Послеждь

Мария Фомальгаут

Усталый город ночной плененПрохладой ночной опять,И на Луне одинокий сонПод вечер ложится спать.Большие пледы постелет онНа желтую на Луну,И ровно в полночь приходит сон,Который приснится сну…

Мертвый напарник

Еще нужно было открыть подвал, чтобы я мог поспать на леднике в холоде: разложение еще не началось, но запашок смерти давал о себе знать. А потом нужно было затопить камин на втором этаже и заварить кофе, чтобы согреться…

…впрочем, все по порядку.

Это сон, сказал я себе. Ну конечно, это сон. Темная тень наклонилась над моей кроватью, в лицо ударил трупный запашок. Этого не может быть, сказал я, зажег свечу, еще раз посмотрел на то, что стояло передо мной. Он мертвый, сказал я себе, ну, конечно же, он мертвый, с простреленной головой…

— Простите… я разбудил вас?

Я вздрогнул от его голоса — какой-то свист, хрип, как будто мертвое существо пыталось выговорить человеческие слова.

— Нет-нет, я не спал… вернее… зачитался тут, задремал… так вы…

— Вы мне поможете?

— Да, да, сию минуту… — я заметался по комнате в поисках перевязочных материалов, но тут же спохватился, что нужно вызывать врача.

— Нет-нет, врача не нужно, я же мертвый, — запротестовал он.

— Тогда… чем я могу помочь?

— Ну видите, меня убили… А я не знаю, кто это сделал.

— Вот как…

— Вы же детектив, вы же может…

— Да, да, конечно… где это случилось?

— Вон там, в переулке, возле булочной… он в меня выстрелил…

— Он? Вы уверены?

— Ну… может, она… честное слово, не знаю…

— Хорошо, хорошо, разберемся… враги у вас были?

— Слушайте… — он схватился за простреленную голову, — не помню я ничего… вот честное слово, ничего про себя не помню…

— Ничего… не помните?

— Ну да, вот как выстрелили в меня, вот как отрезало…

— Ничего, ничего, я обязательно помогу вам вспомнить, — я говорил и сам не верил в то, что говорю, — давайте… пойдемте на место происшествия… посмотрим…

Я спустился на первый этаж и взял пальто — что-то насторожило меня, я посмотрел на своего незваного гостя, потом на свое пальто, еще попытался успокоить себя, что мало ли на свете одинаковых пальто — но тут же спохватился, что тут что-то другое, тут…

Я посмотрел на его лицо. И понял все. Здесь по-хорошему я должен был удивиться, но все произошло слишком быстро, чтобы чему-то удивляться. Я вышел в холод осени, оглядел пустоту улицы, поискал в переулке улики, но как назло, дождь смыл все следы, мне осталось только догадываться, что случилось здесь, под погасшим фонарем. По привычке я достал часы, чтобы засечь время и дату, и тут меня осенило.

— Позвольте… ваши часы, — попросил я.

— Но… у вас есть свои часы.

— Я вижу, и все-таки позвольте ваши часы.

— Это что… ограбление? Я… я не позволю…

— Послушайте, если вы хотите, чтобы я вам помогал, будьте добры дать мне свои часы, — не выдержал я.

Он оторопело протянул мне золотой брегет, я посмотрел на циферблат, сравнил время — время было одинаковым, сравнил дату и вздрогнул. Хотел было сказать своему клиенту, что его часы спешат на сутки вперед, но тут же понял, в чем дело.

— Вас убьют завтра, — сказал я.

— Простите?

— Вас. Убьют. Завтра, — повторил я, уже сам плохо понимая, что говорю.

Вот так. А теперь уже можно сказать про то, как я открывал подвал и устроил самого себя ночевать на леднике, и про то, как я растопил камин на втором этаже, чтобы согреться. Мне казалось, что пережитое волнение надолго лишит меня сна — но накопившаяся за день усталость взяла свое, и я задремал у камина. Когда я проснулся, большие часы в холле пробили десять. Что-то заставило меня посмотреть на брегет на цепочке, я не сразу понял, что вижу не сегодняшнюю, а завтрашнюю дату. Я понял, что нет времени рассуждать, надо действовать, и как можно скорее. Я спустился в подвал, чтобы разбудить самого себя — но тут же понял, что будить уже некого, тот, кто должен был умереть еще час назад. Я посмотрел на часы — до преступления оставались считанные минуты — и вышел на улицу, сжимая в руке кольт. В сумерках за моросящим дождем почти ничего не было видно, и все-таки я разглядел в темноте силуэт человека, который целился в меня. Я опередил его, я выстрелил первым… и увидел себя лежащим на тротуаре. Я попытался подняться — мне удалось это со второй попытки, что-то стекало по лицу, я не сразу понял, что это кровь. Теперь оставалось вспомнить, кто я и что я, и что делаю здесь, ах да, меня же убили, убили, это в полицию надо… Я заковылял по улице, на крыльце ближайшего дома силы оставили меня, я опустился на ступеньки под фонарем, чтобы перевести дух, и тут мое внимание привлекла табличка у двери — детектив. Я толкнул дверь — она открылась удивительно легко, заковылял на второй этаж, откуда пробивался тусклый свет. Кто я, черт побери, почему меня хотели убить, почему, почему, почему. В полумраке я натолкнулся на спящего в кресле человека, который подскочил и оторопело посмотрел на меня. Мне ничего не оставалось кроме как осторожно спросить:

— Простите… я разбудил вас?