Девушка в огне

Мария Ксавьер

Эбигейл Форд была совершенно обычной девочкой до тех пор, пока ей не поставили страшный диагноз – диссоциативное расстройство идентичности. Её жизнь больше никогда не будет прежней. Этот диагноз скрывает в себе тайну прошлых веков, которая преследует Эбигейл каждый день ее жизни.Справится ли она со всеми испытаниями?Захватывающая, интригующая история, каждая буква которой пропитана тайной.

***

— Милая, ты не хочешь объяснить своей маме, что произошло в школе? — снимая с Эби курточку, сказала Мэри.

— Тереза смеялась над моими волосами, — Эби дотронулась своими пухлыми пальчиками до кончиков волос, и подняла глаза на маму. — Я не хотела делать ей больно, правда. Но мне было так обидно, мамочка. Прости. У меня теперь не будет друзей?

— Ну, что ты? Конечно будут! А знаешь что? Давай приготовим для нашего любимого папы вкусный ужин.

На личике девочки растянулась легкая улыбка, и она сомкнула свои ладони, будто сейчас раздадутся аплодисменты в честь отличной идеи.

— Где мои любимые девочки? — сказал Энтони, как только вошел в дом. Он повесил сумку на гвоздик в прихожей и направился на кухню. — Ммм! Как вкусно пахнет!

— Папочка! Папочка пришел!

— Здравствуй, Тони. Как дела на работе? — помешивая грибной соус, сказала Мэри.

— Все в порядке… на ручки? — Энтони подхватил дочь и посадил на шею. — Я стараюсь хорошо выполнять свою работу, и вроде начальство мной довольно.

— Я рада.

— А по твоему лицу так не скажешь. Что-то случилось?

— Расскажешь папе, Эби?

Спустившись с высоты папиных плеч, девочка села за обеденный стол в гостиной рядом с папой.

— Я не специально, — хныкала Эби.

— Я знаю, но надеюсь, ты понимаешь, что ты плохо поступила?

— Да.

— Директор посоветовал мне показать Эби психиатру, — сказала Мэри своему мужу после того, как они быстро уложили дочь спать на втором этаже их небольшого дома. — Что ты думаешь?

— Что я думаю, Мэри? Я думаю, что нам это не по карману, — Энтони сел на диван, склонив голову. — Доктор Филипс дорого берет, а я боюсь, что в этом месяце задержат зарплату.

— Но как? Снова? Ты же сказал, что начальник тобой доволен!

— Доволен он или нет, не имеет значения, когда клиентов в автомойке стало меньше.

— И когда ты собирался мне рассказать об этом? Ты так ловко притворяешься, что все хорошо.

— Не хотел говорить при ребенке.

Мэри села рядом и положила ладонь на плечо мужа.

— Возможно, все обойдется, дорогой. Не переживай насчет зарплаты, у меня еще остались сбережения, мы точно не останемся голодными.

— Нет, Мэри, — Энтони грубо прервал супругу, и ее улыбка на лице тут же исчезла. — Не трогай эти деньги, они останутся на колледж Эбигейл. Мы не можем сейчас трогать ни цента из этих денег. И мне плевать, что думают эти недоучки в местной школе. Этот директор — идиот, а моя дочь не сумасшедшая, чтобы водить ее к психиатру. Ясно?

— Но…

— Я устал, Мэри, разговор окончен.

Энтони встал и спустя несколько минут он уже был в ванной комнате, готовясь ко сну. Мэри не могла сказать ни слова против, ведь у нее не было ни единого полезного аргумента в пользу похода к врачу. Ей ничего не оставалось, как молчать.

В этот понедельник Мэри решила не просто отвести Эбигейл в школу, а проводить ее прямо до кабинета за руку.

— Веди себя хорошо, родная, — Мэри нежно поцеловала дочь в пухлую щеку и пошла в сторону выхода. Эби, слегка улыбнувшись, помахала маме рукой и зашла в класс.

Девочка осторожно прошла на свое место, стараясь никого не задеть, и не привлекать внимание. Она смотрела по сторонам и видела, как все дети шептались и смеялись над ней, не скрывая отвращения. Она всей кожей ощущала косые взгляды и изо всех сил пыталась не реагировать на обидчиков.

От звука стукнувшейся о ее парту учебника, Эби подпрыгнула на стуле, и ее взгляд устремился вверх.

