Дар лунного грифона

Мария Новик

Артур Грифрайс с виду обычный парень. Он работает рулевым на катере, возит богатых туристов. Он живёт вместе с матерью недалеко от порта. Любимая работа, хорошие друзья, щедрые клиенты…Вскоре с ума сходит напарник Артура. Он неустанно твердит о некромантах и волшебных порталах. А после мужчина и вовсе пропадает без вести.Спустя некоторое время на пристани появляется женщина с татуировкой грифона на руке. Она же приходит домой к Грифрайсам и сообщает – Артуру пора вернуться в другой мир.

Глава 2

Я стоял на пороге квартиры, размышляя, что могло случиться с Кейси. Вариантов множество. Самый первый — он напился и в данный момент кутит в клубе, забыв о том, что у него есть семья. Второй — лежит в больнице, потому что его избили или ограбили, что почти невозможно, учитывая прошлое моего друга. Третий вариант я даже не рассматривал, но назойливая догадка, как назло, продолжала лезть на первый план. Я отмёл её снова, тряхнув головой. Нет, он жив. В другое я не верю и верить не намерен.

Подавляя приступ паники, который подкатил совершенно неожиданно, я постучал в дверь. Она тут же открылась, словно меня ждали, сидя буквально на пороге. С другой стороны, человек пропал, и жена исчезнувшего не могла поступить иначе, кроме как ожидать меня, чтобы получить хоть какие-то ответы на один единственный вопрос.

На меня посмотрели заплаканные карие глаза. Полноватая женщина приятной наружности, с короткими тёмными волосами, в серенькой футболке и чёрных джинсах, молча пригласила войти, отойдя в сторону.

Первым делом я огляделся. Ничего выдающегося в квартире не заметил. Самая обычная обстановка самого обычного жилища. Небольшая гостиная, достаточно уютная, встретила яркими красками. На стенах отпечатки маленьких ладоней, есть ребёнок. Внутренняя тревога вспыхнула костром. Третий вариант стал пробиваться через стену безразличия ещё сильнее. Нормальный человек не мог довести жену до нервного срыва, а ребёнка до истерики, а потом просто уйти, бросить всё, что было ему так дорого. Выводы начали напрашиваться сами собой. Я старательно от них избавлялся, но они с новой силой накатывали.

— Я обзвонила всех его друзей, знакомых, узнавала в моргах, больницах и клиниках. Его нет нигде.

— Другие родственники? — обеспокоенно спросил я.

— С его матерью у меня натянутые отношения. Мы встречаемся не так часто, только на Рождество или день рождения Кейси. Я позвонила ей, но там автоответчик, — сообщила Мэвис.

— Как ребёнок, в порядке? — дрогнувшим голосом поинтересовался.

Нормально относиться к этой ситуации я не мог. Ответ на свой вопрос знал заранее, оттого переживания только усиливались. Что, если третий вариант всё-таки возможен? Что, если Кейси… Нет. Нет, нет, нет, нет! Я не верю в это!

Мэвис предложила сесть на мягкую софу. Сама уместилась рядом, устремив взгляд в пол. Несколько мгновений женщина молчала. Видимо, тот самый, третий вариант тоже бился наружу. Я посмотрел на её руку. На запястье отчётливо выделялся внушительный синяк. Миссис Саммер ещё по телефону сказала, что Кейси тащил её к выходу, убеждая уехать. Ничего себе убеждение! Судя по размерам красно-фиолетового пятна, он ей чуть руку не оторвал!

— Он всё утро нёс ахинею, — заговорила Мэвис дрогнувшим голосом. — Говорил, что что-то нашёл, что это всё не сказки. Мне бы вызвать медиков, чтобы они его осмотрели и положили на пару дней в клинику для обследования. Но я терпела его выходки, думала, что он пьяный. Какая же я дура! — она закрыла лицо руками и зарыдала, всхлипывая.

Я молча смотрел на бедную женщину. Она действительно была расстроена. Нет! Неправильно! Она испугана до чёртиков поведением человека, которого знала другим!

— За пару недель он обклеил стену шкафа заголовками, картами, всё обмотал нитками, выстраивая какую-то цепочку, — плача, продолжала миссис Саммер. — Я не знаю, что с ним случилось, но это очень страшно! Что с ним? Где он? Анна-Мария спрашивала меня вчера, где папа. А что я ей отвечу? Что он сошёл с ума и бросил меня и её одних здесь?

