Прощай!

Мария Ордынцева, 2010

Сделав еще пару шагов, Наташка остановилась, поняв, наконец, куда он клонит. Но обернуться не решилась. Она чувствовала, как кровь приливает к ее щекам. Закрыв лицо руками от волнения, девушка попыталась прийти в себя. Сердце ее забилось так быстро, что готово было выпрыгнуть из груди. Оно поверило во все происходящее гораздо раньше, чем сама Наташка.

Оглавление

  • ***

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Прощай! предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

четверг, 1 августа,

Энск

Было семь часов утра. В офисе стояла мертвая тишина. Отпустив сторожа, Силаев прошел к себе в кабинет. Посмотрел в окно сквозь жалюзи: к подъезду мягко приближалась машина Санька — точен, как всегда. Он отошел от окна и сел за стол.

Силаев и сам не знал, зачем пришел на работу так рано. Мог бы с чистой совестью поваляться в шикарной спальне своей четырехкомнатной квартиры рядом с женой, пока дети у бабки в деревне. Или за утренним кофе почитать газету или журнал. Или новый диск с порнухой прокрутить пару раз, хотя за вчерашний вечер она ему надоела уже на середине, да и жене не понравилась. Ну, все равно мог бы найти себе занятие по душе. Нет же, приперся в офис ни свет, ни заря. И все потому, что чувствовал: сегодня он должен был прийти раньше. Было у него какое-то такое ощущение. Кроме того, события в последние дни стали разворачиваться слишком быстро, требуя его постоянного присутствия возле телефона.

Звонок заставил Силаева вздрогнуть от неожиданности, оторваться от своих мыслей и схватить трубку. Он вдруг понял, что этот звонок не принесет ему ничего хорошего. Послушав тишину на том конце, он сказал:

— Алло?

— Силаев нужен, — голос был уверенный, с легким оттенком барства, будто всю жизнь только и делал, что приказывал.

— Это я, — тихо ответил Силаев, уже догадываясь, кто это.

— Хорошо, — одобрил голос. — Мы сегодня заканчиваем. Деньги должны поступить, когда прибудут машины.

— Я все понял, — пробормотал Силаев.

— Тогда бывай, — и в трубке послышались гудки.

Силаев с облегчением отложил мобильник в сторону и откинулся на спинку кресла, поспешно расстегнув ворот рубахи и ослабив узел галстука. От напряжения жилка на его виске вздулась, и в голове застучало и загудело: тук-тук, тук-тук…

Это было самая важная, самая значительная сделка за все его пятьдесят два года сознательной жизни. Он ни минуты не раздумывал, когда ему сделали это предложение. Конечно, червячок сомнения покусывал его первые несколько дней: а вдруг сорвется? Но чем больше он вникал в общую картину, тем больше убеждался, что все должно получиться. Единственная проблема — шеф. Он, хотя и был младше на пятнадцать лет, слишком много сделал для него. Была идея посвятить и его во все нюансы, но Силаев знал, что не одобрит Санек, не такой он человек: раскричится, кулаками начнет стучать, не понимая вначале всей возможной прибыли, потом успокоится, встанет перед фактом и согласится — куда ему уже будет деваться? Так что меньше знает — лучше спит. Конечно, придется подстраховаться, ну да это не проблема.

Силаева эти мысли посещали не первый раз, и свою просыпавшуюся иногда совесть он глушил водкой или мечтами о деньгах, которые и не думал никогда иметь, а тут они сами плыли в руки. Упустить этот шанс — надо быть полным идиотом.

Немного успокоившись от внезапно охватившего его волнения, Силаев сложил в папку бумаги, которые только что просматривал в ожидании звонка, и вышел из кабинета.

Шефа Силаева все друзья, а за глаза и сотрудники, звали просто Санек. Наверное, в силу молодости (ему совсем недавно исполнилось тридцать семь) или легкого характера. Впрочем, в нужный момент он мог показать, кто в доме хозяин. Тогда он становился уже Александром Васильевичем Звягинцевым, и редко кто осмеливался перечить этому солидному бизнесмену с крепкой деловой хваткой и скорому на расправу начальнику. Санек всегда являлся в офис на час раньше, чем положено. Впрочем, что холостому парню делать дома в одиночестве? Его секретарша — симпатичная длинноногая блондинка Оля — пыталась несколько раз приходить хотя бы за полчаса до него, но Санек ее всегда опережал. В конце концов, Оля смирилась с неизбежным и вернулась к обычному распорядку.

Силаев пересек просторную и безлюдную еще приемную, обставленную мягкой мебелью и кадками с фикусами и пальмами, и заглянул в кабинет шефа:

— Можно?

— А-а, это ты, Дмитрич, — навстречу ему из-за стола поднялся человек в итальянском темно-сером костюме при галстуке и взглянул на свои золотые «Ролексы»: — Что-то ты рановато сегодня. Случилось что?

Силаев знал слабость Санька: любил шеф коллекционировать галстуки. Да не какие-нибудь, а настоящие, фирменные, ручной работы, штучный товар. И в который раз по-хорошему позавидовал очередному шедевру.

— Да как тебе сказать, — Силаев протиснулся в дверь и присел на предложенный ему стул. — Поставщики просили человечков подослать документы доделать, организационные моменты решить. Сам же знаешь, как у нас такие дела делаются: не подмажешь — не поедешь…

— Знаю, — кивнул Санек и прищурился хитро, посверкивая голубыми искорками глаз. — Сколько мы с тобой телег подмазали, прежде чем раскрутились?

— Да, те еще времена были, — мечтательно вздохнул Силаев. — Как молоды мы были, как искренне любили…

— Ладно, не до ностальгии, — заключил Санек. — Что ты предлагаешь?

— Думаю, надо Федю с Пашей послать. Ребята надежные, серьезные. На дорогах сейчас небезопасно, они и за грузом проследят, и за себя постоять смогут, если что, — посоветовал Силаев, выкладывая из своей папки на стол перед Саньком отчеты.

— Ну, Федор — ладно, его должность обязывает. А Пашку-то зачем?! — удивился Санек, поднимая на него свою породистую голову.

— Для охраны, для компании. Нечего ему в городе летом сидеть. Закис уже совсем. Скоро последние штаны пропьет, из кабаков же не вылазит! Пусть развеется парень, — пожал плечами Силаев.

— Да, пожалуй, ты прав, — согласился Санек, задумавшись на минутку. — Пашка что-то в последнее время совсем загулял. Да, ты прав.

— Ну, вот и ладушки, — обрадовался Силаев. — Пойду позвоню Федору, а уж он до Паши доберется.

Рука нащупала, наконец, мобильник, беспомощно танцующий на своей тумбочке под дурацкий рингтон: надо бы его сменить. Павел, не открывая глаз, поднес трубку к уху.

— Алло, Пашка, ты где? Быстро одевайся и приезжай в офис! — донесся до его сознания голос Федора. Федька когда-то служил с ним на Кавказе, но теперь остепенился, оброс семьей, ребенком, перевелся на должность начснаба. Чего ему понадобилось в такую рань?

Павел недовольно поморщился:

— Чего орешь? Говори тише.

— Опять с бабой? — догадался Федор. — Ладно, бросай ее и айда сюда. Санек ждет.

— Что случилось-то? — Павлу не понравилась эта спешка. Санек срочно вызывал только в экстренных случаях, значит, опять неделю-другую не будет спокойной жизни.

— Там узнаешь. Ладно, одна нога здесь, другая — там! — велел Федор.

Разговор был закончен. Послушав еще какое-то время гудки в трубке, Павел уронил мобильник на кровать и обернулся.

— Кто это? — сонно пробормотала красивая (хоть сейчас на обложку"Плейбоя") девушка, лежащая рядом с ним. Когда он с ней познакомился? Черт! Он абсолютно не помнил, что было вчера. Сдавленная боль в висках говорила Павлу, что была попойка. Наверняка пили много, с азартом, как и положено пить всем порядочным людям. Значит, он был в кабаке. Но с кем? Как оказался дома, да еще с такой обалденной телкой?

Поняв, что вспоминать бесполезно, Павел нехотя сел на кровати и, подперев в задумчивости щеку, стал следить за солнечным зайчиком на потолке, пытаясь сфокусировать на нем взгляд. Пересилив, наконец, себя, он встал, надел брюки и пошел на кухню, бросив по пути дежурный шелковый халат своей новой пассии. Девушка неторопливо оделась, покрасовалась немного перед огромным зеркалом, встроенным в дверцу шкафа, и отправилась в душ.

Недолго промучившись в поисках чего-нибудь от головы, Павел заглянул к ней в ванную и, не обращая внимания на вид девушки (впрочем, она и не стеснялась, продолжая равнодушно растирать мочалкой свое загорелое стройное тело), спросил:

— Слушай, что вчера было?

Телка даже не обиделась:

— Мы с тобой в ресторане вчера были, потом ты повел меня сюда.

— Я был сильно пьян? — вопрос был глупый, Павел уже знал на него ответ, но марку хотелось сохранить.

— Во всяком случае, на ногах держался, — пожала плечами она, входя под водяную струю душа, и с загадочной улыбкой добавила: — И потом тоже был неплох.

— Понятно, — Павел задернул занавеску и вернулся на кухню, где уже шипел, закипая, чайник. Вид ее несомненно сексуального тела его почему-то сейчас не возбуждал. Видимо, запал прошел.

Закончив марафет, девушка появилась на пороге кухни и выжидательно сложила красивые губки бантиком.

— Чего тебе? — Павел сжал пальцами виски, пытаясь заглушить боль: — Ах, да! Сколько?

— Сто баксов.

— Сколько?! — удивился Павел, чуть окончательно не протрезвев.

— Ты сам обещал, — напомнила она с возмущением.

— Ладно, черт с тобой. Сто так сто, — махнул рукой Павел. Покопавшись в карманах брюк, он протянул ей деньги: — Держи и проваливай.

— Если понадоблюсь, звони, — улыбнулась загадочно девушка и ушла.

Допив третью чашку кофе, Павел надел куртку, сунул в кобуру под мышкой пистолет и посмотрел в зеркало, висевшее в прихожей. На стекле красной губной помадой был написан номер телефона и имя:"Карина". Из-за надписи на него глядело его собственное измученное похмельем отражение.

— Ну что, Паша? — сказал он сам себе. — Опять для тебя работенка? Когда ж ты ее бросишь-то?

И сам себе ответил:

— Никогда.

В офисе его встретил Гена, коммерческий директор. Было время, когда они вместе гоняли мяч во дворе, когда на карате вместе ходили. С самого детского сада они были не разлей вода. Именно Генка позвал Павла работать у Санька. И Гена был единственным, от кого Павел никогда ничего не скрывал. Если бы кто-то надумал покопаться у Гены в мозгах, у этого исследователя уши в трубочку свернулись бы — столько там было Пашиных секретов, один другого хлеще. Будь у них достаточно свободного времени, они бы и сейчас, может быть, расслабились у Гены в кабинете за бутылочкой-другой пивка и интepecным разговором, тем более, что Павлу это сейчас 6ыло жизненно необходимо, но Санька нельзя было заставлять ждать.

— Да-а, Паша. Ты себя в зеркале-то сегодня видел? — поинтересовался Гена, почесав в затылке и критически осмотрев товарища с головы до ног.

— Знаю, знаю, — отмахнулся устало Павел. — Что, совсем плохо что ли? — его лицо было исполнено безнадежности и скорби.

— Хуже некуда, — заверил Гена, сочувственно вздохнув.

— Пить надо меньше, — решил для себя Павел.

Гена ехидно хихикнул:

— Я в чудеса не верю, — и похлопал друга по плечу. — Ладно, клоун, иди. Тебя Санек ждет.

— Иду, — отозвался Павел и прошел дальше.

