадцати пяти-семи с короткими русыми волосами, стриженными под ежика, и глазами глубокого серого цвета, похожего на платину. Он радостно протянул руку Алексе:
— Рад тебя видеть!
Мужчины пожали друг другу руки и развернулись к девушке:
— Знакомьтесь, — Олекса легонько потрепал ее за плечи, — Ирена.
— Ольховская, — добавила она, тоже протягивая ладонь незнакомцу.
— Андрей, — осторожно сжал он ее руку в своем лапище, — Майоран. Рад знакомству!
— Майоран?! — удивленно взметнула она бровями. — Это настоящая фамилия?
— К сожалению, нет, — чуть досадливо пожал плечами парень. — Только псевдоним. Появился после первой моей работы, где из ладони вырастал этот самый цветок. А так: Плесков. Ничего необычного.
— Так это вы — автор этих работ? — догадалась девушка.
— Да, — уж слишком скромно опустил свои глаза тот.
— И первая картина тоже здесь?
— Нет, ее давно выкупили.
— Обидно, — уныло улыбнулась Ирена. — Хотелось бы увидеть: с чего все начиналось.
— Вам понравилось? — обрадовался парень.
— Да! Очень! — радостно закивала она.
— Уверен, что здесь есть еще много чего, чем можно полюбоваться, чтобы не сожалеть по одной картине, — с каким-то ущемлением произнес Олекса, и в его голосе брынел будто бы металл.
Девушка подняла взгляд на спутника и подивилась смене его настроения. Нет, на лице была все та же улыбка, но глаза вроде потемнели и в них мерещились не слишком добрые вспышки. Она взглянула на своего нового знакомца и ей показалось, что тот несколько стушевался под жестким взглядом Олексы. Андрей также пытался улыбаться, но как-то засуетился:
— Прошу прощения, Господа, но я должен идти, потому что меня ждут.
— Минутку, дружище! — Олекса склонился к девушке. — Ирена, простите, пожалуйста, я отлучусь на пять минут: мне крайне важно договориться с Андреем.
— Конечно! — согласилась она. — Я пойду дальше. Догоните.
Ирена направилась к следующей картине и, замерев напротив нее, украдкой бросала взгляды на своего спутника и его собеседника. Они отошли чуть в стороне, чтобы не мешать посетителям выставки, и о чем-то тихо, но явно напряженно беседовали. Причем Олекса выглядел как учитель, вычитывающий своему ученику, который смахивал слишком изничтоженным и, вроде бы оправдывался. Казалось, они давно знакомы. Девушке было очень интересно: о чем идет спор, но подойти ближе незамеченной не представлялось возможным, и она перешла к другой работе.
Сначала Ирена просто рассматривала картину, на которой была изображена девушка вроде Афродиты, хотя и прикрытая легким полупрозрачным платьем. Но богиня выныривала из пены морской, а девушка — из звездного сияния где-то посреди вселенной. В руках она держала кисти и палитру, а перед ней виднелся мольберт с холстом, на котором как будто оживал ворон по мере его рисования. Казалось, что как только художница положит последний мазок, птица взлетит.
Опять ворон! Ирена вдруг застыла, вглядываясь в изображение. Она не верила в то, что видела: девушка на картине стояла вполоборота, и можно было разглядеть профиль. Но… это был именно ее профиль! Ее прическа! Даже родинка, видневшаяся на полуобнаженной спине, находилась именно там, где и у нее: возле правой лопатки…
Чем больше она всматривалась в полотно, тем больше ей казалось, что оно оживая на глазах: птица залопотала крыльями и повернула к ней голову, щелкнув клювом. Еще мгновение и он вырвется на волю — едва мастерица завершит работу! Даже голос — тот самый, хрипловатый сочудился, только слов на этот раз не разобрала…
У Ирены замелькали мушки перед глазами, закружилось в голове и она поточилась. Пожалуй бы и упала, но чьи-то сильные руки успели придержать ее, прижав к груди:
— Вам плохо? — послышался обеспокоенный голос Олексы.
— Мне…, — неожиданно охрипшим голосом едва просипела она, — нужно на воздух.
— Конечно. Пойдем.
Осторожно удерживая за талию, мужчина вывел ее во двор и всадил на скамейку. Из своей сумки он достал бутылку с водой, откупорил и подал девушке:
— Выпейте. Вам станет лучше.
— Спасибо, — она жадно припала к воде, потому что почему-то и впрямь сейчас ее мучила жажда.
— Ирена, что случилось? — как будто случайно коснулся он ее руки, забирая бутылку.
Девушка прищурилась, хмуря брови, пытаясь и сама понять, что произошло:
— Не знаю. Та картина — с девушкой… на мгновение мне показалось, что…, — она мотнула головой, будто бы отгоняя ману. — Нет! Не обращайте внимание, — Ирена слабо улыбнулась. — Просто бред: я плохо выспалась. Извините.
— За что? — удивленно выгнул бровь мужчина.
— Со мной сами проблемы, — дрогнул ее голос.
