Тьма. Выжить любой ценой

Мария Каульц

А что, если от прежнего мира осталась лишь пыль, растворившихся во тьме людей? И тишина, мгновенно распространившаяся по всей планете. Кошмар, который выглядел безумно реальным. Только мира больше не было, была лишь тьма. Иногда для того, чтобы увидеть свет – необходимо погрузиться во тьму.Мир оказался погребен в пугающей тьме. И никто не знает ее происхождения. Но что, если ты застряла на самолете, который везет тебя в неизвестном направлении? Чем закончится этот полет?

Вычеркнутая из жизни

Ты когда-нибудь задумывался о том, что произошло, если бы о тебе забыл весь мир? Что стало бы якорем для твоего выживания? Хотел бы ты жить или просто растворился в бессмысленности дней, которые теперь стали больше похожими на один вечный кошмар. Может ли рассудок здорового человека вынести одиночество и страх неизвестности? Я так хотела узнать об этом раньше, чем это случилось.

Мне было шесть, когда мы в первый раз переехали в другой город. В тот момент я поняла, что в моей жизни будет мало друзей. Тогда не было телефонов и интернет только начинал развиваться, так что поддерживать связь с подружками из других городов у меня просто не было возможности. Но я никогда не жаловалась, ведь рядом со мной был мой отец, который заменял всех друзей на свете.

Мне было десять, когда я в первый раз влюбилась. Это был соседский мальчишка в нашей старой хрущевке. Я смотрела, как он играл в футбол. А сама тайно мечтала, что, когда мы вырастем, я обязательно стану его женой. А он никогда не замечал меня, и лишь корчил рожи, когда я сама с ним здоровалась. Это обижало меня, но я все равно продолжала верить, пока мы не переехали.

Мне было пятнадцать, когда старшеклассник поцеловал меня в углу актового зала на дискотеке, посвященной дню всех влюбленных. Все танцевали и громко пели песни, вокруг мерцала цветомузыка, а я стояла, прижавшись к стене, и пыталась понять, нравится мне это или лучше стоило убежать. Через пару недель не выдержала и все-таки убежала от него.

Мне было двадцать шесть, когда я встретила его и возненавидела всей душой. Он показался мне самым глупым и невыносимым человеком на свете. От одного только его имени меня тошнило и хотелось все вокруг ломать. А спустя год я уже стояла в большом светлом зале, держа его за руку и говоря «согласна». Тот день казался самым радужным и светлым в моей жизни.

В двадцать восемь я в первый раз увидела чудесные волны Байкала. Поистине, мистическое и в то же время чудесное место, которое всегда я мечтала посетить. Это озеро притягивало меня странной магической силой, словно я должна была рано или поздно там оказаться. Оказалась. А еще он был рядом и крепко обнимал меня. И мир казался таким цветным и теплым.

Спустя полгода его не стало в моей жизни. Яркий красочный пейзаж сменился серой тоской обыденности. Тогда мир уже стал холодным и неприглядным для меня. Хотя и оставался тонкий лучик надежды, что все можно было изменить.

Тогда да.

Когда пришла тьма, мне исполнилось двадцать девять. И я застряла в этом возрасте навечно. Дни стали похожи друг на друга, радость и смех ушли, а оставаться на плаву помогал лишь инстинкт выживания, который я никак не могла отключить. И чтобы совсем не сойти с ума, в самые трудные моменты, я вспоминала исцеляющие пейзажи Байкала.

***

Зеркальная гладь Байкала притягивала меня своей красотой и таинственностью. Вода была такой прозрачной, что мне казалось, я могла видеть самое дно озера. И лишь легкие волны разрушали эту иллюзию, периодически прокатываясь по поверхности озера, оставляя пенистые следы на камнях. И чем больше я вглядывалась в этот вполне обыденный природный процесс, тем сильнее он завораживал меня. На мгновение, мне даже подумалось, что эти волны выносят какие-то важные сообщения на берег. Сменив ракурс своего взгляда, я осознала, что теперь гладь озера выглядит точь огромное зеркало. В нем отражался яркий диск солнца на голубом небосводе, местами усыпанным пушистыми облаками. Они так медленно плыли по небу, словно белые корабли отправились в дальнее плавание по бескрайнему океану.