В кабинете Санька уже были Федор и Силаев, вице-президент фирмы, со своей вечнонеразлучной папкой документов.

«Интересно, что он в ней держит?» — уже в который раз подумал Павел. Будто прочитав его мысли, Силаев придвинул папку поближе к себе.

— А-а, Паша, заходи! — пригласил Санек, завидев Павла. Павел молча прошел и сел в кресло у стены.

— Ты опоздал, — с укоризной проговорил Санек, но тут же перешел на другую тему: — Рассказывай, Дмитрич, поподробнее, чтобы ребята быстрее поняли.

— Говорят, документы не все, надо доделать, кое-где подписать, проштамповать. Водителей нанять на транзит, ну и всякие шуры-муры, вы же понимаете, — продолжил Силаев, покосившись на Павла.

— Короче, надо кому-то ехать, — подытожил Санек.

— Надо, — подтвердил Силаев.

— Вот Федю с Пашей и пошлем, — решил Санек.

— Да это же любой и без нас уладит! — Павел разочарованно отвернулся к окну. — Я-то думал, правда, случилось что.

— Любой — да не любой, — загадочно пробормотал Силаев, копаясь в своих бумагах.

Павел посмотрел на него, пытаясь понять, что он имеет в виду.

— Ладно, Паша, едем мы, и точка, — вмешался Федор, отвлекая его от Силаева. — Быстрее сделаем, быстрее освободимся. Не все же тебе сопляков пугать, которые и пушку-то держать не умеют толком.

— Ну, насчет сопляков — это ты загнул, — примирительно сказал Санек. — Сопляки вам не попадались даже когда ты еще под Пашиным началом ходил. Но я уже сказал: поедете вы. И не о чем спорить. Лады?

Выйдя от шефа самым первым, Паша пнул ногой первую попавшуюся кадку с фикусом. Ради такой дряни вызывать его?! Да Санек спятил!

— Паша, не злись, — тихо сказал Федор, подойдя к нему и тронув его за плечо. — Если посылают нас, значит так надо.

Видимо, его уже проинструктировали о чем-то таком, чего Павел не знал, это вымораживало еще больше.

— Ты что, серьезно?! — заорал Павел, теряя терпение. — Тебе не в облом бросать жену с сыном и ехать в соседнюю область оформлять бумаги? Почему не послать каких-нибудь шестерок — пусть разгребают! Мы-то здесь при чем?

— Мы работаем — нам платят, — ответил он. — А моей жене спокойнее, если я езжу оформлять бумаги. Ей такая моя работа больше по душе, чем прежняя, когда приходилось каждую неделю затевать рукопашные с какой-нибудь мразью или детектива из себя корчить.

— Федя, только ради тебя, — сдался Павел.

Через два часа они уже сидели в машине и слушали последние инструкции начальства. Сам факт, что его величество шеф спустился лично их проводить, несомненно льстил, но заставлял задуматься о серьезности внешне безобидного поручения. Павел так и сделал. Его отсылали в Тьмутаракань, видимо, за его кабацкие похождения, потому что никому не хочется видеть своего начальника службы безопасности в состоянии хронического похмелья. Но вот в эффективности данной меры в своем отношении Павел очень и очень сомневался. Серую паршивость, угнездившуюся в его душе в последнее время, водка глушила хоть и временно, но очень удачно. А другого лекарства Павел не знал.

— Три дня, больше не дам, — предупреждал Санек. — Третьего числа вы должны сидеть у меня в кабинете. За деньги отчитаетесь.

— Смотрите с машиной поосторожнее, — напутствовал Гeнa. — Я этот джип только месяц назад купил. Даже полную страховку еще не сделал.

— Мы его на руках носить будем, — пошутил Павел.

Гена наклонился к окну и тихо сказал ему:

— Паша, если что… — и проникновенно посмотрел на друга.

— Все будет нормально, — заверил его Павел. — Ты же меня знаешь.

— Вот именно, знаю, — Гена вздохнул обреченно и отошел от машины.

пятница, 2 августа,

другой город

Чума поерзал на сиденье, пытаясь устроиться поудобнее, и взглянул на Юрца. Тот внимательно рассматривал свою красивую морду в зеркале: не выскочил ли где случайно прыщик. Ему было двадцать два, но выглядел он солидно, на все двадцать пять, и одевался круто. Бабы на него западали буквально пачками, не успевал отбиваться, и Чума даже поначалу завидовал другану. Сменяться бы с Юрцом своей картошкой, которую он привык считать носом, и лопуховидными ушами, тогда бы не прикалывался над ним весь честной народ, и девчата смотрели бы поласковее. Но сейчас появилась у него одна подруга, которая искренне считала, что Чума (ее разлюбезный Витенька) — лучший из всех, кого она знала. Чума смущался, но в душе был рад, что Юлька — очень даже ничего так телочка — каждый день не уставала мотаться за ним и трезвонить по всему городу, что через полгода они поженятся. Юрец, конечно, ржал до потери пульса, он сам с ней раньше встречался и теперь утверждал, что у Юльки затмение, если она в Чуме разглядела красавца. Но Чуме на Юрцовские шутки было наплевать. Что ни говори, а приятно, когда на твою девчонку на улице мужики оборачиваются, и даже Юрец — красавец-раскрасавец — не исключение. Ревности Чума не питал: Юльке верил, а это было главное.

Юрец, закончив свой каждое утро повторявшийся ритуал, лениво поковырял зубочисткой во рту, вычищая остатки завтрака, и, наконец, произнес своим мелодичным баритоном:

— Где эти козлы пропали?

В этот момент из-за угла показались еще двое парней.

— Вот они, падлы, — зло прошипел Юрец, но тут же расплылся в улыбке: — Привет, пацаны! Опаздываете…

— Да мать опять шмон наводила, достала уже, — осклабился один из пришедших. — Пока все базары закрыли, развели на понятия…

Это были Сема и Тема, два брата-близнеца. Чума знал их уже пару лет. Пацаны были правильные и решительные, друг за друга любого готовы были порвать. Юрец почему-то их недолюбливал, но перед ними, конечно, этого не показывал. Впрочем, это было его личное дело, и Чума ему за это не высказывал.

Оба брата уселись на заднее сиденье Юрцовской «десятки», и тот нажал педаль сцепления.

— Мягко идет, — оценил Сема. Он еще не видел этой тачки. — Давно купили?

— Две недели уже. Отец на день рожденья подарил, — неохотно ответил Юрец.

Отец у Юрца руководил какой-то крупной фирмой, и сынок его, соответственно, ни в чем не нуждался и горя никогда не знал. Фэйсом его Бог тоже не обидел. Единственное, чего Чума не понимал, так это почему мажор Юрец с ними лазит. От скуки что ли? Они явно не вписывались в его обычный круг общения. Чума даже подозревал, что Юрец их презирает всех вместе взятых.

— Куда едем-то, Юрец? — поинтересовался Тема.

— Куда надо, — кратко пояснил тот, включая поворотник.

Тема заткнулся и стал смотреть в окно.

Вскоре они подъехали к гостинице. Затормозив возле крыльца парадного входа, Юрец забрал ключ от зажигания и сказал:

— Ждите здесь, я скоро.

После этого он вышел из машины и скрылся в вестибюле.

— Че-то Юрец сегодня не в настроении, — пробормотал Сема.

— Он уже два дня не в настроении. Деловой стал, рамсы попутал, — продолжил развивать тему его брат.

— Ладно вам, пацаны, нервы у него просто на пределе, — вступился Чума. — Дело какое-то намечается, вот и орет.

— Дело? — заинтересовались братья. — Че за дело-то?

— Да пришлых тут надо затормозить. Обидели кого-то, что ли, точно не знаю. В общем, поучить надо. — Чума не кривил душой. В курсах пока был только Юрец, а он еще ничего толком не объяснял. Но дело было наверняка прибыльное: за другие Юрец не брался.

Братья оживились. Значит, хамство Юркино можно и потерпеть, пока до бабок дело не дошло. А уж там видно будет, вставить ему по первое число, чтобы не зарывался, или нет.

Юрец постучал в дверь люкса, и ему немедленно открыли. Шкафообразный парень ошмонал его на всякий случай, и Юрец про себя усмехнулся: кто же так шмонает? Процедура эта повторялась уже не впервые, и с каждым разом его презрение к этому недоумку усиливалось.

Юрец прошел в соседнюю комнату и улыбнулся:

— Здравствуйте, Антон Евгеньевич! — а затем сел с независимым видом в кресло и закинул ногу на ногу.

Антон Евгеньевич Карасев, а в миру просто Карась, окинул его усталым взглядом. Малец, конечно, нагловатый, но сейчас именно такой ему и был нужен. Попозже надо будет его научить правильно разговаривать с серьезными людьми, но это пока подождет.

— Как дела у отца? — осведомился он для приличия.

— Спасибо, хорошо, — радостно отозвался Юрец. Его самолюбию льстило, что он вот так запросто может говорить с самим Карасем. Ему хотелось сейчас, чтобы его увидели Чума и «дубли», как он про себя называл Сему и Тему. Вот кто сдох бы от зависти!

— Хочу поручить вам серьезное дело, — продолжил Карась. — Только можно ли его вам доверить? — его мучили опасения, что эти юные отморозки завалят всю операцию. Но шеф настаивал: пацаны должны быть левые, ни фига не знающие об истинном положении вещей.

— О чем речь, Антон Евгеньевич? — картинно оскорбился Юрец.

В принципе, он уже знал, о чем скажет Карась. Умел он анализировать и обобщать крупицы информации, поступаюшей к нему из разговоров, сплетен, ничего вроде бы не значащих слов. И давно уже сделал свои выводы: одна фирма кинула другую на очень большие бабки, а теперь пацаны хотят смыться, и их надо поучить. Он был настолько уверен, что дело поручат ему, что даже обмолвился об этом Чуме. Раньше ведь они уже стригли барыг по поручению Карася, теперь же их наверняка захотят проверить в более крупном деле. — Вы же нас знаете, мы не подведем, — заявил он.

— Что ж, — кивнул Карась. — Будем надеяться. И вы тоже надейтесь. Облажаетесь — пеняйте на себя.

Прозвучало это равнодушно, но у Юрца холодок пробежал по спине: он понял, что это угроза. Стараясь не выдать свое волнение, Юрец улыбнулся натянуто:

— Итак, Антон Евгеньевич, чем мы можем помочь?

Чума первым заметил, как заметно побледневший Юрец с большим свертком в руках вышел из подъезда гостиницы, и приглушил радио. Юрец сел за руль и передал сверток Чуме:

— На, брось под ноги. Пусть полежит.

Сверток оказался тяжелым и плотно перетянутым бечевой. Чума осторожно положил его под сиденье и взглянул на товарища. Тот завел машину и медленно поехал по дороге. Стараясь казаться равнодушным и снисходительным, Юрец заговорил:

— Короче, пацаны, завтра дело намечается. Работы еще по горло. Сейчас поедем к дяде Васе, заберем кое-что. Чума, где сейчас лучше упасть, чтобы чужие случайно уши не нагрели?

— У меня можно, — ответил Чума, поразмыслив немного. — Матери дома не будет до вечера, отец в рейс ушел. Если только Юлька припрется.

— Ладно, тогда потом у тебя осядем, — решил Юрец.

Остальное время до стоянки, где они должны были встретиться с дядей Васей, он молчал. Дело, которое поручил им Карась, действительно, было серьезнее, чем все вместе взятые до сих пор. С одной стороны, конечно, присутствовал страх и волнение, с другой, не хотелось ударить в грязь лицом перед старшими, да и перед пацанами тоже. Хоть они и не отличались большим умом, но, по крайней мере, уважали его и могли заставить сделать это других. Юрец давно хотел сколотить свою бригаду, и эти трое его нынешних приятелей могли стать костяком такой бригады. Юрцу нравилась власть, он хотел ее, стремился к ней каждой клеточкой своего тела, но понимал, что для этого он должен пока стелиться перед Карасем и ему подобными. И он будет это делать, пока не добьется своего. Но дальше… Еще неизвестно, кто перед кем будет стелиться. Сейчас пока нужно поднабраться опыта, собрать ребят, желательно не слишком умных, но и не слишком тупых, установить некоторые связи. И первые шаги в этом направлении он уже делает.

