Разорванная петля

Мария Плума, 2021

Молодой иллюзионист Мэтью Браун во время представления в цирке, попадает в другой мир. Он еще не знает, что этот новый алогичный мир имеет прямое отношение к его предкам. И чтобы вернуться, Мэтью нужно понять какое событие прошлого привело к разрыву Петли времени, в которую он собственно, и угодил. Путешествовать по новому миру и тайнам прошлого ему помогает говорящий пес. Но их встреча – это совпадение, закономерность или чей-то умысел?

Глава 1

18 лет спустя

― Не понял… — лучезарная улыбка на лице юноши сменилась растерянной, как только он открыл дверь платяного шкафа и увидел перед собой белую стену. Постояв несколько секунд, он попятился назад, громко захлопнув дверцу. Вдохнув поглубже, снова натянул на себя улыбку победителя и толкнул дверь рукой, но перед ним была все та же белая стена.

Он осторожно вышел из шкафа и начал озираться по сторонам: просторная комната с белыми стенами вмещала в себя также несколько стульев и стол.

— Дедушка?! Ты меня сюда вызвал? Нет, ерунда… Ты со мной не разговаривал с тех пор. Не понимаю, что это все значит…

Мэтью Браун стоял в совершенно незнакомом месте. Еще пять минут назад он зашел в старинный платяной шкаф на сцене цирка Далласа, штата Техас, при полном зале завороженной и ошеломленной публики. Его руки были скованы массивными наручниками, а ключ от них, длиной в пятнадцать сантиметров, он показательно проглотил до своего заточения. Оказавшись внутри «волшебного» шкафа, именитый на весь штат иллюзионист ловкими движениями рук снял с себя кандалы, а помассировав гортань, извлек ранее «съеденный» ключ. Постояв около минуты в секретном отсеке, он желал, как обычно, выскочить к своей любимой публике под ее оглушительные рукоплескания.

— Так. Я должен успокоиться и понять, что все-таки произошло, — Мэтью сел на стул, снял цилиндр и откинул его на край стола. Голова ныла от выпитого утром виски. Когда он находился на сцене, то не чувствовал боли, а сейчас, когда не понимал, что происходит, чьи-то руки будто сдавливали лоб и длинными ногтями впивались в глазницы. Он начал тереть ладони друг о друга, что-то нашептывая, потом прикрыл ими глаза. Развел пальцы в стороны, проскользнул ими в густые темно-каштановые волосы, сжал кулаки возле затылка и расцепил их.

— Ты научил меня многому, — головная боль от алкоголя исчезла, а вот душевная — из-за событий последних месяцев — не оставляла ни на секунду. ― А сейчас что? Может, это и есть глубинный сон, о котором ты говорил? Ответь мне. Свяжись со мной как-нибудь. Ты же это умеешь… Я даже толком не понимаю, что должен найти. Недостающую страницу нашего рода… Как я ее найду? Где? Мне что, отправиться в библиотеку? Ладно! Начну поиски. Думаю, что время пришло… Ну и духота здесь!

Мэтью поморщился и осмотрел комнату более внимательно: три глухие стены, а четвертая — с окном, сквозь которое проникал бьющий по глазам солнечный свет. За стеклом виднелся песчаный берег, темная гладь океана и длинный мост, уходящий куда-то в густой туман.

Он захотел открыть окно, чтобы глотнуть свежего воздуха, но не увидел на нем ручек. Чем сильнее солнечный свет проникал в комнату, тем более удушливым казался воздух в ней. Вновь окинув взглядом место, в котором очутился, он попытался найти дверь, но ее не было.

— Нет выхода… Боже, как же это похоже на последние месяцы моей жизни. Нет выхода… Для меня никогда нет чертова выхода! — крикнул Мэтью и стукнул по стене кулаком. ― Дед, ты умер в самый неподходящий момент! Почему сейчас, почему тогда, когда ты так нужен мне? Ты не должен был умирать!

Отчаяние, пробудившееся в груди Мэтью, захватило его полностью. Боль утраты единственно близкого человека сковала его скулы и сжала горло. Он стал развязывать узел на воротнике плаща: пальцы не слушались, но он упрямо продолжал бороться. Ловкие руки совладали с узлом, и дышать стало легче. Мэтью повернулся спиной к стене и изо всех сил сжал кулаки, но и это не помогло унять слезы, которые он пытался скрывать от всех и самого себя то время, что прожил один после смерти человека, воспитавшего его.

— Довольно, Мэт! — сказал он сам себе, проведя руками по волосам, — Но, где же я, черт возьми, оказался? Ах да, это сон. Выхода нет? Черта с два! Я всегда найду выход, даже если это окно! — Мэтью обернул руку в плащ и, размахнувшись, ударил по стеклу. К его удивлению, вылетело не только стекло, но и вся рама целиком.

Он высунул голову в оконный проем. Вниз, по скальным выступам, было метров двадцать до земли.

— Ну, конечно, дед! Мне все не дается просто так.

Он искусно вылез наружу, сделал несколько шагов и соскользнул ногой. Из-под его ботинка посыпались мелкие камешки. Он взглянул вниз:

— Если это сон, то я могу прыгнуть. Я очень надеюсь, что это сон.

Зажмурив глаза, Мэтью разжал пальцы и полетел вниз.

Пока он падал, вся жизнь калейдоскопом промелькнула в его голове. Он вспомнил похороны деда и то, как был развеян его прах в пустыне Сонора. Вспомнил свои выступления в цирке, когда удивлялся магии собственных рук. Карточные игры, в которых он ловко обыгрывал доверчивых богачей. Древний манускрипт, который дед учил понимать: слова, начертанные в нем, обещали сохранить того, кто произнесет их в момент глубокого отчаяния. И, наконец, он вспомнил зеленые глаза матери, погибшей, когда ему исполнилось пять лет. «Аверус Сентумос» пронеслось в голове Мэта, едва ли предвосхитив тот момент, когда его тело коснулось земли.

Мэтью воспитал дедушка — Томас Гээджии Браун, получивший второе имя от индейца, однажды пришедшего в дом его прадеда. Спустя два дня незваный гость исчез так же неожиданно, как и появился. Дед получил это имя от своего деда и передал его сыну, но, после того как он и жена погибли из-за кораблекрушения, имя Гээджии перешло к малышу Мэти.