Волшебный холст желаний

Мария Олеговна Буравлёва (2024)

Алиса, молодая исследовательница, оказывается похищенной хранителем волшебного холста. Ей предстоит отправиться в увлекательное путешествие, чтобы вернуть утерянные куски этого древнего предмета. Прежде чем золотоискатели воспользуются его силой для разрушительных целей.

Глава 2 Сила волшебного холста

Алиса резко распахнула глаза, словно вынырнув из глубокого колодца. Резкая вспышка осознания пронзила её на мгновение, но тут же её поглотила непроглядная тьма. Тишина окружала её со всех сторон — давящая и полная неопределенности. В ушах ещё звучал отголосок сна — ускользающего и непонятного. Сердце болезненно сжалось в груди, а волна беспокойства накрыла её с головой, когда первые неясные образы начали обретать форму. Сонная пелена постепенно рассеивалась, позволяя мыслям пробиваться наружу сквозь туман непонимания.

Она медленно повернула голову, напрягая зрение в попытке разглядеть хоть что-то в этой непроглядной тьме. Глаза постепенно привыкали к недостатку света, и перед ней стала вырисовываться картина заброшенной комнаты. Грубые неровные стены из холодного цемента угрюмо возвышались вокруг, напоминая каменный склеп. Такой же серый и безжизненный цемент покрывал пол, от которого веяло ледяным холодом. Единственным источником света было небольшое тусклое окошко, расположенное где-то высоко под потолком. Слабые лучи проникали сквозь грязное стекло, едва освещая мрачное пространство и отбрасывая длинные зловещие тени, которые словно танцевали на стенах. Картина была гнетущей: неживая и жуткая комбинация холода, серости и тишины, вызывающая смутное чувство тревоги и одиночества. В воздухе витал застарелый запах пыли и запустения, от которого першило в горле. Алиса сглотнула, пытаясь прогнать нарастающую панику и понять, как она здесь оказалась.

При виде тяжёлой, массивной, запертой на несколько оборотов ключа железной двери сердце Алисы забилось в бешеном испуганном ритме, словно пойманная в клетку птица. Её мысли, до этого момента ещё сохранявшие подобие порядка, смешались в хаотичный вихревой клубок, где страх и недоумение боролись за первенство. «Это точно похищение». С трудом выдохнула она, чувствуя, как по спине, словно ледяная лапа, ползёт сковывающий её до дрожи страх. В животе болезненно сжалось, а в горле пересохло. Она попыталась унять дрожь, вцепившись пальцами в рукава лёгкой куртки. «Но кто за этим стоит? И самое главное, какова их цель?» Эти вопросы, как назойливые осы, начали жужжать в её голове, не давая сосредоточиться.

Для Алисы это было совершенно невероятно, парадоксально, словно сцена из плохого фильма, в котором она почему-то оказалась главной героиней. До этого момента её жизнь всегда была чередой триумфов и достижений, тщательно спланированных и выверенных до мелочей. Уверенная в себе, целеустремлённая и находчивая, она привыкла полагаться на свой острый ум и логику, считая, что именно она, а не слепой случай, управляет своей судьбой. Но теперь всё, что она знала о мире, все шаблоны, по которым она жила, оказались под угрозой, словно хрупкие стекляшки, готовые разбиться от одного неловкого движения. Её судьба, свобода, всё, что составляло смысл её существования, внезапно оказалась в руках неизвестного, безликого человека, чьи мотивы были совершенно неясны и оттого пугающе непредсказуемы. Она чувствовала себя марионеткой, чьи нити крепко держат в чужих ладонях. Ей предстояло понять, кто или что держит её в этой ловушке, и найти в себе силы вырваться, преодолев навязанные обстоятельства.

Противоречивые образы, фрагменты, как осколки разбитого зеркала, всплывали в её сознании с того момента, как она села в то роковое такси тем зловещим утром. Солнце еще не взошло, и серый промозглый рассвет окутал город зябкой пеленой. Она помнила, как торопилась в аэропорт. И обычный вызов такси казался рутиной, чем-то совершенно безобидным. Но с первой же секунды что-то пошло не так.