Пацаны вопросов не задавали, пока они не подъехали к стоянке. Там среди прочих машин стояла белая «десятка» с синей полосой и сиреной на крыше, возле которой, то и дело поглядывая на часы, топтался мужик.

— Атас! — прошептал Сема. — Менты!

— Это дядя Вася, — с презрением заметил Юрец. — Не баламуть людей.

И Сема затих.

Юрец подрулил к мужику и из окошка весело ему подмигнул:

— Привет, дядь Вась! Как жизнь молодая?

— Опаздываешь, — с укоризной заметил тот. — Я уже полчаса жду. Давайте быстрее забирайте. Мне на службу пора. Дополнительный инструктаж нужен?

— Да нет, зачем, Антон Евгеньевич мне уже все рассказал, — отказался Юрец. — давайте, пацаны, грузите, — скомандовал он друзьям.

«Дубли» поднапряглись и быстро впихнули в багажник длинный и тяжелый сверток, а затем Чума сверху бросил еще пару больших сумок, набитых чем-то мягким. Юрец захлопнул багажник и улыбнулся:

— Ну, все, дядь Вась. Мы поехали. Спасибо за помощь.

— Ну-ну, ребята. Главное, не подкачайте, мы на вас надеемся, — сказал мужик, похлопав его отечески по плечу.

После встречи с дядей Васей Юрец поехал к себе в гараж. Включив свет и закрыв за собой дверь бокса, он, наконец, стал объяснять друзьям задуманное:

— Короче, пацаны, дело вот в чем. Сейчас надо превратить мою тачку в патрульную машину ГАИ, как у дяди Васи.

— Зачем?! — удивились Чума и «дубли». — Ты че гонишь-то? Нас же в момент упекут!

— Все продумано людьми поумнее вас, так что нечего кипеж поднимать раньше времени, — огрызнулся Юрец, и глаза его сузились зло. — Вы сейчас что таскали, по-вашему? Бревна что ли?

— Че? — не поняли «дубли».

— Разверните и посмотрите, — предложил Юрец, чувствуя превосходство над этими дебилами-неандертальцами. Не-ет, они не способны думать, они могут только подчиняться. Хорошо еще, что он, Юрец, взялся их опекать, а то давно бы уже они грели нары где-нибудь на Магадане.

Сема полез разворачивать самый длинный и тяжелый сверток в багажнике. Несколько минут он шуршал бумагой, затем отступил назад, обалдело уставившись на Юрца:

— Че это за фигня?

— Где? — Тема глянул в багажник вслед за братом. — Ни фига себе! Это же сирена ментовская!

— Че, в натуре?! — не поверил Чума и тоже полез в багажник. — А в сумках что?

— Форма, — сообщил Юрец. — Я же сказал, все продумано. Но это потом. Сейчас главное — тачка. К завтрашнему дню она должна быть один в один, как надо. Наклейки все сейчас дам. А я с Чумой сирену приделаю.

Через час, уставшие немного, но довольные, все четверо, присев на кирпичи возле стены, заменявшие Юрцу лавку, оглядывали свою работу. Перед ними стояла настоящая патрульная машина — не придерешься.

— Ништяк! — гордо произнес, наконец, Сема.

· — Короче, — Юрец не дал им окончательно насладиться результатом работы, — сейчас забираем все и валим к Чуме. Надо форму примерить, подогнать, если потребуется. В общем, чтобы завтра все выглядели как настоящие мусора, — Юрец еще раз полюбовался на их творение и, забрав из машины сверток и поручив Чуме сумки с формой, пошел к выходу. Остальные потянулись следом.

По коридору офиса фирмы «Стелла» шел мужичок в хорошем сером костюме, чернявый, с залысинами. Обычный мужик, таких сотни. Но что-то в его походке и манерах показалось Федору несоответствующим внешнему облику. Сам в прошлом офицер, он почти сразу почувствовал военную выправку, будто не часто приходилось этому типу ходить вот так, свободно, в штатском, что привык он маршировать во фрунт, вытягиваться по стойке"смирно", отдавать честь. Впрочем, какое ему, Федору, до этого дело? Может быть, тоже мужик недавно получил отставку — везде же повальное сокращение, и решил податься в деловую сферу. Федор прошел мимо и не видел, как тот обернулся на него на несколько секунд и после скрылся за углом.

Федор между тем вошел в приемную и сказал секретарше:

— Я хотел бы увидеть Егора Петровича. Мы договаривались о встрече.

— Федор Алексеевич? — уточнила секретарша, заинтересованно взглянув на посетителя. — Он вас ждет.

И Федор прошел в кабинет ее шефа. Тот, седовласый и грузный мужчина лет пятидесяти, развалясь в кресле и нацепив очки, читал какие-то бумаги. Увидев Федора и узнав, откуда и почему он здесь, Егор Петрович расплылся в улыбке:

— Проходите-проходите, пожалуйста. Признаться, заждались уже вас наши бухгалтеры. Ведомости надо закрывать, а доплаты все нет и нет.

— Деньги мы привезли. Хотелось бы оформить все как можно скорее, — Федор сразу перешел к делу. — Понимаете ли, Егор Петрович, мы ограничены во времени.

— Да, конечно. А наши правоохранительные органы не торопятся. Не ценят чужого времени. Непонятны им законы бизнеса «время — деньги». Техосмотр уже третий день не могут провести, транзиты на машины нормально оформить. Да и наши тоже хороши: по невнимательности своей написали все путевые листы с ошибкой в названии фирмы. У вас ведь холдинг"Омега"? Ну вот, а они написали"Амега", и по всем документам так провели. Идиоты, конечно. У нас в России ведь две беды, как вы сами знаете.

— Да, знаю, — кивнул Федор. — Но я надеюсь, что сегодня мы закончим исправлять все ошибки, и завтра можно будет спокойно уезжать?

— Конечно, — заверил Егор Петрович. — Вы — один из самых крупных наших клиентов, ваше время мы особенно ценим. Настолько ценим, что даже сами начали набирать водителей для транзита к месту назначения. Не хватает еще двух человек, но и эту неприятность мы сегодня разрешим. Кстати, не хотите ли коньячку за встречу? Отличный коньяк!

Когда Федор отделался от прилипчивого директора, два часа ходившего вокруг да около и предлагавшего то баньку, то ресторашку, то еще что-нибудь, начинался обеденный перерыв. Все бумажные дела Егор Петрович пообещался уладить к концу рабочего дня, и чтобы как-то заполнить время, Федор отправился на стоянку, где пребывали предназначавшиеся для его фирмы машины.

Стоянка была крутая: рядом автосервис, автомагазин, кафе, пара киосков, охрана, конечно, — все для клиентов. Подъехав к автосервису, он вышел из джипа и обратился к одному из механиков, гревшемуся на солнышке возле входа:

— Привет трудовому народу! Масло не посмотрите?

— Конечно, — с готовностью откликнулся мужик, предчувствуя хорошие бабки: джип был по виду совсем нулевый.

Открыв капот, он стал копаться в двигателе, а Федор тем временем с равнодушным видом взирал на машины на стоянке и как бы для общего интереса спросил:

— У вас тут, наверное, и техосмотр можно пройти?

— Бывает, приходит к нам из автоинспекции Василий, — согласился механик, про себя чертыхаясь: джип действительно был нулевый, чинить в нем было абсолютно нечего, даже масло менять не требовалось. — Он и проводит. А что вам-то беспокоиться? Вы в этом году уже прошли.

— Да так, интересно просто, — пожал плечами Федор. — Смотрю, стоянка сделана хорошо, с удобствами. Тут ставишь, тут ешь, тут и техосмотр, и ремонт. Надо будет запомнить место, может, пригодится. Работы у вас, наверное, полно. Вон, полстоянки старьем заставлено. Наверное, трясутся над каждым винтиком. С новыми-то и работы никакой.

— Это точно, — механик, захлопнув капот и вытирая руки тряпкой, подошел к Федору и тоже поглядел в сторону стоянки. — Хотя раз на раз не приходится. Иногда и новые тачки работы задают на все сто двадцать процентов.

— Как это? — удивился Федор. — Заводской брак, что ли?

— Да хрен его знает, — выругался механик и сплюнул с досадой. — Тут на днях такой шухер стоял! Тачек нулевых нагнали, а потом потребовали им все колеса заменить на другие, типа того более крутые, еще всякой туфты назаказывали. Делать что ли нечего? Колеса были нормальные, необкатанные даже толком, я сам смотрел.

— А зачем меняли? — не понял Федор.

— Говорят, брак в них нашли, да не знаю, это их дела. Хотят деньги потратить — нам-то что? Наше дело маленькое.

— А те колеса куда дели? Выбросили что ли? Это ж сколько резины! Или на завод отправили?

— Не знаю, погрузили на самосвал и увезли куда-то. Да какая разница? Дурью люди маются, вот и все. И вы вместе с ними. У вас вот тоже машинка новая, а вы масло просите проверить. Тоже деньги девать некуда.

— Да это я по привычке, — улыбнулся Федор. — У меня раньше"шоха"была, у нее постоянно то фильтры, то свечи, то клапана. Вот и решил подстраховаться.

— Оно и видно. Только зря беспокоитесь. Такая ласточка вам хлопот не доставит в ближайший десяток лет, а если беречь будете, то и больше протянет, — пообещал механик.

Федор заплатил ему за беспокойство и отъехал восвояси, пропустив въезжавшую на стоянку патрульную машину. К своему изумлению, за рулем этой машины он увидел того самого мужика, которого заметил в коридоре у Егора Петровича. Только теперь мужик этот был в форме.

«Странное что-то творится», — подумал Федор. Интуиция подсказывала ему приближающуюся опасность, но он не мог понять, откуда и почему могла она возникнуть. Сначала этот мужик (скорее всего он и есть Василий) что-то делал у Егора Петровича. Интересно, что? Потом эта история с колесами. Да еще нелепые отговорки по бумагам. Не могут быть сотрудники солидной фирмы настолько тупы, чтобы сотню раз сделать одну и ту же ошибку. Санек бы, например, за такое уволил сразу. Значит, было указание эту ошибку сделать. Но зачем? Чтобы был предлог для задержки машин? Для чего? Чтобы успеть заменить колеса. Но кому и зачем это могло понадобиться? И вообще, не слишком ли много непонятных поступков для одной банальной поставки машин? Многие ответы мог бы дать осмотр машин. Надо будет заняться этим чуть попозже. А пока навестим Егора Петровича в его офисе. Может быть, бумаги уже готовы?

По дороге «дубли» прикалывались, как прикольно было бы проехаться на типа того гаишной патрульке, а Чума представлял, как клево должен он смотреться в спецформе. Юрец молчал, но видно было, что и он не прочь покрасоваться в фуражке и с дубинкой.

3авалившись в комнату к Чуме, вся четверка с гоготом стала распаковывать вещи. В сумках оказалась форма с сержантскими нашивками, а одна с лейтенантскими, ботинки, фуражки, дубинки и ремни с кобурой.

— Жаль, пистолетов нет, было бы еще круче, — мечтательно произнес Сема, оглядывая свое милицейское отражение в зеркале.

