Удача гения. От обслуги до пророка: как изобрели высокое искусство

Мария Санти, 2023

Во все времена художники занимали особое место в культурной жизни общества, даже когда сами не знали об этом. Из этой книги вы узнаете, какими извилистыми путями художники прошлого приходили к успеху, как любили и творили, плели интриги и проявляли благородство, как их наследие забывалось и восставало из небытия человеческой памяти. Мария Санти прослеживает удивительные повороты судеб художников и их произведений от древнейших времен до наших дней и приоткрывает завесу тайны над божественной и профанной сутью искусства. В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.

Предисловие

Я отбросила бы школьный подход «радость от искусства надо заслужить, заработать, как переменку после трудного урока». Взрослому человеку не надо давиться супом, чтобы заслужить право на десерт. Главное — иметь аппетит.

Не все современные художники — шарлатаны, не все люди древнего мира — мудрецы. Ошибочно подходить к каждому современному акционисту с теми же мерками, что и к старым мастерам. Осовременивать художников древности тоже излишне, им своих проблем хватало. И в том, и в другом случае важен контекст. Мы хотим, расширив фоновое знание, сделать представление о существовании искусства в мире более реалистичным.

Существует гипотеза, что пещерные люди начали рисовать, потому что их мозг эволюционировал, то есть фрески стали манифестацией развития homo. Бэнкси, который в значительной степени определяет правила игры современного мирового арт-рынка, продолжает традицию первобытных граффити.

Гуляя по мегаполису, обратите внимание на рисунки на стенах. Некоторые из них просто грязь. В процессе не возникло ни замысла, ни идеи. Другие выполнены профессионально, технически интересно. Сразу понятно, что для того, чтобы так делать, нужно что-то уметь. В этом случае исполнителя можно назвать дизайнером или живописцем, потому что даже при отсутствии специального образования, нужный опыт, а именно — тысячи часов рисунка, у него, скорее всего, присутствует. Редкие изображения метафоричны или изменяют восприятие поверхности стены так, что разглядывать ее становится интересно. Они выполнены художником.

Искусствоведов часто спрашивают: «Как отличить искусство от неискусства?» Для того чтобы дать свой ответ на этот вопрос, я написала эту книгу. Субъективные оценочные суждения в ней помечены значком ➳ ◆ «Личное мнение».

Устаревший эпатаж

Жанры и техники современного искусства разнообразны как никогда. Продуманные скандалисты — только верхушка айсберга. Рядом с ними существуют традиционные художники, которые подходят к своей деятельности по всем канонам старых мастеров (некоторые даже носят берет) и делают интересные с точки зрения живописи работы. Скорее всего, иконами они не станут, потому что арт-мир молится на новизну. Но любопытно будет посмотреть на эту ситуацию через пятьдесят лет, потому что интерес к ручному труду возвращается.

В качестве примера работы, единственным содержанием которой является эпатаж, возьмем банан Маурицио Каттелана, который он приклеил к стене скотчем. По словам галереи, три таких банана были проданы по 120 000 долларов каждый.

Первый ассамбляж в виде банана, он же арт-объект, он же фруктовая скульптура, был передан в музей, несмотря на то что его съели. Не экспонируемой частью произведения являлся сертификат о его подлинности, включавший подробную инструкцию по монтажу и подтверждающий авторство Каттелана. «Без сертификата концептуальное произведение искусства сводится к одной своей физической оболочке»^[1], — подчеркивали представители галереи. Съел банан художник, статус которого в мировом арт-сообществе ниже, поэтому Каттелан не снизошел до реакции, которая подарила бы голодному коллеге немного популярности.

Эпатаж не является изобретением XX века. Киник Антисфен опростился за 2300 лет до Льва Толстого. Его ученик Диоген стал знаменит именно потому, что превзошел учителя в искусстве шокировать. Можно искать параллель киникам в иронии профессоров-постмодернистов, хотя логичнее было бы пролистать инстаграмы дауншифтеров с Гоа. Лиотар заявил о смерти великих нарративов, но он не спал в гробу и не отказался от должности профессора.

