Льдинка

Мария Печурина, 2023

«Я сама себе королева!» – ее жизненный девиз. А как иначе, если тебя бросили сначала родители, а потом и тот, кто вернул к жизни? Нет ничего, что держало бы ее на земле. Она свободна, дерзка и, несмотря на свое отрицание жизни, счастлива в своем мире. Искусство? как страсть. Снег, как избавление от боли. Она ранима и одинока, но скрывает от всех свои чувства. Льдинка! Холодная и неприступная для всех. Растает ли она в его руках?

ЧАСТЬ 2. Ожившее настоящее

ГЛАВА 4

Я открываю глаза. Темнота окружает меня повсюду. Мне становится страшно. Теперь эта тьма со мной везде. Когда я очнулась в первый раз, рассчитывала увидеть искаженное злостью лицо Маркуса. Но не все так, как я хочу. А я, правда, хочу увидеть его, а не этих злобных тварей, что избивают меня при каждом моем пробуждении. Они пытают меня. Задают какие-то странные вопросы. Я не знаю, кто меня похитил, с какой целью, но моя подруга шепчет мне, что все это из-за гребаных вампиров. Поэтому я не хочу уже ничего. Подруга забилась в уголок комнаты и теперь постоянно хнычет. Я себе такой роскоши позволить не могу.

«Ты жила все это время одна? — всплывает в голове удивленное лицо Роксаны. — Нам разрешают выходить! Мы свободные женщины, но там опасно, поэтому мы всегда под охраной. Я не могу представить, как ты выжила. Это безумие». «Идея номер один была лучшей».

«Наши вампиры охраняют нас. Они делают наш мир безопасней и никогда не допустят, чтобы с нами что-то случилось» «Не в моем случае, — шепчу я про себя. — Я не из вашего мира».

Я бреду по равнине. Теперь она красная. Везде только красная… кровь. Я хочу снега и чистоты. Я хочу плакать, но сил себя пожалеть нет. Снова улетаю в темноту.

***

— Подними ей голову, — раздается грубый голос. Меня берут за подбородок и вертят то в одну, то в другую сторону. Что-то говорят, но я не улавливаю, что именно. Мне холодно. Все тело болит.

Я голая! Эта мысль вызывает тошноту. Сознание возвращается. Я понимаю, что мои руки у меня над головой. Они подвесили меня, раздели и, возможно, насиловали. Хорошо, что я ничего не чувствовала.

— Так будет с каждой из ваших женщин! Это только начало!

К кому он обращается? Слишком громко, слишком зло. Силы покидают меня.

***

Я прихожу в себя снова. Теперь все еще хуже. Я жду боли, но ее нет. Я не чувствую ног и рук. Глаза не могу открыть. Как только я пробую это сделать, в веки что-то врезается. Они зашили мне веки!!! Я молю о смерти. Сколько уже дней я здесь? Холодно! Меня снова избивают, но я не могу ничего сделать. Я теперь даже не шиплю на них.

***

Я снова всплываю на поверхность. Меня мучает жажда. По телу пробегает судорога. Я не могу ее унять. Живот крутит ужасно. Ощущение, что все сосуды и органы иссохли и скоро начнут трескаться, как сухая бумага. Я чую запах. Пахнет горелым. Они подожгли дом!!! Я хочу кричать, но не могу. Накатывает паника. Я стала им не нужна, и они решили избавиться от меня. Наконец-то смерть? От огня…

Я в душе надеялась, что просто провалюсь в пустоту и больше не вынырну. Дым проникает в легкие. В горле першит, но я не могу кашлять — рот не открывается. Они и его зашили!!! Я умру от удушья раньше, чем огонь поглотит меня. Я теряю сознание.

***

От боли я резко прихожу в себя. Видимо, вампира не так просто убить. Боль страшная. Жарко неимоверно. Сквозь закрытые веки я вижу пламя. Последние яркие краски в моей жизни. Оно подбирается ближе и ближе. Мне больно. Оно жжёт меня, как тогда, в мой первый раз. Но тогда я выжила. Сейчас я знаю, что это конец. Боль становится нестерпимой. Я пытаюсь кричать. Темнота.

***

Мне холодно и жарко одновременно. Тело жжет. С меня будто содрали кожу. Вспышка боли такая сильная, что я изгибаюсь, пытаясь кричать. Кто-то несет меня на руках.

— Тише, малышка, потерпи, — раздается где-то вдалеке. — Не смей умирать!

Он пришел за мной. Мой создатель пришел за мной. Я дергаюсь, тело пронзает боль, и я уплываю.

***

— Я не могу вколоть ей обезболивающее! — кричит знакомый голос. — У нее все тело обожжено!!!

Мышцы сводит в судороге. Я не могу контролировать свое тело.

— Потерпи, Льдинка, еще чуть. Сейчас я освобожу твой рот.

Боль нестерпимая, но я держусь за голос Роксаны.

Я, несмотря ни на что, ощущаю, как исчезает последний шов на губах и кричу. Я не могу остановиться. Мне больно! БОЛЬНО! НЕТ!

— Убейте меня!!! — кричу я, изгибаясь в новом спазме.

— Не дождешься! — рыкает грозно Маркус. Я знаю, что это он. Теперь я знаю, КТО он! — Пей!!!

«Что?» В рот капает что-то теплое и ароматное. Когда я осознаю, что мои клыки в чьем-то запястье, кровь течет мне в рот. Я никогда не пила такой крови. Она разносится по моему телу потоком лавы. Мне больно и блаженно одновременно.

— Умница, — шепчет Маркус. — Не смей меня бросать, малыш.

Я купаюсь в наслаждении и боли. Его кровь омывает меня, возвращает к жизни. Я тону.

***

— Ее тело было обожжено больше, чем на половину, — слышу я голос Роксаны. — Ей повезло, что она этим отделалась. Я не могу себе представить, как она все это перенесла!

— Она должна была уже очнуться!

— Она никому ничего не должна, — огрызается Рокси в ответ. — Ее тело все в гематомах, множественные переломы, опухоли. Она сломана, Маркус, физически и эмоционально. И это еще не конец!

«Только без этой жалости!»

***

Мне хочется пить. Я чувствую, что моя кожа горит. Хочется чесаться. Я пытаюсь дернуть рукой, но не получается. Я набираюсь сил и сдвигаю кисть. Что-то прохладное обволакивает запястье. «Они меня связали!!!» Я хочу открыть глаза, но не могу. Тело не слушается. Я вздыхаю, и меня окутывает пелена сна.

***

В следующий раз все не так плохо. И пусть я связанная, кожа уже так не зудит. Моя подруга моется в теплом душе, напевая песенку «What a wonderful world». Она у меня та еще бестия. Я сглатываю. Мне хочется крови. ЕГО крови.

— Эй, тише, — ласкает слух голос Роксаны, — твои ожоги еще не зажили. Лежи смирно, Льдинка.

— Она пришла в себя? — раздается низкий голос. «Ох, же, какой заботливый!»

— Непонятно, возможно, она нас слышит…

***

Я резко открываю глаза, моргаю, смахивая слезы. Свет слишком яркий, режет глаза. Я поворачиваю голову, осматриваясь вокруг. Я в белой палате, кругом полно медицинской аппаратуры. Я вся в трубках и все еще связанная. Кожа розовая, как у мультяшного поросенка. В моей голове возникает следующая картина: маленький жареный поросенок с яблоками. Прелестно. Хочу есть.

Я снова прикрываю глаза, но в этот момент распахивается дверь, и я морщусь. Ну вот. Он вернулся. На лице у него испуг, тоска и что-то еще.

— Ты очнулась?

«Что за глупый вопрос?» Я отрицательно качаю головой. На лице этого секси вампира расцветает улыбка.

— Хорошо, что чувство юмора тебе не изменяет.

Я смотрю в его синие глаза и не могу определить, что в них вижу. Он обманул меня! Он не сказал мне, что он тот, кто кинул меня сто лет назад! «Свинья!» Я морщусь. Поросячья тема с самого момента пробуждения.

Слышу торопливые шаги по коридору.

— Льдинка, — восклицает Роксана, — наконец-то. Как себя чувствуешь?

— Как поросенок с яблоками, — шепчу я. Улыбка Рокси дороже всего. Почему-то к глазам подступают слезы, и я начинаю реветь.

Она выгоняет лгуна за дверь, на что он возмущается. Я плачу, не в силах остановиться. Роксана утешает меня, нежными пальчиками, вытирая мои слезы.

Потом все становится незначительным. Она ввела мне снотворное! «Роксана!»

***

Я плыву. Мое тело приятно расслаблено. Меня покачивает на волнах. Так приятно, так успокаивающе. Вокруг все белое. Я в белом тумане. Солнца нет, но источник света где-то там, в вышине… Вода сама держит меня… Я просто плыву, перебирая руками… Вода густая, как… как… Я поднимаю руку. Она в крови. Я вся в крови.

Понимаю, что кричу, только когда меня встряхивают. По моим щекам бегут слезы. В руки впивается железо, причиняя боль. Надо мной склоняется Маркус, обхватив мое лицо ладонями.

— Не трогай меня, не трогай, — сквозь рыдания пытаюсь я на него накричать, вертя головой.

— Это был кошмар, — шепчет он. — Я здесь и никуда не денусь.

Зря он это сказал. Я встречаюсь с ним взглядом. Меня охватывает злость.

— Правда? Никуда? — шиплю я. — Через сто лет решил, что я тебе нужна?!

Он встает с кровати, привычным жестом проводит по волосам. Теперь я понимаю — он нервничает, когда так делает. Он молчит. Я прикрываю глаза, пытаясь не разрыдаться снова. Вдох—выдох. Я хочу, чтобы меня развязали.

— Я…, — начинает он.

— Нет.

Я слышу, как он выдыхает. Мне больно. Сейчас мне больно не физически. Давно я не испытывала подобных чувств. В первый раз, оказавшись брошенной, такого не было. Я просто смирилась с тем, что от меня избавились, как от чего-то ненужного. Я привыкла, что мне причиняют боль, но сама я не хочу ее кому-то даже желать. Пусть лучше молчит. Я не хочу слушать его. Если он начнет, я сорвусь. «Я не хочу. Не хочу. Не хочу». Я чувствую, как слезы предательски катятся по щекам.

От продолжения выяснения отношений меня спасает Роксана.

— Тебе лучше выйти, — произносит она, входя в комнату. Ее слова обращены точно не ко мне. Я открываю глаза, чтобы столкнуться с пристальным взглядом Маркуса. Мне просто не хватает сил его выдержать, и я отвожу глаза.

Маркус, вздохнув, выходит, и мы с Роксаной остаемся в тишине.

— Прости меня, — шепчу я и снова начинаю рыдать.

— Тише, Льдинка. Тише, — шепчет Рокси и гладит меня по волосам.

— Освободи меня.

— Я не могу. Кожа еще не зажила.

— Освободи, — всхлипываю я. — Мне… мне страшно быть привязанной.

Из памяти всплывают воспоминания, как мои похитители крутили мне руки веревкой. Еще чуть—чуть, и я впаду в истерику.

— Пожалуйста, — больше вою, чем говорю я.

Рокси отстегивает ремни на руках, и мне становится спокойнее. Я с облегчением делаю глубокий вдох.

Тело неприятно ноет от лежания. Я приподнимаюсь и сажусь, потирая запястья.

— Льдинка, нет, — шикает на меня Роксана. — До крови раздерешь.

— Марианна, — шепчу я. Рокси удивленно на меня смотрит. — Меня зовут Марианна.

— Хорошо, — отвечает неуверенно она и, будто пробуя на вкус, произносит мое имя. — Мариа-а-анна. Красивое имя.

— Спасибо, — тихо произношу я. «Хоть что-то во мне красивое».

— Тебе лучше лежать.

— Я есть хочу.

Меня бросает в жар. Мне стыдно и так больно за свою слабость. Я подтягиваю колени к груди и начинаю рыдать.

— Ты в безопасности, — шепчет Роксана, присаживаясь на кровать. — Все хорошо. Все закончилось, дорогая.

Но я не могу успокоиться. Все плачу и плачу. Такой боли я никогда не ощущала. Не знаю, сколько продолжается мое нытье. Минуту, две, десять, полчаса или час, но Роксана не уходит, гладит меня по спине и волосам. Мы молчим. Она будто знает, что от слов будет мало толку. Наконец, я ощущаю опустошение, равнодушие ко всему. Рыдания дошли до такой степени, что я начинаю задыхаться.

Рокси подает мне стакан с водой и тихонько произносит:

— Пей, Льдинка.

Я подчиняюсь и выпиваю прохладную воду. Она немного сладкая. Я начинаю подозревать, что в ней какое-то лекарство.

— Немного сахара, — будто отвечает на мои мысли она. — Тебе сейчас не помешает.

— Спасибо… за все.

— Я не обижаюсь, — улыбается она. — В обмен я получила прекрасные рисунки с автографом от… как ты там написала?

Это воспоминание вызывает у меня улыбку.

— Виктория Мария Луиза XVI.

