Кофейникс

Мария Фомальгаут

А вы знаете, кто убил правду?А как корове подняться выше луны?А кто прячется под маской метлы?А что падает с неба в клеточку вместо снега?А куда сбежал дом?А как отогреть замерзшую зиму?А почему каждый год забирают Фэа?А из чего построили дом, если ничего нет?Вы видите эту книгу?А найдите, пожалуйста, еще кого-нибудь, кто её тоже видит……или не видит.Так мы узнаем, что она настоящая……или не настоящая.

Небо в линейку

…выходим из домов, смотрим на небо, — небо сегодня не в клетку, а в линейку, это значит, что с неба будут падать не цифры, а буквы — уже готовим силки, корзины, уже готовим жаровни, уже распахиваем поля, — что-то посеем, что-то засолим, что-то зажарим и так съедим. А может, повезет, может, будут падать с небес целые слова.

И правда, повезло, сегодня нападали с неба куча слов — яблоко, яблоко, яблоко, правда, один раз попалось ялбоко, его есть не стал никто, и еще раз попалось яболоко, его тоже на всякий случай есть никто не стал. А так вон какой урожай богатый, чего только из этих яблок не наварили.

Хорошо идут дела.

Чем дальше, тем лучше и лучше.

Сегодня смотрим на небо, небо опять в полоску, только пополам расчерченное. Это хорошо, это значит, будет и повкуснее чего, не яблоко, к примеру, а заморский apple, или там orange, а сегодня и вовсе чего только не нападало — и дом, и квартира, и диван, и кресло, и кровать, и даже коврик.

Хорошо идут дела.

Раньше-то тут у нас пара домишек было, а теперь городок целый, вот, и церковь поставили, и школу построили, и маленький парк разбили.

Выходим из домов, смотрим на небо — небо сегодня в клетку, будут падать цифры. Ничего, цифры тоже хорошо, четверки в пироге запечем, пятерки глазурью покроем, из единиц хорошие изгороди получаются, двойки здорово на вертеле поджарить, а на тройках святое дело ездить.

Только сегодня какие-то не такие цифры, вперемешку с буквами цифры, то латиницей, а то и вовсе греческими, буква Пи, и Эль, и Эр, и двойка. Мы-то хотели двойку в землю посеять, а Эль сварить, только тут умный человек один догадался штуку всю эту не распиливать, а покрутить, повертеть — и раз, и колесо получилось.

Стали на колесах ездить.

А там упало — вэ равно эс поделить на тэ.

Теперь-то уже наученные стали, взяли, как есть, так и сяк вертели, получили скорость.

Выходим из домов, смотрим на небо, собираем, что падает с небес — разрозненные цифры, отдельные буквы, слова, длинные фразы, причудливые формулы. Город растет, город поднимается в небеса, летают над высокими домами крылатые машины.

Это было раньше…

А потом…

Мы и сами не ожидали, что будет падать такое с неба, медленно кружиться над городом, и странно, что небо в клетку, а падают слова…

Белых птиц над рассветами стон,

Белым снегом засыпанный камень,

И колышутся меж берегами

Вереницы хрустальных мостов.

Но когда-нибудь рухнут мосты,

И вода разольется снегами,

И останется меж берегами

Только черный провал пустоты.

Мы бережно собираем все — до последнего слова, бережно выкладываем причудливые хитросплетения:

Блики заката разгорелись и умерли,

Боль в груди и усталость свое берет,

Снова смотрю, как светится в серых сумерках

Это окно, за которым никто не ждет.

Снова ищу и не нахожу кого-то

В пасмурный вечер, в мартовский гололед,

Снова иду туда, где за поворотом

Маленький домик, в котором никто не ждет…

Кто-то, правда, побаивается, смотрит косо, поговаривает, да где это видано, да мало ли что ждать с этих слов — кого-то не слушают, хотя мы и сами боимся этого непонятного, тревожного — и все-таки ждем, и ловим парящее с неба:

Земля такая твердая не в радость,

И небо не поет, а тихо стонет,

И крылья белые уже не спрятать

Под полами длиннющего пальто

Гуляю не по облакам — по долам,

Теряюсь среди стен — не среди звезд,

И не укрыть мне бережно подолом

Павлиний, звездами увитый хвост…

Выходим на улицу, смотрим на небо — уже просто так, по привычке, уже знаем, что что небо будет в клетку или чисто белое, только это ничего не решает, ничего не значит: что так, что так будут падать причудливые хитросплетения слов.

Случались, правда, неурожаи — с неба падали цифры, цифры, бессмысленные, как будто ничего не значащие, изредка какие-то проценты, прочие активы, налог на прибыль… Утешали друг друга, говорили, это ничего, пройдут времена неурожая, снова будут падать —

С живыми звездами, с холодной ночью в разлуке,

Ты, у парадного покинув свой кадиллак,

Тут пьешь шампанское, пожимаешь руки

И говоришь — о деньгах и о делах.

И ты не знаешь, как вздрагивает немыслимо,

Тревожно мечется — ни туда, ни сюда,

Твоя рука, которая требует кисти

И белый холст, который ты ей не дашь…

Выходим на улицу, смотрим на небо, разлинованное непонятно как. Падают цифры, — бесконечные, бессмысленные, еще пытаемся что-нибудь сделать с этими цифрами, еще пытаемся поддержать все больше истлевающий город. Цифры падают какие-то безвкусные, бесцветные, их даже в пироге нормально не запечешь…

Выходим на улицу, смотрим на небо — ждем, может упадет что-нибудь такое, живое, настоящее, впервые за год, за пять лет, за десять лет, за двадцать лет — и не хотим верить тем, кто говорит, что ничего подобного с неба не опустится больше никогда…