Тьма. Выжить любой ценой

Мария Каульц

А что, если от прежнего мира осталась лишь пыль, растворившихся во тьме людей? И тишина, мгновенно распространившаяся по всей планете. Кошмар, который выглядел безумно реальным. Только мира больше не было, была лишь тьма. Иногда для того, чтобы увидеть свет – необходимо погрузиться во тьму.Мир оказался погребен в пугающей тьме. И никто не знает ее происхождения. Но что, если ты застряла на самолете, который везет тебя в неизвестном направлении? Чем закончится этот полет?

Выбор

Аэродром был огромен. Я только спустилась по трапу вниз и сразу же ощутила холодный осенний воздух. И несмотря на то, что по моим подсчетам должна была быть первая половина сентября, у природы были другие расчеты. Или же я просто обсчиталась, чтобы было совсем немудрено при данных обстоятельствах.

Потертый от времени асфальт местами имел довольно крутые разломы, а на некоторых участках площадки выглядывали небольшие полусухие травинки. То ли природа перестала цвести без человечества, то ли просто осень брала все в свои руки.

— Я думаю, что ты голодна. Поесть и пообщаться с людьми, можно там. — рядом со мной остановился Капитан.

Он указал рукой куда-то в дальнюю сторону аэродрома.

— Ну если ты конечно, вообще умеешь разговаривать без ехидства. — добавил он.

Я закатила глаза.

— Где мы? — уточнила я.

Я слышала, как он громко вздохнул. Мои расспросы видимо раздражали его.

— На одном из наших аэродромов, — неохотно ответил он, — мы остановились для дозаправки и захватим выживших в этом городе с собой.

— Куда?

Он удивленно посмотрел на меня.

— Конечно же на остров.

Я ехидно хмыкнула.

— Ты действительно в это веришь? — с усмешкой спросила я, но по его взгляду поняла, что теперь точно попала в запретную тему, — Ты действительно в это веришь.

Теперь я точно знала, что Капитан был абсолютно уверен в спасительном месте, где нас ждали. Уголок земли, куда тьма не могла бы попасть.

Только меня уже никто нигде не ждал.

— Как будешь готова, подходи. — продолжил он, словно я и не спрашивала его про остров, — Я повторюсь еще раз, тебя тут никто не обидит. Только накормят вкусной едой, и возможно даже ты найдешь себе интересного собеседника.

— Я хочу уйти своей дорогой. — напомнила я.

Он демонстративно закатил глаза, а затем повернулся ко мне.

— Что ты сможешь одна? — нервно спросил он, — Ты даже выживала вместе с каким-то соседом, никогда не встречала мародеров. Ты не была в опасности, как ты будешь выживать одна?

— Какая тебе разница? — грубо поинтересовалась я.

Капитан замолчал и лишь отчаянно покачал головой. Я тоже нахмурилась и скрестив руки на груди, внимательно изучала его реакцию, пытаясь предугадать дальнейшие действия.

— Почему ты не даешь себя спасти? — его голос стал чуть спокойнее.

И тут внутри меня начал расти мощный поток гнева. Я знала этого мужчину всего пару часов. И большую часть из них он меня обманывал. Я до сих пор так и не выяснила, что это было за снотворное в чае и зачем он мне его дал. Я чувствовала в нем опасность, он словно отталкивал меня каждым своим противоречивым поступком.

— А с чего ты решил, что ты можешь меня спасти? — разозлилась я.

— Потому что меня этому научили. — ответил он, — Потому что мы люди, и должны держаться вместе, особенно в такие времена.

Я определенно точно не хотела с ним сближаться. Нет, времена моего доверия закончились давно и там же похоронены.

— Да Вы романтик, товарищ Капитан. — огрызнулась я.

Он ничего не ответил, лишь несколько раз открыл и закрыл глаза, вероятно пытаясь вернуть внутреннее спокойствие.