Юрец без лишних разговоров разрезал перочинным ножиком бечеву на свертке, который дал ему Карась, и развернул его на диване. Пацаны замолкли и сгрудились возле него. Посреди бумаги лежали четыре пистолета ТТ. Черные, масляные. И еще пара упаковок боевых патронов. Взяв бережно в руки одну из"тэтэшек", Юрец повертел ее в руках. До него, наконец, дошло, что назад дороги не будет, поэтому так важно, чтобы все получилось. Если они облажаются, их сдадут и даже не подумают вытаскивать. Но если все получится… Это прямой путь наверх. На самый верх.

Пацаны разобрали оружие и снова стали дурачиться: прицеливаться в свое отражение в зеркале, ржать над тем, как сидит у Чумы на его шестиугольной голове фуражка, пробовать проводить приемы с резиновыми дубинками. Юрец понаблюдал за ними какое-то время и велел:

— Ну, все, хватит. Поиграли — и будет. Теперь объясняю, зачем весь этот цирк. Повторять не буду. Проболтаетесь — первыми в землю ляжете. Мне из-за вас подставляться не охота. У нас только один шанс: не сделаем — сдадут всех, сделаем — бабок будет немерено.

— Не тяни, Юрец, все давно понятно, — поторопил его Чума. — Боюсь, как бы Юлька явиться не надумала.

Его почему-то сейчас больше волновало, как бы кто не узнал об их плане, чем само дело. Хотелось, конечно, выставиться перед Юлькой в солидном виде — форма ему, как оказалось, очень даже шла — вот бы где ее огромные серые глаза наверняка вывалились из орбит, но язык у нее был что помело. Поэтому, слушая Юрца, он потихоньку стал убирать все сумки и сверток с пистолетами в самый дальний угол шкафа, да еще для верности прикрыл все это каким-то тряпьем.

Прошел еще как минимум час прежде, чем в дверь позвонили, и Чума пошел открывать. Бояться уже было нечего: Юрец давно закончил свой рассказ. Юлька, ворвавшись в комнату, весело защебетала, поминутно хихикая. Юрец взглянул на нее равнодушно и заметил:

— Ну, все, пацаны, расходимся. Завтра общий сбор в семь утра здесь же. Опоздаете — ждать не будем.

«Дубли» попрощались и ушли, за ними отчалил Юрец, оставляя голубков ворковать.

Едва за ним захлопнулась дверь. Чума, тиская Юльку, заставил отступить ее к самому дивану и повалил на него. Девушка чуть-чуть посопротивлялась для приличия и стянула с Витьки штаны и рубаху. Чума, не оставшись в долгу, уже тянулся к ее бюстгальтеру. Она все-таки была чертовски хороша. Особенно, когда на ней ничего не было. Присосавшись к Юлькиной груди, Чума рукой залез ей в трусики и ощутил влагу. Это возбудило его еще больше. А Юлька, переменив позицию, уже ласкала язычком его налившийся кровью член, а затем и вовсе взяла его в рот. От этого Витька вообще всегда взлетал на седьмое небо. Равных Юльке в искусстве минета он не знал. Подождав, когда Чума дойдет до предпоследней точки, девушка неожиданно оторвалась от него, откинулась назад и раздвинула ноги. Чума легко вошел в нее и быстро кончил, а потом отвалился на спину. Юлька тут же положила голову ему на грудь и прошептала:

— Все было классно!

Чума, довольный, притянул ее к себе покрепче и пробубнил смущенно:

— Ты тоже здорово все сделала.

— Когда мы с тобой поженимся, я тебе еще не то сделаю, — пообещала Юлька. — Ты у меня самый лучший. Самый-самый.

Витьку так и подмывало похвастаться ей про форму и пистолеты. Очень уж хотелось увидеть, как она обалдеет. Но он вовремя прикусил язык, вспомнив предостережения Юрца. Зато завтра у него будут деньги, и тогда они с Юлькой закатят пир на весь мир. И он наплетет ей красивую историю о происхождении этих бабок, а она восхищенно откроет рот и прошепчет, что кроме него, ей никто в мире не нужен, даже раскрасавец Юрец.

Заехав в гостиницу, Федор оставил кейс с оставшимися деньгами и бумагами, пообещал Павлу вернуться как можно быстрее и снова уехал по делам. Павел, понаблюдав за другом всего лишь десять минут, понял, что что-то изменилось. Слишком уж озадаченный вид был у него. В конце концов, списав все на какие-нибудь бумажные дела типа отчетов, в которых при всем желании ничего невозможно понять, Павел отбросил все дурные мысли и заказал в номер еще ящик пива.

Город этот ему сразу не понравился. Какой-то уж он был муторный, серый, однообразный: деревья хиленькие, клумбы чахленькие, дома похожи друг на друга как близнецы. Ни тебе фонтанов, ни торговых центров современных на въезде в город, по дороге даже ни одного ночного клуба не попалось. Может быть, конечно, они где-то здесь и были — и фонтаны, и центры — но выяснять этого не появилось ни малейшего желания. И, еще не доехав до гостиницы, Павел решил, что никуда из номера не пойдет. Из принципа. Поэтому уже сутки, с тех пор как они приехали вчера вечером, сидел у телевизора и пил. В одиночестве, конечно, было скучновато. Ну да ничего, он еще наверстает свое, когда вернется домой.

В дверь постучали. Павел нетвердой походкой добрел до двери и открыл ее, приглашая пришедших войти. Служащий гостиницы поставил возле стола заказанный ящик пива и, получив щедрые чаевые, ушел. Павел закрыл дверь и посмотрел на себя в зеркало.

— Да-а, рожа, конечно, не самая приятная, — пробормотал он, почесав задумчиво подбородок. — Побриться что ли? — но тут же передумал: — Да ну его на фиг!

И Павел побрел к столу, на котором его с распростертыми объятьями ждала начатая бутылка водки и тарелка остывших пельменей из гостиничного ресторана.

Уже темнело, когда Федор снова подъехал к стоянке, возле которой был днем. Заплатив по таксе за одно место, он въехал на территорию и стал искать свободное место, желательно рядом с машинами для его фирмы. И такое место он нашел. Замки защелкнулись, пискнула сигнализация, возвещая о готовности к работе. Федор обошел вокруг джипа. Делая вид, что проверяет колеса и дверцы (чтобы у случайного наблюдателя не возникло подозрений), он сделал вид, что уронил ключи, и быстро присел возле одного из колес соседней новенькой «десятки» с транзитным номером на лобовом стекле.

Колесо как колесо. Ничего необычного. В чем же загвоздка? Ведь зачем-то же их поменяли! Столько брака сразу? На все четыре колеса каждой машины? Как бы они вообще тогда доехали до стоянки? Да и механик сказал, что колеса были нормальные. Но если не тронули остальное, значит дело все-таки в колесах. Посмотрим.

Федор отвинтил осторожно ниппель, но тихого шипения, какое бывает при сдутии шины, не услышал. «Очень странно», — подумал он. Шина, видимо, была чем-то наполнена. Но чем? А главное, зачем? Если бы было требование фирмы-заказчика о быстрозатвердевающем наполнителе для защиты от случайного прокола, Федор бы об этом знал. Сами поставщики позволить себе такую роскошь не могли даже при всем уважении к клиенту. Федор достал перочинный нож и проткнул шину рядом с клапаном. Если это наполнитель, дыра мгновенно должна склеиться обратно. Но, вынув нож из колеса, он с удивлением увидел, что лезвие испачкано 6елой пылью.

«Вот так-так! — сказал Фeдop сам себе. — Это уже становится интересно, Федор Алексеевич». Понюхав нож, он узнал слегка дурманящий аромат. Когда-то на Кавказе ему уже встречался этот порошок.

Завинтив ниппель, он уже собрался вставать, как услышал у себя за спиной суровый голос:

— Что это вы, гражданин хороший, делаете?

Обернувшись, Федор прикрыл глаза от слепящего света фонарика и ответил:

— Да вот ключи уронил. Пока найдешь в темноте, с ума сойдешь. Я уже ухожу, — он выпрямился, показывая охраннику ключи, пнул еще раз заднее колесо джипа и пошел к выходу, попутно интересуясь у бдительного сторожа, насколько надежно оставлять дорогую машину на стоянке.

По пути в гостиницу он купил десяток пирожков с мясом, вспомнив, что почти весь день ничего не ел. Пивом он надеялся разжиться у Павла, который, судя по тому, сколько бутылок валялось у него в номере под столом днем, собирался пить долго и много.

Дома на улицах украсились уже разноцветными ожерельями окон, гирлянды тусклых фонарей опутывали улицы пыльной паутиной света, в отдельных закоулках гремела музыка и гулял в кабачках народ. Федор, оглядывая мельком витрины встречных магазинов, думал.

Во что же они встряли? Это, наверняка, была подстава. Наркотики… Там их на миллионы долларов. Бешеные деньги. Если кто-то пронюхает, век не отмоешься. Значит, пока надо молчать. Даже Павел пока не должен ничего знать: в номере может стоять прослушка. С такими деньжищами это плевое дело. И бизнес, и милиция, и бандиты повязаны. А люди, которые это все подстроили, вероятно, имеют здесь немалые связи. Им ничего не будет стоить закопать их с Пашей где-нибудь в ближайшем лесочке. В отношении Павла это вообще отдельный случай: он ведь даже не узнает, за что пострадает. Если никто не догадается, что Федору все известно, то есть шанс вырваться. И надо его использовать. Умно, конечно, придумано. Если бы механик не проболтался, вряд ли кто-то о чем-то догадался бы. Вот уж правду говорят: меньше знаешь — лучше спишь. Ох, Паша-Паша… Не зря ты пьешь, ох, не зря! Словно чувствовал заранее…

«Однако кто-то из наших должен был знать об этом», — вдруг подумал Федор. Кто-то должен был знать. На чужие машины ставить рискованно, от случайностей никто не застрахован. А если есть в фирме свой человек, он может при необходимости прикрытие создать, по ложному следу пустить. Да и не совсем ясно, почему все-таки послали их с Пашей. На вопрос об этом Силаев не слишком убедительно ответил. Да, ему велели Пашку взять под контроль, чтоб не спился окончательно, но ведь это не повод посылать начальника службы безопасности оформлять рядовую сделку о поставке. Может быть, есть еще какая-то причина? Неужели Санек лично в этом участвует? Нет-нет, только не Санек. Кто угодно, только не он. Ему слишком дорого досталось нынешнее состояние фирмы, чтобы так ее подставлять. Впрочем, это лучше выяснить на месте. Главное сейчас — уехать домой живыми и невредимыми. Сынулька, наверное, соскучился уже по отцу. Только-только научился голову держать, игрушки тягает туда-сюда. Озорной мальчуган растет, бойкий.

Федор улыбнулся своим мыслям, вспомнив о сыне. И Светланка, солнышко его ненаглядное, ждет — не дождется. Наверняка опять у окна целыми днями стоит, хотя он запретил ей — тогда еще невесте — это делать, еще когда на Кавказ уезжал. Ее молитвами и жив до сих пор.

Наконец, показалась гостиница, и ностальгию пока нужно было отложить. Быстро преодолев вестибюль и поднявшись на лифте на четвертый этаж, Федор прошел по коридору и открыл дверь в номер.

То, что предстало его глазам, иначе как свинарником, назвать было трудно. От идеального гостиничного порядка не осталось и следа. Бессчетное количество пустых и полупустых бутылок, грязных тарелок, еще какого-то неизвестно откуда взявшегося мусора покрывало пол. Кое-как скомканное белье и одежда валялись на кроватях. А среди всего этого бардака дрых по пояс раздетый и как минимум двое суток небритый Павел.

Решив, что разбираться сейчас бесполезно, Федор оставил его отсыпаться до утра, а сам наскоро убрал одежду, бутылки и прочий мусор, затем съел несколько пирожков, которые купил, запил их остатками пива, которые не влезли в Павла, и отправился спать.

