Сила неведомая

Мария Корелли

Моргана Роял – прекрасная, богатая женщина-фея, наделённая мощным умом, имеет личный летучий корабль, общается по беспроводной связи с представителями высшей расы и раскрывает секрет вечной жизни. Но дикая красотка Манелла становится её соперницей в борьбе за сердце эгоистичного учёного, который мечтает подчинить весь мир при помощи своего разрушительного открытия…

Глава 4

— Что ты на меня глазеешь? У тебя такие огромные глаза!

Моргана, одетая лишь в белую шёлковую ночную сорочку, сидела на краю своей постели, перебирая маленькими розовыми кончиками пальцев торчавшую тонкую оборку её одежды, глядя на красивую широкоплечую девочку Манеллу, которая только что принесла поднос с её завтраком и теперь стояла, разглядывая хозяйку со странным выражением смешанного восхищения и робости.

— Такие огромные глаза! — повторила она. — Словно огромные фары, светящие изнутри твоего мозга-мотора! Что ты во мне увидела?

Загорелая кожа Манеллы вспыхнула тёмно-красным.

— То, чего раньше никогда не видела! — ответила она. — Вы такая бледная и маленькая! Вовсе не похожи на женщину!

Моргана весело рассмеялась.

— Не похожа на женщину! О, дорогая! А на кого же я тогда похожа?

Глаза Манеллы потемнели от усилия выразить свою мысль.

— Не знаю, — сказала она в замешательстве, — но однажды здесь, в саду, мы нашли прекрасную бабочку с белыми крыльями — совсем белыми, и она сидела на алом цветке. Мы все прибежали поглядеть на неё, потому что она была не похожа на всех прочих, виденных прежде бабочек: её крылья выглядели как бархат или лебяжий пух. Вы мне напомнили эту бабочку.

Моргана улыбнулась.

— Она не упорхнула прочь?

— О да! Очень скоро! И через пару часов после того, как она улетела, алый цветок погиб.

— Как ужасно! — и Моргана подавила зевоту. — Это завтрак? Да? Побудь со мной, пока я ем! Ты главная горничная в «Плазе»?

Манелла пожала плечами.

— Не знаю, кто я! Я выполняю всё, о чём меня просят, насколько могу справиться.

— Занятое дитя! И хорошо тебе платят?

— Для меня достаточно, — ответила Манелла безразлично, — но работа мне не нравится.

— А может ли работа нравиться?

— Если работаешь ради того, кого любишь, то несомненно! — пробормотала девушка, словно говоря с самой собой. — Дней не хватит на всю ту работу, которую захочешь выполнить!

Моргана поглядела на неё, и в глазах её блеснул серо-голубой свет. Затем она налила себе кофе и попробовала его.

— Неплохо! — заметила она. — Это ты сварила?

Манелла кивнула и проговорила наугад:

— Смею сказать, что он не так хорош, как должен бы быть, — сказала она. — Если бы с вами приехала личная служанка, то я попросила бы её сварить кофе. Женщины вашего положения предпочитают, чтобы еду им подавали иначе, чем это принято у нас, бедняков, а я так не умею.

Моргана рассмеялась.

— Ты странное, прекрасное создание! Что тебе об этом известно? Что такое по твоему мнению моё положение?

Манелла нервно теребила концы яркой цветной косынки, которую носила завязанной на груди, и на секунду замешкалась.

— Ну, во-первых, это ваше богатство, — сказала она наконец. — Это несомненно. Ваши прекрасные одежды, на которые вы, должно быть, тратите целое состояние! Потом, все гости здесь поражаются вашему автомобилю и водителю, называя его самим совершенством! И всё это заставляет вас думать, будто вы можете заполучить всё, что только можете себе вообразить. А я в этом не уверена! Не думаю, что у вас есть чувства! Не бывает, чтобы вы чего-то страстно хотели и не могли бы этого заполучить, — ваши деньги купят всё желаемое. Они купят вам даже мужчину!

Рука Морганы замерла, когда она наливала себе вторую чашку кофе, и лицо её выразило удивление.

— Купят мне мужчину? — эхом повторила она. — Думаешь, получится?