Я не мог больше сидеть неподвижно. Меня подмывало пойти на поиски этого гада, которого считал не просто напарником — другом, и набить морду за то, что сотворил со своими близкими! Да, мы не так часто общались на общие темы, но годы совместной работы делали своё дело. Мы сблизились. А эти заголовки и статьи… О них постоянно, последние пару дней до исчезновения, Кейси неустанно твердил. Он повторял, что близок к разгадке тайны, но я не догадался, что с человеком не всё в порядке.

— Можно взглянуть на стену, которую он обклеивал? — попросил я, не надеясь на положительный ответ. Предчувствие внутри лихорадочно забилось. Я был уверен, что это подскажет мне отчасти, где искать напарника.

— Да, конечно, — икая от слёз и нервно вздрагивая, ответила Мэвис. — Пойдёмте.

Она привела меня в их спальню. Не слишком просторная комната со шкафом, навесными полками и кроватью, над которыми висели два бра. Женщина раскрыла дверцы платяного гиганта — а он длиной от пола до потолка и шириной в полстены — и я увидел то, что заставило сердце замереть, как и дыхание.

Практически всю заднюю стенку занимала карта Соединённых Штатов. Она вся исколота красными канцелярскими кнопками, на которые тугими струнами намотаны чёрные нитки. Каждый город — точка, каждая нить — маршрут. Кейси что-то искал. Или кого-то. Но разобраться в странной паутине мне не удалось. Я перевёл взгляд вправо. Боковая стенка тоже была заклеена. Вырезки из газет, статей уфологических журналов, интервью с неадекватными людьми, нечёткие фотографии странных существ и не менее странных личностей.

«Мой босс — ведьмак!»

«Инопланетяне существуют. Фото и рассказ очевидцев.»

«Неизвестное существо уничтожило погон скота за одну ночь.»

«Пришелец или розыгрыш?»

Среди десятков статей, которые одними заголовками внушали страх и отвращение, моё внимание привлекла одна. «Теракт или первый контакт?» — выведено крупными буквами над фотографией покосившейся многоэтажки, овитой стальными зигзагами пожарного спуска.

— Можно? — потянулся я неуверенно за газетной вырезкой, кинув взгляд на стенающую Мэвис, что стояла рядом со мной, вытирая слёзы. Та лишь молча кивнула, дав мне возможность действовать.

Я небрежно сорвал вырезку со стены, нисколько не заботясь о её целости. Меня волновал не скандальный заголовок и вовсе не текст, который отпечатан под ним. Фотография здания очень мне знакома. Вернее, само здание. Я полон уверенности, что где-то его видел. Ещё одна деталь заставила прищуриться, вглядываясь в пожарного, который стоял на фоне многоэтажки.

Мужчина в каске и пожарной экипировке, с багром наперевес. Я узнал в этом человеке мистера Грэмси, нашего соседа. Сейчас он работает слесарем в автомастерской, и он не так молод, как на фото, но я чётко улавливал сходство.

В то время, когда мы жили в Санта-Монике, мистер Грэмси часто к нам захаживал, интересовался здоровьем, дарил подарки, помогал. Моя мать беседовала с ним, словно он был её отцом, так душевно и обстоятельно они говорили за столом в маленькой кухне. Я любил подслушивать, когда был подростком, часто прилипал к закрытой стеклянной двери и улавливал каждый звук. Правда, меня быстро отгоняли. Но факт оставался фактом: любопытство во мне крепло уже с малых лет.

За это любопытство меня в младшей школе прозвали журналистом. Я постоянно подслушивал за всеми. У кого есть контрольная работа, когда будет срез по предмету, кого поцеловала девчонка, кого заперли в туалете — всё знал и старательно записывал в тетрадь. Меня уважали даже старшеклассники, которые всех малолеток разгоняли по углам во время перемены.

Приятно вспомнить истории из детства, когда я был очень любопытен и залезал в любую дыру без мыла, правда, вылезти мог не всегда. Но на кону жизнь напарника, так что я снова вернулся к тревожным мыслям. Повинуясь инстинкту «журналиста», снова обратился к ничего не значащей для меня карте. На ней Санта-Моника была обозначена красной меткой, как и большинство городов побережья и отдалённых населённых пунктов штатов Калифорния, Невада, Орегон, а также Канзас, Юта, Вайоминг и Миссури. Семь штатов были задействованы в разгадке тайны, которая не давала покоя моему другу и напарнику.

