Глава 4
Как бы ни следили за собой аристократки, образ жизни дает о себе знать. Невоздержанность в пище, увлечение сладким, редкие прогулки на свежем воздухе.
Когда ты ложишься под утро и встаешь к обеду, от теней под глазами избавиться невероятно сложно. После пробуждения ты выпиваешь кофе и съедаешь два-три пирожных, на завтрак закусываешь тортом, и хорошо, если на обед у тебя из сладкого только желе или пудинг, потому что ужинать ты будешь в гостях, где радушный хозяин выставит все деликатесы, какие успел приготовить его повар. При этом весь день ты сидишь — пока пьешь чай с семьей, потом пока едешь в карете и после — когда болтаешь с подругами. Хорошо, если выдастся солнечный денек и ты решишь прокатиться верхом, — хоть какая-то разминка. Даже бал не даст необходимой нагрузки: придворные танцы несложны и не требуют выносливости. Однако не раз и не два я видел, как дамы и их кавалеры выдыхаются после третьего, а иногда и второго тура. Хотя, казалось бы, что проще медленных поворотов и плавных шагов под музыку? Но — образ жизни сказывается.
Даже тоненькие красавицы годам к сорока расплываются и обзаводятся несварением — как наша королева, например.
Шериада была стройной, если не сказать тощей, и в пять вечера умудрялась оставаться свежей, будто только проснулась. И, конечно, я понятия не имел, сколько ей лет. Она вела себя со спокойной уверенностью зрелого человека, а выглядела не старше своей кузины Элизабет. И просто жить без эпатажа не могла.
В столовой, когда я вошел, она… жонглировала яблоками — кажется, пятью. Я удивился настолько, что замер в дверях, и лакей чуть не опрокинул на меня поднос.
— Элвин, наконец-то!
Когда принцесса обернулась, яблоки не разлетелись по комнате, а аккуратно улеглись на блюдо. Шериада с сияющей улыбкой указала на кресло слева от себя:
— Присаживайся.
Я выдохнул и заставил себя улыбнуться:
— Благодарю, госпожа.
Этикет требовал от спутника ухаживать за госпожой, то есть отодвинуть для принцессы кресло, потом положить в ее тарелку те закуски, которые она больше всего любит, и наполнить ее бокал. Прошла уже неделя, а я понятия не имел, какие у нее предпочтения, так что пришлось угадывать по взгляду.
Откинувшись на спинку кресла, Шериада смотрела, как я это делаю, с таким видом, с каким учитель в школе отсчитывает время до конца экзамена.
— Ты закончил? — поинтересовалась она минуту спустя. — Может быть, сядешь?
Я улыбнулся, ставя перед ней полную тарелку по меньшей мере с десятью видами салатов. Может, взгляд принцессы метался по столу от раздражения, и я снова оплошал?
— Да, госпожа.
Пришлось забрать у удивленного дворецкого графин с лимонадом, чтобы налить его принцессе. Я только сейчас понял, что пустых бокалов на столе нет — только хрустальные стаканы с водой.
Они завибрировали — тонкий, пугающий звук. Лимонад булькнул и вскипел, и я чуть не выронил графин, но дворецкий вовремя забрал его у меня. Я испуганно посмотрел на принцессу.
— Сядь! — Голос Шериады заставил нас обоих подскочить. — Немедленно!
Она умела голосом не только очаровывать, но и пугать до смерти. В буквальном смысле — позже я увидел, как от одного ее звука люди умирали. Не помню, как я оказался в кресле, но в то же мгновение посуда перестала дрожать.
Принцесса выдохнула.
— Не стой между мной и ужином! — отчеканила она. — Никогда.
И принялась за еду. Клянусь, Лавиния уплетала свою любимую сырную запеканку с меньшим аппетитом!
Я старательно улыбнулся и осторожно взял стакан с водой. Пришлось сосредоточиться, чтобы руки не дрожали, и напомнить себе, что нужно оставаться спокойным. Это было странно: раньше со мной такого не случалось. Я ненавидел многое в жизни спутника, но чтобы бояться — нет, никогда. Не было в капризах очередной госпожи ничего, о чем я еще не знал или хотя бы мысленно не примерил на себя. Вдобавок даже у аристократов существовали рамки дозволенного.
От принцессы веяло безумием. «Ты не хочешь меня злить», — снова вспомнилось мне. Что же она сделает, когда разозлится? Слуги ее боятся…
Тем временем Шериада положила вилку на край тарелки. Я немедленно поставил стакан на стол и приготовился встать. Сейчас ей надоест эта игра, и она захочет, чтобы не слуги, а спутник ухаживал за ней: подавал ей блюда и подливал напитки. Вообще-то, это было в порядке вещей.
Принцесса поймала мой взгляд и улыбнулась. Теперь ее голос звучал нежно и без малейшего намека на недавнее раздражение.
— Элвин, прости. Я не должна была повышать на тебя голос. Прости, пожалуйста.
Улыбка дрожала у меня на губах. Чего она хочет? Зачем извиняется?
Все это напоминало незнакомый танец, в котором вел не я.
Не дожидаясь ответа, Шериада перевела взгляд на слуг.
— Алекс, пожалуйста, унесите вино. И оставьте нас.
Лакеи с поклоном развернулись к дверям. Ори бросил на меня взволнованный взгляд, и мне даже показалось, он попросит позволения остаться. Но, конечно, он ушел следом за остальными.
Только дворецкий, замешкавшись, спросил:
— Миледи, что прикажете подавать на десерт? Сейчас или позже?
— Подадите через полчаса, я вас позову. — Шериада нахмурилась: — Мой шоколад ведь уже привезли?
— Конечно, миледи.
— Вот и прекрасно. Подайте еще ягоды и… Ах да, дыни! На кухне должен появиться демон из низших… Этот, как его… — Она помолчала, потом вздохнула: — Не помню. От лорда Витрэ. Принесет пять дынь. Пять! Ровно. Если этот… нехороший… нечеловек снова скажет, что умеет считать только до четырех, потому что когтей у него всего четыре, передай, что я лично пришью ему по два пальца за каждую недостающую дыню.
Дворецкий выслушал все это не моргнув и глазом.
— Да, миледи.
«Дыни, — думал я. — Это что-то знакомое. Это фрукт? Или ягода? Кажется, она росла еще до Потопа… Я точно о ней читал».
Стоило Алексу закрыть за собой двери, Шериада встала. Я, конечно, поднялся следом.