Роксана расплывается в улыбке.

— Видела бы ты лицо Маркуса, когда он это прочел, — прыскает она. Я не могу ей не ответить. Мы хихикаем. Мне легче. Я должна держаться за эти воспоминания. Не за те, что остались во мраке, а за такие… светлые, жизнеутверждающие.

— Я принесу тебе поесть. Я быстро вернусь, — она указывает на меня пальцем и строго добавляет, — а ты лежи и не три кожу.

Роксана открывает дверь. Напротив нее стоит Маркус. Видимо, он все время там стоял. Я сдала себя с потрохами. Дверь закрывается, и я облегченно вздыхаю. Сначала наберусь сил, а уж потом… потом я устрою ему сладкую жизнь.

***

Видимо, я немного задремала, потому что резко открываю глаза, когда хлопает дверь. В руках Роксана держит поднос, на котором сиротливо стоят кашка и сок. «И это все???Они решили меня голодом заморить? Или боятся, что я сбегу?»

— Тебе нельзя сразу есть много еды, — улыбается Роксана.

— Мой желудок с тобой не согласен.

Странно, но чувство юмора меня не покидает никогда, а вот подруга… она куда-то исчезла.

— Эй, что-то не так? — обеспокоенно спрашивает Роксана. Я мотаю головой.

Кашка вкусненькая. Желудок доволен. Я запиваю все соком и понимаю, что сил не осталось.

— Спасибо, — шепчу я. Роксана присаживается на краешек кровати. Она хочет поговорить, я это ощущаю.

— Послушай, я не специалист в таких вещах, но, если ты захочешь рассказать, я выслушаю. Думаю, тебе станет легче.

Я молчу, перевариваю ее слова.

— Спасибо, — наконец-то выдавливаю из себя. — Можно только не сейчас? Я устала.

— Конечно.

Роксана садится на диванчик около кровати. Видимо, она останется со мной. Я взвешиваю все за и против. Понимаю, что лучше она, чем Маркус.

Мне тоскливо. Понимаю, что без подруги я потеряла частичку себя. Внутри пустота. На ней я и сосредотачиваюсь. Она подобно черному водовороту затягивает меня внутрь. Гигантский черный глаз смыкается вокруг меня, унося в сплошную тьму.

***

Мне жарко. Ужасно жарко. Боль лижет мои ноги, резко забираясь все выше и выше. Я всхлипываю. Я не хочу снова это ощущать. Я сгораю снова и снова. Руки и ноги налиты свинцом. Я не могу пошевелиться. Я хочу открыть глаза, но не могу. Они зашиты! Рот зашит! Я умираю, умираю!!!

— Льдинка, тише, — откуда-то доносится голос. — Она бредит.

Я пытаюсь держаться за этот голос, но он замолкает. Мне жарко.

— Я ничего не знаю. Я не знаю, — всхлипываю я. Зачем я это говорю? Да, они снова меня мучают. Снова ужасные веревки стягивают мои запястья. Что-то горячее прижимается к животу. Они ставят на мне клеймо раскаленным железом. Я кричу. Жарко!

Я раскрываю глаза. Вокруг нет темноты. Все белое. Зрение плохое. Комната расплывается и кружится. Это все неправда. Я в безопасности. Я здесь. Здесь. Все закончилось. Но тело помнит каждый удар, каждую боль от ран.

— Нет! Пожалуйста, не надо! Я ничего не знаю!

Мне так больно. Я слышу, как хрустят мои кости. Как сломанные ребра впиваются во внутренние органы. Боль неимоверная. И, кажется, я наконец-то теряю сознание.

***

Солнце светит на меня. Вокруг спертый теплый воздух. Я вдыхаю его, и легкие будто сжимаются, иссушиваются. Я приоткрываю глаза, чтобы увидеть уставшее лицо Маркуса. Я брежу. Его здесь нет. Что-то прохладное ложится мне на шею. Это как глоток воды из родника. Я тянусь к этой прохладе, к этому источнику живительной влаги. Кто-то стонет. «Это я?»

— Малыш, ты здесь… со мной, — шепчет Маркус. В его голосе слышна боль, будто он чувствует ее за меня. — Все закончилось. Тебя больше никто не тронет. Я не позволю. Слышишь?

Я хочу послать его очень далеко. Так далеко, чтобы оттуда он не возвращался еще лет сто. Но что-то екает в груди. Мне не хватало его. Я понимаю, что он спас меня трижды. Я обязана ему жизнью. Пусть и одинокую, но он подарил мне ее. Трижды.

Не было бы снега, не было бы морозных ночей, не было бы одиноких вечеров у камина, не было бы картин. Я никогда бы не узнала этот мир. Я бы никогда не испытала свободы. Каждый миг, каждую минуту… они все мои. Это мое. Он дал мне это.

Прохладные пальцы скользят по моей щеке. Приятное ощущение. Мне представляется заснеженная поляна, но там я уже не одна. Там кто-то есть.

«Почему я не могу тебя ненавидеть…»

— Ты самое светлое, что я видел в своей жизни, — доносится до меня. Меня уносит течением… дальше, дальше, дальше.

ГЛАВА 5

Я открываю глаза и часто моргаю, привыкая к яркому свету. Зрение восстановилось, что не может не радовать.

Я лежу на боку в комнате. Кроме меня сейчас здесь никого нет. Это хорошо. Я медленно сажусь и обвожу глазами помещение. Оно небольшое. Максимум три на четыре метра. Все белое. «Как в психушке». Рядом с кроватью стоит небольшой диванчик и столик. Напротив, на стене, картины с морем.

Все прекрасно, только мне ужасно хочется в туалет. Слева от меня в дальнем углу дверь. Я осторожно спускаю ноги с кровати. Комната стоит на месте. «Вот и чудненько». Обматываюсь простынкой, которая меня покрывает. Она тащится за мной, словно шельф свадебного платья или… саван. Я добираюсь до ванной, кажется, через несколько часов.

Справив все свои нужны, я подхожу к раковине. Прохладная вода приятно освежает лицо. В зеркало смотреться страшно. Я колеблюсь, но все-таки поднимаю голову.

Такого я не ожидала. Кожа белая, ровная, даже немного румяная. «Учитывая, что меня недавно поджарили, это неудивительно». Я провожу пальцами по щекам, по губам. Я будто заново изучаю себя. Только глаза у меня чужие, будто смотрят в душу. Они шепчут: боль, боль, боль… Мне становится холодно, но я продолжаю смотреть на себя. Это его кровь вернула мне вид столетней давности. Что еще изменилось? Я поднимаю руки и рассматриваю себя. Кости больше не выпирают, кожа красивого оттенка. Я выгляжу живой, если можно так меня назвать. Даже под этой полупрозрачной простынкой я вижу свое тело. «И, видимо, не только я могла его видеть». Мое тело подтянуто, красиво, маняще. «Скромности мне не занимать».

Внезапно осознаю, что моя подруга вернулась. Она стоит в дверном проеме, в пеньюаре и потягивает коктейль. Она подмигивает мне. Я расплываюсь в улыбке, потом начинаю смеяться. Мне становится так легко, но это все нервы. Я схожу с ума. Я сейчас по-настоящему схожу с ума. Опираюсь руками на раковину и опускаю голову. Вдох-выдох. Нельзя рыдать. «Сколько можно, Марианна?» Но я себя не слышу. Слезы просто капают. Кап-кап. Я дышу, а слезы текут по щекам, щекоча кожу.

Мое прекрасное время самоуничтожения подходит к концу, когда хлопает входная дверь и мгновенно распахивается дверь в ванную. В зеркале я вижу Маркуса. На его лице мелькает чувство облегчения. «М-м-м… он думал, я сбежала». Это льстит мне.

Дальше я вижу злость в его взгляде.

— Ты должна лежать, — рыкает он.

— Я себя выписала, — шепчу я. Получается хрипло и неуверенно. Отвожу взгляд, чтобы не видеть, как он злится. Хочу розовых пони и радугу, а не его кислую рожу. Я выпрямляюсь и двигаюсь ему навстречу.

— Прекрати на меня пялиться, — шепчу недовольно я, замечая, как его взгляд скользит по моему телу.

— Нет ничего, что бы я не видел, — хмыкает он. Ах, он…

— Раздевайся, — произношу я.

— Ты еще слаба, — неуверенно отвечает он.

Хах! Вот, значит, как! Моя подруга тихо хихикает в сторонке.

— Ты такой самовлюбленный, — я вскидываю брови от удивления. — Думаешь, я брошусь к тебе в объятья?

— Тогда зачем раздеваться? — шутливым тоном спрашивает он.

— Чтобы мне не было обидно.

Он начинает смеяться. Я шумно втягиваю воздух. Преодолеваю то расстояние, что разделяет нас, но король даже не думает отойти в сторону. Его взгляд меняется за секунду. Движения неуловимы. Я уже в кольце его рук, а его губы на моей шее. Я так ошарашена, что просто застываю на месте.

— Не смей даже думать о побеге, малыш, — шепчет он мне на ушко. — Теперь ты будешь со мной на веки вечные.

Мое тело мне не подчиняется. Я прижимаюсь к нему. Льну, как маленький ребенок. Мои руки скользят по его спине. Мне нравится стоять вот так в его объятьях. Чувствовать его сильные руки вокруг моей талии, чувствовать тепло его тела. Я ощущаю себя маленькой, беззащитной, хрупкой, но впервые за сотню лет я могу себе это позволить. Я слишком долго была сильной…

***

Мы стоим так максимум тридцать секунд. Моя подруга делает рожицу как у младенца, выпячивая губки, и пускает слюни.

— Будешь мне братом, — шепчу я и чувствую, как Маркус напрягается. «Ему не хочется быть моим братом?» Я отстраняюсь. — Хватит с меня этих телячьих нежностей.

Краем глаз замечаю, что он улыбается. Я выхожу в комнату. Он не прикасается ко мне и не пытается помочь. Наверное, понял, что это мне не понравится.

— Я хочу одеться. Мне дадут одежду? Ты мне принесешь одежду? — сыплю я вопросами, направляясь к кровати.

— Я здесь король, — смеется он.

— А я сама себе королева, — бормочу я. Слышу за спиной смешок. «Ему все смешно!» Моя подруга сдувает с короны пыль и с самодовольным видом надевает ее себе на голову.

Я дохожу до кровати, и внезапная мысль приходит мне в голову.

— Мне нужно попасть к себе домой, — уверенно говорю я. Разум прояснился, как только я увидела цель. — Мне нужно кое-что забрать оттуда. Потом я смогу уехать.

Смотрю на Маркуса и вижу короля. «Вот же черт!» Я даже успеваю на пару секунд раньше прокрутить его слова в своей прекрасной головке. Подруга сидит за столом в платке. Перед ней хрустальный шар.

— Ты будешь жить здесь, — как можно спокойней произносит Маркус, но я-то вижу, как его губы сжимаются в полоску, а глаза мерцают холодом. — Не заставляй запирать тебя.

Ладно. Попробую по-другому… И тут он произносит то, во что я не верю:

— Они сожгли твой дом. Ты была там, когда начался пожар.

Я медленно отворачиваюсь от него. Его слова снова и снова пробегают в моей голове как на экране перед диктором. Прижимаю ладонь ко рту, чтобы не закричать. Вся моя жизнь уничтожена. Все мои картины. Каждый момент моей жизни стерт, поглощён пожаром. Они разом убили всех моих детей. Все мои творения. Они меня уничтожили. Моя подруга оседает на пол. Я просто стою и ничего не чувствую. Абсолютно ничего. Пустота.

— Мы нашли твой дом после того, как они тебя забрали. Потребовалось время, чтобы выйти на тебя по чеку, так любезно оставленному тобой на парковке. Мы опоздали всего лишь на сутки, — говорит Маркус. Его слова звучат как гром в ясном небе. — Мы забрали из дома твои вещи.

Я вскидываю голову. Вмиг оказываясь около него, хватаю его за свитер.

— Картины, — выдыхаю я, не в силах сказать что-то еще.

— Они здесь. Мы все перевезли, — тихо произносит он. В его глазах я вижу себя. Безумная, психованная девчонка. Это меня не волнует. Они здесь!!! Они живы. Я жива.

— Я хочу их видеть! — вскрикиваю я, не веря ему. Заламываю пальчики в нетерпении. — Я хочу их видеть сейчас же!

Лицо Маркуса превращается в маску. Мне даже кажется, что в его глазах мелькает страх.

— Я считаю, что ты еще слаба.

— Мне плевать, что ты считаешь!

Я направляюсь к двери. Тянусь к ручке, но он, обхватив меня за талию, поднимает на руки и несет к кровати.

— Я сказал, ты будешь лежать! — угрожающе произносит он. — Они все здесь! Они никуда не денутся!

Я брыкаюсь. Он ставит меня на пол около кровати. Я снова хватаю его за свитер, притягивая к себе.

— Хочу их видеть сейчас, ясно? — шиплю я, четко произнося каждое слово.