Бред перестал казаться таковым, по крайней мере, для меня. Вся паутина сходилась в выделенном центре, которым стала именно Санта-Моника. И теперь я вспомнил, откуда знаю это здание! Оно находится в этом городе недалеко от школы, в которой я учился!

Головная боль пришла, когда её не звали. Виски сдавило невидимым обручем, а перед глазами поплыли картинки, сопровождаемые звуками.

Полуразрушенное здание с пустотой в центре. Кругом искрящая проводка, обломки, слышатся стоны и крики. Один из них с каждым мгновением становится чётче. «Это пожарные! Отзовитесь!» — знакомый голос оповещал о скором спасении. Именно спасении, потому что я ощущал страх, окутавший каждую клеточку тела. Я ждал, когда меня вытащат из этого места, такого чужого и опасного.

Один обрывок сменился другим. Теперь передо мной стоит молодой мистер Грэмси, удивлённо разглядывающий что-то за моей спиной. Мерцание странного света бликами падает на его лицо, наполненное тревогой.

— Положи нож, девочка, — сказал мистер Грэмси. Он в следующую секунду начал медленно опускать пожарный багор на засыпанный обломками и пылью пол… Тут же послышался женский плач, который на миг сменился коротким звоном металла.

Я посмотрел вниз, обращая внимание на источник звука. Это был кинжал с волнистым лезвием и резной рукоятью, щедро украшенной камнями и надписями. Знакомое чувство опасности полыхнуло в груди…

— Мистер Грифрайс! — тряхнула меня за плечо Мэвис, выводя из странного видения.

Я мало что понимал в последнее время, но после непонятной галлюцинации, вопросов стало в разы больше. Обрывки картинок и знакомые, но одновременно с этим чужие звуки рождались в голове, пугая до чёртиков.

— Надо позвонить в полицию, — сдавленно произнёс я. Голова продолжала болеть. Я зажмурился и потёр пальцами переносицу. — Они разберутся в ситуации.

— Хорошо, — хрипло сказала миссис Саммер и вышла из комнаты. Об этом я догадался по удаляющимся шагам полноватой леди.

Собравшись с мыслями, я протёр ладонью лицо. Мне по-прежнему казалось: я знаю, что искал Кейси. Только не могу составить цепочку действий, которым следовал напарник. Либо я схожу с ума, либо… Нет, не так. Я схожу с ума. И точка. Эта комната и карта в шкафу действуют на меня гипнотически, погружая в странный транс, от которого нельзя избавиться. Решив покончить с непонятными раздумьями, я принял решение дождаться полицию.

А вот и сирены. Подойдя к окну спальни, убедился, что догадка верна. У многоэтажного дома остановилось несколько патрульных машин.

***

Крепко держа штурвал прогулочного катера, я вёл судно к порту Марина-Дель-Рэй.

На палубе вовсю происходит веселье: все пьют, едят, поздравляют с повышением одного из сидящих — по-моему, работника одной из престижных компаний. Мужчины в смокингах. Женщины в платьях. Не очень удобная одежда в середине лета, когда температура воздуха поднимается до девяносто пяти градусов по Фаренгейту. Мне ничуть не легче. Под фуражкой уже мокрые от пота волосы, рубашка тоже начинает пропитываться. О ботинках я вообще не думал. Но такова форма одежды, и ничего с этим поделать нельзя.

Я немного помечтал о горячем душе и мягкой постели, но потом вспомнил о Кейси. Сегодня начинается его смена. Он должен был встретить меня на пристани и сменить, утром взяв курс обратно в порт Лонг-Бич. Но его нет. Это значит, что мне придётся сегодня ночевать в гостинице, а утром снова вставать за штурвал.

Было дико неприятно. Начальство не любит лгунов и ленивых. Только и ждёт, чтобы уволить сотрудника, поставив на его место другого уже на следующий день. Кейси идеально подходил на роль уволенного. Никакие заверения не помогут. Козёл, а по-другому назвать мистера Осборна у меня язык не поворачивается, сделает всё, чтобы в личном деле моего напарника, так полагаю, что бывшего, не осталось ни одного чистого листа, когда оно будет заполняться неприятной информацией. Ни о каком понимании и сочувствии речь не шла вовсе. Чернокожий придурок с хитрым взглядом и наглой рожей всегда норовит сделать какую-либо подлость.