С трудом оторвала взгляд от воды и посмотрела в сторону, чтобы насладиться всеобщей картиной тихого места. Справа от меня расположился небольшой овальный холм с пологим подножием, а из центра этой возвышенности росла одинокая сосна. Вероятно, она единственная смогла пробиться из десятка ростков, раскинувшись во всей своей красе. Дерево было не больше трех метров и имело тонкий ствол, а вершина сосны слегка наклонилась в сторону. Казалось, она держит на своей макушке невидимый груз, который тянет ее к земле. А на другом берегу озера расположились королевские горы. Они величественно возвышались над землей, уходя на тысячи метров ввысь. А их пики были покрыты плотном слоем снега или же это были облака. Я не могла отсюда распознать природу светлого оттенка.

Сладко потянувшись, я вновь осмотрелась вокруг, наблюдая весь пейзаж моего места отдыха. Дыхание перекрыло от удивительной красоты, доступной каждому человеку, который хотел ее созерцать. Но что-то все-таки было таинственно в этом месте, а с другой стороны так прекрасно, словно эта картина, которую только что написал неизвестный художник. Яркие лучи заходящего солнца нежно пригревали моё довольное лицо, и я закрыла глаза от наслаждения и легкой дремоты, что напала на меня от тишины, которая появилась в моем уме.

Время будто остановилось, я была в сказке, которую сотворила сама. Сидя на уютной деревянной лавочке, испытывая чувство внутренней гармонии и блаженства, я ощущала, как медленно проваливаюсь в сон. И мне хотелось, чтобы этот момент длился вечно.

— Ты довольна? — спросил он.

— Я медленно кивнула, вдыхая аромат счастья.

— Почему тебе так нравится это место?

— Посмотри вокруг — тишина, спокойствие, величие природы. — ответила я, смотря на чудесный пейзаж, — Тут мое сердце оживает. Странно, но мне кажется, будто это место само меня притянуло к себе. Может глупость, но я должна тут быть.

Он мягко улыбнулся и с облегчением выдохнул.

— Я подумал, когда мы вернемся, я не буду продлевать контракт. — задумчиво проговорил он, — Я всю жизнь отдал этой стране, я люблю ее. Но мне кажется, пришло время выбрать что-то другое. Например, нас. Мы можем вернуться сюда и поселиться в каком-нибудь домике у берега озера.

— Ты серьезно? — удивилась я.

Он согласно кивнул.

— А как дом? — не понимала я, — Ты всю жизнь прожил в том городе, там твои друзья и…

— Мой дом там, где твое сердце. — нежно проговорил он.

Его крепкая ладонь обхватила мое запястье, напоминая о том, что он был рядом. Именно с ним я чувствовала себя в безопасности.

***

Я резко распахнула глаза, осознавая, что вновь видела во сне воспоминание из прошлого. Мягкие и таинственные воды Байкала, красоты его пейзажей и горных высот, удивительно свежий воздух — все это осталось лишь в моей голове, занимая там огромную часть памяти. Сейчас я была не в том прекрасном месте, и может его и не существовало больше, как и половины планеты. Я была в своей квартире, которая после нападения мародеров еще могла похвастаться остатками былой роскоши.

Под остатками былой роскоши я подразумевала свой диван и пустой неработающий холодильник, в котором я хранила все, что могла принести из ночных вылазок из магазина. Больше ничем я не пользовалась, а моя спальня давным-давно была закрыта на замок. Еще был письменный стол, который в свое время был моим рабочим местом, но теперь в этом мире работы больше не существовало.

По крайней мере в том городе, где находилась я.

Голова до жути болела, словно по ней били всю ночь. В последнее время эти боли стали усиливаться, и я даже подумывала, что возможно, никакого апокалипсиса нет — это больные фантазии моего разума, уставшего от постоянных очерков и статей, которые я писала. Или же следствие психического расстройства, которое я приобрела после ухода мужа. Может мой мозг подцепил какое-то заражение и теперь я «жила в своей голове» в каких-то нереальных фантазиях.