суббота, 3 августа,

тот же город

Кто-то тормошил Витьку за плечи, но Чума все никак не мог проснуться, а точнее, не хотел. Он отмахивался, переворачивался на другой бок, но человек настойчиво продолжал его будить, и открыть глаза пришлось.

Рядом стоял Юрец.

— Привет, — сказал он, усмехаясь.

— А, это ты, — Чума с трудом поднялся, стряхивая остатки сна, и сел на диване. — Привет.

— Вставай. Время поджимает. Пацаны внизу стоят. Тебя ждем.

— Тебя мать что ли впустила? — зевая, Чума стал натягивать на себя футболку, а потом штаны.

— Да, — нехотя ответил Юрец. — Она еще долго здесь пробудет?

— До обеда, наверное, — предположил Чума.

— Ладно, даже лучше, что не здесь переоденемся, — кивнул Юрец. — Нам сейчас лишние вопросы ни к чему. Шевели давай отростками, нам к восьми надо в гараж успеть.

Быстро вытащив из шкафа спрятанные вчера сумки и сверток с пистолетами, Витька обулся и обернулся к другу:

— Я готов.

— Пошли! — Юрец подхватил одну из сумок и сверток и вышел из квартиры.

— Мам, мы ушли, — крикнул Чума матери, гремевшей спозаранку кастрюлями на кухне, и последовал за Юрцом со второй сумкой.

У подъезда толпились «дубли», исплевавшие в ожидании приятелей все окрестности вокруг лавочки. Вчетвером они отправились в гараж.

Уже в боксе, переодевшись и получив от Юрца «тэтэшки», они уселись в машину и затихли, чтобы выслушать последние инструкции.

— Короче, пацаны, — обратился к ним Юрец. — Сейчас мы едем на место и начинаем ждать. Должен поступить сигнал: если сначала проедет красная «шоха», тормозим джип и начинаем учить быков жизни. Если никто не проедет перед пришлыми, мы пропускаем их спокойно и уезжаем по домам. Бабки будут в любом случае.

— Че-то я забыл рожу второго, дай фотку глянуть, — попросил Сема.

— На, — Юрец передал ему из бардачка фотографии: пришлые — черный и белый — выходят из джипа. Фоток было несколько в разных ракурсах. «Дубли» и Чума еще раз рассмотрели их внимательно и отдали обратно.

— Поехали, — решил Юрец, глянув на часы. — Пора.

Белая патрульная «десятка» тронулась с места и неторопливо выехала из бокса. Чума вылез из нее, когда дверь осталась позади, закрыл двери гаража и, вернувшись в машину, отдал ключи Юрцу. Охота началась.

Когда Павел открыл глаза, в комнате был более-менее сносный порядок, а из ванной доносились тихие всплески воды. Покряхтев немного, Павел сел. Потом подумал, что для его больной головы это слишком большая нагрузка, и снова упал на подушку. Видимо, услышав что-то, из ванной выглянул Федор. Одна щека его была в пене: он брился. На обнаженном плече висело полотенце.

— А-а, Паша, с добрым утром. Хорошо, что проснулся. Вставай скорее, у меня к тебе кое-какие дела.

— Какие дела, Федя? — почти простонал Павел. — Ты что, издеваешься?

Федор зашел в ванную, пять минут не показывался, потом вернулся — уже выбритый и посвежевший. Не говоря ни слова, он отбросил одеяло, взял Павла за шкирку и потащил в ванную. Павел такого поворота не ожидал и не успел поэтому ничего предпринять. Да и не в том он состоянии был, чтобы напрягаться. Федор же, подтащив его к раковине, включил холодную воду и сунул голову друга под струю.

Хватая ртом воздух и не в силах даже вскрикнуть, Павел мог лишь махать руками. Но хватка Федора тут же ослабла, и Павел выпрямился:

— Ты че, в натуре, делаешь-то?! — заорал он.

Федор даже ухом не повел.

— Вот тебе станок, вот тебе пена для бритья и мыло, — он спокойно передал ему все перечисленные предметы. — Приведи себя в порядок. Тебе на люди надо сходить, да еще ехать сегодня. Я тебя в таком виде Саньку привезти не могу. Так что не позорь мои седины, — и вышел из ванной.

Когда через полчаса Павел показался в комнате, Федор сидел с бумагами на заправленной кровати Павла полностью одетым и готовым к выходу.

— Вот тебе адреса, — он протянул Павлу лист бумаги. — 3а6ерешь со стоянки джип. Оттуда поедешь взять талоны техосмотра и отвезешь их Егору Петровичу в офис. Потом возвращайся и начинай собираться. А я к водилам схожу, объясню, как и что, аванс им надо будет заплатить. Встречаемся здесь. Все, я пошел, — и Федор вышел из номера.

Павел остался сидеть с бумагой в руках. Помедлив еще минут пять, он стал одеваться.

Мент Павлу сразу не понравился. Уж очень игривое у него было настроение. Собрав талоны в аккуратную стопочку и не слушая больше пошлых шуток этого типа, Павел молча направился к выходу из помещения. В дверях он столкнулся с невысоким коренастым и чернявым мужиком в сером костюме.

— Дядь Вась, классно выглядишь! — похвалил мент.

— А это кто? — поинтересовался деловито дядя Вася, кивая в сторону уже выходившего Павла.

— Да вы техосмотр проводили для их машин. Я сейчас как раз им талоны выписал, — ответил его собеседник, и за Павлом закрылась дверь.

Вот значит, Паша, какая петрушка выходит, подумал Павел, спускаясь с крыльца и отпирая дверцу джипа. Что ж, теперь можно и к этому Петру Егорычу или Егору Петровичу, не припомнить уже, как его правильно. И все-таки есть здесь какая-то гадость.

С этими мыслями Павел включил зажигание и покатил в офис фирмы «Стелла».

Несмотря на субботний день, Егор Петрович был на месте, о чем с удовольствием сообщила Павлу его аппетитная секретарша. Но у него пятиминутное совещание по телефону, поэтому нужно подождать. Пока Павел топтался в приемной, его скучающий взгляд блуждал по глубокому вырезу блузки девушки, и мужское естество постепенно стало напоминать ему о своем присутствии. Поймав на себе проникновенное выражение глаз Павла, секретарша явно стала кокетничать, то ненароком выставив из-под стола изящную ножку, то прикоснувшись тонким пальчиком к полураскрытым губам. И Павел уже представил, как схватит ее сейчас за руку, потащит в туалет и сделает по полной программе. Великолепное тело манило, обещая все прелести жизни и любви. Павлу стало жарко. От мук его спас голос директора по селектору, сообщивший, что Павел может войти.

Разговор был недолгим и неприятным. Во всяком случае, для Павла. Поэтому с окончательно испортившимся настроением выйдя из кабинета, он вообще не заметил секретаршу и сразу ушел.

По дороге в гостиницу Павел мрачно размышлял о некоторых непонятных для него вещах. И чем больше он думал, тем больше ему все это не нравилось. Зачем было сюда ехать? Все вопросы уладили без них. Причем сразу же, как только они приехали. Не пришлось долго ходить по начальникам и милициям. Федор доделывал оставшиеся дела, но и у него настроение, видно, было не самое лучшее. Павел же в бумагах ничего не понимал, поэтому делал собственные выводы по своим наблюдениям. И ему определенно что-то не нравилось. Шестым чувством он понимал, что здесь что-то нечисто, но никак не мог решить, что его натолкнуло на такую мысль. В конце концов, оставив в стороне всю эту тему, Павел переключился на более близкое и понятное — похмелье.

Бросив машину на ближайшей стоянке, он зашел в гостиничный ресторан с целью пропустить стаканчик чего-нибудь покрепче, пока не вернулся Федор. Усевшись по привычке за дальний столик, откуда все хорошо просматривалось, он заказал себе пивка для разгона. Так прошли еще волшебные полчаса его жизни. Почувствовав себя заметно лучше, Павел подумывал уже, не подняться ли в номер. По его подсчетам Федор уже должен был вернуться. Но тут в баре появился субъект, который заставил его чуть-чуть подзадержаться на своем месте.

В субъекте этом Павел узнал мента, проводившего осмотр их машин, с которым он столкнулся пару часов назад. Видимо, этого дядю Васю здесь хорошо знали: бармен постоянно крутился возле него, желая угодить, что-то спрашивал, глядя по-собачьи преданными глазами. Тот лениво отвечал, попивая кофе и затягиваясь не дешевой сигареткой.

«На милицейскую зарплату так не пошикуешь», — подумал Павел, следя за ним. Дальше думать пока не хотелось, и Павел заказал еще пива. Уже через несколько секунд перед ним появилась большая кружка темного чешского пива с шикарной пеной.

К менту в этот момент подошел еще один парнишка, крепкий и угрюмый, в хорошем темно-сером костюме, с золотым перстнeм-печаткой, без всяких там блатных наворотов. Мент быстро поднялся и протянул ему руку. Куда-то вдруг исчезла вся его вальяжность и солидность. Он явно заискивал перед этой гориллой. Но рукопожатия не произошло: угрюмый, казалось, даже не заметил протянутой ему руки. Он сел на высокий стул возле стойки и заказал себе водки.

Павел нахмурился, но продолжал делать вид, будто его не интересует ничего, кроме стоящей перед ним кружки.

Коротко переговорив о чем-то с ментом, угрюмый позвал бармена, заплатил ему. Павел бросил на стол деньги и вышел из бара первым, отошел немного и спрятался за угол возле гостиничного лифта.

Двое, за которыми он решил понаблюдать, встали почти рядом с ним, ожидая, когда спустится кабина.

— Никто ничего не заметит, — говорил мент. — Подарки упакованы. Наши люди проследят, чтобы их доставили в целости и сохранности.

— Это в твоих интересах, — буркнул угрюмый. — Те двое ни о чем не должны догадаться, иначе…

— Им же лучше, если не догадаются, — захихикал мент.

— Может быть, поставить это на контроль? — угрюмый пристально взглянул на собеседника.

— Наши люди сделают все, что нужно, — заверил мент.

Дверь лифта открылась.

— Ну, смотри, — и угрюмый зашел в кабину.

Лифт уехал наверх. Мент постоял еще немного и пошел к выходу.

Федор спокойно собирал свои и Пашины вещи, когда сам Павел вихрем ворвался в номер:

— Федя, что-то не так! Тот мент, который осматривал машины… Я видел его внизу с каким-то… — впопыхах Павел даже не успевал заканчивать фразы.

— Я знаю, Паша, — перебил его Федор, невозмутимо застегивая сумку.

— Знаешь?! — удивился Павел, сев на кровать. — Ты все знал?!

Федор перешел к другой сумке, покопался в ней, потом стал складывать документы в кейс.

— Догадывался, — уточнил он. — Нас подставили, Паша.

— Я звоню Саньку, — Павел вытащил мобильник. — Надо отказаться от сделки. Надо что-то делать. Чего ты молчишь?

— Ты никуда не позвонишь, — остановил его Федор, не меняя тона. — Пока мы не приедем обратно, мы будем молчать. Здесь небезопасно. Машины отправятся вслед за нами. Свое дело мы сделали. Все.

Карась ехал домой. Нужно было переодеться после бурной ночи, принять душ и еще заехать в пару мест, прежде чем осчастливить своим присутствием ресторан «Мстислав». Когда-то давно, будучи еще мальцом Тошкой, он жевал где-нибудь в уголке кусок селедки или ржаного хлеба, который удавалось стащить с отчего стола, пока Карасевы-старшие тискались в другой комнате в редкие минуты между запоями, и мечтал однажды завалиться во всем шике в какой-нибудь ресторан, где его встретят как дорогого гостя и проводят за лучший столик. Тошке повезло: судьба свела его с добрыми людьми, которые научили его жизни. И с тех пор, как стали позволять средства, Карась осуществил свою нехитрую мечту даже круче, чем надеялся когда-то: он купил долю лучшего в городе ресторана и с тех пор два раза в неделю неизменно ужинал в нем. И сейчас, несмотря на неотложные заботы и дела, заведенному распорядку он изменять не собирался.