Не так давно выходец из Южной Африки, а этот чёрт именно оттуда и приехал в Америку, пару недель назад уволил Гвен, помощницу рулевого, за то, что она неправильно заплела волосы в косу. Повезло мужику, что рабство в стране отменили, а то вместо белоснежного кителя получил бы по рёбрам плетью и ощутил мордой всю прелесть грязной лужи в дикую жару.

Я с тревогой осмотрелся, чтобы убедиться, что не произнёс этого в слух. Иначе я увижу своих друзей и родную мать только через пару лет, как только выйду из тюрьмы.

Всё в порядке. Я только подумал о том, как хорошо было бы, чтобы мистера Осборна отправили обрабатывать кофейные плантации, причём голышом и под звуки ударов плети.

Несмотря на то, что я ненавижу своего начальника и втихаря поношу его отборными грязными словечками, которые так и норовят слететь с моего языка, я люблю эту работу. А всё из-за воды. Её я обожаю. Чувствовать запах морской соли и свежести, смешанной с ней, слышать шум волн и звук мотора, ощущать качку, закрыв глаза и наслаждаясь возникающим ощущением полёта, — великолепно! А если за это ещё и платят! Чёрт! Дайте мне три смены, я их отработаю и получу не только зарплату, но и вознаграждение за приятный отдых на катере.

Не знаю, как сказать, но я чувствую, как нужно управляться с судном. Оно словно говорит со мной, раскрывая как достоинства, так и недостатки, чтобы я мог это использовать и добраться до места назначения без облёваных пассажирами бортов и разбитой посуды, как на кухне, так и на палубе.

Пассажиры, в основном богатые и знаменитые личности, платят мне сверх меры за умение водить. Даже Кейси один раз с долей зависти сказал, что я Посейдон, бог морей и океанов, — мне подвластны судьбы людей. Не хватает для верности только трезубца и чешуйчатого одеяния.

Кейси… Где ты дружище? Мне в один миг стало грустно. Не хватает назойливого шёпота рядом и колких усмешек по поводу: «туда пешком, оттуда — с душком». Так напарник говорил про наши смены. В порт я доставляю клиентов словно на руках, практически без качки и лишних проблем, а обратно везёт их Кейси, пьяных, усталых, а после прибытия ещё и с морской болезнью.

Но сегодня предстоит работать без него.

Даже не верится, что с ним что-то случилось. Но факт оставался фактом: то, что висело в шкафу, не было похоже на действия здравомыслящего человека. Карты, сомнительные статьи, которым место в костре, а не в руках людей. Всё это не похоже на моего напарника, который хоть и был чудаком, но не настолько, чтобы до дрожи в ногах испугать жену и ребёнка, сойти с ума, начав рыться в не стоящей внимания макулатуре и обклеить стены всякой дрянью.

А вот и порт Марина-Дель-Рэй. Ровными рядами по обе стороны многочисленных пристаней стоят катера, яхты и небольшие лодки. Прекрасная картина. Словно отдельный городок, только не для людей, а для остроносых красавцев, которые рассекают воду, ловко лавируя по волнам. Заруливаю на свободное место, выключая винты двигателя. Проворачиваю штурвал, завершая манёвр. Слабое, еле ощутимое касание борта о подводные ограничители пристани.

Привычно ищу глазами Кейси. Кажется, что он сейчас взойдёт на борт и, как обычно, отпустит пару колких шуточек. Но нет. Моим ожиданиям сбыться сегодня не удастся, как и завтра, и в прочие дни, когда я буду ждать напарника.

Стоит посмотреть печальную статистику раскрываемости преступлений о похищенных и пропавших без вести людей, как становится понятно: полиция сделает всё, что в её силах, но найти одного человека в штате, а тем более, в стране, где постоянно совершаются преступления, практически невозможно. Я смотрел эти сводки, они в открытом доступе. Только десять процентов пропавших возвращается домой. Следующие десять сразу же отправляются в морг, а последние пятнадцать не возвращаются даже по частям. Их просто не находят. Никогда.

Я не хотел верить, что Кейси не найдут. Но реальность давила своей обыденностью, заставляя верить в неизбежное.

Матросы пришвартовали катер, и я спустился на деревянный помост, услышав знакомый звук стонущих досок, о которые снизу бьётся вода. Плеск маленьких волн, неистово облизывающих опоры и каркас, ласкали мой слух. Я обожаю свою работу. Будь у меня возможность, купил бы самую дорогую яхту, виллу на острове в Тихом океане и перебрался бы туда, наслаждаясь видом на голубое полотно, устелившее рельеф неприглядной и застроенной каменными джунглями планеты.