Внешний вид водителя, его силуэт, казалось, был вырезан из тени, вызывал у нее острое, иррациональное беспокойство. Он сидел, как каменный истукан, не произнося ни слова, не здороваясь. Конечно, она видела и похуже водителей, но этот был другим. В нем чувствовалась скрытая угроза, напряжение, которое пронизывало даже воздух. Он был в капюшоне, который тщательно скрывал его лицо в глубокой тени. Она не могла разглядеть его глаз, лишь темный провал под козырьком капюшона. Это отсутствие лица казалось пугающе безликим, как будто за рулем сидел не человек, а какой-то призрак. В животе у нее зародилось смутное беспокойство, липкое и неприятное ощущение, словно ледяная рука сжала ее внутренности. Но она решительно отмахнулась от него, посчитав это обычной паранойей, плодом ее богатого воображения. «Наверное, просто плохое утро», промелькнула мысль. Она всегда была осторожна, по крайней мере, старалась быть такой. Но в этот раз, поддавшись обыденности происходящего, ощущение нормальности заставило ее почувствовать ложную безопасность, как теплый плед, скрывающий таящуюся под ним опасность. Её бдительность, казалось, была ослеплена утренним туманом, и она позволила себе расслабиться, что в конечном итоге привело к катастрофе.

Смутное воспоминание прошлого о том, как такси медленно двигалось по сонным пустынным городским улицам, то и дело проезжая под одинокими жужжащими фонарями, всплыло в памяти, как кадр из испорченной плёнки. А затем наступила абсолютная зияющая пустота, чернота, когда она полностью погрузилась в бессознательное состояние. Ей казалось, что она провалилась в бездну, откуда нет выхода. Алису охватило острое чувство потери контроля, как будто ее тело и воля теперь принадлежали кому-то другому. В ней начала закипать паника — как вода в перегретом чайнике. Теперь, оказавшись в совершенно незнакомом и пугающем месте, она с трудом пыталась сфокусировать взгляд на окружающем ее мраке. Место было лишено каких-либо ориентиров и признаков жизни. Она отчаянно пыталась восстановить хронологию событий, как будто в спешке набросала схему, но в голове царил хаос, как после сильного урагана. Ее воспоминания были искажены, смазаны, как будто кто-то специально их стёр. Что с ней случилось за последние несколько часов? Или, может быть, дней? Время потеряло свою протяжённость, и она не имела ни малейшего представления о том, сколько прошло с тех пор, как она в последний раз видела городские улицы. Вопрос о том, как она здесь оказалась, не давал ей покоя, как зудящая заноза. И с каждой секундой её неуверенность исчезала, сгорая в пламени паники, оставляя после себя только леденящую кровь страх. Страх проникал в каждую её клетку, и она чувствовала себя маленькой и беспомощной, как загнанный в угол зверек.

Теперь, когда ее жизнь, словно хрупкая фарфоровая кукла, трепетала на нитях прихотей похитителя, чья злая воля превратила ее в безмолвную пешку в его запутанной жестокой игре. Алиса почувствовала, как ледяной ужас сковывает ее сердце. Она была не просто пленницей, она была орудием в руках того, кто наслаждался своей властью. В этот миг, когда отчаяние настойчиво шептало о безысходности, внутри Алисы вспыхнул неугасимый огонек решимости. Она понимала, что ей придётся собрать все силы, остатки своей воли, всю свою прежде скрытую находчивость, чтобы вырваться из этих леденящих объятий. Интуиция, подобно солнечному лучу, пробивающемуся сквозь густой туман, подсказывала ей: надежда, пусть и едва уловимая, ещё теплится. И она была полна твёрдой, практически осязаемой решимости сделать всё, что в её силах — разорвать эти цепи и вернуть себе контроль не только над своей свободой, но и над собственной судьбой.