— Не говорите глупостей! — он как бы рассердился, но быстро овладел собой и снова улыбался совершенно благосклонной улыбкой, струившейся теплом и вниманием.
Ирена даже подивилась тому, что по первому впечатлению находила в нем что-то, что отталкивало. Пожалуй-таки, первое впечатление было ложным.
— Разве нет? — склонила она голову набок, грустно улыбаясь. — Я ходячая проблема. Вру: иногда еще и чуть ли не падающая. Не пугает?
— Меня?! — мужчина слишком громко рассмеялся. — Этим вы меня точно не испугаете!
— Обычно, подобное отталкивает, — болезненно скривилась она.
Олекса осуждающе покачал головой:
— Я оцениваю людей по многим критериям и, поверьте, здоровья среди них нет.
— Страшно представить, как оценили меня вы с первой схватки, когда я на вас раздраженно рыкала, — Ирена подняла на мужа придирчивый взгляд, пытаясь разглядеть все, что не было озвучено.
— Спугнуть меня вам не удалось, хоть вы и старательно это делали, — он улыбнулся. — Так что: будем продолжать наслаждаться воздухом, или искусством? Как вы себя чувствуете?
— Как ни странно, — девушка и впрямь удивилась, — но хорошо. Вроде бы и не было ничего.
Олекса поднялся со скамейки и протянул ей ладонь:
— Хотелось бы тешить себя, что это я так хорошо влияю на ваше состояние, — снова усмехнулся он.
Ирена оперлась на его руку взбираясь:
— Вода у вас, должно быть, волшебная.
— Не поверите, — хохотнул мужчина, — жива!
— Какое везение! — рассмеялась она вместе с ним. — Теперь у меня есть знакомый волшебник!
— К вашим услугам, сударыня! — качнул он головой, словно гусар, приглашая на танец.
Вернувшись к выставке, Олекса слишком быстро провел девушку мимо той картины, возле которой ей стало жутко. Она даже не успела разглядеть ту заново, хотя показалось, что в ней что-то изменилось. Ирена хотела остановиться, чтобы понять: что изменилось, если и на самом деле изменение произошло, но ее внимание отвлек сам автор, который неожиданно вынырнул откуда-то:
— Я испугался, что вы уже ушли, так и не досмотревшись до конца.
— Ни за что! — уж больно живо и неожиданно для себя самой мотнула головой девушка. — Хочу увидеть все!
— Порадовали! — обрадовался парень. — Тогда, приглашаю на мой мастер-класс, что состоится через два дня в моей студии.
Слова застряли в горле Ирены. Она уже хотела отказаться, но услышала едва слышный голос Олексы:
— Соглашайтесь.
Нет! Она не подписывалась на полный беспорядок в своей тихой жизни! Ее не просто вытаскивали из ее уютной ракушки: ее ракушку, кажется, пытались разбить, чтобы и спрятаться было негде. Девушка вознамерилась ответить твердое"нет", но зато в ее голове заструились странные образы, которые она даже не успевала понять, и неожиданно для себя утвердительно качнула головой:
— Хорошо. Но…, — она в тот же миг спохватилась — — я даже не знаю: где это и… что вообще нужно… видимо…
На языке вновь завертелся отказ, и ее опередил Олекса:
— Я отвезу вас.
А улыбчивый Андрей добавил, что ничего не нужно: у него все уже будет там. От нее лишь присутствие. Где — то там внутри загомонов внутренний параноик, сигналивший руками, ногами — всем, чем только возможно, что ехать с малознакомым мужчиной к вообще незнакомому очень плохая идея и опасная. Но ей опять не дали что-то ответить, опередив:
— Там будет не меньше десяти человек: мужчины, женщины и даже дети, — продолжал парень. — Я хочу продемонстрировать, на что способны даже те люди, которые вообще не умеют рисовать, как они считают.
Ирена удивленно мигнула глазами:
— То есть? Не хотите же вы сказать, что рисовать может каждый?
— Из вашего понимания: рисование-это точная передача очертаний и цветов любых объектов с сохранением их объемности. Да, примерно? — он внимательно смотрел прямо ей в глаза.
— Ну — у-у, — протянула она, — вообще-то, да.
— Так считает большинство, — Андрей скептически закивал головой. — Рисование-это гораздо больше, чем просто передача пропорциональности форм. И я не об абстракционизме в его классическом понимании, — бросил он предостерегающий взгляд. — То, что я намерен продемонстрировать, находится где-то посередине между душевным порывом и арттерапией. Не обязательно отображать какие — то объекты, — он немного помолчал. — Но, лучше, я покажу. Приходите: я буду Вам благодарен.
Парень с такой страстью об этом рассказывал, что откажутся было не удобно. Ирена колебалась:
— Это где-то далеко?
— Да, нет! Здесь рядом: в Центрально-Городском районе. Олекса знает где. Почтовый, 35: там, где торговый центр, на втором этаже. В два дня.
