Послеждь

Мария Фомальгаут

Усталый город ночной плененПрохладой ночной опять,И на Луне одинокий сонПод вечер ложится спать.Большие пледы постелет онНа желтую на Луну,И ровно в полночь приходит сон,Который приснится сну…

Не забыть

Я никогда не могу их увидеть, я никогда не могу встретиться с ними лицом к лицу. Потому что пока я слаб, я сам прячусь от них, а когда я становлюсь сильным, они сами прячутся от меня — я нахожу только мертвые планеты, руины некогда цветущих городов, выжженные земли под незнакомыми солнцами, сухие исторические сводки в заброшенных архивах, письмена на стенах полуразрушенных храмов. Или, напротив, я прихожу туда, где их еще нет, но они появятся, правда, неизвестно, когда, — через день, через год, через тысячу лет, а сейчас о них вещают пророчества, в которые никто не верит.

Я никогда не могу увидеть их своими глазами.

Никогда.

Не забыть.

Я никогда не могу узнать, откуда они появились. Сколько я ни пытался найти ростки этого народа, но всякий раз натыкался либо на могучее племя, войной идущее на города, планеты, миры, — либо же я видел крохотные народцы, поселения, разрозненные кланы, в которых никак нельзя было увидеть будущих завоевателей мира. Я пробовал истреблять кланы, жечь деревушки, из которых потом должно было получиться воинственное племя — но всякий раз они начинали свой род от какого-то другого клана, ких было великое множество.

Не забыть.

Я не могу уничтожить их просто так — подстроить, чтобы они были истреблены под корень. Почему? Я не помню. Почему? Я не знаю, память не слушается меня, но — я не могу их просто так истребить, я должен найти что-то… что-то…

Не забыть.

До сих пор ума не приложу, как столь отсталый народ, способный только к завоеваниям и истреблениям, смог породить величайшее открытие всех времен, которое положило начало величайшей цивилизации. Я ничего не знаю о том, кто именно это сделал, до меня дошло только имя — изгиб Ай-Тун, я даже не знал, что такое этот Ай-Тун, имя, фамилия, прозвище, место рождения, или что-то еще. В некоторые времена у некоторых народов это могло быть именем, у некоторых — названием профессии, а где-то и вовсе сложным заковыристым прозвищем вроде человек такой-то, потомок человека с такой-то профессией.

Не забыть.

Я никогда могу узнать, где и когда родился Ай-Тун. Я уже пробовал терпеливо перебирать города, эпохи, планеты, где бывало воинственное племя — но нигде я не находил даже следа Ай-Туна. В лучшем случае мне попадались какие-то исторические сводки, которые из-за своей давности обросли множеством легенд, где уже нельзя было отличить правду от вымысла. Иногда я попадал в какое-нибудь государство или город, где появлялись пророчества о том, что здесь родится величайший гений всех времен. Я жил там — годами, веками, я сам почти сживался с этим воинственным народом, вместе со всеми восторженно кричал, глядя на ритуальные казни, почти забывая, что я не часть этого кровожадного мира. Проходили века, тысячелетия, город вымирал, высыхали арыки, стены домов рассыпались в прах, я так и не находил его.

Не забыть.

(еще через одну вселенную)

Возвращаться на родину. Каждый раз, каждую вселенную, возвращаться на родину третьего эона в год белого противостояния, когда с небес падали горящие камни, воинственное племя обрушилось на наши города. Вернуться на родину, увидеть пепелище, которое останется от нашего дома, увидеть убитых родных, увидеть пепелище, которое осталось от столицы, увидеть Храм Пустоты, который буквально исчез, сраженный неведомой силой. Вернуться домой — чтобы подпитать свою жажду мести, слишком долго и слишком бережно я взращивал её, подобно хрупкому цветку в безжизненной пустыне, ибо душа моя стала пустыней, выжженной жаждой мести.

Не забыть.

Вернуться на родину, найти свой дом, остановиться, как постоялец. Сложнее всего делать вид, что первый раз встретился с родными. Когда сестра уронит чашку — не подхватывать, я еще не должен знать, что она уронит чашку.

Не забыть.

Не целовать мать. Не поймет. Не узнает.

Не забыть.

Не пытаться предупредить людей о грядущей войне — не поверят, примут за безумца. Не пытаться отразить атаку врагов — неисчислимые попытки спасти мой народ не увенчались успехом.

Не забыть.

Мое имя.

Мой народ.

Мою землю.

Мою мать.

Чужой народ, отнявший у меня все.

Не забыть.

Я не знаю, когда они появились. Я не знаю, когда этот воинственный народ канул в небытие. Хочется поставить хоть какие-то вехи, например, сказать, что их не было сколько-то веков после Большого Взрыва — но иногда я начинаю сомневаться даже в этом. Сколько ни следил, столько не замечал у них никаких мало-мальски развитых технологий — да, они пересекали огромные пространства, они обрушивались с небес на беззащитные города только благодаря миллионам лет эволюции.

Не забыть.

(спустя еще одну вселенную)

У них много имен, они могут скрываться под любым названием, как и тот единственный, которого я ищу среди воинственного племени. Это не я сам. Вот это вот важно — я и он это разные личности, если бы он оказался мной, это было бы слишком просто.

Важно: не хранить оболочку после Большого Взрыва. Как только она перестанет быть нужной, перестроить на что-то более необходимое. Не забыть: как сделать оболочку. Чертежи хранить только в своей памяти. Оболочку делать за десять лет до начала большого сжатия.

Не забыть: не покидать оболочку сразу после Большого Взрыва. Лучше всего дождаться, когда появятся звезды.

Не забыть.

Пару раз я уже совершал жест отчаяния — убивал половину воинственного народа, потом еще половину тех, что осталось, потом еще половину — пока, наконец, после уничтожения очередной половины не понимал, что убил и человека, которого искал. Тогда я ставил себе заметку, что человек в это время находился где-то там, я расставлял координаты, я дожидался смерти вселенной, я ждал, когда вспыхнут новые звезды — снова приходил туда, где прятался мой человек, снова убивал половину воинственного народа, сокращал радиус поиска, но…

…но все тщетно.

Не забыть.

Не забыть.

Не забыть…