— Когда Я решу, тогда ты их и увидишь. А сейчас ты ляжешь и будешь отдыхать.

— Не указывай мне, что делать, — тыкаю я его пальцем в грудь. Я едва достаю ему до плеча. Он раза в два крупнее меня. Это безумие с моей стороны злить бегемота, но мне, как оказывается, плевать.

— Черт! Какая же ты…, — не заканчивает он, отходя в другой конец комнаты. Одной рукой он упирается в бок, другой проводит по волосам.

— Кто? Кто я? — кричу я на него. — Раз начал, договаривай!

— Сплошная неприятность!

Я втягиваю в себя воздух. Сжимаю кулачки до боли. Он меня бесит! Какой он мне брат? Дальний знакомый, которого я терпеть не могу.

— Поэтому ты бросил меня сто лет назад? — рычу я. Вот оно! Я сорвалась! Подруга довольна. Она сидит на диванчике, покачивая ножкой. Руки сложены на груди. Она прожигает в Маркусе дыру, так же, как и я. Он даже не удосуживается мне ответить. Я бросаюсь за ним, когда он направляется к двери. — Не смей убегать!

Поздно. Дверь захлопывается перед моим носом. Я хватаюсь за ручку. Заперто! Я бью ладонью по двери и кричу:

— Трус! Сукин сын! Ненавижу тебя!

Хватаю вазу со стола и запускаю ее в дверь. Я готова разгромить все. Ненавижу! Я их всех ненавижу! Оказалось, что ваза была единственной вещью, которую можно было разбить здесь. Я скидываю с себя простыню, потому что она жутко мешается, и расхаживаю по комнате как зверюшка в зоопарке. Я так себя и чувствую. Поднимаю голову и вижу камеру наблюдения. Вырываю ее с корнем и отправляю вслед за вазой. Мне уже легче.

Я хватаюсь за голову. Я схожу с ума. Комната кружится, или я слишком быстро передвигаюсь туда—сюда? Все становится таким нелепым. В ушах шумит, потом удары моего сердца все сильней и сильней. Я делаю шаг. Комната качается. Еще один. Все клонится в стороны. Еще один. Меня накрывает темнота, будто резко погас свет. Я открываю рот. Я хочу кричать. Темнота меня пугает, но она обхватывает меня, льнет ко мне, поглощает все.

***

Странная эта темнота. Вокруг меня будто пение ангелов. Я устремляюсь на их голоса, но никак не могу найти их источник.

Я раскрываю глаза. Снова этот белый потолок. Я поворачиваю голову и вижу Роксану.

— Льдинка, — шепчет она, поглаживая меня по лбу, — ну что ты творишь?

— Ненавижу, — пытаюсь произнести я, но язык еле шевелится. — Ненавижу его.

— Он беспокоится о тебе, — неуверенно шепчет она. Я смотрю в потолок. Не знаю, что я испытываю к нему. Он меня раздражает. Его объятья, может, и были приятны, но это длилось всего несколько секунд. Я не привыкла к заботе, защите. Я сама по себе. Я люблю свободу.

— Тебе стоит больше отдыхать, — продолжает Роксана. — Я принесла одежду.

«Ну хоть один бой я выиграла». Потом до меня доходит, что я была голой, когда падала в обморок. Мне становится жарко. Кровь приливает к щекам.

— Что случилось? — тихо произношу я, стараясь придать голосу спокойствие.

— Ты в обморок упала. Маркус…, — она запинается. — В общем, когда ты разбила камеру наблюдения, мы прибежали, а ты без сознания. Я никогда не видела его в таком… эм… состоянии.

Ее голос успокаивает. Мне нравится, как он окутывает меня.

— Можно тебя попросить?

— Конечно, — быстро отвечает Роксана. «Наивная».

— Побудь со мной. Только ты. Пожалуйста. Не хочу его видеть и разговаривать с ним не хочу.

Сажусь в кровати. Рокси охает и пытается пролепетать что-то про постельный режим. Я останавливаю ее жестом руки, будто взмахом волшебной палочки. Подруга уже в костюме крестной феи.

Снова обматываюсь жалким кусочком ткани, хватаю вещи с диванчика, попутно замечая, что в комнате прибрались. Мне стыдно. Скорей всего это пришлось делать Роксане. «Король такими вещами не занимается», — язвлю я про себя.

Добираюсь до ванны быстрей, чем в прошлый раз. Кидаю вещи на пол. Туда же отправляется простыня.

— Прости, подруга, но наша встреча была ошибкой, — шепчу я ей.

От одной мысли о душе я растекаюсь лужицей по полу. Очень хочется вымыться. Не то, чтобы я была грязной. Огонь уничтожил грязь… вместе с кожей. «Как печально…» Сарказм так и лезет из моих ушей.

Я подхожу к зеркалу и снова рассматриваю себя. Мое тело стало другим. Его кровь меня не просто вылечила, но дала силы, свежесть. Она меня оживила. Это одновременно приятно и нет. Он пришел за мной, спас. Я встряхиваю головой. «Нет-нет-нет».

Провожу руками по своей талии, кручусь перед зеркалом и так и сяк. От побоев и ожогов не осталось и следа. Кожа немного зудит, но я сдерживаю свои порывы почесаться. Я вижу, как подруга подходит ко мне. Мы обе смотримся в зеркало. Она улыбается мне, снимает с себя корону и надевает мне на голову. Она меня благословляет. Не успеваю я опомниться, как ее образ меркнет, но я понимаю то, что она шепчет одними губами: «Теперь ты не одинока». У меня наворачиваются слезы на глаза. Это конец. Моя бесконечно одинокая жизнь закончилась. Новая жизнь ждет меня. Я опираюсь на раковину и приближаюсь к зеркалу. От моего дыхания оно запотевает. Я всматриваюсь в свои глаза. Ищу подругу, но она ушла. Она меня не бросила — она меня отпустила. Я свободна.

Бреду к душу, встаю под струи воды и плачу. Просто стою и плачу. Слезы стекают по щекам, подбородку, капают на грудь и вместе с водой омывают мое тело, снимая с меня слой за слоем боль. Соль слез разрушает мое одиночество, выедает в моем коконе дыры, которые разрастаются вширь.

Намыливаю тело. Как змея сбрасываю с себя умершие воспоминания. Представляю, как я становлюсь новой, живой, будто только что родившейся. И вот я уже стою обновленная. Улавливаю каждое движение, запах, звук. Все стало очень ярким.

Белая футболка и синие джинсы. Балетки. Я выгляжу симпатично и неброско — так, как я люблю. Одежду они забрали из моего дома. Она пахнет красками. Я вспоминаю о картинах — они моя прошлая жизнь. Пока расчесываю волосы, обдумываю свои дальнейшие действия. У меня есть дом на севере. О нем, конечно, не хочется упоминать. Да и возвращаться туда пока что не горю желанием. Мысль об одиночестве теперь меня пугает. Если я снова окажусь одна, меня могут опять легко поймать. Страх. Раньше я смеялась над этим словом.

Я должна поговорить с Маркусом. Может не сегодня, но в ближайшее время. Нужно установить границы. Я пойду на уступки, если и он уступит мне… «В конце концов, он уступит».

— Роксана, у тебя нет резинки для волос. Ненавижу, когда волосы лезут в глаза, — произношу я, выходя из ванной. В комнате Маркус. Ну что ж. Выглядит он каким-то другим. Сколько я его не видела? Час? Два?

— Спасибо за одежду, — равнодушно произношу я. Он молчит и только разглядывает меня.

— Я не хочу, чтобы ты меня ненавидела, — его голос скрипуч, будто ему больно произносить каждое слово. — Я хочу, чтобы ты знала, я не бросал тебя…

— Не хочу об этом, — отрезаю я. — Сто лет прошло. Что было, то было, — засовываю руки в задние карманы джинсов и, опустив глаза, переступаю с пятки на носок. Откуда столько робости взялось? — Я останусь здесь… сейчас. Никакой попытки сбежать, обещаю, но в обмен я хочу свободы. То есть я не хочу, чтобы меня запирали. Хочу увидеть свои картины. Хочу рисовать. Это все, что у меня есть.

Он не двигается с места. Я тоже. Даже не рискую поднять на него глаза. Слышу, как он вздыхает.

— Мы подготовили твою комнату. Там все есть. Твои картины, краски, холсты…, — я позволяю ему поднять мою голову за подбородок. Он заглядывает мне в глаза. — Не было дня за все эти сто девять лет, когда бы я ни вспоминал тебя. Я искал тебя все это время. Знаю, тогда я оставил тебя, но, если ты захочешь, я расскажу, почему все так вышло. Для меня главное, что ты сейчас здесь. Я хочу заботиться о тебе СЕЙЧАС. Это не восполнит все те годы, но… ты мне нужна.

От его слов по моему телу бегут мурашки. Синие глаза затягивают меня в бездну. Я не могу ни пошевелиться, ни ответить ему. «Теперь ты не одинока», «Ты мне нужна». Он даже дышать перестал.

— Я уже не злюсь, — отвечаю я ему. На самом деле я вообще мало что ощущаю. Наблюдаю, как на лице Маркуса напряженное ожидание сменяется заметным облегчением. Я прямо чувствую себя Матерью Терезой. — Выдохни, — серьезно произношу я. — Не хочу быть причиной твоей смерти.

Улыбка на его лице расплывается медленно. В какой-то момент мне кажется, что он сейчас поцелует меня. Поспешно делаю пару шагов назад. Мне нужно личное пространство.

— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает Маркус.

— Эм-м… нормально, спасибо, — кажется, мои щеки краснеют. Без подруги я явно сдаю свои позиции.

— Может тебе стоит отдохнуть?

— Нет! Я в порядке. Правда. Уж точно лучше, чем… тогда. Кстати, сколько я уже тут?

Поднимаю глаза, только чтобы встретиться с серьезным взглядом воина. Что я не так сказала?

— Десять дней.

— Десять??? — я буквально задыхаюсь. — А… а у них… сколько они меня держали?

— Пятнадцать дней, — его голос просто ледяной. Я ежусь. Мне казалось, что у них я была намного меньше. Пятнадцать дней! Я от силы помню несколько моментов. От осознания потери времени, я просто замираю. Мое тело охватывает паника. Они накачивали меня чем-то, вводили какие-то препараты, давали мне время заживить раны, чтобы потом снова ломать мои кости, снова избивать… Они насиловали меня? Мне нужна Роксана.

— Марианна? — слышу я над своим ухом и вскрикиваю, отшатнувшись. Я даже не заметила, как он приблизился. — Эй, тише. Ты в безопасности. Теперь ты в безопасности.

— Я… я просто… Мне нужно поговорить с Роксаной, — мне кажется, я готова разрыдаться. Что если я беременна? Что если… — Ваши… то есть… черт! Вампирши могут забеременеть?

От его рыка у меня мурашки по коже.

— Посмотри мне в глаза, — произносит он, хватая меня за плечи. Я подчиняюсь ему так легко, что сама поражаюсь. — Кто это сделал?

Я не сразу понимаю, что он имеет в виду.

— Нет, — мотаю я головой, — я не знаю. Я не уверена. Я не помню, — на последних словах слезы застилают глаза. — Просто я не помню… все так темно… я не помню. Я не знаю, что они со мной могли делать.

Он притягивает меня к себе, и я уже рыдаю на его груди. Так нас и застает Роксана. Она останавливается в проходе и, видимо, не понимает, как ей лучше поступить. Мне так стыдно, что я просто отворачиваюсь, не в силах смотреть на нее. Я вдыхаю аромат Маркуса. Он пахнет чем-то свежим… чистым воздухом, морозом, снегом, тем родным, к чему я так привыкла.

— Ты осматривала ее, когда мы ее доставили? — произносит Маркус. Его голос звучит громче, так как я прижимаюсь к его груди. Мне жарко, но я не могу от него оторваться.

— Да, — шепчет Роксана. — Что случилось?

— Она может быть беременна? — сухо произносит он. Я слышу, как Роксана вздыхает. Сама я вцепляюсь свитер Маркуса, как котенок. Мне страшно слышать то, что она может поведать.

— Если ты спрашиваешь о следах насилия, то я их не обнаружила. — Я задерживаю дыхание. — Анализ крови ничего не показал, но мы можем взять еще раз… на всякий случай.

Я знаю способ проще, но говорить при Маркусе мне не хочется. Проходит минута. Маркус берет меня за плечи и отстраняется, заглядывая в глаза. Мы в комнате снова одни.

— Марианна, ты ее слышала? — я киваю. — Роксана сейчас все сделает, а завтра ты будешь точно знать… в любом случае, я буду о тебе заботиться. Я тебя не брошу.

Это звучит так успокаивающе. Я снова киваю. Маркус проводит пальцами по моим щекам, собирая мои слезы.

— Прости, — шепчу я. — Я не собиралась плакать… просто… просто я испугалась.

Он склоняется так близко, что между нами остается не больше дюйма расстояния.

— Тебе нечего бояться, — тихо произносит он. Его глаза такого насыщенного синего цвета. Красивые сверкающие сапфиры. — Я рядом. Я теперь всегда буду рядом.