— Послушай, я действительно опоил тебя снотворным, но не для того, чтобы причинить тебе вред. А чтобы ты смогла поспать и твои раны затянулись. — его голос был сдержан и холоден, — Ты слишком нелюдима и это нормально для нынешних обстоятельств.

На какое-то время он замолчал.

— Я лишь хотел помочь тебе и не пугать тебя военной формой, потому и прикинулся обычным человеком. — продолжил пояснять он, — Это обычная помощь.

— И что мне теперь начать тебе верить? — дерзко заявила я.

Капитан строго посмотрел на меня.

— Ты хитрая девушка, — сказал он, — и я это прекрасно вижу. Ты умеешь многое менять местами в своих рассказах и врать о тех вещах, которые не хочешь говорить. Ты думаешь, я настолько глуп и это не замечаю?

Я не собиралась оправдываться. Хотя стоило отдать должное, Капитан сумел вывести меня из себя и испытала еле уловимые нотки чувства вины за ложь.

— Предлагаешь мне слепо доверять человеку, которого я вижу третий раз в своей жизни? — злобно выпалила я.

Глаза Капитана погрустнели.

— Нет, мне не нужно твое доверие. Если тебе хочется погибнуть, ты можешь это сделать в любой момент. — сухо ответил он, хотя я ощущала растущее напряжение в его голосе, — Но я просто прошу тебя поесть и немного отдохнуть, а дальше…

Он вновь замолк.

— Я хочу уйти. — как заведенная проговорила я.

— Наберись сил и…

— Я хочу уйти. — повторила я.

— Да иди! — крикнул он, полностью выйдя из себя, — Можешь идти прямо сейчас!

Капитан нервно провел руками по своим волосам, и сделал несколько вдохов. Затем уже более спокойно посмотрел на меня.

— Ты вольна делать все, что захочешь. — подытожил он, — И тогда, когда захочешь.

Капитан направился прочь от меня. В ту сторону, где, по его словам, была вкусная еда и приятная компания. А я осталась наедине со своими мыслями, страхами и сомнением дальнейшего пути. Наша беседа была крайне эмоциональной и не решила никакие проблемы. Наоборот, возможно создала их.

Выжить. Выжить любой ценой.

Поток прохладного воздуха немного привел меня в чувства. Я посмотрела под ноги, обнаружила там одинокий кленовый лист золотистого цвета. Он остановился у моих ног и не шевелясь ждал, когда я его возьму. Я неспешно наклонилась и взяла лист в руки, поднялась обратно. Расправив его в ладони, я внимательно стала изучать каждый его миллиметр. Тонкие веточки обрамляли его огромный жёлтый парашют, словно вены на человеческом теле. Он тоже был живой, возможно живее, чем я. Никогда не смотрела на это так осознанно, всегда не было времени.

А куда я спешила всю жизнь? Заработать денег и жить счастливо? А она начиналась в тишине и гармонии с миром или в количестве заслуг, которые я получила за годы непрерывной работы? И что? Где они сейчас и как помогают мне выживать?

Парадокс заключался в том, что, когда я остановилась и взглянула на мир, мира уже больше не было. Того мира, в котором я родилась, выросла, пыталась найти себя. Все мои старания исчезли вместе с тьмой, которая в целом-то и не делала ничего плохого. Может это была и не гибель всего живого, а спасение мира от гибели?

Кто знал…

Я еще раз посмотрела на листок, спокойно лежавший на моей ладони. Он не суетился и не пытался сбежать, он был прекрасен таким, каким создала его природа. Подул легкий ветерок и лист плавно покинул мою руку, уносясь в прекрасную даль.

Вольна делать, что захочешь. А была ли это настоящая свобода?

— Ты не первая, кого он так пытается спасти. — я услышала позади хрипловатый мужской голос.

Обернувшись заметила того самого Петровича. Он стоял возле меня и тоже внимательно наблюдал за тем, как кленовый лист удаляется от нас.