— Конечно! — подтвердила Манелла. — Если бы вы захотели, а вы, смею сказать, не хотите. Насколько я понимаю, вы — прямо как человек, что живёт на изнуряющей жаре на холме: у него могла бы быть женщина, но он не желает её.

Моргана изысканным движением намазывала масло на свой бутерброд.

— Человек, что живёт на изнуряющей жаре на холме, — повторила она медленно с улыбкой. — И что же это за человек?

— Не знаю, — и огромные тёмные глаза Манеллы исполнились странной печальной задумчивости. — Он чужестранец и вовсе не болен. Он большой, сильный и здоровый. Однако предпочёл поселиться в «доме смертника», как его порой называют; туда гости «Плазы» удаляются, когда уже не остаётся никакой надежды. Ему нравится одиночество — он размышляет и пишет целыми днями. Я приношу ему хлеб и молоко — это всё, что он заказывает в «Плазе». Я стала бы его женщиной. Я бы на него работала день и ночь. Но он не захочет меня.

Моргана подняла глаза, сверкнувшие светом «феи», который часто удивлял и даже пугал её друзей.

— Ты стала бы его женщиной? Ты в него влюблена?

Нечто в её взгляде пробудило у Манеллы естественный импульс недоверия к этой женщине.

— Нет, не влюблена! — отвечала она холодным тоном. — Я сказала слишком много.

Моргана улыбнулась и, протянув маленькую белую ручку, украшенную сверкающими кольцами, нежно положила её на загорелое запястье девушки.

— Ты прекрасное создание с добрым сердцем! — лениво пробормотала она. — Вот в чём проблема — в твоём сердце! Ты познакомилась с мужчиной, который живёт один и исследует вещи, которые, вероятно, представляются ему самыми удивительными из всего когда-либо написанного, в то время как на самом деле они — не что иное, как мусор, и ты вбила себе в голову, что ему требуется забота и любовь! Но ему ничего этого не нужно! И это ты хочешь любить и заботиться о нём! О Небо! Ты когда-нибудь задумывалась над тем, что значит любовь и забота?

Манелла быстро и мягко выдохнула.

— Весь мир, конечно! — порывисто ответила она. — Любить! Владеть тем, кого любишь, его телом и душой! И заботиться о жизни, порождённой этой любовью! Это, должно быть, рай!

Улыбка сползла с губ Морганы, и выражение лица стало почти печальным.

— Ты словно доверчивый зверёк! — сказала она. — Зверёк, не ведающий о ружьях и капканах! Бедная девочка! Я бы хотела, чтобы ты уехала вместе со мною из этих одиноких гор в большой мир! Как твоё имя?

— Манелла.

— Манелла, а дальше?

— Манелла Сорисо, — ответила девушка. — Мои родители были испанцами — они уже умерли. Я родилась в Монтерей.

Моргана начала мягко напевать:

«Под стенами Монтерей

На рассвете заиграли горны,

Идём вперёд, навстречу смерти,

Виктор Гэлбрей».

Она замолчала и сказала:

— Ты ведь видела немногих мужчин?

— О нет, многих! — и Манелла легкомысленно вскинула голову. — Все они более-менее похожи: жадные до долларов, обожают курить и киношных женщин — мне нет дела до них. Некоторые даже предлагали мне выйти за них, но я скорее умру, чем стану женой такого человека!

Моргана соскользнула с края постели и выпрямилась, а ночная сорочка симметрично опала вокруг её маленькой фигурки. Ловким движением она развязала узел, который ночью стягивал её волосы, и они распустились вьющимися локонами, как золотая змея до самых колен. Манелла отступила от удивления.

— Ох! — воскликнула она. — Какая красота! У меня тоже густые волосы, но они чёрные и тяжелые — уродливые, некрасивые! А он, тот человек в хижине на холме, говорит, что ничего так не ненавидит, как женщину с золотыми волосами! Как может он ненавидеть такую прелесть!

Моргана пожала плечами.

— О вкусах не спорят! — сказала она равнодушно. — Кому-то нравятся чёрные волосы, кому-то рыжие, кому-то ореховые.

Очарованная её удивительным эльфийским видом, когда она стояла, будто белый ирис в своих шёлковых одеждах, и очертания её фигуры смутно угадывались под складками, Манелла приблизилась немного застенчиво.

