Зелёные Омуты

Мария Романова, 2023

Единственная дочь подводного царя сбежала за любимым на сушу. Скажете, глупости? А Царство лишилось будущего! Годы идут, правитель стареет и теряет силы, враги потирают руки. Счастье, что там, в другом мире, подрастают два царевича – дети беглянки. На них вся надежда, и владыка отправляет на берег миссию – шефа разведки и юную княжну Байкальскую. А тем временем наследники царства покоряют вершины спортивного плавания и не подозревают, что симпатичная синхронистка на соседней дорожке их бассейна – посланница другого мира.

Глава 5

Когда ребята впятером вышли на улицу, полетел лёгкий снежок. Погода постепенно смягчалась. Вокруг стало совсем по-новогоднему. Они дошли до площади, пофотографировались у ёлки, спустились к набережной и пошли вдоль старинной кованой ограды в рассеянном жёлтом свете фонарей.

Чуть впереди шагала Ханна, закинув футляр со скрипкой за спину, как колчан со стрелами. Следом шёл Иван и крепко держал за руку Настю, которая уже отошла от происшествия, щебетала и улыбалась. Замыкали шествие Макс с Павлом.

— Ребята, — вдруг остановился Иван, — Заславский. Фамилия какая-то знакомая. Откуда?

— Так это нашего местного толстосума отпрыск, — ответил Макс. — У нас для него и дразнилка есть: Э-э-Заславский! Злит его несказанно!

— Почему злит?

— Он Эрик Эрнестович, — пояснил Макс, — редко встретишь такие инициалы. Вот наши острословы и постарались.

— У него не только инициалы редкие, — заметила Ханна, — финансовые возможности тоже. Ты не смотри, что он выглядит замухрышкой, у него один смычок стоит, как роллс-ройс, про скрипку и говорить нечего.

— А классно ты его! — восхитился Макс.

— Одного понять не могу, — задумался Иван, — взрослый вроде парень, а лёгкий, как стручок. В чём только душа держится.

— И при этом бешеная энергия, — добавила Ханна, — играть может часами. Сама наблюдала. Я его с пяти лет помню. Ни разу не видела, чтоб он ел что-нибудь. Странный, слов нет.

На ближайшей автобусной остановке они проводили домой Макса. У крупного офисного центра посадили в отцовскую машину Ханну. Пашка попрощался у поворота в Настин двор. Иван остался с любимой наедине.

— Давай до квартиры тебя доведу, — предложил он. Обычно ребята расставались у подъезда.

— Хорошо, — согласилась Настя, — мне до сих пор страшно.

Иван обнял её.

— Понимаю. Но и он здорово испугался, не полезет больше.

— Вань, ты только бабушке не показывайся, — попросила девушка, — не хочу её волновать.

— Как скажешь, — кивнул он.

Когда Иван вышел на улицу, из темноты показался Пашка.

— О, ты всё ещё здесь?

— Знаешь, Вань, не стоит тебе сейчас идти одному.

— Это ещё почему?

— Заславский очень злопамятный. Может гадость какую-нибудь устроить.

— Пусть только попробует. Пожалеет. Хотя вдвоём веселее.

Ребята пошли вниз по центральной улице к трамвайной линии.

— Хорошо, что ты нашёл сегодня время, — сказал Иван. — Давно тебя не видно было.

— Работы перед Новым годом полно, — согласился Павел, — у всех же праздники, корпоративы. А сегодня Капитоныч мне выходной дал. Они в клубе для взрослых играют.

— Для взрослых?

— Ну да, восемнадцать плюс, — пояснил Пашка. — Не рискнул он меня туда брать. Боится, что конкуренты на него донесут куда следует.

— За что донесут? — не понял Иван.

— Мне же нет восемнадцати, — объяснил Пашка, — мне и в ресторанах по закону не место. Капитоныч меня даже угощаться со всеми не пускает. Долю мою в пакет, и меня с пакетом за дверь. Я же всё что можно нарушаю.