Сидя на жестком холодном полу, словно высеченном из льда, Алиса с трудом пыталась вырвать свои мысли из тисков паники. Она понимала, что отдаться отчаянию было бы равносильно смерти, моральной, а возможно и физической. Внутренний голос, тихий, но настойчивый, как биение сердца, напоминал ей: «Не паникуй». Несмотря на весь ужас этого положения, важно сохранить хладнокровие и действовать рассудительно. Взяв себя в руки, Алиса начала медленно, пристально оглядываться вокруг. Темнота комнаты окутывала ее, словно саван, но она все равно пыталась разглядеть хоть какую-то зацепку, хоть маленький путеводный огонек, который помог бы ей выбраться из этого кошмара. Может быть, что-то в этой зловещей темнице укажет ей путь к спасению? Каждая деталь, каждый предмет, даже самая незначительная мелочь могли стать ее единственным шансом.

Прошло несколько долгих мгновений, прежде чем глаза Алисы привыкли к густым сумеркам, и она смогла различить детали окружающей её комнаты. Слабый призрачный свет, проникавший сквозь узкие щели в заколоченных окнах, едва касался стен, покрытых паутиной и толстым слоем пыли. В одном из углов, затерявшись среди завалов старой мебели и хлама, её внимание привлекла небольшая коробка. Она выглядела так, словно её не трогали много лет: деревянная, с выцветшим лаком и потрескавшейся поверхностью, покрытая густым слоем серой пыли. Осторожно подойдя к ней, Алиса, стараясь не поднять облако пыли, подняла тяжёлую крышку с металлическими петлями, издавшими протяжный скрип. Внутри она обнаружила пару неожиданных сокровищ. Первым был небольшой ручной фонарик, потемневший от времени, но на удивление всё ещё работающий. Его слабый, но уверенный луч озарил окрестности. Под ним лежал сложенный в несколько раз клочок бумаги. Аккуратно развернув его, Алиса увидела на нём строки загадочных чернильных букв. Неровным почерком кто-то написал: «Ты не одна». Эти слова показались ей спасительным глотком воды в пустыне. Сердце забилось в тревоге, и волна уверенности неожиданно накатила на неё, разгоняя сковывающий страх. Луч фонарика, словно верный проводник, освещал Алисе путь, пока она медленно обходила комнату, всматриваясь в каждый уголок. Она водила лучом по стенам, заглядывая за громоздкие шкафы и в тёмные ниши под окнами, прислушиваясь к каждому шороху, к каждому звуку, который мог бы проникнуть сквозь толстые стены старого дома. Внутри у нее все сжималось от нахлынувшего волнения. Тревожные ожидания накаляли атмосферу, но каждая секунда ожидания, каждый шорох не только не пугали ее, но и только укрепляли ее решимость идти дальше. Она знала, что не сдастся.

Вместо того чтобы пассивно ждать, пока кто-то или что-то придёт ей на помощь, она отказалась от роли жертвы. Она приняла решение взять ситуацию под контроль и активно искать выход из заточения. В ней проснулось чувство ответственности за свою судьбу, и она ощутила, прилив внутренней силы. Развернувшись, она снова подошла к массивной двери, которая, казалось, поглощала любые звуки. Прижавшись ухом к её холодной, как лёд, поверхности, она напряжённо прислушивалась. Может быть, донесётся слабый шёпот, крик или даже просто шорох — любой признак жизни за пределами её темницы. Но в ответ ей была лишь зловещая тишина, давящая и беспросветная. Однако эта тишина не сломила её, а наоборот, укрепила её решимость. Внутри неё вновь вспыхнуло чувство цели, жгучее и неотступное. Оперившись ногами, она начала яростно толкать дверь, используя вес своего тела и всю накопленную энергию. Она чувствовала, как напрягаются и горят от усилий мышцы, но не останавливалась, уверенная, что ее настойчивость обязательно принесет результат.