Благо дверь снова открывается. Мне даже ответить Маркусу нечего. Роксана уже не одна, ее сопровождает Зод.

— Маркус, нам нужно поговорить, — серьезно произносит воин. Роксана заходит в комнату. У нее в руках медицинские штучки. Я сглатываю. Еще человеком ненавидела все, что связано с больницами.

— Я скоро вернусь, — шепчет Маркус и быстро целует меня в макушку.

Вот это да! В голове все смешалось. Я стала каким-то нытиком. Хочется бросить вслед Маркусу что-то типа: «Не торопись! Я не мороженое, не растаю!». Но я продолжаю стоять на месте и молчать. Дверь закрывается, приглушая голоса парней.

— Льдинка, давай возьмем кровь на анализ, — спокойно произносит Роксана. — Хотя я уверена, что с тобой все в порядке, и никто не прикасался к тебе.

— Откуда такая уверенность? — мой голос сиплый от слез.

— Потому что ты бы помнила. Они бы сделали это, чтобы сломить тебя.

В этом есть своя логика. Не поспоришь. Я отворачиваюсь, когда Роксана наполняет пробирки моей кровью. Не могу сейчас терпеть вид алой жидкости.

— Ну вот. Завтра все будет известно. Заодно проверим, как твое здоровье.

Странно это слышать. Я думала, что вампиры никогда не болеют и их трудно убить.

— Спасибо, — хриплю я. Роксана украдкой бросает на меня взгляд.

— Пойдем отсюда. Тебе не помешает ознакомиться с домом, а потом нужно отдохнуть, — она вскидывает руки. — И никаких возражений.

ГЛАВА 6

Дом огромный. Мы переходим из одной комнаты в другую, и Роксана рассказывает, что где находится. Удивляюсь, как я смогла сбежать отсюда.

В конце нашей прогулки Роксана проводит меня на третий этаж. Тут, видимо, находится какой-то очень важный объект. Помимо ключ-карт Рокси вводит пароли через каждую вторую дверь. В конце концов мы оказываемся в широком коридоре. Справа и слева он заканчивается высокими дверями. Впереди арочный проем, который ведет в широкую гостиную с выходом на балкон.

Роксана подводит меня к дверям слева.

— Это твоя комната, — улыбается она. Я кривляюсь, потому что выбраться с этого этажа без чьей-то помощи я не смогу. «Маркус мне не доверяет!»

— Хорошо, спасибо.

Я шагаю внутрь и останавливаюсь на пороге. На меня смотрят мои картины. Именно в том порядке, в котором я их рисовала. Мои пальчики загудели. Мне хочется схватить кисти и рисовать, рисовать, не останавливаясь. «Но не сейчас», — осекаю я сама себя.

Комната просто царских размеров и, что меня радует, мебели в ней не очень много — лишь все самое необходимое. В отделке в основном использован приглушенный цвет какао.

Мебель с темными и серебристыми деталями. Акцентом является объемная широкая кровать с коричневой отделкой. Сейчас она заправлена мягким вельветовым покрывалом в тон стен и по нему разбросаны подушки бордового цвета. Такое сочетание цветов я очень люблю, поэтому прихожу в замешательство, на мгновение задумавшись, откуда вампиры могут знать о моих предпочтениях. «Конечно же, они не знают. Просто это всего лишь совпадение. Не больше».

Напротив кровати висит плазменный телевизор, размером не меньше, чем в кинотеатре. Все больше и больше мне кажется, что обитатели дома страдают гигантизмом, но попрыгав на мягкой кровати, я прихожу к выводу, что размер экрана выбран очень даже хорошо, потому что расстояние до него несколько метров.

По двум сторонам от кровати имеются двери. Исследовательским путем я выясняю, что дверь справа ведет в гардеробную. При чем в ней моя одежда уже развешана по вешалкам и разложена по полочкам. Здесь же имеется туалетный столик с красивым зеркалом. Рай для девушки!

За другой дверью располагается ванная комната и здесь так же, как и в гардеробной, все мои туалетные принадлежности аккуратно расставлены и даже мой халат услужливо сложен на пуфике.

Вернувшись в комнату, я снова прыгаю на кровать и с радостью растягиваюсь на мягком покрывале.

Комната мне действительно понравилась. Большую часть своей жизни мне приходилось все время переезжать с места на место, и я себе не могла позволить выкидывать деньги на ветер. Рассудив чисто практически, я решила особо не уделять внимания обстановке дома и всегда в первую очередь оборудовала для себя мастерскую, где практически все время и проводила.

Перевернувшись на живот, я рассматриваю свои картину, в мыслях уже выделяя под мастерскую угол комнаты, где стоит комод.

Поймав себя на мысли, что мне не хочется сбегать из этого дома, я начинаю улыбаться. Почему бы не пожить, так сказать, на халяву? Хотя… может, сейчас мне дадут отдохнуть, а потом выставят свои условия? «С таким-то королем их просто не может не быть!» Но я откидываю все мысли в сторону. Потом будет потом, а сейчас мне очень приглянулся большой ковер на полу. Вот же поваляюсь на нем!!!

Вдоволь навалившись на полу, понимаю, что мне жуть как хочется кушать. Роксана о еде даже не заикнулась. Вспомнив, что, когда мы ходили по дому, в окна пробивались первые лучи солнца, я понимаю, что скорей всего все уже спят. Но неужели они не собираются меня кормить до заката?

Я делаю круг по комнате, и меня посещает хорошая мысль. Никто же не запрещал мне выходить из комнаты?

Я подхожу к двери, думая, что она, скорее всего, закрыта. Сильно удивляюсь, когда она спокойно открывается. А на комоде рядом с дверью лежит ключ—карта. Значит, никто неволить меня не собирается. Отлично!

Я выхожу в коридор и словно мышка потихоньку иду к выходу. Исследую дом, не спеша, по своей стратегии. Когда необходимо что-то найти, то это становится навязчивой идеей, а если я еще голодная…

Сделав несколько кругов, я нахожу кухню. «Гараж c первого раза я нашла быстрей». Здесь никого нет, что дает мне простор для действий. Я открываю холодильник и окидываю взглядом запасы. По-видимому, в этом доме живут несколько десятков голодных вампиров. Ну о-о-очень голодных!

Мне хочется яичницы с помидорами. «Я, девушка—вампир, голодная и жаждущая быстрейшего выздоровления. М=ням…» Я вынимаю яйца из холодильника и кладу их на столешницу, а потом нагибаюсь, чтобы взять помидоры. Дверца холодильника медленно закрывается, и я подпрыгиваю и пищу, когда вижу Маркуса, стоящего за ней.

— Какого хрена? — вырывается у меня.

— Что ты здесь делаешь? — улыбается король.

— Я есть хочу. Роксана думает, что мне хватит кашки и сока на пару месяцев.

— Если Роксана так считает, значит, так оно и есть.

— Это что, издевательство? — возмущаюсь я. — Решили меня заморить голодом?

— Просто ты долгое время была без обычного питания.

— Есть хочу, — шепчу я. — Очень. И мне же стоит набираться сил! Слушать ничего не желаю.

Маркус ухмыляется, отделяясь от стены.

— Что будешь готовить?

— Яичницу с помидорами, — бурчу я, доставая сковороду. — Будешь со мной?

Маркус молчит. Я оборачиваюсь к нему, думая, что он возможно куда-то ушел. Но он стоит на месте и смотрит на меня странным взглядом.

— Что?

— Давай я приготовлю, — улыбается он. Я округляю глаза.

— Эм—м, это же не царское дело вроде…, — послушно отдавая сковороду произношу я.

— Я хочу…, — он запинается. — Просто ты еще слаба.

Он не дает мне договорить, отодвигая от плиты. Я уступаю, попутно вытягивая яблоко из вазы. Запрыгиваю на столешницу кухонного острова позади Маркуса и вгрызаюсь в сочную мякоть.

— Надо еще лук почистить, — улыбаюсь я, смачно жуя. Маркус оборачивается через плечо. — Что? Ты сам взялся за готовку.

***

Я наблюдаю, как Маркус нарезает помидорки. Его мышцы под футболкой при каждом движении играют так, что я засматриваюсь. «Это ненормально, да?»

— Ты смотришь на меня, — говорит Маркус, не оборачиваясь, но я знаю, что он улыбается.

— Пялюсь, — нахально произношу я, откусывая кусочек от яблока. Черт! В моих мыслях я впиваюсь королю в шею. Яблоко встает у меня поперек горла. «О чем я вообще думаю?»

— Еще что-то будешь? — спрашивает Маркус. «Тебя?» Я начинаю кашлять.

— Мороженое, — шепчу я и отвожу взгляд от короля. «Какого хрена со мной творится?» Доедаю яблоко и спрыгиваю на пол. Ойкаю, когда понимаю, что мои раны еще не зажили до конца. Маркус взглядом прожигает во мне дыру.

— Тебе надо…

— Не начинай! — отрезаю я. — Буду в норме через пару дней, если меня покормят.

— Скажи, когда и я…

— Э-э-э, я не это имела в виду, — я заминаюсь. Картинка в моей голове, где я у шеи Маркуса, выводит меня из равновесия, и мне становится жарко.

— Тебе стоит принимать любую пищу, Марианна, не думаю, что у них ты получала…

— Они меня не кормили… вообще… они делали мне инъекции крови, чтобы я восстановилась быстрей.

Волна холода проходит по моему телу. Нож в руке Маркуса пугает меня, как и его вид в целом. Я отступаю на пару шагов назад. Король опускает голову и делает два глубоких вдоха.

— Я бы убил их еще раз, — шепчет он.

— Не надо, — сглатываю я. Глаза его сверкают и притягивают словно магнит. Сейчас в них нет ничего кроме гнева и ощутимого холода. Я, преодолевая страх, подхожу к нему и касаюсь его руки. — Я здесь.

Он расслабляется. Опускает голову и кивает. Я понимаю, почему он король. Иного правителя вампирам и не пожелаешь.

— Лук? — спрашивает он, улыбаясь. «Вот и чудненько».

— Нет, я пошутила.

***

— Ну как тебе яичница? — улыбается Маркус, наблюдая, как я уплетаю за обе щеки.

— Лучше ее готовлю только я, — расплываюсь я в улыбке. — Ты мог бы подрабатывать поваром, когда царские дела тебе надоедают. Я бы никому не сказала, честно.

— Я подумаю над твоим предложением, — смеется король.

Маркус выставил на стол полхолодильника. Только принявшись за еду, я действительно поняла, насколько голодна. Мне нравилось то, как мы сидели здесь, в тишине спящего дома. При других обстоятельствах мы бы стали отличными друзьями. Возможно, я все-таки воспринимала бы Маркуса как брата. Я чувствую тепло по отношению к нему.

— Расскажи мне, — шепчу я, — что произошло тогда… в переулке.

Он молчит. Я поднимаю глаза от тарелки и встречаюсь с королем взглядом.

— У меня не было выбора, — начинает он, проводя по волосам. «Нервничает». Мне становится его жаль. Мы с ним одиноки. — Я следил за тобой, когда ты была человеком.

Мои глаза расширяются, а брови взмывают вверх.

— Просто ты попалась мне случайно и привлекла мое внимание своей беспечностью, — отвечает он на мое удивление. — Тебе не говорили, что ходить одной в темное время не безопасно?

— Я пропустила это занятие, — шучу я, но получается как-то невесело.

— В тот вечер я снова столкнулся с тобой. Не знаю, — он вздыхает, — возможно, я специально искал этой встречи.

Мое сердце замирает. Я вспоминаю, как за спиной захрустел снег, но, когда я обернулась, там никого не было. Это воспоминание было таким четким, как и ощущение, что за мной следили тогда.

— До твоего дома оставалось совсем немного. Ты обернулась, будто почувствовала меня, — подтверждает мои догадки Маркус. — Я скрылся и стал ждать тебя около дома, а ты все не шла. Я часто проигрываю в памяти тот вечер… если бы я следил за тобой дальше… ничего бы этого не было.

— Я была бы мертва сейчас, — прерываю я его. Мы смотрим друг на друга.

— Скорей всего да, но у тебя была бы жизнь… семья, а не это.

— Я смирилась.

— А я нет.

— Это не твоя вина. Ты должен это понимать. Я была человеком. Люди умирают. Если бы не ты в переулке, у меня бы ничего не было. Я бы умерла в любом случае… не было бы семьи и…

Повисает молчание. Я вожу вилкой по тарелке.

— Я их убил. Всех, кто там был, — холодно произносит Маркус. — Ты истекала кровью. Я просто потерял голову. И я дал тебе свою кровь. Я знал, что это глупо. Ты не выжила бы, но… у тебя в роду вампиры, Марианна.

— Что???

