Ева Полянская – жизнь и судьба. Книга 1. Юность Евы

Мария Непеина

Необыкновенная судьба обыкновенной девушки повествуется в этой трилогии. Дочка профессора, не знающая бед и тревог с детства, попадает во взрослый мир с арестом ее родителей, а разлука с любимым наносит еще один удар, но несмотря на потери, которые преследуют ее, чувства не умирают внутри этой хрупкой девушки, помогая жить и двигаться дальше, даря такой редкий дар, как сама любовь.

— 2 —

И когда уже закончиться эта школа! Эти мальчишки, которые дергают за косу, в лучшем случае, девочки, визжащие на все коридоры, уже жду не дождусь, когда смогу навсегда закрыть двери этого заведения. Но что же делать дальше, я ведь до сих пор не определилась с выбором, на кого хотела бы учиться, куда поступать. Это пугало меня еще больше, чем скука на уроках, крики шум и гам на переменах.

Хотелось уже чего-то другого, взрослого что ли! Учиться, приносить пользу, а не сидеть и зубрить то, что я и так уже знала. Поскорее бы!

Я шла, опустив голову вниз, тяжело вздыхая и иногда пиная свой портфель, как снова на кого-то наткнулась.

— Ой, вы?! — удивилась я, когда подняла голову и увидела Дмитрия, того парня, который провожал меня вчерашним вечером. — А я думала, что уже никогда… Здравствуйте, — перебила я сама себя, протянула ему руку и улыбнулась.

— Привет, — сказал он, тоже улыбнулся мне в ответ, взял мою руку и слегка тряхнул ее. Он был в форме, которая шла ему. — Просто был в этих краях, ничего особенного.

— А все понятно, — кивнула я головой. Мы пошли дальше по улице, он шел рядом, засунув свои руки в карманы. — А я вот только со школы иду, — я повернула голову в его сторону и посмотрела на него, немного сощурив свои глаза.

— Я отучился уже сегодня, — он вдруг резко взмахнул своей рукой, освобождая ее от рукава, и поглядел на свои наручные часы, — скоро на работу идти.

— Ух ты, — выдохнула я, когда увидела его часы. — А можно посмотреть? — я кивнула головой на его руку.

Парень довольно заулыбался, ему понравилось, как я отреагировала на его часы, ведь это была его гордость.

— Только не трогать, — с этими словами он протянул мне свою руку. Я нагнулась и стала рассматривать стрелки и циферблат.

— А мне только когда школу закончу, подарят, — вздохнула я с сожалением.

— Подааряят, — протянул Дмитрий и немного с презрением посмотрел на меня. — Я свои сам заработал, — сказал он и увидел, как мои глаза вспыхнули, потому что я одновременно позавидовала ему и устыдилась тому, что мне то часы достанутся в подарок.

— Я тоже заработала, — сказала я и пошла дальше, передернув плечами, — отличными оценками и своей учебой. Мне папа так сказал, — произнесла я немного обиженным тоном.

— Ну, если папа так сказал, — усмехнулся парень. — Тогда да, можно считать, что заработала.

Я улыбнулась и посмотрела на него, он тоже посмотрел на меня, не выдержал и улыбнулся. К дому мы подходили молча.

— Может быть, зайдешь к нам? — спросила я у него. — У нас пирожки с капустой. Чаю попьем, — я говорила, наклонив немного голову на бок.

— Сама пекла?

— Нет, — ответила я ему, — Дуняша, наша кухарка.

— Вот когда сама испечешь, тогда и зови, — хмыкнул Дима. — А то Дуняяяша, кухааарка, — передразнил он меня. — Взрослая вон уже какая.

Я сначала застыла, потрясенная его словами, потому что никак не ожидала такого услышать.

— Дурак! — крикнула я и забежала в дом. От непонятного мне стыда слезы навернулись на мои глаза. Быстро разувшись, и буквально сдирая с себя пальто, я пробежала в свою комнату и с остервенением стала снимать с себя форму, чтобы переодеться в домашнее платье.

— Когда сама испечешь, — ворчала я при этом, — ага, сейчас, все бросила и побежала тебе пироги печь, — ядовито говорила я. — Делать мне больше нечего, как для какого-то дурака стараться.

— Детонька моя, — в комнату заглянула та самая Дуняша, — кушать будешь?

— Не буду! — ответила я зло.

— Что такое, что случилось, кто мою кровиночку обидел, — тут же запричитала кухарка.

— Да никто меня не обидел Дуняша, просто не хочу, — резко сказала я. — Все иди, я уроки буду делать, — с этими словами, я стала выкладывать на стол учебники и тетрадки из портфеля. Дуняша повздыхала еще немного, прижимая руки к груди, и огорченно качая головой, вышла из моей комнаты, тихонько прикрыв за собой дверь.