С каждым новым толчком, с каждым изнурительным усилием надежда и страх вступали в яростную борьбу в её душе. Образы свободы, манящие и такие желанные, становились всё более чёткими и яркими в её сознании, словно солнечный свет, пробивающийся сквозь плотные тучи. Стена отчаяния, которая ещё недавно казалась непреодолимой, начала трескаться и, казалось, вот-вот рухнет под напором её воли. Несмотря на всё ещё терзающие её сомнения и неуверенность, Алиса была полна решимости. Эта решимость исходила из самого её сердца, из глубины её души. Она поклялась себе, что не сдастся, что будет сражаться до конца, независимо от того, каков будет конечный результат. Она была готова принять любой исход, но без борьбы она не отступит.

Алиса вцепилась в остатки надежды, как утопающий в соломинку. Она понимала: это не игра, это борьба за собственное существование, за право дышать и видеть солнце, за возможность снова почувствовать вкус жизни. Она собирала свои внутренние силы, крупицы мужества, разбросанные по закоулкам души. Страх? Да, он подбирался, пытался просочиться, словно ядовитый газ, но Алиса не позволяла ему взять верх. Она понимала, что в этой схватке между жизнью и смертью нет места слабости, нет места колебаниям. Оставались только собранность, воля к победе и неукротимое желание выжить, вырваться из цепких лап, сжимающих её.

Внезапно тихую гнетущую атмосферу разорвал резкий навязчивый звук. Уверенные приближающиеся шаги. Они звучали, как барабанная дробь, возвещая о неминуемой встрече. Сердце Алисы, секунду назад бившееся в ровном ритме решимости, словно сорвалось с цепи. Каждый удар, отчаянный и мощный, отдавался невыносимой болью в груди, как будто в ней поселился огромный неистовый зверь, разрывающий плоть когтями. Страх, ледяной и всепоглощающий, нахлынул, захлестнул её, отбросил от двери, как щепку, волной к противоположной стене. Это был инстинктивный рефлекс — бегство от невидимой, но ощутимой угрозы, от предчувствия беды. Она застыла, словно окаменев. Дыхание застряло где-то в горле, отказываясь покидать грудь. Она прижалась спиной к холодной бездушной стене, ища в её гладкой поверхности хоть какую-то защиту. В лихорадочной попытке понять, кто притаился по ту сторону двери. Её буйное, разгорячённое воображение, подстёгиваемое страхом, рисовало самые кошмарные, самые ужасающие образы, один страшнее другого. Каждая тень, каждый шорох казались предвестниками грядущей трагедии. Она чувствовала, как её охватывает безысходность, но в глубине души ещё тлела маленькая искорка надежды, которая, несмотря ни на что, упорно отказывалась угасать.

Неумолимые шаги, тяжёлые и размеренные, становились всё громче, эхом отдаваясь в тишине коридора. Звук приближался, как надвигающаяся буря, неумолимая и неизбежная, предвещая что-то тревожное. От каждого шороха половиц под этими тяжёлыми башмаками, от каждого шарканья по затёртому полу её пробирала дрожь, мелкая, почти судорожная. Сердце бешено колотилось в груди, словно пойманная в клетку птица, готовая вырваться на свободу. Алиса зажмурилась, крепко стиснув веки, отчаянно пытаясь заглушить нарастающий ледяной страх, расползавшийся по всему её телу, как ядовитый плющ. Она затыкала уши руками, но не могла избавиться от зловещего эха, которое только подчёркивало приближение стука. Затем внезапно она услышала резкий пронзительный механический щелчок ключа в замке. Металл врезался в металл. Звук разорвал тишину, как внезапный выстрел, оглушительный и резкий, заставив её подпрыгнуть на месте. Это не было просто открытие двери, это было вторжение.