— Тебе было около двадцать пять лет. Это время, когда может произойти обращение, при условии, что в родословной когда-то были вампиры. Мы называем это спящими генами. Раньше вампиры считали, что это проклятье, которое наслала на нас ведьма. Если захочешь я как-нибудь расскажу нашу историю, — спокойно произносит он. — Но сейчас не это важно, а то, что в том переулке спящие гены пробудились. Такое нечасто, но бывает, когда человек с такими генами ранен. Своеобразная защитная реакция организма. Ты была сильной и сражалась за жизнь, — он смотрит на меня печальными глазами. — Возможно, если бы не ранение в переулке, ты прожила обычную человеческую жизнь. Если, конечно, ты не дочь вампиров, потому что наши дети рождаются людьми. Где-то до двадцати пяти лет они ими и остаются, а потом обязательно проходят обращение, но для этого им нужна кровь вампира. Иначе смерть. Но навряд ли твои родители вампиры. Мы не бросаем своих детей.

Я мотаю головой. За последнее время на меня свалилось не одно испытание, но узнать, что кто-то из моей семьи был вампиром…

— Хорошо, — я киваю, решив, что обдумаю все после. — А что дальше? Почему ты ушел?

— В тот город я наведывался в последнее время только из-за тебя. После того, как я уничтожил все следы бойни, мне пришлось искать убежище, чтобы спрятать тебя от солнца, которое в первые годы после обращения смертельно для нас. Почти сутки ты была без сознания. Это нормально при обращении, так как организм перестраивается. Я периодически кормил тебя своей кровью, а когда стемнело, то вышел на улицу, чтобы купить тебе обычной еды. Тогда-то меня и схватили другие вампиры, обвинив в нарушении границ.

— Ты же король! — возмущаюсь я.

— Я тогда еще не был королем. Это случилось намного позже, — хмыкает Маркус. — Когда наконец-то мне удалось уладить все вопросы, я сразу же вернулся, но было поздно. Тебя там не было. Порой мне казалось, что все это было спланировано специально. Я не мог никому доверить тебя пока шли разбирательства. Отец и на тот момент король ничего не знал даже о моем пленении. Так и прошло три месяца, — Маркус вздыхает. — Наивный… Надеялся, что ты выжила. Я искал тебя. Пытался через связь хоть как-то достучаться до тебя, но все тщетно. Одно время я думал, что ты мертва. Потом я нашел свидетеля, который утверждал, что видел тебя, — Маркус берет мою руку в свою. — Я искал тебя все это время, — повторяет он, глядя мне в глаза.

— Почему ты сразу не сказал, что это ты?

— Я испугался, что ты снова исчезнешь, — он смеется. — Что и случилось. Я боялся, что ты меня возненавидишь.

Я отвожу глаза и качаю головой. Я не могу его ненавидеть. Я уже другая. За столь долгий период времени я обдумала все много раз.

— Я не ненавижу тебя. Я даже не злюсь на тебя. И ты себя не должен упрекать.

— Я же король, как я могу себя казнить, — шутит он.

— А как ты стал королем? Это были справедливые выборы? — шучу я, решив сменить тему разговора.

— Это было жестоко. И до сих пор мне приходится доказывать всем, что я имею право на трон.

— А что, кто-то еще зарится? Ведь ты один… то есть… в этом как раз и дело?

— Да. Роксана же рассказала тебе об истинных парах?

— Рассказала, — киваю я.

— Так вот найти такую пару очень и очень трудно. Раньше, когда вампиры только начинали существовать как раса, с этим было куда проще. Природа давала нам шанс повысить свою численность, а теперь увы. Некоторые так и не могут за всю свою долгую жизнь встретить свою пару. Поэтому, когда мне исполнилась первая сотня лет, отец решил, что пора начать поиски. Я ездил из города в город по домам вампиров и искал свою пару.

— Ты пил кровь девушек? — припомнив рассказ Роксаны, любопытствую я.

— Пришлось, — Маркус разводит руками. — Разве все так просто в нашей жизни…

— И так и не нашел пару? — я выгибаю бровь.

— Вообще-то нашел, — тяжело вздыхает Маркус. Он останавливается взглядом на окне, но я понимаю, что сейчас он уже не со мной, погрузившись в воспоминания прошлого. Мрачные воспоминания.

— Я уже не надеялся на удачу, — наконец-то продолжает король. — Заехал по делам отца в один из городов. Мне было необходимо переговорить о важной сделке с одним уважаемым вампиром, — на губах Маркуса проскальзывает улыбка. — Она вбежала в гостиную, когда мы разговаривали с ее отцом, и запрыгнула к нему на колени. Марк стал журить ее за плохое поведение, а она так смешно надула губки. Я не мог оторвать от нее взгляда. В тот момент я и понял, что значит истинная пара. Раньше, когда мне говорили, что, встретив ее, я все пойму, что почувствую притяжение, я лишь отмахивался, не веря ни единому слову. А здесь весь мир перевернулся с ног на голову за считанные секунды.

— И ты попробовал ее кровь? — любопытство просто раздирает меня на части.

— Да, — улыбается король. — Ее родители не пришли в восторг от такой просьбы. Они, как оказалось, даже и не слышали, что я ищу свою пару. Анне на тот момент еще не исполнилось четырех лет, но в отличие от родителей она даже не испугалась, когда ей объяснили, что от нее требуется. Сама забралась ко мне на колени и протянула ручку.

Маркус останавливается и взъерошивает себе волосы. Рассказ, несмотря на счастливые воспоминания, дается ему трудно. И мне это понятно, ведь в итоге все, по-видимому, закончилось печально.

— И что случилось? — ерзаю я на стуле. — Она оказалась не твоей парой, а ты в нее влюбился? Отец запретил тебе на ней жениться?

— Нет, — улыбается Маркус, но веселье быстро сходит с его лица. — Анна оказалась моей парой. Я хотел сразу же ее забрать во дворец и не отпускать от себя ни на шаг. Я даже был готов всю их семью туда перевезти, но Марк и Луиза, ее родители, отказались. Они убедили меня, что Анна должна расти в их родовом доме. Никто не запрещал мне ее навещать, но они не хотели, чтобы малышка стала воспринимать меня как навязанную ей обязанность. С одной стороны, они были правы… и как бы мне не хотелось уезжать, но пришлось.

— И? — подгоняю я короля. — Они собрались и скрылись от тебя?

— Если бы…, — тяжело вздыхает король. — Их убили.

— Что?!

— Кто-то прознал о том, что я нашел свою пару. Тот, кому не хотелось, чтобы я занял место моего отца. Ведь король не должен быть без пары.

Маркус замолкает. Я чувствую его боль, и готова расплакаться.

— Это…, — я даже слов не нахожу, чтобы выразить все свое негодование. — Это чудовищно.

— Именно так, — глухо произносит король.

— Мне жаль, — хриплым голосом произношу я. Откашлявшись, добавляю: — Мне правда жаль.

— Самое трудно началось после, — продолжает Маркус, налив себе чая. — Дом, в котором жила их семья летом, сгорел до тла. Сейчас бы по анализу ДНК мы могли бы определить, кто есть, кто, а тогда это было возможно сделать лишь по украшениям. Луизу и Марка так и опознали, а вот Анну… В доме помимо нее проживало еще несколько детей. Приезд единственной оставшейся родственницы, сестры Луизы, не дал нам никаких новых сведений. Мы так и не знали, была ли Анна в числе сгоревших.

— И вы так и не нашли тех, кто это сделал?

— Нет, — качает головой Маркус. — Отец тогда поставил всех на уши, но это не дало никаких результатов. К тому же через пару дней после трагедии в соседнем городе мы нашли труп одной из служанок, которая работала в доме семьи. Отец настаивал на версии, что она была информатором и после совершенного ее попросту устранили. А я и Дженна, тетя Анны, видели в этом надежду, что, возможно, служанка вывела малышку из горящего дома. Мы искали по всем приютам и домам, но так и не смогли найти девочку. Тогда мы стали думать, что ее отобрали у служанки и увезли. Ждали, что похитители выдвинут какие-нибудь требования, но они молчали. Это был тупик, но только перед двадцать пятым днем рождения Анны мы с Дженной решили прекратить поиски.

— А если она жива сейчас? Похитители могли же сами обратить ее.

— За такое продолжительное время мы бы узнали о новом вампире, — упрямо произносит король. Не поспоришь, конечно, с его доводами, но…

— Я сто лет пряталась и не узнали же, — хмыкаю я. Маркус бросает на меня задумчивый взгляд. — Так как ты стал королем?

— Довольно просто — отец поставил всех перед фактом и все. А тем, кто был недоволен, я лично заткнул глотки.

— Отличная предвыборная кампания, — грустно улыбаюсь я.

— У них не было выбора. Я объединил огромные силы в своих руках и заручился поддержкой многих уважаемых вампиров. Вокруг меня только те, кому я доверяю. Я делаю все, чтобы такого ужаса больше не повторилось, и чтобы наша раса была защищена. Иногда встречаются отдельные шайки, которые бунтуют, но долго они не существуют.

Я вижу холод в глазах Маркуса. Передо мной вампир, который пережил многое. По сравнению с его историей, моя потянет только на жалкое ток—шоу.

— Мне жаль, что ты оказалась в руках тех ублюдков, которые против меня, — продолжает Маркус. — За ними кто-то стоит, и пока мы не вычислим, кто, тебе лучше быть здесь. Я надеюсь, что и после ты останешься.

— Сейчас я не готова снова оказаться одна, — шепчу я. — Но… поживем-увидим.

Я принимаюсь за десерт. Маркус молча наблюдает за мной.

— Тебе разве не пора спать? — интересуюсь я, поглощая мороженое.

— Пока нет.

— А что, кстати, нельзя снова организовать масштабные поиски твоей пары? — приходит мне в голову идея.

— В этом уже отпала необходимость, — серьезно произносит Маркус. Я лишь пожимаю плечами. Ему все-таки видней. Наверное, понравилось жить разгульной жизнью — захотел в клуб поехал развлекся, захотел любую вампиршу к себе привел. Уверена, что с этим у него точно проблем нет. Любая сиганет к нему в койку, не задумываясь.

Маркус сверлит меня задумчивым взглядом. Я отвечаю ему тем же, оценивая его как короля. «Могу ли я ему доверять?» Впрочем, время покажет.

Я слизываю с ложки остатки мороженого.

— Обожаю сливочное…, — прищуриваюсь от удовольствия.

— Хочешь еще?

— Нет. Думаю, я не даю королю отдохнуть, — произношу я, загружая посудомоечную машину. — Давай спать.

***

Мы поднимаемся на свой этаж в тишине. Я думаю обо всем, что рассказал мне Маркус. Особенно о своей семье, которую я никогда не знала и не пыталась найти.

За раздумьями не замечаю, как мы доходим до последней двери. Мы останавливаемся по посередине коридора. Сейчас я пойду в свою сторону, а он в свою.

— Спасибо, — говорю я. — За все.

Мне становится грустно. Внутри будто кто-то тянет за сердце.

— Не стоит, Марианна… теперь ты мне просто должна.

На его губах расцветает улыбка, добрая и светлая.

— Ладно. Отлично. Я должна королю, — беззлобно фыркаю я. — И чего желает король?

Маркус вздыхает, и мне кажется, что он отлично знает ответ, но не решается сказать.

— Я еще не придумал, — произносит он в конце концов.

— Тогда иди, думай, — шучу я, направляясь в свою комнату. Маркус не двигается с места. Я спиной чувствую его взгляд. — Спокойного сна.

— Спокойного дня, малыш.

Я уже прикрываю дверь, но замедляюсь и вглядываюсь в лицо Маркуса. Оно печально. Щелчок, и я остаюсь одна. Прислушиваюсь к шагам за дверью. Они удаляются по коридору. Тихий хлопок, и все замирает. Каждый из нас по свою сторону баррикад.

ГЛАВА 7

Я зарываюсь в одеяло, как мышка. Тянусь к лампе на тумбочке и замираю. Я не могу выключить свет. Темнота не должна окружать меня.

Устраиваюсь поудобнее и закрываю глаза. Я в безопасности. Теперь все будет хорошо.

Мне снятся кошмары. Отрывки пыток, чьи-то глаза, обрывки разговоров. Все это сливается в бесконечный шум, от которого кружится голова. Мое тело жаждет спокойствия, а мозг не хочет выключаться.

Я резко открываю глаза. Сердце в груди стучит как набат. Я лежу на спине и считаю секунды. Сна больше нет. Смотрю на часы и понимаю, что проспала всего четыре часа, и тело налито усталостью.

Порассматривав потолок еще минут десять, встаю с кровати. Дальше лежать нет смысла. Нужно что-то делать. Прохожу в ванную. Из зеркала на меня смотрит совершенно другая девушка, изможденная и забитая. Я ее не знаю.

Мои волосы подпалились при неудачном покушении на меня и выглядят отвратительно. Ищу ножницы в ящиках. Я создаю много шума, чтобы хоть так разбавить давящую тишину.

Обрезать волосы сильно я не собираюсь. Отрастают они у нас с той же скоростью, что и у людей, поэтому мне жалко терять свою гриву. Возможно, при хорошем питании процесс идет быстрее, но проверять мне как-то не хочется.