— Сядь, — бросила принцесса, забирая мою пустую тарелку. Потом пристально взглянула — и пошла вокруг стола, наполняя ее салатами. Больше всего она положила ветчинных рулетиков с сыром — и я действительно их хотел. Но есть с госпожой — это… это как сидеть, пока она за тобой ухаживает.
И все же я сидел — ведь она приказала.
Шериада поставила передо мной тарелку:
— Ешь.
Я проголодался, это правда, но на тарелке одних закусок было больше, чем я обычно съедаю на ужин.
— Да, госпожа.
Это ее блажь, не иначе. Она все забудет к следующей перемене блюд. Интересно, она прогнала слуг все-таки для того, чтобы я служил ей? Супница и блюдо с жарким стояли на сервировочном столике у стены. Не сама же она будет их раскладывать?
— Ты, должно быть, безумно голоден, — снова сев в кресло, заметила принцесса.
Я улыбнулся. Все-таки на еде у нее пунктик. Я должен был это понять еще по тем пирожным на балу. Как ей удается оставаться такой стройной?
— Нет, госпожа. Вовсе нет.
— Не лги мне. Ты голоден. И специально себя ограничиваешь. Почему?
Она замолчала и снова принялась за еду. Я наблюдал. Стоит запомнить, что ей нравятся кабачки.
— Но, госпожа, я вовсе не…
— Солжешь мне еще раз — и очень сильно об этом пожалеешь. — Голос она не повышала, но я похолодел и закашлялся.
Она молча смотрела на меня и ждала.
— Госпожа, простите, но если я буду невоздержан в еде, я потолстею. Вам не понравится.
Она смотрела на меня пару мгновений, потом рассмеялась.
Кажется, я покраснел. А принцесса вернулась к еде.
— Не бойся. Это совершеннейшая глупость: толстых магов не бывает. Бывают худые маги, даже тощие. Но толстеть мы не умеем. Колдовство тянет из нас силу, а еда прекрасно ее восполняет. Ты наверняка чувствуешь голод в этом доме сильнее, чем раньше? Это оттого, что здесь на каждом шагу заклинания. Ты не колдуешь, но закрываться от них еще не умеешь, и они, выражаясь вульгарным языком, сосут твою энергию… Ты меня понимаешь?
— Нет, госпожа, — честно признался я.
Она вздохнула:
— Хорошо. Тогда сделаем так: я приказываю тебе есть досыта. И не пытайся солгать, что ты уже сыт. Обмануть меня невозможно, ты очень скоро это поймешь. Я ненавижу ложь. Обо мне думай все что угодно, это твое дело. Но лгать не смей.
— Да, госпожа.
Она потерла переносицу.
— Как-то у нас с тобой не складывается. Элвин, я не хочу тебя пугать, но если продолжишь в том же духе, ты себя убьешь. Во дворец я тебя не повезу: до тебя там доберется мой чудесный кузен, а он еще безумнее меня. Поэтому, пожалуйста, делай, как я говорю.
Я поймал ее взгляд и улыбнулся как мог очаровательно.
— Конечно, госпожа. Все, что пожелаете.
— Я желаю, чтобы ты ел. И раз уж разговор зашел об этом, я хотела спросить: ты фехтуешь?
Пожалуй, задай она этот вопрос раньше, в первый день, я бы удивился. Сейчас я просто ответил:
— Госпожа, всех мальчиков из низшего сословия учат обращаться с клинком и мушкетами на случай, если начнется война. Это обязательная часть школьной программы.
И чтобы ее сдать, мне приходилось буквально не спать ночами: работу на фабрике никто не отменял и библиотечные книги нужно было вернуть в срок.
— Но войны не было уже лет пятьдесят, — нахмурилась принцесса. — Или я что-то путаю?
— Сорок восемь, госпожа. Но прошлый раз мы чуть не проиграли, лишь народное ополчение спасло Остров. Поэтому нас учат фехтованию.
— И мушкетам. Я поняла. — Шериада задумчиво покатала по пустой тарелке (когда она успела все съесть?) последнюю горошину. — Каким клинком ты владеешь?
Вопрос поставил меня в тупик.
— Шпагой, конечно. Как говорил школьный наставник, ее даже идиот освоит, а с мечом вы попробуйте еще попляшите. Он имел в виду, конечно, полутораручный.
— Бастард, — кивнула Шериада, услышав мой ответ. — Полагаю, под полутораручным мечом ты имел в виду его? Что ж, значит, только шпага… А кинжал?
— Госпожа, это было почти пять лет назад. Кинжал… — Я запнулся. Кинжал наш наставник почему-то не жаловал. — Нам показывали, но…
— Ясно. Я найму тебе учителя фехтования. Тебе нужен партнер по меньшей мере твоего роста, значит, я не подойду. К тому же будет печально, если я прибью тебя ненароком.
Я улыбнулся на этот раз свободнее. Конечно, она шутит: даже в плохие для Острова времена женщины не брались за оружие. Ни один мужчина этого не потерпит, это просто… Как надеть брюки.
Впрочем, в брюках Шериаду я как раз видел.
— Как прикажете, госпожа. Но могу я спросить, зачем?
Может, у нее фетиш — чтобы мужчина обязательно фехтовал. Знавал я капризы и почуднее.
Шериада бросила на меня косой взгляд и пожала плечами:
— Поверь, пригодится. Мне казалось или ты сказал, что читал те книги, которые я оставила?
— Да, госпожа, читал.
— И каков главный закон в Нуклии?
— Сила. — Когда я это прочел, то невольно подумал, что у нас так же. У аристократов есть деньги, при необходимости они покупают наемников, и сила экономическая становится физической. Юридическая тоже имеется — в суде к высшему сословию прислушиваются охотнее, чем к беднякам.
Шериада, когда я ответил, покачала головой:
— Нет, не так же. Ты понимаешь это абстрактно, а нужно прямо. Важнее в Нуклии тот, кто колдует лучше. Дело в магии — этой переменной в твоем мире нет. Представь, что ты щелкнешь пальцем, и на Большую Землю сойдет могучая волна. Как тебе?
Я возразил, что сначала эта волна смоет Остров. Не так уж далеко от нас до Большой Земли.
Принцесса улыбнулась:
— Верно. Хорошо, что ты это понимаешь. Я сотни раз видела, как идиоты-ученики сначала создают волну — а потом сами же в ней и тонут. Но давай пофантазируем. Итак, на твой Остров надвигается вражеская армия. Ты владеешь магией. Что ты сделаешь?
— Любой магией, госпожа? В сказках для колдовства нужно пойти к волшебному источнику…
— Никуда не нужно идти. И да, любой, на какую тебе воображения хватит.