Ох, если бы это было так.

Я медленно откинула старый плед и поднялась с дивана. Ночь выдалась довольно тяжелой — пришлось добираться до дальнего супермаркета, ведь в этом уже закончилась вся еда и вода. А в чужом районе я могла нарваться на «мародеров» и неприятности. Подняла с пола носки и быстро натянула их, затем надела осенние огромные ботинки, доходящие до щиколоток, и накрепко завязала шнурки. Головная боль не прошла совсем, наоборот распространилась по всей области головы. Мутить стало сильнее и даже глаза зарябило от сильного напряжения.

В комнате было еще темно, хотя я прекрасно знала, что за окном уже рассвело. Мой организм сам как-то перестроился, и я ощущала время суток и сезон года без вспомогательных предметов. Неспешно дошла до окна и раздвинула громоздкие шторы. Яркий свет с улицы осветил комнату серостью и еще большей безысходностью. И моя голова начала еще сильнее болеть.

Блин, как же больно.

На огромном подоконнике стояло много разных безделушек, которые я привезла из разных стран во времена своих путешествий. Среди них была моя старая фотография, на которой я видела сияющие радостью большие светлые глаза, небрежные локоны, привычно выгоревшие на солнце и став похожими на цвет соломы, яркие веснушки, украшающие мое лицо. А рядом стоял он, и крепко прижимал меня к себе.

Тогда я была безмерно счастлива и свободна.

Я с грустью перевела взгляд на небольшое зеркало, стоящее рядом со мной. Свет в глазах потух, и теперь это были два бездонных колодца тоски, волосы грязными паклями покачивались от неосознанной дрожи моего тела. А розовые щечки стали впалыми и бледными, как у мертвеца, от веснушек и след простыл. Я больше походила на современного Каспера, запертого в материальном теле.

Я посмотрела в окно. Пустой проспект, заброшенные здания, в некоторых были разбиты окна, вероятно их уже обчистили. На парковках соседних домов было несколько автомобилей, в которых возможно, кто-то жил. Устрашающая глухая тишина от когда-то шумного города. Ни звука мотора автомобилей, ни пения птиц я не слышала уже очень давно.

Возможно, я перестала слышать их еще до появления тьмы.

Боль усиливалась и становилась практически невыносимой, нужно было с этим что-то делать. Судорожно я стала рыскать в квартире в поисках хоть какого-то обезболивающего, но по всей видимости я уже употребила все средства, что у меня были. Я вспомнила, что возле моего дома была небольшая аптека, и вероятно какие-то лекарства там остались. И несмотря на то, что днем выбираться на улицу было опасно и даже глупо, выбора у меня не оставалось, боль нарастала с каждой секундой.

— Проклятье… — прошептала я.

Затем надела черное худи, накинула капюшон и направилась к ближайшей аптеке. За пределами квартиры было тихо, слишком тихо. Это наводило жуть до дрожи в теле, но идти было необходимо. Подъезд был полностью заброшен уже несколько недель, я была тут одна. Кто-то из соседей уехал в поисках спасения, а те, что были слабее духом — закончили свое существование. Некоторые выпрыгнули из окон, кто-то отравился или пустил пулю в висок. И теперь их гниющие трупы, разодранные животными, валялись прямо под окнами многоэтажки.

Иногда я думала о том, чтобы последовать их примеру.

В моем доме было пятнадцать этажей, я жила на четырнадцатом и спускаться мне было достаточно долго. С каждым шагом с каждой ступенькой я чувствовала, как меня мутит все больше и больше. Когда я оказалась на улице свежий воздух резко бросился в нос, наполняя мои легкие кислородом. Стало еще поганее и тошнота усилилась, голова же казалось вот-вот разлетится на мелкие части.

Уже ничего не соображая, я по инерции дошла до аптеки. Стекло входной двери было выбито и аптека само собой вскрыта. Потерев глаза, я прошла внутрь и стала активно искать хоть что-то от безумной боли в моей голове. Наконец выпал блистер каких-то иностранных лекарств, которые помогали от любого вида боли. Я выдавила сразу две таблетки, чтобы наверняка и проглотила их. Затем взяла бутылку воды, завалявшиеся в углу и стала жадно запивать горький препарат.