Я беру пряди моих пожжённых волос и отрезаю их на пять сантиметров. Оцениваю свою работу и понимаю, что без чего-то кардинального, мне явно не удастся подправить следы похищения. «Ничего страшного же не случится, если я скажем укорочу волосы, ведь так? Я останусь сама собой?»

— Если женщина меняет прическу, значит скоро изменит жизнь, — шепчу я, вспомнив слова Коко Шанель, и отрезаю первую прядь. Через десять минут меня совершенно не узнать.

***

— О Боги! — слышу возглас за спиной. Я так увлеклась, что и не заметила, как Роксана зашла в мою комнату. В зеркале вижу ее застывшее от ужаса лицо. «Неужели мне настолько не идет короткая стрижка?»

— Что? — тереблю я волосы, которые теперь заканчиваются на уровне подбородка. — Совсем плохо?

— Зачем ты их отрезала?

— Они малек подгорели. Ой, не надо истерики, — махаю я на нее рукой, — отрастут же.

— Я перепугалась, что ты с собой что-нибудь сделаешь.

Я только сейчас замечаю, что ножницы я так и не выпустила из рук.

— Все в порядке. Я не псих, — положив их в ящик, развожу я руками.

— Отличная новость, — усмехается Роксана. — Завтрак тебя ждет, но сначала я возьму твою кровь на анализ.

Это подозрительно и заставляет меня нахмуриться. Даю Роксане выполнить свою работу, а потом принимаюсь за еду. Я так голодна, что съела бы целого бизона.

— Я рада, что ты вернулась, — улыбается Роксана. — Без тебя Маркус ходил темнее тучи.

«Ну, еще бы… я его так обыграла».

— Не думаю, что надолго задержусь тут, — отвечаю я. — Как только смогу, так сразу уеду на север.

— Разве тебе здесь так плохо? — надувает губки Рокси. — Это, между прочим, спальня королевы.

— О-о-о! — смеюсь я. — Надо быстрей съезжать, наверное, сутки здесь стоят дорого.

— Ты неисправима, — улыбается мне вампирша.

— Зачем снова брать анализ крови? — решаю я задать мучающий меня вопрос, но ответ не успеваю получить.

— Что случилось? — слышу я холодный голос Маркуса. Я даже не заметила, когда он появился. Роксана затихает.

— Я завтракаю, — улыбаюсь я королю и машу вилкой, но его взгляд обращен к Роксане. «И что это значит?»

— В ее крови все еще большое содержание наркотических веществ, — отвечает Роксана. «Так это они обо мне?» Наблюдаю за ними, жуя тост с вишневым джемом.

— Ты же сказала, что все улучшается, — недовольно произносит Маркус. Я перевожу взгляд от Роксаны к Маркусу и обратно. «Может это они не обо мне…»

— Все улучшается, но медленно, — шепчет Рокси и, повернувшись ко мне, произносит: — Я позвала Дока, он тебя осмотрит.

Я понимаю, что Док скорей всего мужчина—вампир, а значит, мне придется перед ним раздеться.

— Да ни за что! — возражаю я.

— Он врач. Он должен тебя осмотреть. Я не настолько хороша в медицине…

Дальше я ее не слушаю и обращаюсь к королю. «Он же не даст добро. Ведь так?»

— Маркус, скажи ей! Я против того, чтобы меня осматривал… Док!

Чувствую, как пылают мои щеки.

— Ты бы знала, как я против…, — шепчет он, проводя рукой по волосам.

— Черт с вами! — вскрикиваю я, отодвигая тарелку с завтраком.

Роксана делает глубокий вздох.

— Через десять минут буду ждать вас в центре, — обращается она к Маркусу, который взглядом прожигает ее насквозь.

Как только дверь закрывается, я накидываюсь на короля:

— Да как ты смел! Почему ты это позволяешь??? Я не хочу, чтобы меня кто-то осматривал! Я в порядке!

— Док — врач с огромным стажем. Он помогал многим семьям. Если Роксана его вызвала, значит, на это есть причина.

— Черт! — топаю я ногой от злости и начинаю кружить по комнате.

— Я буду рядом. Он не сделает никаких лишних движений, Марианна, иначе я сломаю ему шею, — серьезно произносит Маркус.

— Просто отведи меня туда и все, — рычу я на него. «Предатель!»

***

Мы идем молча. Я просто в бешенстве. Мало того, что меня даже не спросили, хочу ли я проходить этот осмотр, так еще и Маркус не на моей стороне.

— Марианна, это делается для твоего же блага, — произносит он мягко. — Не злись на меня.

— Откуда ты знаешь, что я злюсь на тебя за это? — огрызаюсь я в надежде, что он отстанет от меня.

— А за что еще ты можешь злиться на меня?

— Ты не оценил мою новую прическу, — отвечаю я первое, что приходит в мою больную голову, останавливаясь около безликой двери.

— Ты мне нравишься любой, — улыбается король, впуская меня в комнату.

Я злюсь еще сильней. Моя способность огрызаться явно претерпела изменения. «Теряю навыки».

Палата отличается от той, в которой меня держали до этого. Тут много шкафчиков, какие-то медицинские аппараты. Посередине стоит каталка, на которую я и запрыгиваю. Осталось принять позу мертвеца в гробу. «Ручки бы не забыть сложить на груди…»

Маркус встает около двери, как своеобразный телохранитель. «Приятно, однако, когда с тобой носится сам король».

Обвожу комнату взглядом и задерживаюсь на столе напротив меня. Там лежат шприцы, иголки, медицинские инструменты. По моему телу пробегают мурашки. Похитители кололи мне что-то, потом заживляли раны, вправляли кости, чтобы снова причинять мне боль. Я ерзаю, начиная нервничать.

— Не бойся, никто не будет делать с тобой что-то против твоей воли, — тихо произносит Маркус.

Я не успеваю ему ответить. Дверь открывается, и на пороге я вижу молодого мужчину. Он не уступает по размерам Маркусу, но в остальном они полные противоположности. У Дока короткие волосы, холодные глаза и бледная кожа. Он симпатичен, но его пронзительные серые глаза отпугивают. Я вглядываюсь в черты лица мужчины и понимаю, что видела его раньше… еще будучи человеком.

— Мистер… Найман? — неуверенно спрашиваю я.

— Здравствуй, Марианна, — улыбается он. Хрипловатый низкий голос. От такого иногда девушки падают в обморок… И я когда-то давно начинала дрожать, когда общалась с этим, я бы сказала, загадочным человеком. Вот и сейчас моя кожа начинает зудеть… все тело будто вибрирует. Я не понимаю, что происходит. Наверное, я боюсь и поэтому с опаской наблюдаю за Доком. — Я помню, ты всегда была неразговорчивая.

— Лучше я промолчу, чем выскажу свое мнение по поводу происходящего здесь, — огрызаюсь я.

— Хорошо. Тогда я постараюсь отпустить тебя максимально быстро, — расслабленно произносит Док. Странно то, что Маркуса он будто не замечает. «Они разве не друзья?» — И зови меня Адам. Это мое настоящее имя.

Я лишь киваю, не в силах осознать все происходящее.

— Вы знакомы? — хмурится Маркус.

— Да, — холодно отвечает ему Док и, видя прищуренный взгляд короля, поясняет: — Больше века назад я работал врачом на благо людей. Тогда и познакомился с Марианной, родители которой нуждались в моей помощи.

Я прекрасно помню, как это произошло. Меня забрали из приюта, когда мне было шестнадцать лет. Приемные родители сразу же огласили условия моего проживания в их доме. Я должна была помогать им по хозяйству и ухаживать за ними. В обмен они оставляли мне все свое имущество. Тогда казалось, что мне несказанно повезло, потому что близился день выпуска из стен приюта, а у меня ни гроша не было за душой.

Пожилая пара относилась ко мне хорошо. Но вот когда появился мистер Найман, а на тот момент мне уже исполнилось двадцать четыре года, вся моя жизнь пошла кувырком. Родители недвусмысленно намекали, что я должна присмотреться к молодому человеку, который проявляет ко мне знаки внимания. А меня всегда бросало в дрожь при очередном его визите. Теперь не удивительно, почему — я инстинктивно чувствовала в мужчине хищника. И после скоропостижной смерти обоих родителей, я даже сменила место жительства, чтобы он меня не нашел.

Я передергиваю плечами, ощущая неприятный холодок, пробежавший по спине.

Док же, пока я предаюсь воспоминаниям, берет бумаги со стола и просматривает их. Я догадываюсь, что это результаты моих анализов. С каждым перевернутым листом, я все сильнее сжимаю край каталки, потому что попросту не желаю, чтобы ко мне прикасался этот мужчина.

— Странно, — шепчет тем временем он, — ты принимала наркотики раньше?

— Я теперь всегда под кайфом, — сквозь зубы отвечаю я ему. Его взгляд становится колючим.

— Мне кажется, ты не понимаешь всю важность тех вопросов, которые я задаю, — спокойно, но властно произносит он. «Это так… знакомо…»

— Я редко отвечаю на важные вопросы.

Мой голос тих. Я смотрю ему в глаза, не в силах отвести взгляда. Он меня гипнотизирует, и я уже готова рассказать ему все.

— Может, ты не желаешь отвечать в присутствии короля? Ему выйти?

— Нет, — почти вскрикиваю я.

— Я никуда не уйду, — произносит вместе со мной Маркус.

— Ладно, но тебе придется ответить, — спокойно продолжает Док, игнорируя короля. — Твои анализы показывают, что наркотических веществ в твоем организме столько, что ты даже слов связать не могла бы.

— Да, я принимала наркотики одно время. Потом они перестали на меня действовать.

— Тогда это все объясняет, — сухо произносит он, подходя ко мне. Светит мне в глаза, вертит мою голову, слушает сердце. Я подчиняюсь, сама не зная почему. — Есть какие-то жалобы?

— Да. Я безумна, — серьезно произношу я. «Давно хотела с кем-то поделиться».

— Все мы немного безумны, — улыбается он мне. Я хочу ему рассказать о своем подруге.

— Моя мать была сумасшедшей, так мне говорили. Она оставила меня в приюте. И порой… порой мне кажется, я тоже схожу с ума. Я вижу…

Я замолкаю. Это глупо. Я встречаюсь взглядом с Маркусом. Он, не отрываясь, смотрит на меня. Мне становится стыдно.

— Что ты видишь? — интересуется Док. Его голос без тени насмехки.

— Девушку.

— Когда это началось?

— Через несколько месяцев после того, как я стала такой… Она пришла ко мне и… всегда была рядом.

— А как ты вообще стала вампиром? — интересуется Док, скользя по мне взглядом.

— На меня напали в переулке, — начинаю я, но останавливаюсь, понимая, что рассказывать правду не желаю. Ведь практически никто и не знает, что обратил меня Маркус. Роксана говорила, что вампира обратившего и бросившего человека наказывают. — Больше ничего не помню. Очнулась уже такой.

— И не помнишь, кто тебя обратил? — с каким-то алчным блеском в глазах, спрашивает Адам.

— Не помню, — стараюсь, как можно более убедительней, ответить я.

— Странно… Когда мы были знакомы, я был уверен, что ты обычный человек.

— Я им и была.

— Тебе же уже объяснили, что только человек со определенными генами может стать вампиром? — и подождав пока я кивну, продолжает: — Так вот получается, что в данном случае твои родители были людьми, а значит смертными.

Док впервые переводит взгляд на Маркуса. Тот кивает ему.

— Что? — испуганно произношу я.

— Это не безумие, Марианна. Мы существуем в этом мире. Так почему бы и другим не быть здесь? Призраки…

— Призраки? — переспрашиваю я. — И какое они имеют ко мне отношение?

На последних словах я осознаю то, что Док хочет мне сказать. Мои родители смертны… Моя мать смертна… Она мертва.

— Мама?

— Скорей всего, — кивает Адам. — Сейчас ты ее видишь?

— Нет, — шепчу я. «Мама…Она все время была со мной. Мама…». — Она ушла.

— Давно? Обычно они уходят, когда завершают свое дело.

— После того, как я пришла в себя… она… она просто ушла. Исчезла.

Я не стану говорить им о короне, о наших с ней шалостях. Это мое личное. Возможно, она и вправду была безумна. Вспоминаю ее костюмы, взгляды, жесты. Она ушла, потому что я теперь не одна.

— Вот видишь, значит, все налаживается, — улыбается мне Док. — Я закончил. Думаю, за твое здоровье не стоит опасаться. Ты в отличной форме, а наркотики постепенно уйдут из организма. После пережитого тебе нужен покой и хорошее питание.

— А беременность? — вспоминаю я.

— Беременность? — переспрашивает Док.

— Я хотела убедиться, что не беременна… от тех, кто меня похитил.

— Нет, не беременна, — отвечает он, еще раз просматривая анализы. Я облегченно вздыхаю. Где-то на краю сознания я вспоминаю, что никто ко мне не прикасался. Им это было запрещено. Я так твердо уверена в этом…

Док кивает Маркусу и удаляется. Мы остаемся одни.