— Нарушаешь?

— За полночь по городу без взрослых перемещаюсь, например, — Пашка вздохнул. — А чтоб не поймали, велено мне, как аристократу, на такси ездить. Один раз не послушался — еле от полиции ушёл. Капитоныч узнал — я думал, он меня убьёт. Теперь сам мне машину вызывает, чтоб я экономить не вздумал.

— А этот твой Капитоныч кто такой?

— Можно сказать, мой художественный руководитель, — Павел улыбнулся, — классный мужик. Он в колледже совмещает, чтоб официальный доход иметь. Меня на вступительных экзаменах услышал и сразу работу предложил. Правда, не до того было, мама в больнице лежала. Мы с Аринкой с ней по очереди сидели. А как умерла, пригодилось предложение, — он замолчал на пару минут.

Иван ничего не спрашивал, поражённый его словами.

— Сначала не очень шло. А потом освоился. С похоронами в первый же раз фиаско вышло. Мамы не стало в июле, а играть пришлось уже в августе. Горло перехватило — двух нот связать не могу. Нет дыхания, и хоть плачь! Думал, вышвырнет меня Капитоныч. А он ничего. Своими таблетками со мной поделился. Ему выписали, когда у него жена погибла. После них эмоций никаких, зато дыхалка как заводская труба.

— И ты постоянно принимаешь? — ужаснулся Иван.

— Нет, — помотал головой Пашка, — трëх-четырëх раз хватило. — Знаешь, я сначала так злился, что мама умерла. А стал часто на похоронах бывать — понял, что это никого не минует. Хоть раз в жизни близкого человека хоронить придëтся. И легче стало, даже странно.

Они молча шли по сверкающей новогодними огнями центральной улице. Из окон домов лился тëплый свет, было тихо и торжественно вокруг.

— Я люблю ходить вечером по улицам, — признался Пашка. — Чувствуешь, что за окнами люди, и у них всë хорошо.

— Не у всех, наверное, — усомнился Иван.

— Если они дома, значит, уже отлично, — Павел вздохнул. — Не всем так везëт. Я каждый раз, когда возвращаюсь, боюсь кого-то недосчитаться.

— Что так?

— Официальным опекуном у нас двоюродная тëтка. Мы боялись, что в интернат Аришку и Димку отправят. Она нас пожалела, оформила опеку. Только ей не до того — живëм сами, как придëтся. Зато вместе. Мне ещё больше года лавировать до совершеннолетия. Ни одного дня рождения с детства не ждал так, как этого. Лучший подарок — перестать дрожать и прятаться. За Арину я уже не боюсь. Она девять классов заканчивает, в колледж поступит, еë не заберут. А вот Димка…

— Маленький ещё?

— Двенадцать. Ему тяжелее всех пришлось. Он неделю после похорон молчал. Мы так испугались! Сейчас учёбу забросил. Пока мама болела, за ним сестра следила. Уроки помогала делать. А сейчас заладил: «Ты мне не мать!» Аришка плачет из-за этого. А я его совсем не вижу. Прихожу — он спит уже. Разве что утром минут тридцать, и то не каждый день. А что за это время сделаешь? Отругать можно. Только это не помогает. Влипнет в какую-нибудь историю — отберут его у нас.

— Да уж… А на чëм он играет?

— Ни на чëм, — Пашка вздохнул, — учился на фортепиано два года и бросил. Мама тогда впервые надолго в больницу попала. Мне было, как ему сейчас. Он перестал в музыкалку ходить, а я узнал, только когда отчислили… На гитаре тренькает понемногу.

Иван слушал Пашку и будто наяву видел, как он удирает по сугробам от полицейских с саксофоном в футляре наперевес, как строчит где-то в перерывах на коленке домашние задания, как кроит свой копеечный доход, постоянно опасаясь за сестру и брата.