— Почему?

— Потому что верит, что может помочь всем, кто сейчас потерял себя и своих близких.

— Жуткий недостаток для военного. — буркнула я.

Мужчина подошел ближе и по-отечески положил свою руку мне на плечо.

— Или попытка справиться с потерей. — грустно сказал он.

Я повернулась к нему и удивленно посмотрела, не понимая, что он имел ввиду.

— Капитан кого-то потерял?

Мужчина нахмурился и качнул головой.

— Вся его семья осталась там во тьме. — поведал он, и мне стало жутко обидно за Капитана и мои слова в его адрес, — И с тех пор, каждый, кого он находит в городах, где мы бываем, становится его способом подавить боль.

— Он не говорил.

Мужчина усмехнулся.

— О таком не говорят. И не признаются даже себе. Слишком гордый. — грустно произнес он, — Или слишком больно.

Что-то екнуло в солнечном сплетении.

— Но почему же он так стремиться попасть на остров? — удивилась я, — Я думала, там его близкие, его семья. Зачем ему на остров?

Мужчина добродушно улыбнулся.

— Человек жив лишь тогда, когда во что-то верит. Во что-то хорошее и неразрушимое. — его голос был мягким и успокаивающим, — Он верит в остров и в то, что может спасти хотя бы одного человека. И пока он в это верит, он жив.

И несмотря на всю мою холодность, недоверие людям и Капитану, я почувствовала сильнейший эмоциональный порыв. Мне хотелось плакать, кричать. Обнять Капитана и сказать, что он справится. У него все будет хорошо. Дать ему то тепло, которое потеряла я еще до наступления тьмы. Потому я и чувствовала опасность от него. Капитан тоже страдал, как и я. Он мог понять меня и тогда мне пришлось бы стать с ним ближе. А это означало потерять и его тоже.

Потому что близкие уходят.

— А ты? — от эмоций меня отвлек Петрович, — Твоя семья тоже…

— Нет! — прервала его я, помотав головой, — Нет, они… Я одна уже давно. И это случилось задолго до тьмы.

Я осеклась, понимая, что где-то в глубине души, я тоже верила в этот остров. И в то, что кто-то мог меня там ждать. Видимо не так уж и не похожи мы были с Капитаном. Петрович тем временем доброжелательно посмеялся.

— Давай тоже будем верить в этот остров. — легко кивнул он, словно читая мои мысли, — Разочароваться мы всегда успеем, это легче и быстрее. А вот взрастить веру внутри себя — намного тяжелее.

— Только разочарование — это боль. — прошептала я.

Он долго молчал, вероятно подбирая слова, чтобы меня приободрить. Но мы оба знали, таких слов не нашлось бы в целом мире.

— Боль только, если ты разочаровываешься один. Потому что вся тяжесть последствий падает на твои плечи. — наконец проговорил он, — А если нас много, то это будет лишь поводом найти что-то новое во что верить. В этом и заключается понятие товарищества, ты можешь опереться на другого и разделить с ним последствия разочарования.

— Не думала об этом.

Вновь тишина наполнила пространство вокруг нас. Я не знала, что испытывала сейчас после разговора с Петровичем и новой информацией о Капитане. Да мне и не хотелось сейчас это понимать.

— Кто научил тебя защищаться? — спросил Петрович, я недоумевающе взглянула на него, — Я имею в виду твою стальную выдержку.

Я усмехнулась его словам, пытаясь скрыть истинную реакцию. Ведь он задел за живое, невольно заглянул в самые глубинные уголки подсознания, где сидела маленькая девочка. Малышка, которая уже с детства старалась быть сильной и смелой, чтобы отец гордился. Чтобы ее не посчитала обузой и не оставили в одиночестве.

— Моя дочь уехала от меня, когда ей исполнилось восемнадцать. — грустно поделился он, — Я знаю, что она удачно вышла замуж и счастливо жила до тьмы. А возможно и смогла попасть на остров.