Интерес к эпатажу разделили бы пещерные люди. Нарушение норм общества вызывало бы у них скорый отклик, который, правда, вряд ли понравился бы самим художникам. Так сложилось, что хулиганы решили, будто они художники. Возможно, если бы в начале XX века толпы собирались на лекциях по философии, перформанс стал бы направлением любомудрия.

Принято снисходительно относиться к салонным художникам, создающим похожие друг на друга произведения. Хотя, если понимать под салонным искусством потакание вкусу консервативного зрителя, духовные правнуки Марселя Дюшана стали именно академиками. Писсуар в музее в 1917 — наглость, которая привела к взрыву парадигмы. В 2017 году реди-мейд^[2] — форма столетней давности.

Исследователю, который смотрит на эпатирующие произведения без восторга, приходится слышать: «Это у тебя просто миллионов, которых стоит этот банан, нет, вот ты и завидуешь; сначала добейся». Люди испытывают к грандиозным деньгам логичное уважение. Но у некоторых и тридцати миллионов на Босха нет, однако это не мешает рассматривать его живопись в контексте эпохи.

Развитого человека отличает способность сказать «я не понимаю» без стыда, чувства вины и сожалений. Непонимание — реакция нейтральная. Если произведение не поняли, это не говорит о том, что оно шедевр.

Можно ли купить экспертную оценку? Размещение в музее? Опыт дает разные ответы на этот вопрос. Можно ли навязать людям художника? Возможно купить рекламу, а дальше — как повезет. Люди внушаемы и одновременно любят свободу.

Довольно абстрактные высказывания одного из ведущих галеристов мира Чарльза Саатчи имеют вес, однако это не значит, что в них есть смысл, — это значит, что на его мнение есть спрос. Если бы в его словах был смысл, их изучали бы совсем другие люди. Покупатель приобретает не только произведение, он хватается за невидимую руку звездного дилера в робкой надежде, что даже если цены на слоновье дерьмо, которое использует в своих работах художник Крис Офили, рухнут, Саатчи что-нибудь придумает.

Коллекцию не обязательно продавать, но хорошо иметь такую возможность. Поэтому каждый, кто приобрел картину с фекалией, ляжет костьми на защиту ее невидимой ценности. В собственных глазах этот человек не следует за модой, он создает новые правила. А это аттракцион подороже.

Нельзя исключать и стадный инстинкт, о котором мы еще поговорим в конце книги.

Благодаря соцсетям эпатаж проникает всюду, сегодня стараются возмутить зрителя даже бронзовые статуи. Возможно, со временем будет появляться все больше памятников, которые можно описать словами «это настолько плохо, что уже смешно», рассчитанных именно на шум в блогосфере. Общественное возмущение только удобряет почву для их возникновения. Возможно, искусство будущего оторвется от всех материальных носителей, и можно будет продавать воздух, в который выдыхал в XVII веке клубы табачного дыма Франс Халс.

Но если вы хотите вернуться к чему-то настоящему, у меня для вас плохие новости. Возвращаться некуда. Искусство — это то, что называет таковым элита. Формы искусства прошлого не возникли по велению Беспристрастного Критика, они сформировались на стыке спроса и возможностей. Если никто не покупал бы красочки на тряпочке, не было бы ни Шардена, ни Гойи. Люди, которые ходят в музеи, не всегда отдают себе отчет в том, что экспонаты отобраны в прежние века живыми людьми. Нет ни одной ситуации в мире, когда можно выйти таким, какой ты есть, в чистое поле и получить справедливый ответ на вопрос о том, чего ты стоишь. Но то что фактической свободы не существует, не повод отказываться от редких минут переживания свободы, которые дарит нам искусство. За это ощущение свободы люди и платят, и даже переплачивают.

Примечания

1

Харрис Г. Банан Каттелана войдет в коллекцию музея, несмотря на то что его съели // The Art Newspaper Russia. 2019. Режим доступа: https://www.theartnewspaper.ru/posts/7633/

2

Реди-мейд — техника в разных видах искусства, при которой некоторые объекты или тексты, изначально созданные не с художественными целями, преобразуются автором в собственное произведение.