Я задумался. Шериада сама поставила на стол супницу — совершенно без усилий. И взглядом запретила мне вставать. Потом, словно всегда это делала, разлила по тарелкам суп.
— Я бы свел с ума их шаманов, госпожа. Варварские воины, насколько я знаю, почитают их как богов. Если шаман будет подчиняться мне, война будет выиграна.
Шериада хмыкнула:
— Неплохо.
— Спасибо, госпожа. А что бы сделали вы?
Она подняла брови — похоже, не ожидала вопроса.
— Я? Я бы пообещала убить каждого второго их ребенка, включая сына военачальника, если в течение суток они не сложат оружия. И я бы пустила слух об этом в их столице. А потом наслала бы на их детей сон. Не смертельный, нет — зачем? После того как их дети заснут, а родители испугаются, война будет выиграна.
— Но, госпожа, они могут пожертвовать детьми. Вы не знаете, они варвары и…
Шериада улыбнулась, и я замолчал.
— Варвары — понятие относительное. Для них варвары — вы. Человек не будет жертвовать своим ребенком, если на кону всего лишь победа. Их военачальник тоже это понимает. Понимает он и то, что его народ взбунтуется, реши он упорствовать. Не нужно улыбаться, Элвин, я так уже делала. И детей мне ни разу убивать не пришлось.
Улыбка исчезла с моего лица, но я вовремя спохватился. Она же это несерьезно.
Принцесса тихо рассмеялась.
— Какие разговоры мы с тобой ведем за ужином! Где мои манеры? Брат уже ворчал бы на меня сейчас.
— У вас есть брат, госпожа? — вырвалось у меня.
Ее улыбка сделалась расслабленной, мягкой. Она его любит, этого брата.
— Да, старший. Лэйен. — Она поймала мой удивленный взгляд и усмехнулась: — Матери у нас разные. Ты же знаешь, что моя сбежала отсюда, когда ей было двадцать?
— Сбежала? Госпожа, Ее Высочество пропала без вести.
— Сбежала. Она отправилась в другой мир, вышла замуж за отца Лэйя и родила меня.
— Значит, она жива, госпожа? Его Величество, наверное, счастлив.
Принцесса покачала головой:
— Нет, она погибла, когда мне было одиннадцать. Она и отец, и вообще все, остались только мы с Лэйем. А Его Величество постоянно путает меня с ней. Старик уже заговаривается. Элвин, давай сменим тему. Про Лэйя я могу говорить сколько угодно, но ты его не знаешь. А мать… Она была злобной стервой, и я не хочу ее вспоминать.
Я чуть не поперхнулся. Отношения в семьях, конечно, разные, но родителей у нас чтили все, даже аристократы. Чтобы про мать вот так?..
— А у тебя, похоже, было счастливое детство, — заметила Шериада, и я замер. — Но мы отклонились от темы. Мы обсуждали силу. Маги в Нуклии, конечно, не всесильны, но… могут очень многое. Именно поэтому магический потенциал очень важен.
— Да, госпожа. Поэтому Повелителем становится самый могущественный волшебник. — О правителях, или, как их называли, Повелителях, в книгах тоже было. Пожалуй, по логике мира, где сила определяет все, передача власти не по наследству оправдана. Но понять это мне оказалось тяжело. У нас власть передается от отца к сыну, конечно. Как же еще обеспечить преемственность?
Шериада усмехнулась:
— О, ты прочел и про Повелителей. Прекрасно. Сиди, я сама способна управиться с мясом. Ты — мой гость, Элвин, что бы ты себе ни думал.
Гостям не отдают приказы — вот что я думал. Но, конечно, не спорил.
— И кто же нынче правит Нуклием? — поинтересовалась принцесса, закончив раскладывать свинину в клюквенном соусе.
— Королева Сиренитти. — Я прикрыл глаза, вспоминая. Писали о ней много, но, как часто бывает, когда речь идет о правителях, уж очень пространно. — Она взошла на трон в тринадцать лет.
Шериада кивнула.
— Что еще помнишь?
Я спохватился, что ем уже третий кусок мяса — привычка принцессы объедаться оказалась заразительной.
— Она правит до сих пор. У нее… кажется, есть сын. Получается, он не унаследует трон, госпожа?
— Нет, он полукровка. Наполовину демон. Повелители Нуклия всегда женятся или выходят замуж за демонов. Между прочим, почему? — Шериада выжидающе смотрела на меня.
Это было проще, чем вспоминать про королеву Нуклия.
— Потому что страна демонов, Лион — единственный соперник Нуклия. Политический брак — необходимое условие мирного договора.
— Правильно. Только Лион не страна, а мир.
— Как Нуклий, госпожа?
— Не совсем… Про Повелителя Лиона ты тоже читал?
— Немного, госпожа. Его зовут Руадан, и он сделал брачное предложение Повелительнице Нуклия, но она его отвергла. Я не совсем понял почему. Она боится потерять власть? Ведь он тогда будет править обеими странами… Простите, обоими мирами.
— Не совсем. То есть да, будет править, но не потому, что он мужчина. Он — демон, — Шериада улыбнулась: — Половая принадлежность для демонов относительна.
Я попытался это представить, но не смог. Однако у меня был другой вопрос: если вообразить, что все, о чем мы говорили, существует, то…
— Госпожа, а что насчет людей? Как я понял, в Нуклии они тоже живут. Но если у них нет магии, то…
— То они рабы, — кивнула принцесса. — Но не как спутники. Вы осознаете себя. В Нуклии же многие волшебники — менталисты. Заставить человека обожать тебя — что может быть слаще?
— Это страшная сказка, — вырвалось у меня.
— Ты даже не представляешь насколько… И еще страшнее от того, что это — никакая не сказка… В любом случае так было раньше. Сейчас многое изменилось. В статье про Повелителей было что-нибудь про восстание Черных рыцарей?
— Нет, госпожа.
— Ну и оставим пока эту тему. Расскажи мне про сам мир… Хотя погоди. — Шериада улыбнулась: — Как насчет десерта?
Нуклий — другая стра… Хорошо, сказочный мир. Он был эклектикой во плоти. Сборная солянка, как сказал бы Рай: он ненавидел эти «господские» слова. Маги пришли в Нуклий из других миров — в книге их называли Средние.
— Почему? — спросила Шериада, когда мы поужинали и были уже в библиотеке. И указала мне на доску: — Нарисуй.