Когда дверь, наконец, медленно и со скрипом открылась, вошёл высокий мужчина. Его фигура казалась ещё более внушительной благодаря длинному тёмному плащу с капюшоном, который полностью скрывал его очертания. Ослепительный яркий свет, исходивший от него, словно прожектор, ворвался в полумрак комнаты, заставив Алису на мгновение крепко зажмуриться, болезненно щурясь от резкой смены освещения. Свет очерчивал контуры его фигуры, создавая странный, почти неземной ореол, но лицо было искусно скрыто в глубокой тени капюшона, что делало его ещё более таинственным и пугающим. В ней зародились два противоречивых чувства: страх, сковывающий всё её существо, и любопытство, разжигающее огонь в её душе, желание узнать тайну, которая, казалось, скрывалась за его образом. Кем был этот таинственный незнакомец, словно сошедший со страниц готического романа. И чего он хотел от неё? Она не могла ни понять, ни осмыслить это. Волосы на её затылке непроизвольно встали дыбом, и по спине пробежала волна холодного ужаса. Дрожь прокатилась от макушки до кончиков пальцев. Ошеломлённая и парализованная внезапностью происходящего, Алиса пыталась осознать свалившуюся на неё ситуацию, осмыслить происходящее и лихорадочно понять, как ей следует реагировать, какие действия предпринять, чтобы избежать опасности.

— Кто… кто ты? — прошептала Алиса, с трудом выговаривая слова, словно комок в горле мешал им вырваться наружу. Она изо всех сил старалась придать своему голосу хоть каплю храбрости, но получалось лишь заикаться. В груди бушевал настоящий ураган, сердце колотилось так сильно, что казалось, вот-вот вырвется наружу.

Мужчина медленно, с ленивой грацией сделал шаг вперёд, и тень, казалось, потянулась за ним, словно покорный слуга, сопровождающий своего господина. Она окутала его ещё плотнее, скрывая черты лица и делая его ещё более пугающим.

— Ты зря это сделала, — произнес он. Его голос, глубокий и бархатный, прозвучал в ночной тишине, словно раскат грома, от которого по коже побежали мурашки. В его тоне не было ни капли сомнения, лишь жесткая властная уверенность. Слова, словно тяжелые камни, повисли в воздухе, нагнетая напряжение, подобно тяжелой свинцовой тучей, предвещающей шторм.

Алиса застыла на месте, словно парализованная, ошеломлённая и напуганная до глубины души. Она не отрывала взгляда от незнакомца, не в силах отвести его от тёмной фигуры. Дыхание перехватило, а сердце бешено колотилось, отбивая какой-то лихорадочный ритм, совсем непохожий на её обычное сердцебиение.

— Что я наделала! Слова сорвались с ее губ, словно порыв ветра, слабые и дрожащие, не в силах скрыть ее внутреннюю панику. Она изо всех сил старалась казаться спокойной, но голос предательски выдал ее страх.

— Ты зашла слишком далеко, — сказал он, словно вынося приговор, и, наконец, лениво, но с каким-то зловещим спокойствием снял капюшон, скрывавший его лицо. Взгляд, который он устремил на неё из-под опущенных век, был подобен огню: тёмный, пылающий мощной энергией. В резких, но притягательных чертах его лица читалась таинственность и в то же время какая-то безграничная властность.

— Тебе придётся столкнуться с последствиями. Его слова звучали как зловещее обещание, эхом отдаваясь в наступившей тишине.

— Последствия? Какие последствия — прошептала она. Страх сковал её тело, и её голос едва слышно коснулся этого мрачного молчания. В глазах стояли слёзы, но Алиса не позволяла им течь, сжимая кулаки и не отрываясь глядя на незнакомца.

— Что я сделала — она повторила свой вопрос, на этот раз практически беззвучно, надеясь на хоть какой-то ответ, понимание или объяснение того, что происходит.

Мужчина прищурился, и от едва заметной перемены в его лице по спине Алисы пробежала дрожь, холодная и тревожная. Дело было не только в выражении его лица, но и в том, как он держался неподвижно и хищно, словно сжатая пружина, готовая распрямиться. Его пронзительный голубой взгляд, казалось, раздевал её, заставляя чувствовать себя обнажённой и уязвимой под его пристальным вниманием.