На какое-то мгновение он замолчал.

— Мы с того дня и не общались больше. — продолжил Петрович, — Я понимаю ее и не осуждаю. Кому нужен вечно пьяный отец? Она всегда говорила, что служба мне дороже всего. А когда ее нет, то я нахожу счастье в бутылке… стоить с ней согласиться, так и было.

— Зачем Вы говорите это мне? — спросила я.

— Не знаю. — в его глазах вновь появилась легкая радость, — Мы же все встречаемся не просто так. Люди такие разные, когда им радостно и они так похожи в своем горе. Малознакомые люди могут стать самыми родными во время катастроф.

Я задумалась о его словах. Петрович в чем-то был прав — хоть его история и была совершенно иной, чем моя. Но та боль, которую испытывал он, была слишком мне знакома. Горе делает нас всегда уязвимыми и заставляет искать родственную душу, чтобы разделить это и не умереть от эмоционального порыва.

— Папа… — тихо сказала я, — Он всегда меня учил чему-то важному, и мне его так сильно не хватает сейчас.

Петрович понимающе кивнул.

— Он был военным?

Я сделала глубокий вдох, ощущая, как волна страха прокатилась по моему телу. Больше всего на свете я боялась показаться слабой и предать память отца. Слезы стали скапливаться у меня в глазах, а в горле появился знакомый ком.

— Твой отец бы очень гордился тобой, — уверенно заявил Петрович, — я бы гордился такой дочерью.

Я громко выдохнула, словно освобождая что-то колючее из моей души. Благодарно кивнула и стала быстро вытирать слезы, стекающие по щекам. Мужчина выдержал минутную паузу, а затем приобнял меня за плечи.

— Пойдем тебе стоит немного поесть. — заботливо предложил он, — Ты провела в кровати несколько часов с высокой температурой. И то, что ты сейчас здесь целая и невредимая — это заслуга твоего крепкого иммунитета и чуть-чуть заботы Капитана.

Еще одно очко в пользу доброты Капитана. Я посмотрела на Петровича и одобрительно кивнула ему, вызвав улыбку, поблескивающую золотом. Мы медленно направились в дальнюю сторону стоянки аэродрома. На небольшом периметре собрались человек двадцать, а в центре стоял импровизированный мангал. Он был сложен из разных кусков железных листов и скручен куском проволоки. Однако это не мешало мясу готовиться и наполнять мои вкусовые рецепторы приятным ароматом. Все что-то обсуждали, смеялись, рассказывали байки, словно и не было никакого вируса, уничтожившего планету.

Среди них был и Капитан, он сидел на каком-то ящике и внимательно наблюдал за остальными. В его глазах было столько тоски и боли, которую я не замечала до этого. Он был отрешен и вероятно думал о чем-то своем. И его нельзя было винить.

— Держи. — сказал Петрович.

Я повернулась в его сторону и увидела небольшую одноразовую тарелку с кусочками жареного мяса. Поблагодарив его, я взяла еду и продолжила смотреть на Капитана. Словно из всех выживших людей в этом места, лишь мы с ним были похожи. Его душа была ранена не меньше моей. А может даже имела более глубокий рубец. Но несмотря на это, он не стал избегать людей как я. Капитан начал их спасать, в надежде искупить свою вину.

Вот только ее не было.

Внезапно он поднял на меня взгляд, и я оторопела. Нас разделяло несколько метров, толпа веселых людей и яркие языки костра. Но на какое-то мгновение мне показалось, что он стоял возле меня. И мощная волна, забытого мной чувства, обрушилась на меня. Я ощутила себя в тотальной безопасности. Мысли совсем путались, и я уже не знала, где была истина.

