Против Сентября

Мария Фомальгаут

Ничего времени. Совиная сень по розе: в гостиную плоть большой мор. Прямо плачут часы, лабиринтом еще жизн часы, это они могут – идти… Королева гневается. Я продал мало два шахматного тира…Не то…Холодный, холодный оконный ветер… узорчатый час занавески Казнил окно, только потом признался, что у него жуткая фобия на котов, и выйдет он иногда весь прекрасный…Не то…Часы короновали полночь, призрачная площадь велик бежал круглым хвостом. Сто королевств и кровей шёлковая связьЕще нетее…

Василиск, которого нет

— Вздор.

Я уже знал, что они это скажут —

— Вздор.

Вот так, ни больше, ни меньше.

— Вздор.

И вскинут ружья.

Жуткое такое чувство, поганенькое такое, это не я, это не я, это не со мной…

С трудом выжимаю из себя слова:

— Я… могу доказать…

— Уж не собираетесь ли вы продемонстрировать нам живого Василиска? — офицер смотрит на меня с презрением.

Мотаю головой:

— Не собираюсь.

— Так что же вы…

–…я могу показать вам доказательства… что он здесь был.

— Здесь? — в голосе офицера первый раз проскальзывают тревожные нотки, — в городе?

— К счастью, не в городе… только на окраине… драконы не дали ему пройти…

— Позвольте, как они могли не дать пройти, если они бесследно пропали?

— Не пропали… они… впрочем, пойдемте, и вы сами все увидите…

Веду их по улицам Лондинуума, дальше, дальше, замираю на набережной.

— Вот… смотрите…

Офицеры оторопело смотрят на каменное изваяние, не понимают, что я, собственно, показываю.

— Это… что вы…

–…то, что осталось от вашего дракона… уж не знаю, какого по счету… по имени…

— Но… но это же…

Договариваю:

— Камень.

— Но…

–…здесь был василиск… здесь… у городских ворот…

— У этих ворот?

— Не только у этих… готов поклясться, он был у всех врат… у всех восьми врат города…

— Откуда вы знаете? Вы видели?

В меня снова целятся.

— Не видел. Но знаю.

— Но… поче…

–…они все окаменели… понимаете… все! Я проверял… Я обходил посты… они все… все…

— Чудовищно… — выдыхает офицер, опускает оружие, — вы думаете… он… вернется?

— Васи…

–…чш-ш, не говорите этого страшного слова…

…драконы…

…вспоминаю крылатых ящеров, которые охраняли город, сидели у врат, закованные в стальные ошейники…

…я учил их обороняться щитом…

…я учил их отдавать честь…

–…Вер ар ю фром? — спрашивал я.

Они отвечали.

Неумело пытался повторить непривычное для нашего слуха название.

— А там как? — спрашиваю я.

Они рассказывают.

Я знаю, что драконы воют по ночам.

Я знаю…

…прислушиваюсь к шорохам ночи за окнами, к шелесту дождя.

Он не придет.

Не прилетит.

Не…

…еще много-много всяких не.

Василиска не будет.

Просто.

Не будет.

Я говорю себе так — я сам не верю в то, что говорю, почему чашка дрожит в моей руке, почему я поворачиваю кресло спиной к стене, почему смотрю в полумрак коридора, почему разглядываю каждую тень на стене, вздрагиваю от шороха занавесок, от стука в дверь…

…показалось.

Нет.

Не показалось.

Стучат.

Смотрю на офицера, думаю, что лучше ответить, к вашим услугам, или имею честь…

— Разрешите осмотреть ваш подвал.

Вот так. Ни здрассьте, ни про погоду, ни про что.

Понимаю, что не могу сказать — не разрешаю. Открываю узехонькую дверь, веду гостя в темноту, бормочу что-то, счас, счас свет найду, этот выключатель еще поискать надо…

— Глина, — офицер щелкает фонариком.

— Глина, — киваю я.

— Вы что… скульптурой увлекаетесь?

Киваю.

Есть такое.

— Так я и думал…

— Почему… думали?

— А вы на ногти на свои посмотрите.

Меня передергивает, заливаюсь краской, чер-рр — рт, надо же было так…

Я так понимаю, драконы…

…не договаривает.

Смотрю в почтовый ящик.

Почему-то надеюсь получить от них весточку.

Хотя знаю — не получу…

–….слышали, Василиск-то опять сегодня…

— А? — оторопело смотрю на булочника.

— Да василиск, говорю, ночью сегодня объявился…

— Видели?

— Да кто ж его видел, он же в камень обращает! Сегодня на площади офицера нашли окаменевшего… Жуть такая, глаза навыкате, что-то страшное углядел…

Меня передергивает. Еле-еле начинаю приходить в себя, ну еще бы, полночи не спал, потом кое-как продрал глаза в три часа пополудни, разбуженный колоколом на башне…

— Ужас какой… — еле выжимаю из себя, набираю корзину кренделей к чаю.

— Этот-то, говорят, офицера резать собрался…

— Кто этот?

— Да этот этот… следователь там какой-то… Картман, кажется…

Киваю.

— Вот, говорят, разрезал, а там внутри нет ничего, ни сердца, ни легких… вот он и думает теперь…

Молчу. Думаю, что скоро окаменевших фигур станет больше…