Девушка сдалась:
— Хорошо. Я постараюсь, — все же оставила себе маленькую лазейку, — если буду нормально чувствовать.
— Я же пообещал, — едва коснулся ее руки Олекса, — что доставлю вас. А с» живой"водой вашему самочувствию не грозит вообще ничего, — усмехнулся он.
— О-о-о! — рассмеялась девушка. — Не доверять волшебнику, который сегодня спас меня от неэпичного падения, было бы оскорбительным! В таком случае мои шансы оказаться на вашем мастер-классе, Андрей, повышаются процентов до девяноста.
— Отлично! — протянул он руку. — Буду ждать. А сейчас простите: надо снова бежать.
Парень исчез, а Ирена уставилась сверлильным взглядом в Олексу:
— Вы же говорили, что не местный!
Он пожал плечами:
— Так. Но я часто бывал в вашем городе, и имею здесь нескольких знакомых. И немного знаю центр. А вы иначе не согласились бы составить мне компанию.
— Все равно, в машину к вам я не сяду, — упрямо повторила она.
— Как пожелаете, сударыня, — улыбнулся тот. — Поедем на такси.
— Вы так разоритесь.
— Это не самое страшное, что может произойти в моей жизни, поверьте, — мужчина вдруг посерьезнел.
— И что для вас самое страшное?
— Съесть мои ботинки, — быстренько перевел он тему в шутку. — но эта угроза, кажется, меня обошла, — он взял Ирену под руку. — Вы еще не потеряли желание досмотреть выставку?
— Ни в коем случае!
Они направились вдоль стен, останавливаясь у каждой из работ художника. Ирена отметила, что многие его картины были связаны тем или иным образом с птицами, или стихиями. Андрей просто-таки воспевал красоту природной мощи, гармонично сплетая ее с образами людей, то ли пернатых. Но были и другие образы: волка, рыси, оленя, змеи — одиночные, и все же.
Олекса так же отвез ее домой на такси после того, как вместе посидели в небольшом уютном кафе после выставки — обещала же. они распрощались у ее подъезда, и мужчина таки выманил номер ее телефона, клятвенно пообещав не досаждать звонками.
Дома Ирену придирчиво допросила мама, желая знать все и о выставке и, прежде всего, о новом знакомце дочери. Но, когда девушка рассказала о той картине, на которой была изображена похожая на нее девушка, мать задумалась:
— Ты уверена, что она похожа на тебя?
— Абсолютно. Может, и были бы сомнения, если бы не родинка на том самом месте, где и у меня.
— Странно. Очень странно, — задумчиво покачала головой женщина.
— И, что ты об этом думаешь? У меня паранойя?
— Если бы тебе всюду мерещилось что — то подобное, — она полуулыбалась, — тогда можно было бы говорить о паранойе, — мать бросила придирчивый взгляд на дочь. — Или я чего-то не знаю?
— Спасибо, госпожа! — фыркнула Ирена. — За кого ты меня имеешь?
— За параноика? — закусив нижнюю губу, мигнула на нее мать.
— Издеваешься? Ну-ну! — сощурила глаза девушка.
— Почему бы и нет? — совершенно серьезно выдала женщина. — Не все же тебе надо мной.
— Мама! — не сдержалась Ирена. — Хватит уже!
— Я двадцать пять лет мама!
— Спасибо, что напомнила, — недовольно прыснула дочь. — Пойду с горя усну.
— И что же за горе: годы, или факт моего материнства?
— Конечно, годы, — пробормотала Ирена, направляясь в комнату. — Спокойной ночи!
— Ага!
Хотя день выдался утомительным, уснула Ирена не сразу, долго вертясь в постели. Но не успела она сомкнуть веки, как в окно вновь влетела летучая мышь, через минуту превратившись в ворона. На этот раз он уселся на спинку кресла и заинтересованно рассматривал несколько испуганную девушку. Наконец она не выдержала молчания:
— Кто ты?
Птица громко каркнула, хлопнула крыльями и взлетела над ней. Ей даже показалось, что он прохрипел что-то вроде: «держи!" — и на ее левую ладонь упал немаленький кусок янтаря. Да, того самого знакомого окраса: темный мед смешанный с соком спелой вишни, и золотистыми молниями. Он был горячим, словно живым мало не пульсировал, отдавая свой жар ее руке.
"Не потеряй!" — послышалось ей.
Птица пролетела сквозь стену, а она проснулась, зажимая в ладони полыхающий камень. За окном серело. Ирена распустила пальцы, и ей очень захотелось себя ущипнуть, потому что в руке все еще лежал кусок янтаря. Пока она пялилась на него, он, неожиданно, растаял, словно ледяная сосулька, расплылся по ее коже и впитался в нее, не оставив и следа.
Девушка замотала головой, поклепала глазами и даже ущипнула себя: на ладони не было ничего. Даже следа не осталось. Только слишком горячей кожа была еще с минуту, да и то прошло.
Ирена упала на подушку, пытаясь понять: это ей все привиделось, или нет?