Я просто стоял и смотрел на воду, словно под гипнозом.

— Артур Грифрайс? — позвал ровный женский голос.

Я ошарашенно смотрел вниз, пытаясь понять, что моя мама делает здесь, в стольких километрах от дома. Решила приехать и поддержать меня? Или узнала, что я остаюсь на ночь, и не упустила возможности прогуляться по вечернему порту?

— Привет, ма… — повернулся, чтобы поздороваться и застыл в невероятном ступоре. Мать перекрасилась? Надела линзы? И откуда у неё киношное платье века эдак восемнадцатого, с высокой талией и волнистым подолом?

Напротив меня стояла женщина, идеально походившая на Одри. Та же фигура, голос, даже татуировка головы грифона в треугольнике на левой руке. Я заметил её, потому что неизвестная сложила руки перед собой, накрыв одной другую. Разница была лишь в том, что у почти идеального двойника были коричневые волосы и карие глаза. А в остальном…

— Вы очень похожи на мою мать, — сообщил я, пытаясь осознать, кто же передо мной. Долго гадать не пришлось.

— Естественно, Артур. Я твоя тётя, — ошарашила заявлением незнакомка. — Меня зовут Аида.

Вот так новость. Мать не говорила ни о каких родственниках. Да я и не спрашивал, потому что слово дал. Во рту пересохло от желания задать кучу вопросов. Не верить женщине я не мог, она идеальная копия, клон матери. Почти.

— Простите, что? — выдал я хрипло, приходя в себя. День, и без того не задавшийся (мягко сказано!), теперь обещал быть фантастически ужасным.

— А ты вырос, Артур. Одарис здесь? — Аида демонстративно обернулась, видимо, искала мою мать, которую называла другим именем. Ситуация постепенно разъяснялась. Маму зовут Одри, никакая она не Одарис, а передо мной всего лишь искусная актриса, которой зачем-то понадобилось меня разыгрывать.

— Вы ошиблись с именем. Кстати, удачное сходство. Долго грим делали? — выпалил я, сложив руки на груди.

— Нет, Артур, я не ошиблась, — уверенно проговорила Аида, улыбнувшись. — Синие, как морская бездна глаза, седые волосы, похожа на меня как две капли воды. Даже татуировка есть.

— Извините, я спешу. Отличный спектакль, дамочка, но вам меня не обмануть. Не знаю, откуда вы о нас знаете, но смею заверить, что этот цирк можно прекратить.

Я обошёл женщину и направился на берег по пристани. Это ж надо! Разыграть меня, выдав себя за мать? Ловко. Но зачем?

Вопрос растаял в воздухе, когда я услышал то, что никак не могла знать эта обманщица.

— Она всегда пела тебе, когда ты болел. Песню про красную птичку. Тебе становилось легче после неё, и ты засыпал.

Сказать, что я едва не свалился в воду, споткнувшись после услышанного, — значит, пожалеть мои чувства. Я хотел прыгнуть вниз, вобрать полные лёгкие воды и утонуть. Чёрт побери, откуда она знает?

Когда я учился в средней школе, подхватил ветрянку. Говорят, если не переболеть ею в детстве, то можно умереть. Чем выше возраст, тем вероятнее неблагоприятный прогноз на радость патологоанатому. Так вот, мне не повезло. Я покрылся красными точками и после этого поднялась температура. Меня бросало то в жар, то в холод, по ночам бредил. Никакие лекарства не помогали. В один из дней, когда врачи в клинике сказали, что мне вряд ли что-то уже поможет, мать села рядом с больничной койкой на стул и запела.

Звуки свирели лились по поляне,

Сладкими нотами теплясь в тумане.

Играй, пастушок, ты на радость Чирине,

С красными перьями птичке Фирина…

Я не понимал значения песни, находился в некоем подобии пустоты, проваливаясь в долгий мучительный сон. Голос матери, поющей про красную птичку Чирину, стал для меня нитью, позволившей выбраться из капкана смерти. Несколько дней Одри напевала мне её, поглаживая по голове. Мне действительно становилось легче.

Никто об этом не знал, кроме её и меня! Никто!

— Теперь ты мне веришь, Артур? — спросила в спину Аида, продолжая стоять на месте.

Я продолжал мысленно материться, пытаясь справиться таким образом с накатившими чувствами от догадки… Женщина, что стояла на пристани, ожидая, когда же я повернусь, действительно моя тётя.