Факультет бытовой магии

Мария Лунёва

Глава 15

— Чего пригорюнилась, — подошедшая госпожа Валынская внимательно оглядела мою одежду. — Да небогато ты живёшь.

— Небогато, — кивнула я, — зато обеспечиваю себя сама, — зачем-то добавила, поглядывая на вещи соседки. Не сказала бы, что там было что-то особенное: те же платья да юбки, только ярче. Наряднее.

— Хорошая ты девочка, Злата, добрая. Давай, я и тебе помогу, — ловко нацепив на плечики пару моих блузок, госпожа Инесса повесила их в шкаф.

Поднявшись, я тяжело вздохнула и взяла в руки вешалку. Нечего раскисать, я всегда знала, что отец просто трус, предатель, и ничего нового для себя в кабинете ректора сегодня не увидела.

Нужно просто пережевать эти новости да, проглотив, переварить.

Наконец, разложив тетрадки в тумбочке под письменным столом, осталась стоять с котелком в руках.

— А он, вообще, зачем? — уточнила, поглядывая на такую же пузатую посудину, стоящую на кровати Агаты.

— Как это зачем?! — удивилась молодая ведьмочка. — Мы с тобой такие зелья варить будем — все закачаются. Я в этом деле мастер.

Приподняв бровь, я прижала котелок к груди.

Мда, где я, а где зелья.

Пристроив походную утварь под стол, подошла к окну и выглянула.

Под нашей башней грохотал океан. Мощные волны омывали скалы. Красота неописуемая.

Мне вдруг захотелось стать озорной и беззаботной, настоящей студенткой сорвиголова. Приключения, авантюры, и всё то, чего так не хватало в моей серой неприметной жизни.

Захотелось снова съесть сладкий пирог в дождливый день…

— Добрый день, — от созерцания совершенства природы меня отвлёк довольно приятный голос молодого человека. Повернув голову, увидела парня, может, чуточку младше себя. Рыжий как морковка. Даже усики, что проклёвывались над его верхней губой, были ярко-рыжими. — Кто здесь Злата Валевски?

Парень пробежался взглядом по Агате и остановился на мне.

— Злата Миленина, — поправила его я.

Скривился. Мне стало ну очень любопытно, что это за фрукт такой, цитрусовый. Я, вообще, редко видала кого-то рыжее себя, но этот индивидуум даже в веснушках меня переплюнул.

— Мне всё равно, чью ты там фамилию носишь, — прошипел он уже не столь любезно, — даже не вздумай примазываться к нашей семье.

Я приподняла бровь, ничего не понимая.

— А ты, собственно, кто такой, чтобы я к тебе мазалась? — возмутилась, глядя, как у четы Валынских открываются рты.

— Я Бронислав Валевски — единственный наследник рода, — гордо отчеканил этот… Слов не находилось, как его назвать.

— Ну и флаг тебе в руки, барабан на шею, — откровенно огрызнулась я. — При чём тут, вообще, я и ваше семейство?

Парень смутился, видимо, не такой реакции от меня ждал.

— Так отец не сказал тебе? — кажись, смутился этот наследничек.

— Мой отец сгинул девятнадцать лет назад в неизвестность, и пусть этот подонок там и остаётся. А что там с твоим отцом, понятия не имею. Тебе, конкретно, чего от меня надо?

Всё, во мне родилась хабалка, и переключила разговор на себя. Я уже поняла, кто этот рыжий, и тут не заметить наше сходство сложно. Бронька, значит, тот самый, что поступает в этом году.

Бриллиант семейства Валевски.

Ну, держись, морковка, подвернётся случай — наступлю на пятку.

Хватило же наглости заявиться. Ты глянь, объявились через столько лет и вот так сразу — не мазаться к ним. Да нужны они мне!

— А теперь запомни, морковка, — я зло усмехнулась, — и ректору этому передай, меня зовут Злата Миленина, и я лучше язык себе вырву, чем назову такого, как ты, братом, а про папашу твоего, вообще, молчу. Для меня он, как был сволочью, бросившим мою маму в роддоме, так и останется навсегда. Просто сегодня вы это подтвердили. А сейчас пошёл вон и не попадайся мне больше. И даже рта не раскрывай о том, что у нас кровь общая. Ты мне никто и звать тебя никак!