— Ты не должна была лететь на научную конференцию, — заявил он низким хриплым голосом, который, казалось, вибрировал в тесном пространстве. — Мы приняли все меры, чтобы предотвратить твою поездку. Создавали препятствия, и все это для того, чтобы остановить тебя. Но ты. — он сделал паузу, и в его проницательных голубых глазах промелькнуло что-то похожее на невольное восхищение. — Ты оказалась упрямой. Очень упрямой. И поэтому мы были вынуждены принять срочные меры. Он позволил своим словам повиснуть в воздухе. Последствия были такими же леденящими, как внезапный сквозняк, который, казалось, закружил Алису. — Мы должны были забрать тебя. Теперь ты стал их целью.

Из груди Алисы вырвался сдавленный всхлип. Грудь вздымалась от смеси страха и замешательства. Её голос был едва слышен. Он дрожал от отчаянной мольбы загнанного в угол животного.

— Я… я не понимаю ни слова из того, что вы говорите, — заикаясь, произнесла она. И на её глазах выступили слёзы, размывая и без того неясные черты лица её похитителя. — Пожалуйста, — взмолилась она, и её голос дрогну. — Пожалуйста, просто отпустите меня». Я думаю… Я думаю, вы, должно быть, ошибаетесь. Я просто… Я думаю, вы не того человека приняли за меня. Она отчаянно пыталась встретиться с ним взглядом, но вместо этого уставилась на поношенную ткань его тёмной мантии, лихорадочно пытаясь найти рациональное объяснение этому кошмару.

Мужчина шагнул ближе, сокращая расстояние между ними, и она почувствовала себя ещё меньше и в ещё большей ловушке. Воздух вокруг него, казалось, потрескивал от напряжения. Его голос, хоть и стал тише, даже с тревожным подтекстом чего-то похожего на жалость, не уменьшил исходящую от него угрозу. Вместо этого он был похож на хищника, успокаивающего свою жертву перед убийством.

— Не утруждай себя притворством, Алиса. Мы знаем о тебе всё. Не притворяйся, что не понимаешь. Мы осведомлены о шагах, которые ты предприняла. И путях, которые ты выбрала. Ты ввязалась в дела, которые тебе не по силам. Он сделал паузу, слегка наклонившись. Его прохладное дыхание коснулось её щеки, а голос понизился до заговорщического шёпота. — И это… очень опасное место.

— Я просто… обычный человек, — пробормотала она, и её голос едва заметно дрожал, а колени предательски подгибались. Она смотрела в пол, пытаясь скрыть панику, но непроизвольная дрожь выдавала её с головой. — У меня нет никаких секретов! Ничего особенного!

Он усмехнулся. Короткий недобрый звук, не имеющий ничего общего с весельем. В его улыбке не было и намёка на теплоту, только холодное, почти ледяное презрение, от которого по коже бежали мурашки. Его глаза, тёмные и проницательные, изучали её, словно насекомое под микроскопом.

— Ты сама не знаешь, насколько ты особенная на самом деле, — медленно произнес он, и каждое слово звучало как удар хлыста. — Твое неведение делает тебя еще более ценной… для них. Эта наивность, эта неподдельная «обычность» вот что им нужно.

— Для кого это «для них» — её голос надломился, превратившись в слабый шёпот. Страх клубился в её груди, словно ядовитый дым, отравляя каждый вздох. Её сердце колотилось, как птица в клетке, отчаянно пытаясь вырваться.

— Для тех, кто жаждет заполучить твою силу, — ответил он, отступая на шаг, не допуская фамильярности, словно устанавливая невидимую границу, которая позволяла ей почувствовать и его силу, и свою беспомощность.

— Но пока ты здесь, под моей защитой. Я буду решать, что с тобой делать. Не забывай об этом.

Алиса глубоко вздохнула, пытаясь отогнать подступающую истерику и взять себя в руки. Она чувствовала себя загнанной в угол, словно маленький зверек, которого настиг хищник. Она на мгновение прикрыла глаза, собираясь с мыслями, понимая, что ей нужно сохранять спокойствие, если она хочет выжить. Ей нужно понять, в чем ее особенность, кто эти «они» и как использовать эти знания, чтобы сбежать.