Я села, открыла первый учебник и стала пытаться прочитать задание, которое нам дали на дом. Но слова этого парня о том, что я уже взрослая, а сама практически ничего не умею, кроме рукоделия, засели у меня в голове и не давали сосредоточиться. Да и с Дуняшей разговаривала резко, она ведь этого не заслужила.

— Чтоб ты провалился, — сказала я сердито, захлопнула учебник и пошла на кухню. — Дуняша, — я подошла к женщине и обняла ее. — Прости меня, пожалуйста, что была груба с тобой.

— Да что ты моя милая, ничего страшного детонька моя, — она тоже обняла меня и поглаживала по моей спине. — Может, покушаешь?

— Немного позже, — ответила я ей и вдруг замялась. — Дуняша, у меня к тебе просьба одна есть.

— Да все что пожелает кровиночка моя родная, — заулыбалась кухарка, прижимая руки к своей пышной груди.

— В общем, я тут, мне бы хотелось, — я не знала, как сказать свою просьбу. Потом посмотрела на кухарку, которая смотрела на меня с обожанием. — Научи меня печь пироги, — выпалила я на одном дыхании.

— Что? — удивилась кухарка. — Пироги?! Но зачем тебе это, детонька моя милая, да я сама тебе какие хочешь и с чем хочешь, испеку. Ты только скажи своей Дуняше, и она все для тебя сделает. Ну, зачем нам марать твои беленькие ручки.

— Дуняша! — сказала я строго и нахмурилась. — Мне так нужно, — вздохнула я и посмотрела на нее с мольбой.

— Нужно так нужно, — засуетилась кухарка. — Для начала фартучек вот, — она подала мне фартук и помогла завязать его. — Перво-наперво, нужно поставить тесто, — кухарка стала рассказывать и показывать мне, как завести тесто, делая так, что как будто я участвую в процессе, но на самом деле ничего не делая. Так же она делала, когда показывала, как делать начинку.

— Ева! — услышали мы голос моей матери, — Ева! Где ты!

— Я здесь мама! — крикнула я.

— Ты? — удивилась мама, когда зашла. — На кухне? Но что ты тут делаешь?!

— Учусь у Дуняши печь пирожки, — сказала я довольно. Лицо и руки мои были в муке, это Дуняша сделала так для меня, чтобы я думала, что сама со всем справляюсь. — Я ведь уже взрослая, — произнесла я с вызовом.

— Так, взрослая, — строго сказала мама, — быстро умываться, переодеваться и марш в музыкальную школу!

— Ну маамааа, — протянула я. — Если я пропущу один урок…

— Чтоо?! — протянула мама. — Бегом я сказала! Взрослая она! И это накануне выпускных экзаменов!

Я медленно развязала фартук, который был на мне, подала его Дуняше и побрела выполнять то, что сказала мне мама.

***

— Да что с вами сегодня! — сердилась пожилая высокая седая дама, которая была моим преподавателем в музыкальной школе. — Ева! Я не узнаю вас!

— Простите меня, Маргарита Ренгольдовна, — уныло отвечала я ей, виновато опустив свою голову. — Я сама не знаю.

— Что ж, — недовольно поджав губы и с некоторым презрением глядя на меня, — тогда можете быть свободны, — она сложила свои худые руки у себя на груди. — Только имейте в виду, — сказала она холодно, — на выпускном экзамене поблажек не будет! И вы будете иметь тот балл, который будете заслуживать! И никто не посмотрит, что вы дочь профессора, даже такого, как ваш отец! Надеюсь, на следующем уроке вы будете более собранной, — с этими словами она повернулась и встала ко мне спиной.

— Я постараюсь, — говорила я, натягивая на себя пальто.

— Я хотела гордиться вами, как лучшей моей ученицей, — она повернулась и посмотрела на меня. — И думаю ваши родители хотели бы того же.

— До свидания, — тихо сказала я, но дама не удостоила меня ответом.

Выйдя из здания, я медленно побрела по улице, иногда вытирая слезы из своих глаз. Я направилась на свое любимое место на берегу реки. Там был высокий обрыв, с которого открывался великолепный вид на противоположный берег, и вдобавок ко всему стояла скамеечка, на которую я села, когда пришла, все еще продолжая плакать.

Постепенно я успокаивалась, сидела и наслаждалась красивым видом, теплым ветерком, который обдувал мое лицо и шевелил мои волосы, которые выбились из под беретки.

— Мне тоже тут нравиться бывать, — услышала я знакомый голос, вздрогнула и повернула свою голову, чтобы увидеть, кто со мной заговорил. Это был Дмитрий. Он стоял, немного покачиваясь на своих ногах, засунув руки в карманы и немного сощурив свои глаза, глядя вдаль.

Я не удостоила его ответом, потому что обида на него все еще жила внутри меня и отвернулась от него. Он постоял немного, а потом сел рядом со мной.

— Чего ревела, — спросил он.

— Тебе то что, — сердито ответила я. — Хотела и ревела.

— А, — хмыкнул Дима, — ясно.