Запиликал мобильник, и Карась, приложив трубку к уху, спросил резко:

— Але?

— Антон Евгеньевич, нехорошие вести. Кажется, они что-то подозревают, — услышал он. — Вот послушайте сами.

Запись разговора чужаков в номере гостиницы Карася немного озадачил: было не понятно, как они могли за такое короткое время что-то разнюхать. Впрочем, если они по глупости своей не созвонились с начальством, им же хуже.

— Все понял, — проговорил он и стал набирать другой номер, а, дождавшись ответа, велел: — Действуйте.

После этого, отключив телефон, он стал смотреть на дорогу. События пошли по худшему варианту. Впрочем, при планировании дел он всегда исходил из худшего варианта, поэтому подобную ситуацию предусмотрел в первую очередь. И оставил себе шанс все исправить. Лишь бы молодняк не подкачал.

Тормозя у очередного светофора, Федор объяснял:

— Понимаешь, Паша, здесь замешаны большие люди и большие деньги. Мы — на чужой территории, а значит — в их власти, поэтому мы сейчас должны прежде всего вернуться домой. Хотя дома тоже не все гладко. У них есть связи в Энске, иначе бы просто ничего не вышло.

— Думаешь, Санек знает? — спросил Павел хмуро.

— Скорее всего, нет. Не думаю, — покачал головой Федор.

— Тогда почему послали нас? Именно нас! Ведь оформлением бумаг Гена должен заниматься или сам Силаев. Это же такая крупная сделка!

— Не знаю, — ответил Федор. — Пока не знаю.

Минут десять они молчали. Каждый думал о своем.

Город уже остался позади. Но Павел почему-то не испытывал большого облегчения по этому поводу. Странное предчувствие, что еще не все дела закончены в этом гадюшнике, не давало ему спокойно обдумывать свои дальнейшие действия по приезде пред светлые очи Санька. И Федор что-то темнит. Может, на самом деле все не так уж и погано?

Впереди на пороге показался патруль ГАИ: машина и четыре мента. Один из них, взмахнув своей «волшебной палочкой», сделал знак остановиться.

— Федя, не останавливайся, — вдруг сказал Павел, сам не понимая почему. Он просто привык доверять своей интуиции. Но было уже поздно: Федор затормозил и свернул к обочине.

Гаишники подошли к машине. «Почему все сразу?» — инстинктивно подумал Павел. И неясная тревога зашевелилась в душе.

— Лейтенант Петров. Ваши права и техпаспорт, — велел один из гаишников, совсем еще зеленый пацан.

Федор достал из бардачка документы и отдал ему.

— Доверенность, — скомандовал гаишник. Долго и придирчиво изучал все бумаги. Что-то сверял, ковырял ногтем, потом спросил:

— Что у вас в багажнике?

— Ничего, — ответил Федор.

— Откройте багажник, — весь его вид не предвещал ничего хорошего.

— Федя, уезжай, — шепнул другу Павел, чувствуя что-то подозрительное в этих ментах, но толком не понимая, что именно его настораживает. — Еще не поздно. Оторвемся от них, пока они в машину залезут, и по боковому шоссе уйдем.

— Да ладно, Паша, обычная проверка. Они ко всем иномаркам докапываются, денег хотят, — пожал плечами Федор и вышел из машины. Открыл багажник. Дальше началось что-то непонятное.

Из багажника гаишник вытащил небольшой черный чемоданчик, открыл его на капоте и двумя пальцами поднес к глазам Федора пакетик с белым порошком:

— Что это у вас?

«Ни фига себе сработано!» — удивился про себя Павел, невольно восхитившись неведомым «доброжелателем». Федора мгновенно обыскали, отобрали пистолет. Павел не вытерпел и, забыв об осторожности, тоже вышел из машины. Кто-то тут же припер его к джипу и стал со знанием дела шарить по его карманам. В следующий момент Павел заметил краем глаза Федора, которого ударили дубинкой по ногам. Он упал (Павлу показалось, что это длилось целую вечность), и его стали пинать ногами.

Павел больше не помнил, что это люди в форме, понимая лишь, что такой крупной подставы он еще в жизни не видел. Он не стал дожидаться, когда найдут его пистолет, а просто съездил обыскивающему его сержанту локтем под дых, а потом по физиономии. Кто-то треснул его дубинкой по ногам сзади. Павел упал, но тут же откатился и снова вскочил на ноги. Заревев как бык, он раскидал в стороны опешивших гаишников и кинулся на помощь окровавленному Федору, но его тут же оттащили обратно.

— Паша, беги! Это не менты! — прохрипел Федор, но снова получил ботинком в живот и дубинкой по голове.

Не помня себя, Павел столкнул лбами двух «ментов», повисших на нем, и скатился в овраг, начинавшийся сразу у дороги. За ним побежал один из нападавших, но его окликнули:

— Оставь, далеко не убежит. Потом поймаем.

— Нет уж, сейчас, — не согласился «гаишник» с лейтенантскими погонами и вытащил пистолет.

Павел, скатившись по траве и камням на самое дно оврага, слышал, как он передернул затвор, и пополз в сторону, к небольшому пригорку, поросшему бурьяном.

— Вон он, сука! — выругался его преследователь и выстрелил.

Пуля расплющилась совсем рядом с головой Павла.

— А-а, на фиг! — Павел плюнул на осторожность и короткими перебежками бросился к спасительному бурьяну.

Еще один выстрел — и земля взметнулась прямо под его ногами. Упав на живот, Павел выхватил из кобуры пистолет и открыл огонь. Его преследователь залег, но тут же снова пальнул.

— Козел! — выругался Павел тихонько и снова прицелился.

Послышался звон 6ьющегося стекла. «Джип бьют», — догадался Павел. Сейчас его не 6еспокоило, что скажет Гена, когда узнает об этом (да и узнает ли?). Беспокоил Федор. Что эти подонки с ним сделали? Жив он или уже нет? Последовав инстинкту самосохранения, он оставил его одного. Но, с другой стороны, от живого Павла толку больше, чем от мертвого, для Федора в том числе.

Новая пуля просвистела над его головой.

«Четвертая», — подумал Павел и выстрелил. Послышался отборнейший мат и новый выстрел — опять мимо.

— Даже я таких слов не знаю, — тихо усмехнулся Павел и отполз еще дальше, надеясь, что кто-нибудь из проезжающих по трассе спугнет этих кретинов — и чем скорее, тем лучше. Они вряд ли были профессионалами, в этом Павел не сомневался. Но отморозки в стае очень опасны: они бьют жестче и дольше, пока все свои амбиции не выплеснут.

Сверху друзья окликнули «лейтенанта»:

— Да оставь ты его! Никуда не денется — не у себя дома. Помоги лучше машину толкнуть. А то вон там едет кто-то! Валить надо.

Тот постоял несколько секунд в раздумье и нехотя вернулся к товарищам.

Павел видел, как джип покатился под откос и зарылся носом в песок, но не взорвался, не загорелся и даже не перевернулся. На машину страшно было смотреть, и Павел невольно представил себе лицо Гены, когда тот увидит своего любимца.

— А с этим что делать? — донеслись сверху голоса.

— Пускай валяется. Все равно уже не выживет, если еще не сдох. Айда, ребята, — ответили.

Через минуту шины зашуршали по асфальту, удаляясь по направлению к городу.

Павел спешно выкарабкался на дорогу, все еще не выпуская из рук оружия, и первым делом проверил, жив ли Федор, лежащий неподвижно на обочине в луже крови. Потом вышел на середину дороги и стал ждать.

Первая машина — старый видавший виды «форд» — была уже близко. Видимо, эта консервная банка и спугнула отморозков, сама того не зная. Ехала неспеша (водитель осторожничал) со стороны города по этой малооживленной трассе. Павел навел на нее пистолет. Увидев его, водитель — жирный мужик лет пятидесяти — затормозил резко и захлопал испуганно глазами, вжавшись в сиденье.

— Вылезай! — скомандовал Павел.

Тот мгновенно выполнил приказ и завопил:

— Не стреляйте! Берите все: деньги, машину. Вот часы японские. Дорогие.

— Заткнись и помоги, — мрачно процедил Павел, кивнув в сторону Федора.

— Но я же еду в другую сторону! Меня жена ждет, — запричитал мужик.

Павел снова навел на него пистолет:

— Ты че, мужик, не понял? Сейчас ты поможешь отвезти моего друга в больницу. Потом поедешь к своей супруге и забудешь о том, что видел.

Толстяк заморгал и открыл заднюю дверцу машины. С его помощью Павел втащил Федора в салон, сел за руль (толстяку осталось переднее сиденье рядом) и сказал:

— Поехали.

Старая американская кляча напрягла все свои лошадиные силы и рванула с места. Пока петляли по улицам, толстяк указывал дорогу и причитал:

— Ради Бога, осторожнее, медленнее! Моя машина!

Но Павел не обращал внимания на эти стоны и охи, нарушая все мыслимые правила движения, мчась и на красный свет, и на зеленый. Вскоре показалась городская больница.

Едва не снеся по пути ворота, «форд» на бешеной скорости влетел в больничный дворик и резко затормозил у дверей приемного отделения. Павел выбежал из машины и бросился в здание, чуть ли не силой заставил забегать и засуетиться половину медперсонала, и уже через минуту к машине вынесли носилки. Федора уложили на них. Врачи после стимуляции американской валютой поклялись Павлу сделать все возможное и невозможное и оперативно затерялись в коридорах.

Толстяк растерянно смотрел вслед санитарам, забыв закрыть дверцы машины. Павел сунул ему в руки пятьдесят долларов (первую бумажку, какую нашел в кармане):

— За труды, — пояснил он и пошел прочь по улице.

Все складывалось удачно: людей поучили в соответствии с заданием. Прямого приказа замочить не было, но наверняка Карась не стал бы ругаться, если бы трупы были. Скорее всего, тот, кого дубли"так усердно пинали ногами и охаживали дубинками, уже не жилец. Юрец даже помог им немного, полоснув ножом пару раз, чтобы убрать особую примету — наколку — с плеча их жертвы, а потом еще и под ребро нож воткнул для верности. При этой мысли Юрцу вдруг стало страшно, его даже затошнило. Но этот приступ дурноты скоро прошел. И странное чувство спокойствия и облегчения пришло ему на смену, ведь теперь он прошел испытание и ему можно доверить крупные дела. Единственное, что еще заботило сейчас Юрца, что одному из пришлых все-таки удалось уйти. Правда, машину разбили, значит, из города этому придурку не выбраться без того, чтобы не засветиться, а уж за этим-то он проследит. Но лучше бы не говорить об этом Карасю: рассвирепеет. Надо потихонечку изловить этого чайника и отправить его к праотцам. Он единственный свидетель, помеха делу. Нет, зря он послушал Чуму и не продолжил охоту, может, и попал бы. Плевать было бы на всех проезжающих: кто пристанет к ГАИ? Им бы без приключений мимо проехать… Шустрый все-таки оказался парень. Хотя кто знает, как смог бы, к примеру, сам Юрец побегать, когда речь зашла бы о его жизни.

Машина въехала в город. Нужно было успеть в гараж, снять с машины все прибамбасы: теперь уже этот маскарад не нужен. Да еще надо отмазку для Карася придумать, почему сразу пришлых не пристрелили. Первый раз стрелять в человека трудно. Но это никого не волнует. Ждут только результат.

Чума пялился в свое окно и молчал. «Дубли» затихли сзади. Видимо, им передалось от Юрца тягостное настроение — все-таки в первый раз пришлось убивать человека. Да и досталось всем от беглого, ушибы болели. Как еще кости не сломал никому?