— Это правда? О призраках? — спрашиваю я у короля.

— Да.

Я спрыгиваю со стола, снова морщась от легкой боли в костях. Маркус недоволен и читает мне нотацию, пока мы идем обратно. Я его практически не слушаю. Я хочу полежать. Осмыслить все сказанное. Прошлое, настоящее, будущее…

— Если что, я буду в кабинете, — произносит Маркус, стоя в дверях моей комнаты.

— Хорошо, — отвечаю ему. Он смотрит на меня немного дольше, чем полагается. Его глаза оценивают меня и мое состояние. Потом он уходит, а я остаюсь наедине со своим прошлым.

***

Я забираюсь на кровать, ложусь на спину и натягиваю одеяло до самого подбородка. Жарко. Я лежу так довольно долго… Мои мысли крутятся, танцуют, перепрыгивают с одного на другое. Я вспоминаю каждую минуту, проведенную с моей подругой. Она была безумна, часто шутила, ехидничала, подтрунивала, но также она меня поддерживала. Это она подняла меня с пола подвала в доме, куда отнес меня Маркус. Это она вытащила меня оттуда и заставила жить. Она показывала мне, что делать, куда идти. Поначалу я думала, что она реальна, потом поняла, что кроме меня ее никто не видит. Я решила тогда, что это какое-то внутреннее чувство, которое помогает мне. Мое безумие.

Я соскучилась по ней. Я нуждаюсь в ней… Она ушла.

Слезы застилают глаза. Я жду, что она появится вот в эту самую секунду, сдвинет очки на нос и посмотрит строгим взглядом из-под бровей, но ее нет…

Я так устала от всего. Внутри нарастает беспокойство. Водоворот мыслей затягивает меня. Не выдерживаю и закрываю глаза.

***

Резко сажусь и оглядываюсь, не понимая, где я. Приглушенный свет в комнате навевает чувство страха. Тяну одеяло на себя, накрываясь с головой. Через несколько секунд память возвращается. Я в особняке. Меня спасли. К горлу подступает тошнота, когда вспоминаю огненное пламя, лижущее мое тело. Под одеялом душно и жарко, но я терплю. Сердце стучит в ушах от страха. Мне снились пытки. И тот момент… из темноты доносится разговор двух мужчин. Они говорят обо мне. Они ругаются из-за меня. Почему? Я так и не пойму.

Я приподнимаю одеяло, впуская прохладный воздух, высовываю голову. Мои картины стоят на месте, но я смотрю на них равнодушным взглядом. Я не чувствую рвения к живописи. Будто что-то вынули из меня и спрятали, а я не могу найти. «Это все временно. Все вернется».

Вылезаю из постели. Не могу больше оставаться одна. Поднимаю голову и осматриваю комнату, ища камеры наблюдения. Их нет… точнее, их не видно, но я-то знаю, что они где-то спрятаны. Ладно. У меня еще будет время их найти.

Выхожу из комнаты. Маркус должен быть в своем кабинете. Мне особо нечего ему сказать, но рядом с ним я чувствую себя уверенней.

Не успеваю спуститься с нашего этажа, как на лестнице сталкиваюсь с Роксаной.

— Отдохнула? — интересуется она, как всегда приветливо улыбаясь. — Я заходила к тебе после осмотра, но ты спала. Все в порядке?

— Да, нормально, — нехотя отвечаю я. — А ты не покажешь, где кабинет Маркуса?

— Покажу, конечно. Только Маркус сейчас в тренировочном центре. Гоняет молодняк.

— Ясно, — разочарованно отвечаю я, и это не ускользает от Роксаны.

— А что-то срочное? Может, я смогу помочь?

— Я просто не хочу быть одна… в общем, ничего важного.

— Ну раз так, — улыбается Роксана, — то предлагаю присоединиться ко мне на кухне. Хочу сегодня приготовить что-нибудь вкусненькое для ребят.

— Хорошо, — соглашаюсь я, потому что мне действительно не хочется снова возвращаться в свою комнату.

— У нас работает много слуг, — посвящает меня Роксана в устройство жизни дома пока мы идем в сторону кухни. — Площадь огромная, как внутри, так и снаружи. И повар, конечно, имеется, но я люблю готовить, поэтому иногда стряпаю что-нибудь вкусненькое. Мне нравится проводить время за готовкой, да и накормить своего мужчину приятней двойне.

— Путь к сердцу мужчины лежит через его желудок? — усмехаюсь я.

— Все именно так, — кивает Роксана и хихикает. — И не важно твоя ли это кровь или что-то из еды. Повара работают не здесь, — разъясняет мне Роксана, когда мы заходим в пустующую кухню. — Это мои личные владения. Чаще сюда приходят просто, чтобы перекусить или выпить чаю.

— Понятно, — усевшись на стул, отвечаю я. Воспоминания о прошлом дне всплывают в моей памяти. Все же хорошо мы с Маркусом побеседовали вчера.

— Ничего не понимаю, — бубнит Роксана, рыская по полкам. — Я же мыла ту чашечку. Куда она могла подеваться?

— Может, в посудомойке. Я туда все складывала.

Роксана вопросительно приподнимает бровь, но все же проверяет технику.

— Значит, ты любитель поесть днем? — подмигивает она мне.

— Просто кашки и сока мне было мало. Вот я и решила подкрепиться.

— Я думала, что тебе еще рано тревожить желудок, — серьезно произносит вампирша, выставляя все нужные ей ингредиенты на стол. — После кашки и сока тебе стало плохо. От голода бы ты не умерла. Из-за крови Маркуса ты вполне могла не питаться пару дней.

— Но есть мне хотелось, — пожимаю я плечами. — Поэтому Маркус приготовил мне яичницу.

— Маркус? — удивляется Роксана. — Готовил? — она качает головой. — Да ты шутишь!

— Не шучу, — смеюсь я.

— Хм, — только и отвечает мне Рокси, загадочно улыбаясь. Кажется, я краснею, понимая, куда направлены ее мысли. «Что она там говорила про кровь и еду? Ну не может же путь к сердцу вампирши лежать через желудок?»

— Док сказал, что я не беременна, — решаю я сменить тему.

— Знаю. Я разговаривала с ним после осмотра, — хмыкает она. — Братец явно был удивлен твоим вопросом.

— Братец? — переспрашиваю я.

— Ах, да. Ты же не знаешь — Адам мой брат… по крайней мере по крови.

— Это как?

— Просей муку, пожалуйста, — ставя передо мной тарелку, просит Роксана. Она явно не желает отвечать на мой вопрос, а я не вижу повода эгоистично требовать от нее этого.

— Извини, я не хотела…

— Ну что ты, — прерывает она меня. — Я просто обдумываю, с чего лучше начать.

— С самого начала и желательно с пояснениями. Я мало, что знаю о вас… то есть нас.

— Хорошо, — кивает Рокси. — В общем, если с самого начала, то я родилась в семье, которая относится к вампирской Элите. Это что-то наподобие аристократии в человеческом мире. Элита имеет свой склад жизни и особые предписания, которые по большей части основываются на аспектах прошлого. Маркус уже несколько десятилетий бьется с Элитой и ее взглядами на жизнь. В чем-то они нам уступили, в чем-то нет.

— Как это бьется? — удивляюсь я. — Разве они не должны подчиняться королю?

— Они и подчиняются, а с чем не согласны, так попросту помалкивают и делают по-своему.

— Чудненько, — комментирую я.

— Вот и произошло так, что я столкнулась с непониманием Элиты. Дело было в том, что к нам в дом по делам часто приезжал Маркус. Один раз с ним приехал Зод, — Роксана мечтательно улыбается, вспоминая прошлое. — Я случайно с ним столкнулась… и все как-то завертелось. Меня к нему тянуло. Его ко мне тоже. Он стал каждый раз сопровождать Маркуса и в один из приездов объявил, что хочет попробовать мою кровь, потому что чувствует во мне свою пару. Родители отказали. Представляешь? — негодует Роксана. — Я чуть с ума не сошла, когда об этом узнала. Для них мнения других вампиров было важней моего счастья. Ты же знаешь, что истинную пару найти довольно сложно, а тут такой шанс, а меня будто вяжут по рукам.

— Как-то глупо, — вставляю я.

— И не говори. Ну так Маркус вмешался, потребовал, чтобы родители уступили. А они объявили, что, если я соглашусь, то они отказываются от меня как от дочери, — Роксана пожимает плечами. — Ну я и согласилась. И тот момент, когда я попробовала его кровь, я не забуду никогда, — она мечтательно вздыхает. — В общем, я стала изгнанницей. Правда это лишь помогло обрести свое счастье. Зод забрал меня к себе. Мы поженились спустя пару дней и живем вместе уже больше пятидесяти лет.

— Ого!

— Честно сказать, для меня это время пролетело как один день. Не знаю, чтобы я делала, если бы не ослушалась. Сидела бы, наверное, под замком. Или еще хуже отдали бы меня за кого-нибудь удобного моим родителям вампира.

— Постой. Вроде бы только истинная пара может иметь детей. Разве твои родители этого не понимали?

— Понимали, конечно, но они не питали никогда к Маркусу должного уважения, как к королю. Так что сделать что-то в разрез с его требованиями им за сахар.

— Так, а Адам что? Не вступился за тебя?

— Адам? — хмыкает Рокси. — Он был первым, кто высказал недовольство. Поэтому уже пять десятилетий я считаю своей семьей всех обитателей особняка, а не биологических родственников.

— Понятно, — протягиваю я. — Тяжело похоже приходится всем, кто на стороне Маркуса.

— Перевес все же на нашей стороне. Хотя последние события показали, что враги не упустят любой шанс добраться до короля.

— Думаешь, меня похитил кто-то из Элиты?

— Не знаю. Маркус по этому поводу не распространяется, а я и не лезу в такие дела, — Роксана хмурится. — Правда Зод запретил мне выезжать за пределы особняка, пока они не найдут виновных. Но это временная мера.

— Ваши мужчины о вас очень заботятся.

— Это в порядке вещей для истинных пар. Любовь, забота, никакого насилия, как в семьях людей. Для наших мужчин мы, так скажем, центр мироздания, — хихикает Роксана. — Приятно, однако. Да и мы продолжательницы расы. Вампирши, которые нашли свою пару считаются чуть ли не богинями, так как у них появляется возможность рожать детей.

— За такую долгую жизнь можно родить не один десяток деток, — улыбаюсь я.

— Нет, — качает головой Роксана. — Если бы все было так, то мы бы уже по численности превосходили людей. Представляешь, чтобы творилось? Вот поэтому, видимо, нас и ограничили. Забеременеть нам очень трудно. Сколько бы мы не искали способов хоть как-то ускорить этот процесс, но так ничего и не добились. Яйцеклетка не всегда жизнеспособна, поэтому остается только ждать и надеяться на чудо.

— Как все необычно, — вздыхаю я, чувствуя, как голова уже кругом идет от такого количества информации.

— Да уж, необычно, — поддерживает меня Роксана, замешивая тесто. — Поэтому самый лучший вариант — найти пару сразу после обращения, а еще лучше, чтобы твоя пара тебя и обратила. Как показывает статистика при таком раскладе вампирши беременеют быстрей. Но сама понимаешь, таких ситуаций по пальцам можно пересчитать. И если уж до трехсот лет вампирша не находит свою пару, то может распрощаться с мечтой иметь детей. После пятисот лет никто не рожал.

— Ничего себе, — поражаюсь я. — А сколько мы живем вообще?

— Самым старыми из нас считаются прародители Маркуса. Кажется, им уже около семисот лет. Правда, мы не бессмертны и нас все же можно убить, поэтому если кто-то из пары умирает, то второй недолго задерживается на земле. Это еще одна причина, по которой мы оберегаем свою пару.

— Понятно, — шепчу я. Если подсчитать, то мне уже больше века, значит, мои шансы создать семью с каждым днем тают. — Роксана, а у вас с Зодом уже есть дети?

— Нет, — качает головой вампирша, и я вижу, как меня есть ее лицо, становясь грустным. — За пятьдесят лет я так ни разу и не забеременела. С каждым днем это все больше и больше расстраивает меня.

— У тебя же впереди еще достаточно времени, — стараюсь поддержать ее я. — Ведь ты уже нашла свою пару, а это все же очень важно.

— В этом ты права, — улыбка возвращается на ее лицо. — А ты не хочешь найти свою?

На этот вопрос я могу лишь неопределенно пожать плечами. Сейчас я не готова даже себе ответить, чего я хочу от жизни.

— Наверное, я пойду, — стараюсь произнести, как можно беззаботней.

— Хорошо. Отдыхай. Я итак тебя нагрузила сверх меры, — отвечает мне Роксана, делая вид, что не заметила моего состояния.

***

Где находится кабинет, я запомнила сразу же. И если б раньше я держалась от него подальше, то теперь сама бегу туда. Мне никто не отвечает, когда я стучусь в дверь. Заглянув в комнату, понимаю, что никого в помещении нет. Я тихонько проскальзываю внутрь. Подожду короля здесь.