В книге Средние миры напоминали круг — как глобус, только каждый миллиметр составляли шары поменьше — другие миры. Смотрелось красиво даже на моем рисунке. Только для той самой Бездны, которой ругалась Шериада, места не нашлось. Я попробовал изобразить тень, но все равно казалось, что это не то. Бездну сложно представить, я даже сейчас не знаю, существует ли она. В Нуклии верят, что это пространство между мирами, куда уходят мертвые. Бывает, исчезнет целый мир, и тогда говорят, что он провалился в Бездну. Но это похоже на фигуру речи. Еще говорят, что Изнанка Нуклия, она же его тень, — это часть Бездны, но та же Шериада с этим не согласна, а кому еще знать, как не ей?
По полюсам рисунка я расположил Нуклий и Лион.
— Ты понял, почему именно… Как ты сказал? По полюсам?
Об этом в книге ничего не было, и я покачал головой. Шериада взяла у меня мел.
— Потому что магия — энергия особого рода. Она пронзает миры, как магнитные поля… Вы проходили это в школе?
— Да, госпожа.
— Хорошо. Продолжая твою аналогию с полюсами…
В Нуклии и Лионе наружу вырывался источник… нет, не так — Источник, с заглавной буквы.
— Это — магия во плоти. Представь энергию — огромный… м-м-м… взрыв.
— Госпожа, мне кажется, вы ошибаетесь. Взрыв не совсем…
Она отмахнулась:
— Знаю. Но и магия, знаешь ли, «не совсем». Это похоже на золотой туман, очень густой, сконцентрированный в одном месте. В Нуклии даже слабые маги становятся сильными, потому все туда и стремятся.
— Но госпожа, почему тогда никто не селится у Источника? — Я указал на карту, которую только что нарисовал по памяти. — Здесь в округе нет ни одного дворца. Даже дворец Повелителя располагается намного западнее.
— Потому что, когда находишься рядом, ощущения такие, как будто ты попал в самый центр взрыва. Мы все же люди, Элвин. Наши тела не выдерживают такого напряжения.
Шериада помолчала, посмотрев на мою карту.
— Ты не изобразил ни одного моря. Почему?
Морей в Нуклии не было. Только реки, и текли они из Источника, поэтому даже земля этого мира была отличным артефактом… Что бы это ни значило.
Закончили мы с опросом за полночь. Принцесса осталась довольна.
— Молодец, не ожидала. У тебя хорошая память. Ты еще не открыл счет в банке? Предпочитаешь наличные?
Или принцесса собиралась играть до последнего, или и правда не шутила.
— Счет, госпожа. Если вы позволите.
Она выписала чек. Сумма на нем заставляла меня думать, что это все же шутка. Хотя… такими деньгами не шутят.
Забавно, а ведь даже я начал верить, что этот таинственный Нуклий существует. Где-то там, далеко от меня и Острова.
— Госпожа… вы очень щедры.
— Разве? Ты хорошо поработал. К тому же можешь считать это компенсацией за моральный ущерб: ты все-таки здесь не по своей воле. — Она вздохнула.
Ага, значит, так это теперь называется.
— Элвин, прошу, не колдуй больше, — сказала она напоследок. — Ты еще не знаешь законов магии, для тебя это может быть опасно. Даже с твоим потенциалом… Особенно с ним.
— Госпожа, я не…
— Ты пожелал защитить свою семью. — Она не спрашивала, а я вдруг вспомнил ту золотую сферу, которая мне почудилась над домом мамы и Тины. Нет, конечно, это были галлюцинации. А принцесса просто удачно предположила. — Я понимаю, — продолжала она. — Я сама бы сделала так же. Нет ничего важнее семьи. Но… Клянусь, тебе не нужно за них бояться. А вот за себя стоит. Аккуратнее.
Я на всякий случай пообещал.
— Тогда спокойной ночи. Если повезет, ты сам скоро все увидишь.
Она отвернулась и принялась собирать книги. Я бросился было помогать, но она покачала головой:
— Иди спать, Элвин. Время позднее. А мне еще нужно работать.
— Я могу еще что-нибудь для вас сделать, госпожа?
— Нет, не можешь. Пока… надеюсь.
— Госпожа, вы не хотите?.. — Я должен был предложить. Все эти книги были игрой, но я все еще оставался спутником, и, разумеется, мы оба об этом помнили.
— Что?
Она нахмурилась и шагнула ко мне. Я решил, что это приглашение.
Ее губы казались мягкими и сладкими от шоколада — она пила его все время, пока обсуждала со мной этот Нуклий. Но в остальном это было, полагаю, как целовать статую. Она не пошевелилась и не пустила меня дальше. А потом отодвинулась и запрокинула голову — я действительно был намного ее выше, хотя мой рост для мужчины — средний.
— Ты этого не хочешь.
— Неправда, госпожа. — Возможно, она из тех, кто любит уговоры? Кого нужно добиваться?
— Не лги мне, — мягко напомнила принцесса. И, встав на цыпочки, сама меня поцеловала — очень целомудренно, в щеку. — Я не беру силой. Никогда. Ты очень красив, Элвин, ты мне нравишься, и, возможно, в другом мире и в другое время все было бы иначе. — Она вздохнула: — Иди спать. И не забивай себе этим голову, ты здесь не для того, чем занимался раньше.
— Неужели для игры в волшебника, госпожа? — Я сразу же пожалел, что сказал это, но она только рассмеялась.
— Да, Элвин. Для игры.
Ночью мне снился Нуклий — и неудивительно, мы столько о нем говорили! «Этот мир в равной степени красив и опасен», — обмолвилась Шериада. Я видел траву, зеленее, чем на Острове. Я видел небо, розовое («Оно чаще розовое, чем синее; это из-за Источника»), на котором не было солнца. И водопад — тот самый, Алый, вода в котором густая и красная, как кровь. Его брызги оставляли бурые следы на моей черной куртке.
Во сне на коне бок о бок со мной ехала девушка. Я смотрел на нее против света и не видел лица, но знал, что она очень красива. И дорога мне. Ее голос казался мне волшебнее, чем голос Шериады.
— Мне жаль, что тебе приходится выбирать, Элвин. Но в нашем мире так всегда. Скажи, кого ты выбрал?
— Тебя, моя королева. — В Нуклии нет местоимения «вы» в единственном числе. Даже к королеве обращаются на «ты». И я повторил: — Тебя.
Она улыбнулась, а я почувствовал горечь. Не знаю отчего. Может, горчила вода в водопаде. Или мои слезы — я проснулся весь в поту, и лицо тоже было мокрым. Не знаю, что со мной было.