Решив разрядить немного обстановку (если так дальше пойдет, они его и искать не захотят), Юрец с деланой беспечностью спросил:

— Ну че, пацаны, все нормально?

— Вроде, — через минуту ответил Чума.

— Че-то вы совсем раскисли, — продолжал Юрец тем же тоном. — Никак сдрейфили?

— Юрец, на нас труп висит! — напомнил с ужасом Сема и схватился за голову руками. — Ты че, совсем ни фига не понимаешь?

— Какой труп?! — удивился Юрец. — Ты че, с катушек съехал? Лично я в это время у себя на даче был, бабу трахал. Ты же сам мне пива принес из соседней комнаты!

— Какого пива?! — не понял Сема. — Какую бабу?

— Да Юльку же. Чума со мной поделился, — продолжал Юрец, усмехнувшись недобро.

— Ты че гонишь-то, Юрец? — возмутился Чума.

— Да мы же ее с тобой вдвоем делали, — рассказывал Юрец как ни в чем не бывало. — Ну у тебя и память! А Семка с братаном футбол смотрели по ящику в соседней комнате. — Он включил радио и поискал спортивные репортажи. Как раз передавали спортивные новости с матча. «Локомотив» выигрывал у ЦСКА три — один. Прослушав информацию, Юрец выключил радио и сказал: — Ну вот, я же говорил! «Локомотив» сделал армейцев три-один.

Пацаны, наконец, поняли.

— Точно-точно, — Тема сделал вид, что припоминает.

— Короче, пацаны, лирика потом, — уже жестче продолжил Юрец, вернувшись к теме. — Сейчас надо того чайника поймать, пока он дел не натворил. Значит, почта, телеграф, магазины, вокзалы. Толкните базар пацанам, что, мол, должен людям пару тонн баксов. Его кто-нибудь все равно увидит и нам сообщит. Если его не найдем, нам самим не жить.

Юрец, конечно, пугал. Он и сам еще в точности не знал, что будет, если они не найдут беглеца. Но подозревал, что Карасю это не понравится. И заранее настраивал приятелей на нужный лад, чтобы потом без вопросов.

Оставив машину и приятелей в гараже (пусть немного потрудятся), Юрец переоделся, захватил кейс, который вытащил из джипа чужаков, и кейс с наркотиками, который ему было велено «найти» в этом джипе и принести тоже, и побежал на автобусную остановку. Пока автобус ехал, он перебирал в уме все возможные варианты причин, почему один из двоих ушел. И решил, что лучше всего не говорить об этом Карасю вообще: меньше вопросов — меньше ответов. С этими мыслями Юрец добрался дo гостиницы и с этими же мыслями он постучал в дверь номера, где жил Карась.

Освободившись от лап телохранителя, Юрец с самым беспечным видом прошел в комнату, где хозяин в синем шелковом халате смотрел телевизор и завтракал с симпатичной экзотической телкой, одетой несмотря на жару во все черное и обтягивающее ее великолепную фигуру. Завидев гостя, телка перевела раскосые глаза на хозяина и, получив его молчаливое разрешение, смылась, а Юрец занял ее место и взглянул на Карася. Тот неспеша прожевал бутерброд, запил его кофе и нехотя перевел взгляд от телевизора на своего посетителя.

— Здравствуйте, Антон Евгеньевич, — поздоровался Юрец, начиная нервничать и стараясь этого не показать.

— Как дела? — спросил тот.

— Все нормально, — заверил Юрец. — Валяются бездыханные на дороге. Машину мы в овраг спихнули на всякий случай. Никто ничего не заподозрил. Вот то, что вы просили, — он указал Карасю на кейсы, которые принес с собой.

— Открой, — приказал Антон Евгеньевич.

Юрец пожал плечами и стал открывать. В одном лежало несколько пакетиков с героином. Пересчитав их, Карась кивнул на кейс своему телохранителю, и тот его забрал. Во втором была куча бумаг и деньги, доллары и рубли, несколько пачек, перемотанных банковской лентой. Карась полистал бумаги, положил их на стол, затем взял из кейса две пачки долларов и отдал их Юрцу.

— Это вам за работу. Раздели между своими сам, как считаешь нужным. Меня не ищи, сам найду. Все. Пошел, — и, потеряв к гостю всякий интерес, снова повернулся к телевизору.

Юрец молча встал и вышел, пряча в карманы деньги. Последние слова Карася покоробили его самолюбие, но пока можно и потерпеть, ради таких-то перспектив. Если за такое дельце он платит десять штук баксов, то что может быть дальше! Сейчас главное, чтобы Карась не узнал, что один ушел. Надо срочно найти и замочить того чайника, тогда можно спать спокойно.

Вернувшись в гараж, Юрец нашел свою машину девственно 6елой и прекрасной, будто только что ее купил. Никаких следов сирены и синих полос на капоте. Дубли и Чума отдыхали на кирпичах за партией в тушку. Чума выигрывал, и дубли огорченно пыхтели и сопели над своими картишками.

— Подымайся, народ, к вам зарплата идет, — провозгласил Юрец, входя в бокс.

Пацаны оживились и, забыв о картах, окружили Юрца. Вынув одну из пачек, тот показал ее всем по очереди, чтобы они лучше осознали всю значимость американской зелени на родных российских просторах, затем нарочито медленно надорвал ленту, пересчитал деньги и стал делить их на три носа.

— Тебе, Чума, две штуки, а вам, пацаны, по полторы каждому, — Юрец передал им названные суммы.

— Почему Чуме-то больше? — обиделся Тема.

— Он больше рисковал, — пояснил Юрец. — Он у себя дома форму и оружие незаконно хранил. Нашла бы его мать это добро — и привет. Так что все честно.

— А себе сколько взял? — прищурился подозрительно Сема.

— Мне платят отдельно, — Юрец с вызовом оглядел «дублей»: мол, кто тут еще чем-то недоволен? Он считал, что поступил честно. Мог бы и утаить пятеру, взять свою долю из второй и никто бы не посмел вякнуть, но он разделил пять штук на троих по степени участия каждого. А вторые пять тонн — его законная доля как руководителя плюс компенсация за бензин и тачку. В конце концов, больше всех рисковал он. А за потраченные нервы надо платить.

Впрочем, дубли, кажется, решили не испытывать терпение Юрца и перешли теперь к более приятной части обсуждения: куда все это богатство потратить. Юрец пару минут послушал их с презрительной улыбочкой и сказал:

— Короче, пацаны, хватит трепаться. Мне пришлось соврать шефу, сказать, что мы уложили обоих. Если он узнает, что один ушел, нам всем хана. Так что сейчас немного покатаемся по улицам. Сегодня не найдем — завтра будем искать. И так до тех пор, пока не найдем. Чем быстрее найдем — тем для нас же лучше.

С этими словами он направился к своей машине, открыл дверцу и устроился за рулем. Порылся небрежно в дисках, взял один и вставил в автомагнитолу, прибавил звук. Пацаны следили за его уверенными действиями с некоторым страхом: снова идти убивать не хотелось. Да и по городу мотаться тоже было в лом. Но другого выхода не оставалось.

— Ладно, пацаны, поехали, время не ждет, — наконец, сказал Чума и пошел к машине. За ним потянулись дубли.

Юрец понял, что победил. Они слушались его! Он мог делать что угодно, и они ничего не посмеют сказать против, потому что повязаны кровью. У него есть своя бригада. Значит, первый шаг сделан.

Уже несколько часов Павел бродил по улицам. Прятаться не было смысла. В случае опасности всегда можно успеть нырнуть в какую-нибудь подворотню. Сумерки сгущались над этим проклятым городом, полным лишайных котов и вонючих свалок. Заурчало в желудке, и Павел вспомнил, что с утра ничего не ел. Пару улиц назад ему попался круглосуточный киоск, но возвращаться не хотелось. Слишком уж у него сейчас подозрительный вид. Настучат крыше, и не ровен час — если вдруг окажется, что этой крышей является сегодняшний квартет козлов, пытавшихся его замочить, — его песенка будет спета и никто не узнает, где могилка его: они ведь полные отморозки и беспредельщики. Отстреляться нереально: одна пушка против четырех и с ограниченным запасом патронов, малознакомая местность, усталость — и как следствие, нетвердая рука при стрельбе. Да и неизвестно, сколько у них еще людей, каковы связи. И как назло ни одного знакомого человечка в этой чертовой дыре! Нельзя нигде засветиться — ни в больнице, ни в гостинице, ни на почте — тут уже никакой пистолет не поможет. Мобильник сдох еще днем: вчера забыл его зарядить, дубина. Сам теперь виноват. В целом — картина маслом, полный абзац.

Павел и сам не заметил, как оказался в парке. Сев на скамейку возле неработающего фонтана, он с наслаждением вытянул ноги и только теперь осознал, как он устал.

Надо было что-то делать. Денег надолго не хватит, да и не слишком-то улыбается лазить по подъездам и помойкам, скрываясь от каких-то недоделанных ублюдков в ожидании приезда своих (в том, что искать их начнут обязательно, Павел не сомневался ни секунды). А вся эта бадяга может затянуться надолго. Нужно где-то переждать, но где?

Вокруг не было ни души. Павел радовался только тому, что сейчас лето, иначе ситуация усложнилась бы в разы. Ночь еще можно пересидеть здесь, в парке, но дальше?

Спать не хотелось: сказывалось напряжение всего сегодняшнего дня. От малейшего шороха возникало инстинктивное желание спрятаться в ближайших кустах. Днем, скорее всего, так и придется сделать. Не по-геройски, конечно, как-то, даже просто не по-мvжски, но жизнь дороже.

«А ведь на фирме еще ничего не знают», — вдруг подумал Павел. И перспективы Федора еще под большим сомнением. Жив ли он? Павел кусать локти себе был готов, что бросил его на растерзание этим недоноскам. Но так требовала ситуация. Чертовы инстинкты! Надо было глотки перегрызть паре этих сопляков, остальные бы сами рассосались! Но здравый смысл подсказывал ему, что все было правильно: и Федора бы не спас иначе, и сам бы рядом лег. А что от мертвого толку? И все-таки, почему с Федором вместе послали именно его? Этот вопрос не давал Павлу покоя до утра. Но ответить на него сам себе он так и не смог.

воскресенье, 4 августа,

тот же город

Утро выдалось ясное и радостное. В такое утро людям обычно хочется петь, смеяться, любить. А Павлу хотелось жрать. Именно жрать, а не есть или кушать. Он терпел, сколько мог, то есть почти до обеда, но в итоге пришлось плюнуть на осторожность (хотя в последние дни как раз такое наплевательское отношение до добра и не доводило) и пойти на поиски какого-нибудь киоска или магазина.

Метрах в пятидесяти от выхода из парка располагалась одна из таких торговых точек. Рядом стояли пластиковые столики и стульчики, пока еще пустующие. Павел купил пару сосисок в тесте, пиццу (совсем горячую — надо же!), пару гамбургеров, бутылку пива и уселся за крайний столик.

Но наслаждаться долго не пришлось. Кажется, Фортуна за что-то обиделась на Павла и отвернулась от него. А когда такое случается, мало не покажется никому. Павел в полной мере ощутил это, завидев впереди белую «десятку» с тем же номером и с теми же «гаишниками», которые вчера остановили их с Федором. В том, что это те же самые козлы, сомневаться не приходилось: он узнал того, кто был за рулем. Именно с ним у него состоялась дуэль на пистолетах. Машина быстро приближалась. Кажется, они тоже заметили Павла. Времени на раздумья уже не оставалось. Забыв о еде, Павел вскочил, тремя прыжками оказался у парковой изгороди (благо, она была невысока), перемахнул через нее и побежал по дорожке. Повернув на боковую аллею, он огляделся. Вдали показалась девушка. Павел юркнул в ближайшие кусты и затаился. Она могла его заметить и по незнанию выдать. Другого выхода не было.