Оставалось только ждать.

Не знаю сколько прошло времени, но я успела задремать, сидя в углу помещения. Голова полностью прошла и от этого мне стало даже как-то веселее. Стоило взять с собой побольше разных лекарств, прежде чем возвращаться домой. Я стала собирать препараты в небольшой пакет, когда в помещении раздался глухой звук. Я замерла, пытаясь понять, откуда он донесся. Осторожно осмотрелась по сторонам, но в поле моей видимости было все чисто.

Может показалось?

Звук повторился, и теперь я четко знала откуда он шел. Это было складское помещение за моей спиной. Туда вела неприметная дверь, которую не сразу заметила. Стоило прямо сейчас бросить все и вернуться домой, пока я не нарвалась на неприятности. Все инстинкты говорили мне, что стоило убегать прочь из этой аптеки, но что-то внутри подсказывало, что опасности нет. Словно я должна была зайти в эту дверь, будто за ней было что-то для меня важное. В конце концов, ругая себя за свою же глупость, я неспешно открыла дверь и вошла на склад.

Свет от открытой двери проник в помещение, и я смогла разглядеть пожилого мужчину, сидящего у дальней стены. Еще пару мгновений глаза привыкали к темноте и вот я уже смогла более четко увидеть очертания человека у стены. Я узнала его — это был мой сосед. Раньше я часто видела его на вечернем променаде. Он гулял со своим белым пушистым котом. Я еще удивлялась тому, что его кот был словно маленькая послушная собачка. Сам дед был довольно старым, ему было вроде девяносто или чуть больше, и я даже не знала, что он смог выжить после заражения.

Он издал странный звук, похожий на кряхтение. Я помотала головой и аккуратно подошла к нему, присела рядом. Мужчина еле дышал, а половина его лица была неестественно опущена вниз, глаза полностью пустыми.

Сколько же он тут провел времени?

— Я могу Вам чем-то помочь? — спросила я полушепотом.

Он улыбнулся одной частью лица, стало жутко.

— Вряд ли, — грустно произнес он, но затем его глаза немного ожили и засияли, — я уже не смогу восстановиться.

Голос был странным, словно заедало старую пленку на магнитофоне.

— Я тебя знаю, мы живем вместе в одном доме. Жили… до заражения, — он продолжил говорить, хотя ему это явно давалось с трудом, — ты одна тут?

— Да, — кивнула я, — искала таблетки от головной боли и уснула.

Он понимающе улыбнулся.

— Я тоже пришел за лекарствами, мне стало плохо, и я подумал, что это сердечный приступ. Когда нашел таблетки мне уже было совсем худо, а сейчас я и вовсе не чувствую своего тела.

— Давно Вы тут?

— Пару дней, думаю. — сказал он, и с каждым словом его силы слабели, — А может и меньше, время уже перестало иметь значение. Так ведь?

Я горько усмехнулась.

— Я пережил войну, голод, травлю и всех своих близких людей. — продолжил мужчина, — Но этот вирус стал для меня финалом.

— Не стоит говорить так, — я ощущала, как ком появился в моем горле, я схватила мужчину за руку, тяня за собой, — пойдемте, я провожу Вас домой.

— Дочка, — он устало облокотился обратно на стену, — ты не сможешь мне помочь. Тебе нужно уходить поскорее, бежать из этого города. Этот вирус не щадит никого, так наша планета наказывает нас за жестокость.

Я села рядом и тоже облокотилась на стену.

— Так если вирус беспощаден, куда бежать? — обреченно сказала я, — И есть ли смысл?

Некоторое время мы провели в тишине. И я даже подумала, что оно остановилось и теперь можно было передохнуть. Какая глупость — мир стал почти пустым и от цивилизации остались только воспоминания, но суеты и суматохи стало больше. Уже так давно на улице стало тихо, словно за моим окном и не было никогда жизни. Иногда просыпаясь по утрам, мне казалось, что я просто оглохла, пока не начинала говорить с собой. А тут был настоящий, живой человек, с которым я была почти незнакома, но могла поделиться своими тревогами и страхами.