— Я же просила не колдовать, — сказала наутро принцесса. — Тем более — звать вещие сны. Идиот, ментальная магия — высший пилотаж, куда ты лезешь…
Она, похоже, встала не с той ноги.
— Простите, госпожа.
— Зачем ты извиняешься? Это мне стоило… Не знаю, не вешать же на тебя щит? Совсем ведь загнешься. Иди сюда. — Она снова положила мне на лоб свою руку. На этот раз ее ладонь обжигала. — Что тебе снилось?
— Королева, госпожа. Королева Нуклия.
— Да? И как она? — спросила она равнодушным голосом.
— Очень красивая, госпожа. — И я ее любил. Как этот сон мог быть вещим?
— Ну, с королевами такое случается… Королевы просто обязаны быть красивыми, не так ли?
Наверное. Говорили, наша королева тоже когда-то была красива. Теперь от ее красоты не осталось ничего. Располневшая, морщинистая женщина. Ей не помогала даже косметика. Дамы на ее счет проходились без всякого пиетета: Ее Величество происходила из обедневшего рода, и защитников, кроме короля, у нее не было.
— Алекс, мой шоколад готов? — недовольно поинтересовалась Шериада. Шоколад она, очевидно, обожала и могла пить на завтрак, обед, ужин, а также обязательно перед сном.
— Да, миледи. С перцем. Добавить ли сливки?
— Сливки в шоколад с перцем? Алекс, у тебя ужасный вкус.
— Как скажете, миледи.
Шериада прикрыла глаза и откинулась на спинку кресла, обнимая руками напоминающую бочонок кружку. Судя по всему, принцессу мучала мигрень: Ее Высочество характерно морщилась и все время тянулась потереть виски.
— Алекс, я слышала карету, когда шла в столовую. У нас гости?
Дворецкий поклонился. Слуги здесь кланялись часто, как я заметил, — к месту и не к месту.
— Миледи, приехала ваша кузина, Ее Высочество принцесса Элизабет. Но вы упоминали, что никого не хотите видеть. Принцессе было сказано, что вы не принимаете. Однако она намерена ждать в холле, пока вы ее не впустите.
Мой собственный чай вдруг сделался невероятно горьким. Вот все и возвращается. Сейчас игра на время прервется или совсем закончится — а я уже начал к ней привыкать. Меня одолжат по-родственному или вовсе подарят, от Шериады и этого можно ожидать. Сегодня она не в духе, а дамы, когда их мучает мигрень, становятся капризны и редко поступают обдуманно.
— Господин, попробуйте творожный десерт с ягодами. — Ори, наверное, заметил перемену в моем настроении и решил отвлечь. Или подсказать, что мне стоит быть сдержаннее. Я все больше проникался симпатией к этому юноше. Может, в будущем нам удастся подружиться?
— О да, попробуй, Элвин, это вкусная штука. — Принцесса тоже посмотрела на меня. — Нет, Ори, сегодня я ее не хочу. Спасибо.
— Миледи, ваша кузина? — напомнил дворецкий.
— Моя кузина, — тоном «как вы мне все надоели!» пробормотала принцесса. — Пригласите ее, Алекс. И приготовьте третий прибор. Между прочим, этот демон дыни-то вчера принес?
— Да, миледи. Все в порядке.
Принцесса кивнула, отпуская его, и, ни к кому не обращаясь, хохотнула:
— О как! Стоит только раз надрать задницу — и сразу все считать учатся. Элвин, а ты пробовал дыни?
— Нет, госпожа. Это ягода?
— Да хоть овощ, но невероятно вкусный. Нет, это фрукт. Я люблю его со сметаной, но со взбитыми сливками тоже ничего… — О еде принцесса могла рассуждать, похоже, вечно. Признаюсь, половину я прослушал. — …поэтому запекать их в бисквитном тесте не стоит, — тем временем говорила Шериада. — Мякоть растворится и… О, здравствуй, Бэтси! Какой сюрприз. Сядь, пожалуйста: Элвин у нас очень вежливый, он завтракать не будет, пока ты не сядешь.
Я действительно встал, когда принцесса вошла. И взгляд Элизабет тут же прилип ко мне — взволнованный и внимательный. Как будто она смотрела на потерянную недавно дорогую фарфоровую вазу и искала на ней сколы и трещины.
— Кузина, я не чай пить к тебе приехала. — Голос принцессы срывался. Странно, с Лавинией она всегда говорила ровно и спокойно.
— Но застала меня за завтраком, поэтому будь добра, — Шериада кивнула на пустое кресло.
Я отодвинул его для принцессы, и та, прежде чем сесть, сжала мое запястье. Ее рука дрожала.
Шериада сделала знак дворецкому — тот наполнил бокал Элизабет лимонадом и подал творожный десерт. Принцесса брезгливо дернула щекой.
— Кузина…
Шериада посмотрела на нее взглядом больного человека, которого все вокруг страшно злят.
— Отдай мне Элвина! — Голос Элизабет на моем имени сорвался, и она торопливо схватила бокал с лимонадом, чуть не выплеснув его на свое роскошное утреннее платье. Я привык отмечать такие вещи и сейчас заметил, что принцесса сегодня нарядилась. Шелк, жемчуга и вышивка золотой нитью по лифу. Она даже казалась почти красивой.
Шериада смотрела на нее и вежливо улыбалась, как будто ждала продолжения. Невозможно было поверить, что они — близкие родственницы. Сдержанная и тихая, Элизабет совсем терялась в обществе чудаковатой кузины.
Так ничего и не дождавшись, Шериада повернулась ко мне:
— Элвин, я прошу прощения за слова моей кузины. Надеюсь, они тебя не обидели. — После чего, не дожидаясь моего ответа, повернулась к кузине: — Бэтси, дорогая, не позорься. Элвин — не вещь, его нельзя отдать. Попробуй суфле. Оно не ядовитое.
Элизабет вспыхнула:
— Он же спутник!
— Больше нет. — Шериада прижала палец к виску и поморщилась от громкого вскрика Элизабет.
Шериада повернулась ко мне. Я растерянно посмотрел в ответ.
— Элвин, если захочешь уйти, я тебя держать не буду. Но только если захочешь, — добавила она.
Повисла тишина. Элизабет смотрела на меня, как голодная собака на кость. Ее кузина без аппетита расправлялась с омлетом.
— Бэтси, милая, — когда молчание затянулось, промолвила Шериада, — если у тебя все, а завтракать с нами ты не намерена… К выходу тебя проводят.
Элизабет немедленно вспыхнула снова — и это совершенно ей не шло.
— Ты… — выдохнула она, глядя на Шериаду и дрожа всем телом. — Ты мне его отдашь!