— Ах, но я не говорю, что предпочитаю смерть настоящему, истинному браку! — сказала она. — Когда любишь — всё иначе! А вы выглядите такой прекрасной и удивительной, почти как фея! Вы разве не думаете так же?

Моргана рассмеялась поверхностным и холодным смехом, как будто дождь застучал по окну.

— Мне нужно одеться, — сказала она. — А ты передай сообщение моему водителю: скажи, чтобы приготовился к отъезду. Я отлично отдохнула за ночь и теперь вполне готова к длинной поездке.

— О, вы уже уезжаете? — и Манелла печально вздохнула: — Как жаль! Я бы хотела, чтобы вы остались!

Глаза Морганы вспыхнули презрительным смехом:

— Ты, странное создание! Зачем мне оставаться? Совершенно незачем!

— Если незачем, тогда зачем же вы приезжали?

Это вырвалось у неё неожиданно и бессознательно, так что Манелла и сама не могла объяснить почему.

Моргана казалась задумчивой.

— Зачем я приезжала? И правда, я едва ли знаю! Меня переполняют странные желания и фантазии, и я люблю по-всякому развлекаться. Думаю, я хотела взглянуть на Калифорнию, вот и всё!

— Так почему бы не узнать её получше? — настаивала Манелла.

— Немного — лучше, чем слишком много! — рассмеялась Моргана. — Я быстро начинаю скучать! Эта «Плаза» наскучит мне до смерти! Зачем ты хочешь, чтобы я осталась? Увидеть твоего мужчину в горах?

— Нет! — ответила Манелла с неожиданной резкостью. — Нет! Я бы не хотела, чтобы вы виделись! Он скорее вас возненавидит, чем полюбит!

Серо-голубой блеск показался в глазах Морганы.

— Ты любопытная девушка! — размеренно произнесла она. — Ты могла бы стать трагической актрисой и сделать карьеру на сцене с таким голосом и внешностью! И всё же ты торчишь здесь и работаешь в санатории! Что ж! Это глупая, ужасная жизнь, но я думаю, что она тебе нравится!

— Не нравится! — яростно заявила Манелла. — Я её ненавижу! Но что же мне делать? У меня нет ни дома, ни денег. Мне нужно как-то зарабатывать на жизнь.

— Ты поедешь со мной? — спросила Моргана. — Я сейчас же увезу тебя, если захочешь!

Манелла посмотрела на неё с детским удивлением — её большие тёмные глаза засияли, затем омрачились тенью печали.

— Благодарю вас, сеньора! — нежно проговорила она, употребив испанскую вежливую форму обращения. — Это очень любезно с вашей стороны! Но я вам не подхожу. Я не знаю мира и медленно учусь. Мне лучше здесь.

Маленькая улыбка, мечтательная и таинственная, появилась на губах Морганы.

— Да! Вероятно, так и есть! — сказала она. — Понимаю тебя! Ты не хочешь оставлять его! Уверена в этом! Ты хочешь регулярно подкармливать своего медведя хлебом с молоком — да, бедное обманывающееся дитя! Мужайся! У тебя ещё есть шанс стать, как ты сказала «его женщиной»! И когда это случится, я ещё посмотрю, как тебе это понравится!

Она рассмеялась и начала расчёсывать свои блестящие волосы на две шёлковые косы. Манелла смотрела и смотрела на сияющий блеск, пока уже больше не могла этого делать из-за банальной зависти и тогда медленно повернулась и вышла из комнаты.

В одиночестве Моргана продолжила в задумчивости расчёсывать волосы, затем, заколов их наверх в огромный узел, она продолжила свой туалет. Всё самое прекрасное и изысканное было в её распоряжении — от шёлковых колгот до изящных кружевных корсетов, и когда она достигла высшей точки своего великолепия, надев короткое летнее платье и подходящую шляпку, то скрупулёзно осмотрела себя в зеркале, чтобы увериться, что каждая деталь ее наряда была совершенна. Она прекрасно осознавала, что не была красавицей по мнению журналистов, обладая более тонкой привлекательностью, которую ни одна камера не могла даже уловить, но сама она точно знала, как подчеркнуть её.