Вечер наступил незаметно. Стало смеркаться и я решила, что прежде чем принимать какие-либо решения, мне стоило прогуляться и подумать. Воздух стал немного холоднее, когда я отошла от костра, разведенного для обогрева. Я шла не торопясь, внимательно смотря себе под ноги и вспоминая свое детство. Заботу отца и его постоянные переживания о моем воспитании. Я знала, что ему категорически не нравилось, что уже в пять лет я могла готовить ужин, а в десять спокойно проводить несколько дней одна. Я никогда не винила его, ведь самыми яркими моментами моего детства были дни, проведенные с ним.

Глухой удар.

Я очутилась на холодном асфальте, не понимая, что только что произошло. Но когда подняла голову, осознала, что врезалась в шасси самолета. Я присмотрелась и поняла, что дошла до стоянки старых самолетов. Их тут было не менее двадцати и каждый был величественен и прекрасен. Огромные крылья рассекали горизонт, отбрасывая значительную тень на старый асфальт. Они словно ждали своего часа, чтобы подняться в небо и умчаться вдаль, сквозь пушистые облака. Но вынуждены были доживать свой век здесь, похороненными на этой почти пустой планете.

Медленно поднялась на ноги отряхнулась. Вдохнула прохладный воздух, чувствуя, как очередное воспоминание прорывается в мою голову. Я неспешно двигалась вдоль огромных воздушных кораблей, постепенно погружаясь в свое детство.

***

Это было теплое летнее утро. Отец взял меня с собой на работу, чтобы показать новую военную технику, которую только что привезли к ним в часть. Хотя скорее всего ему просто было стыдно опять оставлять меня одну на целый день. Мне пришлось подняться в пять утра и тащиться долгую дорогу вместе с папой. Но оно того стоило, я это знала. Папа привез меня в часть, и мы сразу проехали на служебную стоянку. Когда машина остановилась, я резко выскочила на улицу, направляясь в сторону дальней стоянки.

Отец догнал меня почти сразу, взял за руку, и мы двинулись к огромным военным автомобилем, стоявших в ряд друг напротив друга. Отец остановился с кем-то поздороваться, а пошла вперед. Мое терпение было на исходе.

Я была маленькой девочкой и все эти автомобили и даже что-то похожее на танки, казались мне такими огромными. Тут были и Зилы, военные Камазы, противотанковый комплекс и даже самодвижущиеся оружие. Я шла вдоль них, осознавая великую мощь, окружающую меня.

— Нравится? — спросил папа.

Он стоял рядом со мной и добродушно улыбался. Я восторженно кивнула, продолжая разглядывать ствол танка. Отец подошел ко мне и присел рядом, взял мои руки.

— Я хочу, чтобы ты росла с пониманием, что ты в безопасности. — ласково говорил он, — Я всегда буду защищать тебя.

— Я знаю. — радостно заявила я.

— Но ты должна помнить еще одну вещь, — уже серьезнее сказал он, — и пообещай мне, что обязательно выполнишь ее.

— Так точно!

— Всегда береги себя и думай на несколько шагов вперед. Не давай другим распоряжаться твоей жизнью и верь своим силам. Никогда не сдавайся. Ты должна выжить любой ценой.

— Я обещаю.

Он крепко сжал мои руки и улыбнулся.

— И не забывай проявлять милосердие к тем, кто проявляет его к тебе. Иногда друг кажется врагом и наоборот, враг кажется другом.

Я нахмурилась.

— Но как же я определю кто враг, а кто друг?

Отец безмятежно улыбнулся.

— Ты поймешь это, когда будешь готова.

***

Выжить любой ценой.

Тем временем успело стемнеть и похолодать. Стоя на огромной стоянке самолетов, я внезапно осознала, что времени на размышления больше не было. Слишком велик был риск стать слабой, а это могло подвергнуть меня опасности. Необходимо было уносить ноги прочь и как можно быстрее. Я осторожно прошла мимо веселящихся выживших, и направилась к самолету. На борту никого на странность не было, зато было темно и жутковато.

Конец ознакомительного фрагмента.