А у него самого — крепко стоящие на ногах родители, полный комфорт во всëм, никакого страха. А неприятности — семечки по сравнению с тем, что приходится переживать Павлу. И Васька всегда рядом, никуда не денется.

Потом ему вспомнился сегодняшний вечер, Павел в смокинге, с саксофоном и его музыка, полная такой радости и жажды жизни, что ком подкатил к горлу. Чем же ему помочь? Денег дать — не возьмёт, ещё и обидится.

И тут Ивана осенило.

— Пашка, а плавать твой Димка умеет?

Павел озадаченно посмотрел на него.

— Не уверен. Хотя… наверное, умеет. Мы в деревню ездили к родственникам на лето, когда маленькие были. Там речка. Он со всеми плескался, не утонул, значит, умеет.

Иван внутренне хохотнул от такого определения, но оно давало некоторые шансы.

— Приводи его в спортивный бассейн числа третьего-четвëртого января. Сможешь?

— Это в тот, который недавно открылся?

Иван кивнул.

— Ты прости, конечно, — замялся Пашка, — но я платить не потяну.

— И не надо, — Иван включил фантазию на полную катушку. — Мне педагогическая практика нужна. Я буду из него спортсмена делать, а он из меня — тренера. Обоюдная польза.

— А снаряжение?

— Найду. У меня с прошлых лет куча лежит. Девать некуда. Ты пацана, главное, тащи. Спорт, знаешь, затягивает. На дурь ни сил, ни времени не останется. И товарищей себе найдëт таких, за которыми тянуться хочется. Пару дипломов с соревнований принесëт. Опеке покажешь, если придираться станут. Они кружки-секции любят.

— Тебе бы в рекламе работать. Не захочешь, а придёшь, — усмехнулся Пашка. — Постараюсь привести.

Ребята не заметили, как дошли до трамвайной остановки.

— Мой идëт, — Пашка прибавил ходу, вскочил на подножку, махнул Ивану рукой. — Спасибо, позвоню ближе к делу. С наступающим тебя!

— С наступающим! — Иван проводил взглядом трамвай, перешëл на свою сторону. Стоя на остановке, он вспоминал сегодняшний вечер — Настю, ребят-музыкантов, неожиданную стычку с Заславским, прогулку по заснеженному предпраздничному городу, разговор с Павлом, своë предложение и его согласие. Сердечный порыв — это, конечно, хорошо, но подготовка предстояла серьëзная.

Иван тихо вошёл в квартиру. Он полагал, что все уже спят, однако на кухне горел свет. Брат сидел у обеденного стола и смотрел на планшете кино.

— Привет, не спишь? — удивился Иван.

— Нет, — Василий потянулся и зевнул, — жду загулявшего братца. Как прошло?

— Просто супер! — Иван повесил пиджак на спинку стула и устроился рядом. — Классные ребята, умеют жизни радоваться.

— И боевые, — дополнил брат. — Кто это тебя так?

— Где? — удивился Иван и глянул в тëмный экран планшета. От виска до подбородка тянулась глубокая царапина с потёками крови и воспалёнными краями.

Заметив его замешательство, Василий задал наводящий вопрос:

— За Настю дрался?

— Ну не то чтобы дрался, скорее, жëстко разговаривал. Я даже не заметил. И когда он успел?

— Говорят, некоторые насекомые жертве сначала впрыскивают обезболивающее, чтоб не заметила нападения и не сбежала раньше времени.

— Насекомое, — Иван передёрнул плечами, — что-то в этом есть…

Братья помолчали.

— Васька, как думаешь, Петрович, если очень попросить, меня на детскую группу тренером поставит?

— Твоя цель — удивлять меня весь вечер. Работу ищешь, жениться надумал?

— Да ну тебя! — отмахнулся Иван. — Тренером хочу попробовать.

— Ох, неймётся тебе, — скептически заметил Василий. — Ночевать в бассейне будешь? Да и рановато тебе на тренерскую. Хотя попытка не пытка, спроси. Да поторопись, праздники на носу.