Седьмая чаша. И вылил ангел в воду чашу свою, и стала кровь

Мария Равильевна Хамзина

Стихи о жизни, любви и смерти поэта Марии Хамзиной, 2013—2019 годы. Часть из них стала песнями, часть еще этого ждет.Рисунок обложки – Надежда Зуенко. Книга содержит нецензурную брань.

2014 год

Саломея

Все прекрасно, милый, я не спорю.

В угол сяду, пряди теребя…

Разве это горе? Нет, не горе.

Я ведь приготовила тебя.

Сердце, спи. Забейся под матрасы.

Карта бита, сыграна, отбой.

Вкусно, милый? Сердце — это мясо.

Ешь, оно отравлено тобой.

Нож и вилка — крестиком, а нолик

Нам на сдачу. Выжившим — на чай.

Эй, гарсон! Свечу на крайний столик!

Пусть на нервы капает свеча.

Скрипка ноет, тянется, хохочет,

Ноты, как фантазии, мертвы.

Знает Бог — раз женщина не хочет,

Значит, все сбывается, увы.

Как тебя я раньше целовала!

Было — вечность, выжило — вчера.

Ты сорвал седьмое покрывало.

Да, пора. Мне кажется, пора.

Ну, простимся. Знают богомолы —

Кровь — вода. Сочтемся как-нибудь.

Нет, постой! Последний женский голод —

Положи мне голову на грудь.

Каин

Я — Каин.

Хлеба мои — ржавые, мертвые остья.

Я — камень.

Я мертвая, грязная, серая осень.

Века мне

Дробят позвоночник, как вилы — солому.

А память

Гноясь, вытекает по свежим изломам.

Я выжат.

Но ненависть все еще в горле клубится.

Ведь выжжен

На каждом, кто дышит, значок кровопийцы.

Все — звери.

Лишь я этот титул веками таскаю.

Но верю

Что знает Господь, кто единственный Каин.

Однажды

Мы встретимся, Бог. Утираясь от пыли.

Ты скажешь:

«Прости меня, сын». Я убью тебя.

Или…

В.Г.

Я ласкаю пальцами книжные переплеты,

У меня цейтнот, аллергия на апельсины,

Два дурных кота, тридцать три блокнота,

Ты мне пишешь: «Слушай, полно работы,

Я бы рад заехать к тебе, красивая,

Но устал, my love, до восьмого пота».

Поняла. Спасибо.

Надеваю черное кружево, губы крашу

в темно-красный, делаю сэлфи в ванной.

Мой рассудок ясен, глаза туманны,

Перспективы, в целом, необратимы.

Имидж — между шлюхой и побратимом,

Ты мне пишешь: «Слушай, не до интима».

Да, ОК. Не страшно.

А потом я злюсь, и в пике срываюсь,

Не звоню три месяца, аж воротит.

Хочешь — и ебись на своей работе,

Хоть на крышке гроба, хоть в подворотне…

Мне плевать, но главное — чтоб не в душу.

Ты мне пишешь: «Я тут подумал, слушай,

Что давно не видел… Ты как, не против?»

Я немедленно раздеваюсь.

Приезжаешь, весь такой в стильном твиде.

Пьем ламбруско, быстро, давно не чокаясь,

И зачем — программа обычно четкая,

Синяки потом на плечах — отчетливо

Проступают, это не страсть, а видимость.

Уезжая, ты говоришь — увидимся.

А любовь — при чем тут…

Закрываю двери, несу молока коту,

На себя не глядя, тоником — красоту

Без особой дрожи с себя смываю.

Через месяц где-нибудь позвонит,

Снова скажет — слушай, ну извини,

Я приеду в пятницу, вот те крест.»

Захожу вконтакт, там кладбище — Эверест,

Сотни тел, боровшихся за мечту…

Выбираю позу и застываю.