Было жарко, даже душно, и Наташка просто изнемогала в своей рубашке и мини-юбке. Охотнее всего она сейчас оказалась бы на пляже или в ванне. А вместо этого она вынуждена была мотаться по городу и, главное, из-за чего? Любимая подруга Светка умоляла прийти по вопросу жизни или смерти. И, как настоящий друг или последняя дура (этого она для себя еще не решила), Наташка пришла к ней, чтобы узнать, что Светуся ушла гулять со своим парнем, не дождавшись гостью. Где же после этого справедливость на свете? Лучше бы осталась дома, тем более после вчерашнего. О-о, это «вчерашнее» было круто подсвечено добрым десятком коктейлей на голодный желудок и оглушительными ритмами клубной аккустики. Тусня с цветом городской молодежи по случаю приезда какой-то там группы отзывалась теперь забиванием гвоздей прямо в мозг при каждом шаге. И зачем она позволила себя уговорить на такое развлекалово?

Наташка вяло махнула рукой, отвечая этим на свои же мысли. Нет, она уже даже не в силах злиться и ворчать на подругу, настолько ей было дурно.

А что вчера? Лешка, вроде, лез целоваться и, похоже, его планы этим не ограничивались, потому что рука его постоянно искала что-то под ее кофточкой. Но Наташка быстро его отшила, плетя что-то о своих принципах и вредности. Потом плохо спала ночью, ворочалась и думала, что не сломалась бы, если бы поцеловалась с ним пару раз. В конце концов, заниматься с ним сексом ее никто не заставлял.

Наташка свернула на боковую аллею парка и вдруг остановилась. Ей показалось, что из соседних кустов кто-то смотрит на нее. Ощущение было настолько сильным, что девушка обернулась и прислушалась, пристально вглядываясь в листву. Странно — никаких шорохов и всего подобного. Конечно же, показалось, решила Наташка и собралась уже идти дальше, как чья-то рука зажала ей рот, и в самое ухо ей ворвался еле слышный шепот:

— Тихо!

Замерев на месте и выпучив глаза, Наташка кивнула. Неизвecтный, видимо, оценивая обстановку вокруг, не предпринимал пока никаких дальнейших действий. А Наташка молила мысленно Бога спасти ее от этого ненормального.

Как назло аллея была пуста в этот обеденный час. Люди прятались от жары по окрестным кафешкам, да и вряд ли кто-нибудь кинулся бы спасать ее, вздумай Наташка позвать на помощь прохожих.

Между тем нападавший оттащил девушку в кусты, усадил на траву, приложил палец к губам в знак молчания, а сам присел рядом на корточки и прислушался.

Наташка воспользовалась этим, чтобы рассмотреть его получше. Ему было на вид около тридцати или чуть больше. Высок, хорошо сложен, привлекателен. Несмотря на столь необычный способ знакомства, этот парень ей сразу понравился. Было в нем что-то такое располагающее к себе с первого взгляда. И эти внимательные черные глаза, вроде бы, не казались 6езумными, мутными или злыми, как должно быть у маньяков по представлениям Наташки. Но даже не это поразило ее. У парня были исцарапаны все руки и лицо, рассечены бровь и губа, а одежда кое-где испачкана чем-то коричневым и даже кое-где изодрана. Интуиция подсказывала Наташке, что он с кем-то дрался, а коричневые пятна явно смахивали на высохшую кровь. Поскольку больше никакого насилия к ней не применялось, она осмелела и уже открыла рот, чтобы спросить, что ему от нее, собственно говоря, надо, но парень снова сделал знак молчать.

Буквально через пару секунд в конце аллеи, откуда она только что пришла, послышался топот, потом крики: «Да где же он? Куда он мог деться? Только что здесь был!». Бежали несколько человек, скорее всего, двое-трое. Наташке не было видно дорожки, и о численности преследователей она могла только догадываться.

Она вдруг поняла, что не устоит перед соблазном вскрикнутъ и позвать на помощь, и видела глаза парня, внимательно следящие за изменениями в ее лице. Наташка зажала себе рот ладонью и сидела так, пока топот не стих вдали.

Парень улыбнулся вымученной, но благодарной улыбкой и прислонился спиной к стволу дуба, под которым они сидели.

— Спасибо, — сказал он.

— Не за что, — пожала плечами Наташка.

— Я, наверное, должен объяснить, что происходит, — предположил парень.

— Хотелось бы, — пожелала Наташка. Она уже давно забыла про свое жестокое похмелье, заинтригованная происходящим.

— Ты не очень многое поймешь, да я и сам не все еще понял, — он взъерошил свои темные волосы ладонью, помолчал, собираясь с мыслями. — Мне нужна помощь. Вот пока и все.

— Помощь?! — удивилась Наташка.

— Да. Я никогда раньше не был в этом городе. Никого и ничего здесь не знаю. Кроме того, мне нужно связаться со своими. Да и просто выспаться. Я уже вторые сутки без сна.

— А-а… Есть, конечно, тоже хочешь? — поинтересовалась Наташка, чувствуя разочарование. Ореол романтического героя быстро сменялся запахом помойки.

— Не понял? — удивился парень.

— Так вот, учти на будущее: бомжей я на дух не переношу! — Наташка встала, отряхнулась, от досады резко хлопая себя по ляжкам, и собралась идти.

— При чем здесь бомжи?! — парень, поднявшись вслед за ней, осторожно тронул ее за плечо, чтобы задержать. — Ты не поняла. Я работаю в одной фирме, но это не здесь, а совсем в другом городе. Я пока еще мало что знаю, но, похоже, у нас крупные проблемы. Мне нужно сообщить об этом моему начальству, но меня ищут.

— Кто? — обалдела Наташка. Дело становилось все интереснее и интереснее. Она уже не простила бы себе, если бы не узнала все до конца.

— Те, кто не хочет, чтобы моя фирма об этом узнала, — пояснил парень. Сорвав травинку, он куснул ее задумчиво и стал следить за движением листьев на деревьях. Это могло бы показаться даже романтичным в других обстоятельствах, но не сейчас.

— Крутой переплет, — сказала Наташка, чтобы хоть что-то сказать. Ее терзали сомнения. С одной стороны, ей не улыбалось влезать в сомнительную историю с вполне ощутимо опасными перспективами. Этому парню хотелось жить, но ведь и ей тоже. С другой стороны, любопытство и врожденное чувство сострадания ближнему подкреплялись очевидной симпатией к этому новоявленному Бонду. Чтобы дать себе время подумать и опомниться, она задала очевидно тупой вопрос: — А почему именно я?

— Счастливая случайность, если хочешь, — ее новый знакомец, видимо, решил не акцентироваться на ее умственных способностях и ответил то, что она хотела слышать. Для усиления эффекта пожал плечами и, наконец, посмотрел на нее. Затем вынул травинку, уже почти доеденную, и бросил ее на землю. Он, кажется, не особо надеялся ее разжалобить, весь его вид говорил «Нет — так нет, поищем другие варианты». Просто так сложилось, что именно Наташка встретилась у него на пути, и он использовал шанс.

— Ага, — понимающе хмыкнула Наташка. Упускать возможность разнообразить наскучивший быт не хотелось. Опять же почему бы и не помочь симпатичному ей человеку? Решение пришло сразу же. — Как тебя хотя бы зовут?

— Павел.

— Ладно, договорились, — Наташка не могла отделаться от мысли, что она ему верит. Хотя не привыкла доверять людям с первых минут знакомства. И если бы ей сказали день назад, что она вот так запросто может пустить к себе в дом незнакомого человека, она не поверила бы. По какой-то даже ей самой непонятной причине она была уверена, что этот парень не сделает ей ничего плохого: не ограбит, не изнасилует, не убьет, а если так, то человеку надо помочь. Не торчать же ему на улице, пока его не найдут эти слоны с пистолетами, которые совсем недавно гнались за ним и уже чуть не поймали. И Наташка сказала:

— Идем!

Запыхавшись, Чума остановился и огляделся. Их противник опять скрылся. Везучий черт! Чума даже невольно стал проникаться уважением к нему. Куда он делся, было не очень понятно, но, по крайней мере, он в городе. Вчера вечером Чума толкнул кое-кому из пацанов слух, что этот парень должен бабки крутым и надо его найти, а за информацию о нем заплатят десять баксов. Уже сегодня утром Косой позвонил ему и сказал, что объект в парке. По крайней мере, был там десять минут назад. И Чума, бросив Юльку досыпать у себя на диване, помчался к Юрцу, по дороге звякнув Семе и Теме. Уже через полчаса они неслись к городскому парку. Парень, которого они искали, все еще был там, сидел нагло возле входа в парк и спокойно ел и пил, будто не знал, что за ним охота. Но пока Чума с близнецами выскакивали из машины, этот чудик смотался преспокойненько куда-то вглубь парка. Ищи его теперь, среди этих лабиринтов. Захочешь — не найдешь. Чума, конечно, побегал еще немного по дорожкам на всякий случай, но все равно без толку. Хотя, честно говоря, ему меньше всего на свете хотелось сейчас нарваться на этого Рэмбо. Стреляет он, наверняка, получше Чумы и бегает тоже. А про приемчики его вообще лучше помолчать: еще после вчерашнего живот болит. Может, где-нибудь в горячих точках повоевал или в спецназе служил? Впрочем, какая разница? Он все равно не обиделся. Юлька — вот кто обидится без базара, когда проснется и увидит, что Чума смотался, даже не попрощавшись. И это после ночи, когда он еле слез обратно с седьмого неба. Тем более, что у него теперь есть деньги на свадьбу. Ладно, надо будет ей купить что-нибудь. Шмотку там какую или цветов. Может, простит.

Бросив бесполезные уже поиски, Чума зашагал обратно к машине. Через пару дорожек он встретил Сему и Тему: те тоже никого не нашли и, похоже, тоже не очень-то расстраивались по этому поводу. Зато Юрец просто рассвирипел, когда понял, что чужак опять вырвался. Он пять минут костерил Чуму и близнецов на чем свет стоит, но из всего этого потока 6рани приятели поняли только одно: Юрец боится. Правда, неизвестно, этого товарища из Энска или кого-то еще. И почему-то Чуме от этой новости стало намного спокойнее.

Войдя в Наташкину квартиру, Павел осмотрелся. Квартира была однокомнатная, уютная, чистенькая. Мебель, правда, еще советских времен, но в хорошем состоянии. Балкон, кладовка. Здесь вполне можно было жить. И жить неплохо. Особенно, если вспомнить скамейку в парке и вонючие подворотни, по которым Павлу довелось лазить в последние сутки. Эта квартирка была просто раем по сравнению с ними.

— Проходи-проходи, — пригласила Наташка и полезла в холодильник за пивом, оставшимся приветом от вчерашней вечеринки на опохмелку (хоть чего-нибудь холодненького выпить).

— Одна живешь? — поинтересовался Павел, неторопливо изучая обстановку.

— Одна, — подтвердила Наташка, прихлебывая пивко из высокого пивного стакана. — Бабушкина квартира. По наследству досталась. А тебе-то что?

— Да так, чтобы без неожиданностей.

— Ну-ну, — кивнула девушка и оглядела своего гостя еще раз с головы до ног. Он напоминал ей тигра, загнанного в клетку. И теперь этот тигр вынужден был бродить вдоль решетки, ожидая следующего хода судьбы. Но в соответствии с прозой жизни драная и грязная одежда и явные следы драки заставляли видеть в нем не тигра, а начинающего бомжа. Наташка такой диссонанс перенести не могла и не удержалась от замечания: — Ну и видок у тебя!

Конец ознакомительного фрагмента.

Оглавление

  • ***

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Прощай! предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Смотрите также

а б в г д е ё ж з и й к л м н о п р с т у ф х ц ч ш щ э ю я