— Я не могу отдать тебе того, чего у меня нет. Уходи, Бэтси. Ты портишь мне аппетит и утро, а я и так плохо себя чувст…
Она не договорила: Элизабет бросила в нее бокал. Лимонад веером разлился по столу, а бокал чудом пролетел мимо Шериады: в последний момент она плавно уклонилась, и он разбился у стены, достаточно далеко от того места, где стояли лакеи.
— Ты еще ногами потопай, — вздохнула госпожа. — Элизабет, не позорься.
— Ты… — Принцессу трясло. — Ты думаешь, что появилась здесь — и тебе все можно, да? Все можно?! — Она захлебнулась воздухом, а Шериада рассмеялась:
— Да, именно так я и думаю. Потому что это правда.
— Нет! Да лучше бы… Лучше бы ты никогда не появлялась!
Повисло молчание. Принцесса тяжело дышала, а Шериада скучающе ее рассматривала.
— Семья превыше всего, — повторила она. — Бэтси, пошла вон.
Я вскочил: давно следовало вмешаться.
— Госпожа, позволите проводить принцессу к карете?
Шериада пожала плечами:
— Как хочешь.
Я подхватил Элизабет под локоть и мягко подтолкнул к двери. Она пошла, как механическая кукла, все время оглядываясь на кузину и бормоча оскорбления. Шериада не обращала на это ровно никакого внимания — ее куда сильнее интересовал выбор между овсянкой с апельсином и суфле с миндальным кремом.
Я видел, что Ори отправился за нами следом, хотя Шериада ему ничего не приказывала. Но, может, раньше? Может, в его обязанности действительно входило следить за мной? В любом случае он следовал в отдалении, но я был ему рад, потому что поместье принцессы — лабиринт, а за неделю болезни я, естественно, как следует его не изучил и рисковал заблудиться.
Стоило нам повернуть за угол, как Элизабет набросилась на меня, как голодная кошка. Все же что-то похожее с кузиной у нее было — эта необузданность. Но Элизабет хотя бы старалась держать себя в руках.
Она целовала меня и шептала:
— С тобой хорошо обращаются? Элвин, скажи! Ты исчез, ходили слухи… Я ничего не знала, а кузина вернулась только вчера, я не могла приехать раньше, прости меня, прости…
Я осторожно высвободился. Она запнулась и уставилась на меня со слезами на глазах.
— Ваше Высочество, вы не можете, — тихо сказал я.
Элизабет опустила глаза:
— Да. Она не станет делиться. Элвин, ты не знаешь, она страшный человек, и это не слухи, она… Пожалуйста, поехали со мной. Я тоже принцесса, я оформлю все бумаги, все что нужно, только…
— Зачем? — вырвалось у меня.
Она посмотрела на меня, и ее взгляд красноречивее слов говорил, что любовь зла.
— Моя госпожа очень добра, — как можно мягче сказал я. — Вам не нужно за меня бояться. Пойдемте, Ваше Высочество, я вас провожу.
Она отвернулась к стене и заплакала. Мне было ее жаль. Это на самом деле удивительно — она обращалась со мной, как с вещью… Может, лишь чуть-чуть лучше, чем другие. Но по-своему она и правда меня любила. А я не мог найти и каплю чувства к ней. Даже ее чокнутой кузиной я восхищался больше.
— Я не смогу жить без тебя, — выдохнула Элизабет уже у кареты.
— Сможете, Ваше Высочество. Я всего лишь спутник.
Она посмотрела на меня так, словно впервые увидела.
«А ведь мог поехать с ней, — думал я чуть позже, глядя вслед увозящей ее карете. — Если управлять ею, если все сделать правильно, она бы плясала под мою дудку. И получила бы то, что хотела. Все были бы довольны». Я вздрогнул, поняв, что обдумываю это всерьез. Как это низко!
— Господин, плащ. — Ори тут же оказался рядом. — Вы замерзли.
Я покачал головой.
— Нет. Проводи меня, пожалуйста, в столовую. Не думаю, что вспомню дорогу.
Шериада все еще сидела за столом — его и залу уже привели в порядок: осколки убрали, лимонад вытерли. Принцесса задумчиво изучала чашку, полную ягод — круглых, синего цвета. Никогда таких не видел.
— Я уж думала, ты не вернешься, — вздохнула она.
Я улыбнулся:
— Что вы, Ваше Высочество. Как я мог? Вы платите больше.
Шериада рассмеялась:
— Естественно. Садись, Элвин. Попробуй голубику.
Ягода оказалась сладкой — не приторно, а свежо сладкой. Я не заметил, как съел всю чашку, а принцесса только улыбнулась. Потом она сказала:
— Что ж, раз ты со мной, нам требуется решить две проблемы: твое фехтование и язык.
— Язык, госпожа?
— Да. Тебе нужно выучить нуклийский. Заранее сочувствую, но придется. Ты же не хочешь быть немым и глухим? Пренеприятное ощущение, поверь мне…
У меня екнуло сердце.
— Госпожа, вы хотите забрать меня на Большую Землю?
— Куда? А, нет, конечно. Что я там забыла?
— Но… Нуклий…
— В Нуклий я тебя тоже забирать не стану: не стоит тебе там появляться, пока хотя бы основы магии не освоишь.
— Госпожа, но зачем мне тогда учить язык? — Нуклия не существует, я был уверен. Вряд ли она настолько помешана, что придумала целый язык? Хотя…
Шериада отмахнулась — и я заметил, как ее взгляд неожиданно потеплел, а на губах расцвела улыбка.
— Ох, Рин, не начинай. Ты же знаешь, не только маги, но и послы и даже торговцы говорят на высоком нуклийском. Твой просторечный звучен и дерзок, но он не для дворца… Почему ты на меня так смотришь? Я снова сказала что-то не то?
— Госпожа, простите, я вас не понимаю. К кому вы обращаетесь?
Мгновение она хмурилась, потом ее взгляд расширился и в нем мелькнул ужас — такой, что я и сам испугался.
Она вскочила — и кресло полетело на пол. А Шериада закатила глаза и упала, словно ее подкосили.
Мы с дворецким оказались рядом одновременно. Принцесса билась на полу с такой силой, что я думал, она разобьет себе лоб. И что-то шептала на чужом языке, пока у нее не кончился голос. Это не фигура речи, он правда кончился — и она внезапно онемела. И, отталкивая мои руки, сама пыталась дотянуться до своего левого бедра.
— Зовите же врача! — выдохнул я.