Высказалась и сдулась.

Понаблюдав, как парень, растерявшись, хлопает ресницами, уверилась в правоте своих слов. Надо же, прибежал тут своё наследство отбивать. А этот рыжий прыщ ректор… папаша доморощенный. И даром такого не надо. Как хорошо, что не было его в нашей с мамой жизни.

Что она в нём нашла? Как можно было такое любить?

Этот Бронислав, видимо, ещё что-то хотел мне сказать, да передумал и вышел.

— Во дела! — выдохнула госпожа Волынская. — Интересно, а вдова Валевски знает о твоём существовании, Злата? Позорище какое на их головы.

Я пожала плечами.

— Я о них только сегодня узнала, — честно призналась и глянула на дверь, не явится ли ещё кто.

В комнате стало совсем тихо.

Я ощущала такую горечь, что впору расплакаться. Я ведь маленькой девочкой всё папу ждала. На каждый праздник втайне от мамы бегала почтовый ящик проверять. Не пришла ли там бандероль с моей волшебной палочкой. Верила, что напишет он, что помнит обо мне.

А у него другая семья давно, сын почти мой ровесник, и даром ему ни я, ни мама не нужны были. Вспомнив, с какой любовью его вспоминала матушка, не смогла сдержать слёз. Они градом покатились по щекам.

Зарыдав, я спрятала лицо в ладонях.

Не за себя было больно. За маму. Она ведь так его любила. Всю жизнь это чувство в сердце несла и на других не смотрела.

Она любила, а он предал.

Бросил и не вспоминал, воспитывая сына.

Я ещё никогда не испытывала такой ненависти.

Кто-то обнял меня. Расплакавшись ещё сильнее, обняла в ответ госпожу Валынскую.

— Моя мама, — захлёбываясь рыданиями, пробормотала я, — она его ждала. Всю жизнь мне твердила, что такая любовь, как была между ними, вечна, и отец никогда бы по доброй воле её не оставил. Она верила. А он с другой…

Старческая рука нежно погладила меня по голове. Утопая в своём горе, я всё не могла успокоиться и взять себя в руки. Моя обида нашла выход в слезах.

Все молчали, позволяя мне выплеснуть свою боль.

— Ты права, Злата, не признавай их, — голос господина Михаля звучал как-то зло. — Мне больше интересно, чего это они тебя сюда вытащили. Небезопасно в Академии для полукровок.

— Ты чего такое ей говоришь, милый?

— Двое сгинули в тот год, Инесса, и глупо не заметить, что и девушка, и парень были полукровками. И всё это в стенах этого замка.

— Так сказали же случай несчастный, — прошептала госпожа Валынская.

— Может, да, а может, и нет. Но ректорское кресло под Валевски горит. Не к добру здесь появление Златы, — мужчина оттянул манжет и снял со своего запястья браслет. — Так давай сюда руку, девочка.

— Что это? — я не понимала, о чём они говорят и что происходит.

— Можешь считать это оберегом. Я тебе не дед родной, но не могу вот так оставить девушку, считай с таким отцом, что сироту. Если что заметите не хорошее, Агата, сразу домой писать. Приеду по первому зову, будем разбираться.

— Да, деда, — услышав серьёзные нотки в голосе ведьмочки, мне стало не по себе. Даже страшно. Я не понимала, что творится вокруг.

На моей руке господин Михаль защёлкнул тонкий золотой браслетик: он мгновенно ужался, словно врос в кожу. От него исходило тепло.

— Оберег защитит, если что, — прошептал мужчина и сжал мою ладонь.

Разобрав вещи, мы до позднего вечера просидели в комнате. Господин Валынский принёс нам ужин, и они, наконец, покинули нас, взяв с меня обещание, что я непременно приеду к ним на каникулы.

Оставшись с Агатой одни, мы ещё долго болтали о всяких глупостях, пока сон не сморил.

Вот таким оказался мой первый день в академии.

Он должен был стать самым счастливым, но принёс только разочарование.