«Ненавижу неопрятных путешественников! — сказала бы она. — Ужасных людей с масляными пятнами на одежде и пахнущих бензином! Ни один гоблин из ночного кошмара не может быть уродливее, чем обычный автомобилист!»

У неё не было багажа, кроме специального чемоданчика, в котором, по её словам, «помещалось всё». Он был наскоро запакован, заперт и готов к поездке. Потом она подошла к окну и помахала рукой в направлении ближайшего холма и «дома смертника».

— Глупый увалень! — сказала она, обращаясь к человеку, которого называла этим именем. — Ты приехал сюда один в дикий калифорнийский край, сбежав от меня, и здесь ты нашёл какую-то необразованную девку, дикую и жаждущую стать «твоей женщиной». Почему бы и нет? Она — как раз то, чего ты хочешь: будет рубить дрова, таскать воду, готовить пищу и вынашивать детей! Ты будешь жить, как дикий бабуин, и твой мозг со временем станет работать хуже и совсем истощится, и твоё великое научное открытие будет похоронено в безвестности и никогда не выйдет в свет! И всё это в том случае, если она станет своей женщиной! Это ещё большой вопрос, конечно, однако она сильна, красива и с прекрасным телом, а я не знаю мужчины, который смог бы перед всем этим устоять. Что касается меня и моего «пошлого богатства», как ты его зовёшь, то я лишь маленькая соломинка, не стоящая твой мысли! Так ты думаешь — но нет, мой дорогой увалень! Только до тех пор, пока мы не вступили с тобой в борьбу, если этому суждено случиться!

Она надела перчатки, взяла сумочку и спустилась по лестнице, оказавшись на просторной, украшенной цветами лоджии «Плазы», где с дружелюбным поклоном и улыбкой она заплатила по счёту администратору отеля. Её водитель, умный француз в ливрее, ожидал её вместе с грумом.

— Мы уезжаем сегодня, мадам? — спросил он.

— Да, мы уезжаем, — ответила она, — и как можно скорее. Только принесите мой чемодан — он стоит упакованный в моей комнате.

Грум поспешил выполнить приказ, и Моргана оглянулась вокруг и увидела, что стала предметом пристального интереса со стороны некоторых гостей, которые тоже находились в лоджии. Её серо-голубые глаза равнодушно сверкнули в их направлении и остановились на Манелле, которая стояла, сгорбившись в углу. Она с улыбкой подозвала её.

— Подойди, попрощайся со мной! — сказала она. — Взгляни на мою машину и подумай, как бы ты могла на ней уехать!

Манелла сжала губы и покачала головой.

— Лучше не стоит! — пробормотала она. — Бесполезно смотреть на то, чего никогда не будешь иметь!

Моргана рассмеялась.

— Как угодно! — сказала она. — Ты странная девушка, но довольно красива! Не забывай об этом! Скажи человеку в горах, что я так сказала. Довольно красива! До свиданья!

Она прошла через лоджию быстрым грациозным шагом и залезла в роскошный лимузин, богато украшенный шёлковыми лентами и оборудованный всей возможной роскошью, словно будуар королевы на колёсах, пока Манелла вытягивала шею, чтобы в последний раз на неё взглянуть. Её водитель быстро занял своё место, и через секунду под звук высокого серебристого гудка (это был единственный вид «гудка», который бы она вытерпела) машина бесшумно заскользила вниз по пыльной широкой дороге; её отполированная эмаль и серебряный блеск, как блики солнца, растворились в ещё более ярком свете и исчезли.

— И это самая богата женщина Америки! — сказал отельный служащий всем, кому хотелось это объявление услышать. — Моргана Роял!

— Так ли это? — протянул человек с болезненным лицом, откинувшись в инвалидном кресле. — Она не очень-то похожа на таковую!

И он выразительно зевнул.

Он был прав. Она не была похожа на таковую внешне, но была выше того, что мог показать взгляд. Так со скорбью и завистью подумала Манелла, которая инстинктивно почувствовала, что хоть сама она и была симпатичной и даже «довольно красивой», но более ничем. Она никогда не слыхала слова «фея». Таинственная красота западных гор была закрыта от неё широким барьером из многих морей и завесой из облаков. И поэтому она не знала, что женщины-«феи» — это раса, отличная от всех прочих женщин мира.