— Что ты тут делаешь, чокнутая? Ты должна быть в психушке! — Эби растеряно смотрела на одноклассницу, ее рот приоткрылся, ком встал в горле, и она не могла говорить. Ее глаза расширились от ужаса, она не на шутку испугалась большой фигуры Милы, закрывающей солнечный свет. Она нависла над ней как грозовая туча, угрожающая пролиться дождем.

— Я с тобой разговариваю! — крикнула Мила, но Эби так и не сказала ни слова.

Мила Форестер в свои семь лет выглядела намного старше своих сверстников, и ее даже немного побаивались. Ей не составило труда одним резким движением скинуть со стола Эби все учебники и пенал, которые с грохотом упали на пол. Эби вздрогнула, но все еще молчала, только писк сорвался с ее губ. Она будто окоченела. Все находящиеся вокруг дети были очень удивлены, что она не ответила на дерзость Милы.

Эби встала со стола и стала собирать учебники, осторожно складывая каждый из них на стол.

— Класс! — крикнула учитель. — Урок уже начался. Прошу всех сесть на свои места. Мила!

— Да, мисс Кроуфорд.

Весь день Эби сидела тихо, не поднимала руку на уроках, даже когда знала ответ на заданный учителем вопрос. Сейчас ей не нужно было лишнее внимание. Все, что она хотела, это, чтобы этот день скорее закончился. Эби чувствовала себя совершенно одиноко и потеряно, а на перерывах между занятиями она уходила в туалет, запиралась в кабинке, и сидела там, глядя в глянцевый кафельный пол. Так она чувствовала себя в безопасности, представляя, что это ее убежище от мира, полного угроз.

В полдень Мэри забрала дочь с уроков.

— Как прошел день, милая? Все хорошо?

— Да, — коротко ответила Эби.

За ужином девочка смотрела в одну точку, ни разу не моргнув, а только медленно ковырялась вилкой в вареных овощах. Она выглядела совершенно безжизненной, будто за столом сидела кукла, а не живой ребенок.

— Почему ты ничего не ешь? — сказал Энтони. Но девочка никак не реагировала на слова отца.

— Иди в свою комнату, — произнес он, и Эби тут же вскочила со стола и побежала на второй этаж.

— Тони, я волнуюсь за нее. Вчера она улыбалась, играла в свои игрушки, рисовала, а сегодня будто подменили. Когда я спросила ее, как дела в школе, в ответ услышала лишь сухое «да». Я думаю, над ней продолжают издеваться.

— Давай подождем немного, возможно у нее был напряженный день, — заталкивая в рот кусочек курицы, произнес Энтони. — Все будет хорошо.

Мэри послушала мужа, и решила пока оставить дочь наедине с собой. Мэри сидела на диване перед телевизором, там шло какое-то юмористическое шоу, но мысли молодой мамы были заняты поведением дочери.

Через несколько минут, Мэри всё-таки решила подняться и проверить дочь.

— Эби, милая, как ты? — открыв дверь, сказала Мэри, но в ответ ничего не услышала. Эби молчала, продолжая смотреть куда-то наверх в одну точку между потолком и стеной.

— Эбигейл, — повторили женщина. — Эбигейл! Что с тобой?

— Я хочу есть.

Мэри взяла дочь за руку, и они вместе направились на кухню. Мэри наложила в тарелку все то же самое, что они всей семьей ели час назад: вареные овощи и запечённую курицу. Налила стакан апельсинового сока, поставила обед на стол, дала дочери вилку, и села рядом.

Девочка медленно взяла в руки вилку и несколько минут смотрела на еду так, будто в первый раз ее видит, и вообще не понимает, что это.

— Милая, ешь, а то остынет.

— Нет. Я не люблю мясо. Не буду я это есть, — сказала Эби и бросила вилку на пол, просто разжав пальчики.

— Что? Что ты такое говоришь? Это же твоя любимая курица.

— Нет, мама, я хочу арахисовой пасты с тостами и чай!

Казалось бы, нет ничего удивительного в том, что маленькая девочка захотела полакомиться пастой, и согреться чаем в холодный осенний вечер. Однако в семье Фордов всегда было заведено плотно ужинать: Энтони обожал мясо, и его любящая жена все чуть ли не каждый вечер готовила на ужин что-то мясное, в основном это была курица, но иногда отец семейства приносил в дом кусок свинины.

И теперь, когда Эби отказалась есть мясо на ужин, она не просто сильно удивила свою маму, но и разрушила семейную традицию. Глаза Мэри, ее обеспокоенность происходящим говорили о том, что с этого вечера спокойная и теплая домашняя жизнь простой американской семьи изменится до неузнаваемости.