Дворецкий держал принцессу, ему помогали лакеи — она оказалась удивительно сильной.
— Врач не поможет, господин.
«Проклятье, они все здесь не в себе», — подумал я.
— Тогда что вы делаете в таких случаях?
Дворецкий вдруг растерял всю свою уверенность:
— Я не… Мне не давали инструкций…
Тут Шериада крепко схватила меня за руку и рывком положила ее на свое бедро. Она задыхалась, но в глазах у нее прояснилось. Она все еще не могла говорить.
Слева в подоле у нее оказался потайной карман с маленьким шприцем в футляре. «Неужели это ломка?» — думал я, вынимая шприц. Как я говорил, медицинскую подготовку проходит каждый спутник. Шериада, словно боясь, что я не пойму, вытянула трясущуюся руку и повернула так, что и дурак бы увидел на ее бледной коже вену.
Бывало, я находил Рая в похожем состоянии, поэтому опыт у меня был. Правда, принцесса не заснула после укола и не успокоилась. Но голос к ней вернулся.
— Элвин, кольцо с печатью у меня на руке. Сними, — четко приказала она. — Брось его в кувшин с водой на столе. А теперь вылей воду. Широким, размашистым движением. Только не на меня, ладно? — Она даже попыталась улыбнуться:
Что произошло дальше, я осознать сразу не смог. Кольцо в воде пропало, а сама вода застыла в воздухе, собравшись в дрожащий овал, похожий на зеркало. Какое-то время я видел в нем себя, но потом отражение изменилось.
Незнакомый юноша в черном сидел за столом в странной комнате (я заметил на стене карту — такую же, как сам вчера рисовал). Он удивленно смотрел на меня. Я невольно отметил, что он красив, но не вызывающе, а мягко… То есть конкуренцию мне составить не мог. Впрочем, спутника он напоминал меньше всего. Держался он как лорд, хоть его голос, когда он что-то спросил, звучал доброжелательно.
Шериада, запинаясь, ответила на том же языке, потом снова обратилась ко мне:
— Протяни… руку.
Я послушался и вздрогнул, когда моего запястья коснулись прохладные пальцы… Мокрые, потому что, когда он шагнул в комнату, вся вода из кувшина обрушилась ему на голову. Юноша посмотрел на меня, усмехнулся. Но тут Шериада снова забилась на полу, и он кинулся к ней.
Он явно знал, что делать. У него были с собой еще шприцы, целый чемоданчик, — я так и не понял, откуда он его достал. «Наверное, он врач», — решил я.
Дождавшись, пока принцесса снова успокоится, он легко поднял ее и, спокойно отдавая приказы слугам, понес из столовой. С его мокрых волос капала вода.
— Что это было? — спросил я позже, в спальне.
Взволнованный Ори зачем-то выбирал мне новый костюм.
— Нужно надеть черное, господин. Конечно, черное…
За ночь у меня волшебным образом появилась одежда самых разнообразных цветов, и сейчас на мне был приличный серый камзол. Ори же вытащил черную шелковую рубашку, блестящую даже на бледном зимнем солнце. Потом достал брюки — конечно, тоже черные — и расшитый серебряной нитью жилет.
— Ори, с госпожой часто такое бывает?
Он словно очнулся, повернулся ко мне — бледный, испуганный. Помотал головой:
— Я не знаю, господин, я здесь недавно…
Я нахмурился, а Ори как будто испугался еще сильнее:
— Господин, я не целитель, у волшебников свои болезни, я не… Простите…
Я подумал о кувшине с водой и выходящем из отражения юноше. Он отнес госпожу на третий этаж, и ему проводник как будто не был нужен. Может… может, мне показалось? Может, в чае что-то было? И этот человек приехал вчера вместе с госпожой, просто я его не видел? Дом ведь огромный…
В это поверить было легче, чем в то, что видели мои глаза. Да, конечно, галлюцинация. Чай наливала госпожа, я видел, как ее саму ломало; наверняка наркотик… Я пока чувствовал себя хорошо, но это только пока.
Нужно найти здесь кухню и готовить самому.
День тянулся невероятно медленно. Я попытался убедить Ори показать мне дорогу на кухню, но он отчего-то так побледнел, словно принцесса там, как сказочная ведьма, держит любопытных мальчиков, зашивает им рты, а потом съедает.
Так что я слонялся по библиотеке, сначала бесцельно перечитывая названия… Долго это, конечно, не продлилось: книги всегда меня манили. Очень скоро я обнаружил себя на диване с томом приключенческого романа в руках. Буквы порой плясали перед глазами — словно чужие знаки языка превращались в знакомые слова. Нет, все же было что-то в том чае…
Роман я прочел часа за три, конец намекал на продолжение, и я отправился его искать. В каком порядке стояли книги у принцессы в библиотеке, понять было невозможно. Мне даже казалось, они сами перемещаются. Вот перед тобой альбом растений Нуклия. Закрываешь глаза — на этом же месте «Теория магии. Том 1». Наверное, у меня с головой что-то было не так, думал я. Нет же у книг ног, в конце концов.
Так меня и нашел тот молодой врач. Он, конечно, успел обсохнуть… Может, мне и вода почудилась?
— Ты, должно быть, Элвин? — услышал я. И обернулся, чуть не уронив книги, которые успел для себя отобрать.
Юноша стоял рядом, а я умудрился не услышать, как он подходил.
На всякий случай я поклонился:
— Да, господин.
Он улыбнулся и на поклон ответил лишь кивком.
— Нуал, — коротко представился он. Его глаза расширились. — Она была права, ты действительно одаренный демонолог. С Руаданом еще не познакомился?
— Нет, господин.
Он снова улыбнулся. Его улыбка казалась приклеенной. Не фальшивой, а, скорее, заученной. Словно он носил маску, которую уже забыл, как снимать. Мысленно я сравнил его со змеем. Было что-то в его внимательном взгляде, плавных движениях, что заставило меня подумать, что этот человек опасен.
— Тебе повезло. Когда увидишь — а он непременно явится на тебя посмотреть, — ни в коем случае ему не перечь. Он сначала бьет, потом думает. Все демоны такие. — Он вздохнул, и на его лбу мелькнули, словно выглянули из-под маски, морщины. Я впервые усомнился тогда, действительно ли он молод.
— Ну, не так уж и плохо, — продолжил врач. — Она очень тебя достала, да?
— Что? Господин, я не…
Он словно что-то прочитал в моих глазах, потому что вдруг рассмеялся.
