На улицах Стамбула

Мария Рашова, 2022

Парень попадает в Стамбул, где он должен помочь светлым в вековой битве, однако же всё идет не по плану. Стамбул испытывает дерзкого воина на прочность: кто из них победит?

7 глава

Я еще подумал — подумал, и сожрал бургер. Гулять, так гулять. В самолете еще, неизвестно, покормят ли. Самолеты сейчас стали как маршрутки или поезда — все достают свою еду (ох уж эти запахи вареных яиц и жареной курочки!), из самолетного меню брать — для обычных людей слишком дорого. А эти дополнительные опции вроде платы за кресло — я уверен, что когда-нибудь они придумают лететь стоя, вот помяните мои слова. Ненасытное жерло капитализма сжирает всё подряд, и ему все мало и мало. В его глазах человек никогда не стоил больше чем вот эти вот цветные денежные бумажки. И вот я вынужден жрать бургер в аэропорту, потому что в самолете он будет дороже, плохого качества и вряд ли мне вообще достанется.

Я сел в самолет последним, не любил стоять в очередях. Очереди отупляют человека. Люди так истерично выстраиваются в самолет на посадку, и стоят, стоят в этой очереди с тяжелыми сумками в руках, как будто эта очередь — необходимая плата за полет. Сдача крови. Я не хотел никому ничего сдавать, поэтому я сидел в кресле до последнего. Я летел и ни о чем не думал. Мимо проплывали облака. Куда я лечу? Зачем? Что я буду там делать? Все эти вопросы мой мозг судорожно выдавал бы мне в такой ситуации еще год назад, но не теперь. Ооо, нет, не теперь. Теперь я был «сам с усами», я знал, что все в моей жизни предопределено, за мной и моим Путем следят добрые милосердные и милостивые глаза Бога, я был не в праве сомневаться. Если надо лететь — значит надо лететь. Если надо послужить пустым сосудом для светлых — значит, сделаю все, что смогу. Моя гордыня была давно запихнута в неприличное место, я больше не тянул одеяло на себя. Все, кто тянули одеяло на себя, надеялись, что максимум, что будет — они упадут с дивана, а по факту все они упали в ад. Я так не хотел. Нетушки, я так, постою в конце очереди, ничего со мной не сделается, гордыня моя не сломается об колено, потерпит. «Бог терпел и нам велел — потерпи»(с). Иногда тренировка долготерпения — это лучшее, что с нами могло произойти на этой планете. Стюардесса всем принесла воду. Вода — единственное, что было на этом рейсе бесплатным. Спасибо и на этом, как говорится. Благодарствую, что не стою, как в маршрутке, держась за поручень. Я почувствовал легкую вибрацию под полом, мгновенная боль в правом виске не заставила сомневаться — темные выследили меня и заявили о своем существовании. Они летели за моим самолетом, как летучие мыши в клипе Бритни Спирс «Ooops, I did it again»(с). Я не был удивлен, странно только то, что мне дали спокойно сесть на самолет. Скорее всего, их отвлекли наши. Мда, было неприятно. Использовали прямое давление, не заморачивались. Я тут же открыл молитвы на смартфоне, стал читать. Немного отлегло. Значит, рогатым очень не понравилось, что я лечу на место битвы. Я, не представляющий из себя ровным счетом ничего, всё-таки, являлся угрозой для них. Пустая громыхающая ваза, глиняный горшок, пустота, ничто — я представлял собой звенящее ничто. Воистину, если Богу нужно, то и палка выстрелит. Я был той самой палкой, абсолютным «ничем», которое в умелых руках было дополнительным оружием сверх установленного баланса сил. Сверх заявленного. Они посчитали всех боевых ангелов, а я не был ни ангелом, ни боевым. Я ехал как обычный турист. Ничто. Пустота. Пустотелая ваза. Глиняный горшок. Ничто. Единственное, что меня отличало от всех остальных людей — я тщательно охранял свои границы от сил зла. Я берег себя, чтобы никакая лярва, никакая темная сущность или бес не проникли в меня. Я боюсь, что это было единственное, чем я мог быть угоден Богу. Поэтому я молился и терпел это нападение, молился и терпел, и через какое-то время пришло облегчение. Ну что ж, «сверим часы»: они меня заметили. Они меня сопроводили. Они знают, куда я лечу. И, скорее всего, подозревают, зачем. Я обвел глазами салон, изо все сил напрягся, мониторя наличие темных. Вообще, такие вещи делаются при посадке, но я был слишком беспечен и занят перевариванием бургера. Мы платим за нашу беспечность каждый раз в обязательном порядке. Я должен помнить всегда, что беспечность — это тоже грех. В опасных ситуациях мы должны быть «мудры как змии»(Мф.10:16), а значит, уметь просчитывать каждый дальнейший шаг. Так почему же мы так часто надеемся на «авось». Мы долго запрягаем, а потом хаотически быстро едем неизвестно куда. Нам всем необходимо увеличить свою бдительность в последние времена. Кали-юга давно бушует на дворе, не будьте лопоухими младенцами, бдите! Я говорил себе это каждый раз и каждый раз косячил. Мне не хватало терпения видеть свои косяки, я раздражался, я сокрушался, я расстраивался, я ныл, я скорбел о них, я падал духом. Сколько же терпения было у неба для меня! Воистину, долготерпелив и милостив Господь. Я сцепил руки на груди, читая молитву, и не заметил, как самолет начал приземляться. Меня тряхануло так, что руки мои расцепились, и я ухватился за спинку кресла впереди сидящего. И мгновенно встретился с его лукавым взглядом. Темный сидел весь перелет впереди меня и давил меня прессом! И я ничего, ничегошеньки не заметил! Я аж закашлялся от возмущения. Вот жеж, блин, а?! Нулевой уровень подготовки, нулевой, первокурсники лучше меня варят башкой. Мониторил он салон самолета, ага. Тёмного под своим носом не заметил! Я быстро забрал свою сумку и вышел из самолета, чувствуя на своей спине буравящий взгляд парнокопытного. Но, что было делать, я несколько раз прожег свою ауру огнем и поставил зеркальную защиту, биться я точно не собирался. Если он хотел отожрать кусок моей ауры — как говорится, флаг в руки, все равно вечером во время вечерних молитв зеркально ему бы все прилетело обратно. И, мне кажется, он понимал это и больше не использовал пресс. Пустой глиняный горшок тоже мог быть хорошим оружием, если им стукнуть по темечку.