— Послушайте, — начала она, вздёрнув подбородок. Её глаза сверкали решимостью. Она стояла перед ним, маленькая, но упрямая фигурка на фоне его внушительного роста. — Я не знаю, о какой силе вы говорите, — произнесла она с неприкрытой подозрительностью, — но я не собираюсь участвовать в ваших играх. Я просто… я просто хочу вернуться домой. Мне здесь не место. И я не понимаю, что происходит. Она сжала кулаки, и надежда на то, что это дурной сон, таяла с каждой секундой.

Мужчина на мгновение замолчал. Его взгляд, казалось, проникал в самую её душу, прежде чем он медленно, словно неохотно, произнёс:

— Возможно, у нас будет шанс прийти к соглашению. Его слова были полны двусмысленности, словно он играл с ней, как кошка с мышкой.

— Я просто хочу уйти, — повторила она, стараясь, чтобы её голос звучал твёрже, чем она чувствовала на самом деле. Внутри неё нарастало отчаяние, и она боялась показать ему свою уязвимость. Она цеплялась за знакомое, за возможность вернуться к нормальной жизни.

— Уйти! — он усмехнулся, и в его тоне послышался намек на насмешку, даже превосходство. Казалось, он почти забавлялся ее наивностью.

— Прежде чем ты об этом подумаешь. Тебе нужно осознать, во что ты себя втянула, — он сделал паузу, намеренно затягивая момент. — Ты попала сюда не просто так.

— И куда я попала? И чего вы от меня хотите, в конце концов — произнесла Алиса, чувствуя, как нарастает напряжение, и её голос дрогнул, выдавая растущую тревогу. Она чувствовала себя загнанной в угол, и ей хотелось кричать, лишь бы сбежать от всего этого.

Заметив её решимость, а может и что-то ещё, мужчина смягчил тон, убрав из него насмешливые нотки, и продолжил более спокойно:

— Я хранитель волшебного холста.

— Это нелепо! — рассмеялась Алиса, не веря своим ушам. Она отмахнулась от его слов, как от назойливой мухи, стараясь сохранить хоть какое-то подобие самообладания. «Волшебный холст? Этот бред не может быть правдой», подумала она. Ей начинало казаться, что она находится в кошмаре, из которого нет выхода.

Звук её смеха, лёгкого и звонкого, всего несколько мгновений назад, повис в воздухе диссонирующей нотой. Это был резкий контраст с тяжёлой тишиной, которая внезапно обрушилась на них. Увидев вопиющую неуместность её веселья, он нахмурился. Игривое поддразнивание, которое было прикрытием для того, что скрывалось за ним, исчезло, сменившись резким, почти язвительным тоном. Это было настолько внезапное изменение, что казалось, будто сам воздух стал холоднее.

— Хорошо, — начал он, произнося слова отрывисто и чётко, без всякой теплоты. — Слушайте внимательно и не перебивайте. Ты сможешь задать свои вопросы позже. Ясно. Вопрос был неискренним. Это была команда, произнесённая с леденящей душу решимостью.

Холодный ужас, настоящий страх, какого она раньше не испытывала, скрутил живот Алисы. Дело было не только в его словах, но и в резком, неумолимом тоне его голоса, от которого у неё по спине побежали мурашки. Приятное ощущение игры, какой-то замысловатой шарады разбилось вдребезги. Это была не забавная головоломка, а что-то настоящее, потенциально опасное, особенно в этом странном тревожном месте. Серьёзность их положения, тяжесть невысказанной угрозы давили на неё, как физическая ноша. Она выдавила из себя одно дрожащее слово, едва громче шёпота.

— Понятно.

Мужчина, на лице которого читалась пугающая напряжённость, продолжил говорить, и его голос звучал монотонно и непоколебимо. От прежней расслабленности не осталось и следа. Он говорил о серьёзной, пугающей ответственности.

— Я хранитель полотна, который обладает огромной силой. Его голос понизился, каждое слово было наполнено такой серьёзностью, что у неё по коже побежали мурашки.