Я улавливаю его аромат. Этот запах кажется мне родным. Есть такие запахи, которые ни с чем не спутаешь. Ты можешь уехать из дома на долгие месяцы, а потом вернуться и только благодаря одному запаху почувствовать, что ты дома, а вроде бы раньше и не замечал этого. Вот этот запах именно такой… родной. Я чувствую, что я дома. Наконец-то я там, где должна быть.

Сажусь на диван. Напротив него на стене висит огромный экран телевизора. Беру пульт, нажимаю кнопку и… я снова там.

— Так будет с каждой из ваших женщин! Это только начало!

Мое сердце пропускает удар. Они сделали запись и отправили ее Маркусу. Я вижу себя… я знаю, что это я, хотя меня не узнать. Мое лицо посиневшее и опухшее. Я голая и вся в потеках засохшей крови. Под ребрами в области сердца сине—черные пятна. Мое тело все в синяках. На животе виден ожог от клейма. Я подвешена за руки, как забитый скот.

Чувствую, как тошнота подкатывает к горлу.

Запись повторяется.

— Так будет с каждой из ваших женщин! Это только начало!

Я прижимаю ладонь ко рту, чтобы не закричать. По моему телу пробегают мурашки. Я замечаю, что голос на видео искажен. Он был другим, когда я была там. Что это может значить? Запись обрывается и прокручивается снова.

Дверь кабинета так резко открывается, что я вскрикиваю, отскочив от экрана, к которому неосознанно подошла. Маркус двигается быстро. Он выключает телевизор, и его взгляд обращается ко мне.

— Ты не должна была это увидеть! — выплевывает он со злостью.

— Я… я думала это просто телевизор, — шепчу я. Мое дыхание прерывается. Меня бьет дрожь. — Я не знала.

Он делает шаг ко мне, а я отшатываюсь от него будто от огня. Мне жутко страшно. Я боюсь его.

— Марианна, я не причиню тебе вреда… малыш.

Я мотаю головой, отступая назад, хотя Маркус не двигается, наблюдая за мной.

— Нет, пожалуйста, просто дай мне уйти отсюда, — шепчу я.

— Тебе нельзя оставаться сейчас одной.

— Пожалуйста…

Маркус нехотя отступает в сторону.

Я вылетаю из кабинета и мчусь в свою комнату. Перед глазами все расплывается из-за слез. Я закрываю дверь, прижимаюсь к ней спиной и плачу. О Боги! Я стала слабой. Они сломали меня. Они меня уничтожили. Они хотели и Маркуса сломить. Они хотели подорвать его власть. Я подхожу к кровати, сажусь на край. «Дыши, Марианна. Дыши, девочка».

Я сама себе противна. Не могу найти опорную точку, не могу найти в себе ниточку, которая бы держала меня в этой жизни. Вся моя жизнь — это просто день за днем… годы, столетия. И я почему-то все еще жива.

Я забираюсь на кровать и лежу, закутавшись в одеяло. Становится жарко, скидываю одежду. Я ничего не хочу.

Никто не приходит. Я сама не знаю, хочу ли я, чтобы кто-то был рядом. Мне так одиноко. Мне всегда было одиноко и больно, но я держалась, потому что мне не на кого было положиться и некому было излить весь яд души. Сейчас мою плотину, отделяющую меня от внешнего мира, смыло, и я осталась стоять посреди своего разрушенного мирка. Слезы соленые и напоминаю вкус крови. Я плачу, уткнувшись в подушку. «Ничего нет. У меня абсолютно ничего нет».

***

Я кричу, когда к моему животу прижимают раскаленное железо. Запах горелой плоти вызывает тошноту, но мой желудок пуст. Это еще хуже, вызывая жуткие спазмы. Я ловлю воздух ртом. Чьи-то глаза смотрят на меня из темноты. Они меня пугают. Я снова кричу, когда нож входит в мою грудь.

Я открываю глаза. Я в темноте. Начинаю барахтаться и скидываю одеяло. «Это кошмар. Просто кошмар». Ставлю ноги на пол и сижу так несколько минут. Иду в ванную и перед зеркалом изучаю свое тело. Оно другое. Нет крови, нет синяков. Мое лицо чистое и без отеков. Я здесь. Сейчас. Прошлое должно остаться в прошлом. Мне нужен холод. Мне нужно заморозить все воспоминания. «Я смогу». Злюсь, и это лучше, чем жалкие сопли. Я смотрю, как глаза заволакивает кровавой пеленой, как удлиняются клыки. Я такая. Меня нельзя сломать, и я не позволю кому-то причинить вред Маркусу.

Я включаю горячую воду и становлюсь под обжигающие струи. Прикрываю глаза от удовольствия. Все закончилось и все только начинается. Провожу рукой по затылку. Кости еще ноют, помня каждый удар.

Внезапно ощущаю, что я не одна. Резко поворачиваюсь и замечаю, как тень мелькает по полу. Провожу рукой по стеклу душевой кабинки. В ванной никого, но я знаю, что он в комнате. «Гад!» Выключаю воду, заворачиваюсь в полотенце. Не заботясь, что с меня течет вода, шагаю в комнату. Вот он, стоит поодаль и смотрит на мои картины, как будто он ничего и не делал.

Маркус поворачивается ко мне. Я так зла… Дергаю полотенце, и оно летит к моим ногам.

— Черт! — рычит Маркус, отворачиваясь. — Ты что творишь?

— Ой, какие мы стеснительные! — парирую я. — Мог бы просто попросить меня раздеться, а не подглядывать!

Маркус вздыхает. Он поднимает руки вверх. «Сдается. Ну-ну».

— Шум воды не признак того, что ты находишься в ванной.

Я закипаю сильней. «Он мне не доверяет!»

— Я не нарушаю сделок. И тем более тех, условия которых я предложила сама.

— Оденься, Марианна, — спокойно произносит он.

— Нет ничего, что бы ты не видел, — возвращаю ему его же слова и направляюсь в гардеробную.

Я так зла, что мне требуется пара минут дыхательных упражнений, чтобы прийти в себя. Я не должна так с ним разговаривать. Он не виноват в моей слабости. Натягиваю первую попавшуюся футболку и… шорты не налезают на меня.

— Дьявол! Пропади все пропадом! — ругаюсь я.

— Марианна, у тебя все в порядке? — доносится до меня из комнаты.

Я стою в гардеробной, и меня просто распирает от злости. Я трясу шортами в воздухе, хотя Маркус меня и не видит.

— Нет! — рявкаю я. — Из-за тебя я в шорты не могу влезть!

До меня долетает тихий смешок.

— Ничего смешного, — шепчу я, пытаясь найти, что надеть. У меня не так много одежды, чтобы толстеть.

— Мы купим тебе все, что ты захочешь, — говорит Маркус, и я знаю, что он улыбается.

— Мы купим тебе все, что ты захочешь, — передразниваю я его, перебирая одежду на вешалке. Ничего! Ладно. Я иду к комоду — наверное, тут должно быть белье. Выдвигаю ящик и…

— Огогошеньки, — пищу я.

— Что случилось?

— Ничего, — рыкаю я. «Это надолго!» — Спокойного дня, король.

— Если что, ты знаешь, где меня искать, — отвечает мне Маркус.

— Хорошо, — бурчу я, вытаскивая черный кружевной комплект. «Огогошеньки!»

***

После мучительных поисков хоть какого-то белья без рюшечек, я наконец-то нахожу обычные белые трусики шортиками. «Я благодарна всем богам этого мира!» Натягиваю их и довольная возвращаюсь в комнату. В воздухе витает запах Маркуса… странный запах. Подобрав полотенце, улыбаюсь и иду в ванну. Я засмущала короля. «Ой-ля-ля». Беру новое полотенце, начинаю вытирать волосы и выхожу в комнату. Смотрю на свои холсты. Сейчас я чувствую прилив сил и желание творить. Я внимательно пробегаю глазами по рядам… что-то не так. Я еще и еще просматриваю картины. «Нет!!!»

Выбегаю из комнаты и несусь к противоположной двери. Стучу с такой силой, что, скорей всего, разбудила весь дом. Маркус открывает дверь. На нем спортивные штаны и все. Черт! Я теряю мысль на пару секунд и смотрю на него, разинув рот.

— Что случилось? — слышу его вопрос.

— Портрет. Моего портрета нет, — выдыхаю я, стараясь смотреть куда угодно, но только не на его обнаженную грудь. «Проклятье!» — Вы точно привезли все картины?

— Мы забрали все, что там было, — отвечает мне спокойным голосом король. В его глазах мелькает холод. Я понимаю, о чем он думает.

— Зачем им мой портрет?

— Я не знаю.

— Я им бошкипоотрываю, — рычу я, направляясь в свою комнату. — Ублюдки!

— Мы вернем его, — слышу я за своей спиной властный голос. «Зачем он за мной следует?»

— Оденься!

Я не оборачиваюсь. Стою, смотрю на свои картины. «Пусть он уйдет. Пусть он уйдет!»

— Нет ничего, чтобы ты не видела, — слышу я смешок за своей спиной. «О чем это он???» — И вообще-то я одет.

— Ты полуголый!

— Ты же работала в борделе. Тебя не должен смущать мой вид.

Меня пронзает холод. Ярость. Он довел меня до этого чувства. Я делаю вдох. Каждую мышцу сводит от напряжения. Я хочу кинуться к нему и причинить боль, но я не могу.

— Так вот как ты обо мне думаешь? — произношу я спокойно, поворачиваясь к нему лицом. И его реакция понятна. Пропасть между нами никогда не сойдется.

— Марианна, я… черт!

— Если тебя это так интересует, то знай, что я не спала ни с одним из мужчин пока работала в борделе. А теперь будь добр уйти.

— Ты меня не так поняла…

Жалкая попытка вернуть мое доверие.

— Уйди, — тихо произношу я.

Спокойствие. Я впала в состояние холодной сдержанности. Маркус качает головой, но не произносит ни слова. Дверь за ним закрывается, а после хлопает дверь на нашем этаже. Надеюсь, король не поддастся эмоциям. «К черту! Я его ненавижу!»

***

Я несколько раз перебрала все холсты, расставила их по всей комнате. «Нет! Его здесь нет!» Мало того, что они пытали меня, так еще им захотелось поиздеваться над моими чувствами. Сраные ублюдки!

Я опускаюсь на пол и рассматриваю потолок. Все хорошо. Все отлично. Я найду их и заставлю страдать. Это я умею. Точно!

С Маркусом все проще. Его нет и не было для меня. Сто лет очень большой срок. Я застыла. Меня уже не разбудить. Кстати, о сне. Я не хочу больше закрывать глаза. Я не хочу больше видеть кошмары. Я лежу и обдумываю, что мне делать дальше. Нужно действовать в своих интересах. Пока что мне нужно вернуть свой портрет. Я безумна и жестока, когда речь касается моих работ. Я — их мать. Они — мои дети. И они поплатятся за то, что отняли у меня мое детище.

ГЛАВА 8

Две недели. Прошло две недели с того дня, когда все мои эмоции стали сходить на «нет». Осталось только одно желание… желание мести.

За это время я познакомилась со всеми обитателями дома. Хотя «познакомилась» это громко сказано. Все эти дни я делала вид, что я вполне обычная и ни в чем не нуждающаяся вампирша. Просто бледная тень, которая существует рядом с остальными. Я всегда соглашалась помочь Роксане и девушкам. Они щебетали, а я погружалась в свои мысли. Признаюсь, порой мне была необходима их компания, осознание того, что я не одна.

Все оставшееся время я старалась проводить в своей комнате. Вышло так, что поначалу Роксана приносила мне еду туда, и я была довольна, что меня не дергают и не заставляют общаться со всеми жителями особняка. Но я снова сама все испортила, иногда просто игнорируя прием пищи. Мне стало абсолютно плевать на свое тело. Я снова похудела. Я понимаю, что это глупо, потому что мне необходимы силы для моих грандиозных планов, но не могу никак справиться с равнодушием ко всему происходящему.

В конце концов Роксана перестала закрывать глаза на мои причуды, и мне пришлось выйти ко всем обитателям особняка. Я подозреваю, что инициатором моего появления за столом был Маркус. Так, по его мнению, я хотя бы ем. Я специально садилась в конце стола, чтобы скрыться от взгляда короля, с которым я не общалась все это время и старалась не попадаться ему на глаза.

Со временем я даже привыкла к большому скоплению вампиров и шумным трапезам. Как оказалось, обитатели дома самые обыкновенные вампиры со своими тараканами в голове. Мужчины — воины, женщины — домохозяйки. Их все вполне устраивало. Странно было то, что среди обитателей не было детей. Как мне объяснила Роксана, это потому что вампирша, как только забеременеет, вместе со своей парой покидает особняк, в котором постоянно что-то происходит. Пара переезжает в собственный дом, где они проводят время в ожидании своего малыша. В этот период воин не выходит на службу и полностью посвящает себя жене. Идиллия…

Конец ознакомительного фрагмента.