(Не) детские сказки. В объятьях медведя

Мария Лунёва, 2019

«…Мир завертелся, закружился, я, кажется, кричала, но вой ветра заглушал. Меня уносило вихрем, а где-то надо мной слышался громкий женский смех и глухое рычание волка. – Да, Моеко. Это будет совсем не детская сказка! – эта фраза последнее, что я услышала…»

Пролог

«Этот мир знает тысячи историй истинной любви. Но каждый раз, открывая для себя новую, мы ждем, как дети, очередного неповторимого чуда»

от автора

1861 год

Эта зима выдалась особенно снежной и холодной. Бураны, метели, дороги заметало за ночь. Дворы расчищали каждое утро. А морозы все не отступали, только ветер в деревьях завывал, нагоняя стужу. В такую погоду на печи бы теплой лежать с кошкой Дунькой, да отвар горячий пить. А еще сказки бы послушать, что бабушка сказывать любила, про барынь богатых и принцев заморских, про вьюжку озорную и богатырей несокрушимых.

Да никак. У нас в семье правило одно: не работал — сиди голодный и смотри, как другие кашу на масле с общего казана ложками черпают.

Тяжело кряхтя под весом зимнего тулупа, что был мне явно не по размеру, я вышла из лесу, миновав укутанный в сугробы ельник. Надо мной шмыгнула белка, встряхнув с широких игольчатых лап раскидистой ели снег. Это было бы даже смешно, если вся эта масса не просыпалась мне на голову.

Отряхнувшись и глянув наверх на рыжую проказницу, погрозила ей кулаком, а после не спеша спустилась с пригорка. Под узду я вела тихую чахлую лошадку, запряженную в дровни. Под ногами хрустел наст, позади за моей спиной противно скрипела несмазанная полозья повозки груженной доверху. А в небе набегали тяжелые черные тучи, закрывая ясное солнышко и грозясь обрушиться на землю очередным густым снегопадом.

Всматриваясь вдаль, только вздыхала: до деревни еще топать и топать. Из лесу за поляной раздавались тяжелые удары топоров — приемный батька с братьями старшими рубили молодые деревца на дрова, а я вязала ветки и складывала их в дровни, а после свозила это все в село. Сама! Так как считалась в семье уже девочкой взрослой, к работе способной. И дело мое было ответственным: хворост-то по зиме сложно сыскать, а так просохнут ветви, и вези на продажу.

Обернувшись, я ухватилась крепче за узду и пошагала вперед. Боязно мне было. Волков видывали этой зимой здесь и не раз. Голодно в лесу вот и к деревням лютые выходят. А иной раз и во дворы домов забираются, что на отшибе стоят. Курятники да голубятни разоряют. Умные твари и хитрые. А злющие-то какие! Страшно ночью из дому шагнуть. Собаки в будки жмутся.

А барин наш кормилец не торопится охотников присылать, ему-то хорошо, он этими тропами на санях своих ряженых не разъезжает. А мне топай и дрожи со страху. Иные семьи своих детей никогда бы одних по дороге этой не пустили, только вот мне не свезло. Померли мои батька с мамкой, а всех нас детей осиротевших раздали по родственникам. А меня к тетке сослали. Да только невзлюбила она меня. Не скрываясь, говорила, что я для нее рот лишний, и что сирота в невесты никому не нужна будет. Так и буду камнем висеть на шее ее.

Поежившись, я постоянно оглядывалась по сторонам. Сердечно заходилось в тревоге, а увидев у самой дороги свежие следы звериные, так и вовсе остановилась. Волчьи. Не собака-то. Уж я-то не маленькая уже, десять годков стукнуло, что я след волка от пса дворового не отличу. И совсем у меня поджилки затряслись. Лошадка наша старенькая повела носом и занервничала. Переступая с ноги на ногу, трясла головой, а потом так и вовсе сорвалась с места. Я за ней, да, куда мне в толстом мужицком тяжелом тулупе то снегу-то за ней угнаться.

Заругает тетка. Розгами отходит за то, что упустила кормилицу нашу. Без нее ходу в избу мне нет.

Я бежала по следу саней и видела там вдалеке, как маячила моя беглянка на дороге.

Что-то тяжелое сбило меня с ног. Аж дух вышибло. Покатившись кубарем, упала лицом в сугроб. И сразу холод такой пробрал. Вставать бы надобно да не успела. Что тяжелое опустилось на мою спину и над ухом послышалось тяжелое нечеловеческое дыхание. С хрипотцой.

Схватив меня за тулуп, зверь потащил волоком по снегу вперед. Испугавшись, я истошно закричала. Только понимала: как волки появились у дороги, так не ходит тут почти никто. А дядька мой с братьями только к зорьке из лесу выйдут.

Перевернув меня на спину, волк наступил на мою грудь передними лапами и склонился низко, обогревая мое лицо смрадным дыханием.

— Нашел невестушку, Моеко? — повернув голову и преодолевая чудовищный страх, я увидела женщину в нежно голубом длинном расшитым серебряными нитями кафтане. Красивая она была: волосы белы как снег, губы полные, щеки румяные. — Испугалась девочка?

Я как могла, закивала. А сама любовалась красавицей статной, даже страх свой на мгновение позабыла.

— Отвечай, когда вопрос задают.

— Да, барыня, — пропищала я.

— Барыня, — женщина засмеялась, — скучный у вас мир, ни магии, ни волшбы. И в бога единого веруете, которого даже не видали. Скучно. А хочешь в сказку попасть? — я сглотнула и зыркнула на волка, что все еще стоял на моей груди. — Это будет очень страшная сказка. Станешь невестой зверя. Проявишь силу и характер — выживешь, нет, так сгинешь. Все интереснее будет, чем тут прозябать. Да и помрешь ты в мире этом через годок от хвори черной.

Женщина задумчиво осматривала меня, лежащую в снегу, а я не совсем понимала, о чем она. В какую сказку и почему я помереть должна? Но было в ее словах нечто зловещее.

— Ну как, Моеко, сгодится твоим братьям перевертышам такая невеста?! Редка девушка, особенная, такими не разбрасываются.

Волк оскалился и впился в мои глаза тяжелым немигающим взглядом.

— Да, решено! Я сегодня добрая, — странная женщина захохотала, — вот тебе мой подарок — жить в сказочном мире. Коли дурой не будешь — найдешь свое счастье.

— Кто вы? — шепнула я, видя, как вокруг меня разрастается невиданный снежный вихрь. Снег комьями взлетел с земли, деревья затрещали да склонили кроны. Все вокруг приходило в движение, пугая и завораживая.

— Я, невестушка, Матушка Зима, — ответила красивая барыня, — миров много, девочка, а зима она везде одна. И властвую над ней я.

Мир завертелся, закружился, я, кажется, кричала, но вой ветра заглушал.

Меня уносило вихрем, а где-то надо мной слышался громкий женский смех и глухое рычание волка.

— Да, Моеко. Это будет совсем не детская сказка! — эта фраза последнее, что я услышала.