— Слова, написанные на нем… они становятся реальностью. Но его забрали. Украли охотники за золотом. Ослеплённые жадностью и необузданными амбициями. Они стремятся подчинить его магию своим порочным желаниям. Он сделал паузу, пристально глядя ей в глаза.

— Они не могут управлять им в одиночку. Полотно сопротивляется им, отказываясь подчиняться их командам. Но и это очень важно, у тебя… у тебя есть ключ. Способность, которое помогут им управлять им.

Хотя беспокойство никуда не делось. После того ужасного признания, которое он только что сделал. В Алисе начало зарождаться что-то вроде неповиновения. Первоначальная паника отступала, сменяясь всплеском недоумённого любопытства. Сама наглость этого заявления, странные обстоятельства, его окружавшие, пробудили в ней странное чувство уверенности, решимость разобраться в этой безумной ситуации, какой бы странной и непонятной она ни была.

Голос женщины был мягким, с осторожной нейтральностью.

— Чем я могу помочь — спросила она, подбирая каждое слово с точностью хирурга. В её взгляде, внешне спокойном, промелькнуло опасение.

Мужчина, стоявший перед ней, казалось, излучал почти благоговейную тишину. Он ответил, и в его голосе звучала серьёзность, которая противоречила фантастичности его заявления.

— Ты — главный летописец нашего мира, — заявил он, и в его словах звучала глубокая убеждённость. В его пронзительных синих глазах читалось неподдельное уважение, почти благоговение.

— До сих пор мы скрывали тебя, оберегая твои таланты от посторонних глаз. Мы скрывали тебя, защищали от тех, кто не понимал, какой силой ты обладаешь. Но каким-то образом алчные стервятники, охотники за богатством и властью, узнали о твоём существовании. Они понимают, кто ты, и не собираются быть добрыми. Они хотят причинить тебе вред, использовать твои способности в своих гнусных целях.

Он сделал паузу, давая осознать серьёзность своих слов, а затем продолжил. Твёрдым и настойчивым голосом.

— Они выманили тебя из города под ложным предлогом, используя научную конференцию в качестве приманки. Жалкую, но эффективную уловку. Мы перехватили их в самый последний момент. Мы спасли тебя, но наши проблемы далеки от завершения. Теперь мы должны действовать сообща, чтобы вернуть то, что по праву принадлежит нам — холст, который они украли, и, в конечном счёте, остановить их коварные планы».

Весь этот сценарий казался Алисе совершенно нереальным. Как будто её вырвали из привычного ритма жизни и поместили в фантастическую историю. Она моргнула, пытаясь сопоставить слова мужчины со своим собственным опытом. И всё же под слоем недоверия в ней зародилась хрупкая надежда. Если хотя бы крупица того, что он сказал, была правдой. Это означало, что она была на пороге чего-то гораздо более грандиозного. Более значимого, чем обыденное существование, с которым она привыкла мириться. Это был глоток волнующей возможности, о которой она и не подозревала, что жаждет.

В её поведении произошла едва заметная перемена: первоначальное опасение сменилось зарождающимся чувством целеустремлённости.

— Итак, каков мой следующий шаг — спросила она решительным тоном, в котором не было ни тени робости или даже удивления. Вопрос повис в воздухе, словно вызов.

Он прямо посмотрел ей в глаза, и в его синих глазах появилось выражение глубокого понимания. Он увидел не страх, а проблеск того же огня, что горел в нём. Он ожидал недоверия, но знал, что нашёл человека, которого так долго искал. В уголках его губ появилась едва заметная улыбка.

— Пришло время тебе научиться пользоваться своими способностями. Нам нужно вернуть холст. И сделать это нужно как можно скорее. Чтобы это сработало, ты должна довериться мне и делать то, что я говорю. Это будет непросто, но в тебе есть сила, которую тебе ещё предстоит открыть.

Глубоко вздохнув, Алиса отбросила страх и сомнения. И произнесла.

— Я готова.