Он посидел еще немного.

— Не хочешь, не говори, — он снова попытался завести со мной разговор. — Но говорят, одна голова хорошо, а две лучше.

— Да надоело все, — сказала я. — Ева делай то, Ева делай се. Никуда нельзя, тем более одной. Родители постоянно следят за мной, указывают, что делать! Музыкальная школа еще это. Вот скажи! — громко сказала я, вскочила и посмотрела на Дмитрия, который внимательно смотрел на меня. — Зачем, — я показала ему свои руки, — зачем мне игра на фортепиано! Где! Ну, где это мне может пригодиться! «Я хотела гордиться вами» — передразнила я свою преподавательницу. — Поскорее бы уже восемнадцать лет, когда я смогу быть самостоятельной! — я топнула ногой, вздохнула и снова села на скамейку.

Дима молчал, потому что чувствовал, что это не все, что тревожило меня, и он ждал, когда я соберусь с мыслями и духом, чтобы продолжить.

— Еще я не знаю, на кого мне идти учиться, когда окончу школу, не знаю, какая профессия мне нравиться, и по душе, — я посмотрела на Диму, — вот ты, как ты решил, или узнал, что ты хочешь быть железнодорожником?

— Никак, — сказал Дима, — мой дед, отец, прадед, все служили на железной дороге, вот и я пошел по их стопам.

— Вон оно как, — вздохнула я и помолчала немного. — Но я не хочу быть профессором.

— Тебе и не надо, — сказал Дима. — Что ты умеешь делать лучше всего? Чем тебе нравиться заниматься?

— Нууу, — протянула я, — я люблю читать, мне нравиться заниматься рукоделием, я умею вязать и вышивать, и еще, — я вдруг засмущалась и затеребила подол своего пальто, опустив голову.

— Говори уже, — поторопил меня Дмитрий.

— А ты не кому не расскажешь? — спросила у него я.

— Никому, — кивнул головой Дима.

— Обещаешь? — я закусила нижнюю губу.

— Да обещаю, обещаю я, — рассердился вдруг Дима. — Ты будешь говорить?

— В общем, иногда, — сказала я тихо, — я пишу стихи, небольшие рассказы.

— Ясно, — снова кивнул головой Дима. — Так это тебе нужно пойти учиться на учительницу русского языка и литературы, — сказал он. — А вязание и вышивание, — он потер свой подбородок, — при школе сможешь кружок открыть и учить всех желающих.

Я с потрясением смотрела на него. От того, что он вот так просто решил мою проблему, над которой я билась весь последний год, я потеряла дар речи! Мои глаза широко распахнулись, немного приоткрылся рот. Я приложила к нему ладонь и медленно поднялась со скамейки, потому что поняла, что Дима прав! Мне нравилось читать и писать, я хорошо умела это делать, а значит, могла учить этому других! Маленьких детей, например, да неважно! Важно то, что он вот так просто нашел мое призвание!

— Спасибо, — выдохнула я и протянула ему руку, — я потрясена, — покачала я головой, — так просто, за несколько минут, ты понял, что мне нужно, что я смогу сделать, а главное буду это делать с удовольствием и интересом, я потрясена, — снова сказала я. Дима довольно улыбался и пожимал мою руку.

— Ой, — вдруг вскинулась я. — А сколько времени, — спросила я у него испуганно. Он ответил мне, и я снова приложила свою ладошку ко рту. — Сейчас ругать меня будут, я никогда так после музыкальной школы не задерживалась, — прошептала я и сначала со страхом посмотрела на парня. Но потом я вдруг нахмурилась, положила руки в карманы и села на скамейку.

— Все, мне надоела их опека, вот до ночи тут сидеть буду, — сердито сказала я.

— И тебе не стыдно? — спросил у меня Дмитрий. — Твои родители волнуются, переживают за тебя, беспокоятся, а ты ведешь себя сейчас как маленькая девчонка!

Я вскинула голову и со злостью посмотрела на него, а потом виновато опустила голову, понимая, что он прав. Я встала со скамейки и хотела взять свою папку с нотами, но Дима вырвал ее из моей руки и молча пошел со мной рядом, снова провожая меня домой.

— До свидания, — тихо сказала я и виновато посмотрела на него. — И спасибо еще раз, — я слегка улыбнулась ему и протянула свою руку. Дима пожал ее, отдал мне папку и я зашла в свой дом. Там я разделась, поужинала с родителями, предварительно попросив у них прощения за свое опоздание и пошла в свою комнату, чтобы сделать свои уроки и лечь спать. Я сидела за столом, который стоял возле окна, делала домашние задания, не подозревая, что Дима сейчас стоит за углом противоположного дома и наблюдает за мной, слегка улыбаясь. Он увидел, как отец что-то объясняет мне, а я киваю ему головой, потом как я складываю свои учебники в портфель. Дима ушел только тогда, когда в моем окне погас свет.