— С ней сложно, это так. Собственно, для этого я тебя и искал. — Он протянул листок бумаги, такой же белый, как и тот, на котором Шериада писала мне вопросы. — Раз уж наша красавица застряла здесь на неопределенный срок… Обычно неделя, но в этот раз не удивлюсь, если окажется две. Так вот, раз уж и ты здесь, придется тебе за ней проследить. Слуги не помогут: они ее боятся, ты сам видишь. Остаешься только ты.
Он подошел ближе и сам вложил мне листок в руку.
— Смотри…
Его почерк, в отличие от каракулей принцессы, был изящным, уверенным, с завитушками.
— Во-первых, шоколад. Ей волю дай, она им упьется. Не больше одного бокала в день, лучше на ночь. Да, ей это не понравится, но напоминания хватит: она знает, что ей нельзя. — Нуал задумчиво нахмурился. — Но если не сработает, прибавь, что ее брат очень расстроится. Это всегда помогает. Далее — аппетит у нее здорово упадет. Нужно следить, чтобы она ела. Завтракай, обедай и так далее вместе с ней. Ах да, первое время она будет слабой, как младенец. Не удивляйся. Как я понимаю, она тебе доверяет, но… Если захочешь ее убить… Не смотри на меня так, я просто предупреждаю: если захочешь ее убить, на тот свет отправишься первым. Так что сто раз подумай. И последнее. Не позволяй ей засиживаться за полночь. Лучше уложи ее в свою постель, одной ей сейчас все равно…
— Милорд, госпожа ясно дала понять, что секс со мной ее не интересует, — перебил я. Да, он точно врач. Кто бы еще говорил о таком не покраснев? Разве что такой же спутник.
Нуал насмешливо посмотрел на меня:
— Вот прямо сейчас она может и передумать: секс для ведьмы — как батарейка для игрушек демонов… Но я не это имел в виду. Хотя ты очень в ее вкусе… Прости, я забылся. Она не сможет сейчас одна: у нее начнутся видения, кошмары… Она сама к тебе постучится, вот увидишь. Не пугайся. В такой момент с ней нужно говорить — неважно о чем, она потом все равно не вспомнит. Ночи две-три. Затем она придет в себя и больше тебя не побеспокоит.
Я слушал и думал: «Он тоже чокнутый».
— Ты запомнил?
— Да, господин.
— Если что, вызови меня, как в прошлый раз. Только держи портал подольше, хорошо? — Он усмехнулся: — Ты недавно ему научился, да? Ничего, бывает. Что ж, удачи тебе. Зови, если что.
Он похлопал меня по плечу, щелкнул пальцами и исчез.
А я остался стоять как истукан, пытаясь понять, была ли это галлюцинация или здесь и правда что-то происходит?
Вечер прошел тихо, как и ночь. За нормальным целителем так и не посылали, слуги на мои вопросы не отвечали, а завтрак на следующее утро подали в спальню.
Приказов для меня не поступало, так что я снова отправился в библиотеку. Продолжение романа я вчера так и не нашел и теперь намеревался отыскать его, хоть бы и перерыв все стеллажи. Все равно других дел у меня не было.
В итоге принцесса застала меня врасплох.
— А-а-а, и ты на него попался, — услышал я. А когда обернулся, Шериада стояла, прислонившись к стеллажу. На ней был легкий летний халат — ткань струилась, как вода, и переливалась на свету. Шелк? Но мое внимание привлекало даже не это и не голос — к нему я уже начал привыкать. Это были волосы. Сегодня принцесса не стала укладывать их в прическу. И какими они были длинными! Кажется, они даже стелились за Шериадой по полу, как плащ. В таком виде она снова показалась мне волшебным существом, вроде русалки, вынырнувшей из озера поболтать с человеком.
— Что, жутко выгляжу? — улыбнулась она. — Ну прости, камеристку я не захватила, а наряжаться самой неохота. — Она зевнула, аккуратно прикрыв рот ладонью — на этот раз без перчатки. «Зачем она прячет такие руки?» — думал я. А принцесса продолжала: — Насчет книги… — Она оглянулась. — Вон там, на третьей полке, посмотри. Алый корешок. Она? Я ее писателя лично уговаривала сочинить продолжение. Он в первой книге намеревался убить всех героев, представляешь? Пришлось пригрозить, что тогда я убью его. А если все выживут и конец будет счастливый, исполню одно его желание. Так что ты думаешь? Он сюжет еще на пять книг растянул, а потом все равно всех убил. Но мне к тому времени уже было все равно. — Она рассмеялась. — Так что желание его я исполнила.
— Госпожа, как вы себя чувствуете?
Она оттолкнулась от стеллажа и сделала пару неуверенных шагов в сторону дивана. Я успел ее подхватить, прежде чем она упала. И понял, почему Шериада была в легком халате: она вся пылала.
— Вот как-то так, — пробормотала она. — Помоги, пожалуйста.
До дивана я донес ее на руках — она была невероятно легкая. Правда, я запутался в ее волосах, и она рассмеялась. А потом попросила:
— Принеси мне бумагу и перо, пожалуйста. В столе должны быть. А лучше перьевую ручку.
— Госпожа, быть может, стоит послать за врачом?
Она удивилась:
— А что, Нуал с тобой не говорил? Не поверю.
Я вздохнул:
— Госпожа, простите, но если эта игра угрожает вашей жизни…
— Это не игра, и моей жизни ничто не угрожает. Бумагу и перо.
Позже, приладив складной столик на коленях, она рассуждала:
— У нас две недели, не больше…
— До чего, госпожа?
Шериада ослепительно улыбнулась:
— До конца игры, мой дорогой. Ты знаешь азы, это неплохо, но тебя нужно познакомить с Междумирьем. Впрочем, много времени это не займет. Твоя память просто ошеломляет… Пожалуй, раз уж я застряла здесь, следует натаскать тебя по основам теоретической магии. Необязательно, но в будущем очень пригодится. И язык. За две недели ты его, конечно, не выучишь… Хотя… При правильной мотивации… Что, если я утрою твою зарплату? Подарить твоей семье титул?
— Госпожа… не нужно титул.
— Разумное решение: титул всегда можно купить. Что ж, сможешь сносно объясняться на нуклийском через две недели — и сумма в твоем договоре утроится. А я тебе в этом помогу. Сегодня пройдем основы: произношение, алфавит, грамматика и так далее. С завтрашнего дня и я, и слуги будут говорить с тобой только по-нуклийски. Погружение в языковую среду всегда помогает. Мне помогло. Что еще? Учителя фехтования Нуал приведет… Как он тебе, кстати?
Конец ознакомительного фрагмента.