Мне было это просто необходимо.

— До сих пор так и неизвестно, что нас уничтожает. Вирус ли какой-то, природное явление, посланное планетой нам в наказание или биологическое оружие, которое вышло из-под контроля. — поделилась я, — Лишь крупицы информации, которые сначала я могла искать в интернете, пока он был доступен, а затем еле уловимые радиосигналы некоторых станций. Кто бы мог подумать, что старый дедушкин радиоприемник мог бы пригодиться в современном мире? — я увидела улыбку на лице собеседника, — Но потом пропал и этот источник информации. И пришел тупик, полный безысходный тупик в моей жизни. Вначале была информация, что это некое природное явление, которое было вызвано множественными землетрясениями и торнадо по всему миру. Но мир очень быстро понял, что скорее всего тут есть какая-то мировая тайна, и тьма — это далеко не обычная стихия вроде дождя или грозы. Соседи утверждали, что люди буквально растворялись во тьме. Получается стоило попасть в эпицентр этой неведомой силы, и от тебя остался только темный след на асфальте и в памяти людей. Словно новая волна последствия ядерного удара по Хиросиме.

Я сделала короткую паузу.

— Хотя откуда соседи могли об этом знать? Да и вообще мог ли кто-нибудь знать об этой тьме? Она пришла из ниоткуда и забирала всех в никуда. Никто не выжил после встречи с ней.

Дед захрипел сильнее, и я начинала понимать, что финал его жизни был близок. Мне хотелось убежать прочь, чтобы не видеть этого, но я понимала, что оставлять его одного было бы безумно неправильно и нечестно. Потому я придвинулась ближе и сильнее сжала его руку. Я не видела его лица, не слышала никаких слов, но точно была уверена, что он был благодарен мне.

— Что было потом? — прохрипел он.

— Спустя пару недель соседи уехали, а потом отключили всю коммуникацию с миром, электричества больше не было, а из кранов перестала течь вода. — я перевела дыхание, — И вот тогда начался настоящий ад. Мир словно поставил себя на паузу, забыв о людях, которые жили в нем.

— Почему ты не уехала с ними? — его голос стал совсем тихим.

Я пожала плечами.

— Я думала, что остаться тут будет безопаснее, — проговорила я, и мне так давно хотелось с кем-то поделиться этой информацией, — отец всегда говорил, что любое решение необходимо сначала взвесить.

— Тебе страшно?

— Не знаю. — честно ответила я, — Я не могу понять, испытываю ли я это чувство, но точно знаю, что внутри меня огромная зияющая дыра и гнетущая тоска, которая длится уже множество месяцев. Это больше похоже на одинокое существование, которое могло оборваться в любую минуту. И самое страшное в этом всем — было обманывать себя, заставлять немного потерпеть и верить, что помощь придет, что есть еще города, в которых нет тьмы. Притворяться сильной…

Я сглотнула ком в горле и попыталась взять себя в руки.

— А Вам страшно? — спросила я.

Но дед ничего не ответил, он продолжал неподвижно лежать и еле слышно кряхтеть. А после его грудная клетка опустилась и больше не вздымалась, он вовсе замолчал. И вместе с ним умерла целая эпоха, и, наверное, даже часть моей души.

Я чувствовала, как слезы собираются в глазах. Но не понимала, почему. Я не знала этого человека так близко, чтобы расстраиваться его смерти. Я не видела его семью, чтобы сопереживать им. И даже общалась с ним самим всего один раз до этого, когда помогла открыть дверь домофона. Вот только мне была близка его боль, и я сама подумывала о том, что такая смерть — не самое плохое, что могло произойти.

Я закрыла его глаза и сложила руки на груди, не понимая зачем. Наверное, просто это было инстинктивно. Затем чуть отодвинулась и полностью оперлась на стену, закрыв лицо ладонями. Сил выдерживать это одиночество больше не было, но и слезы тоже куда-то пропали. Я не могла выдавить из себя ни одну слезинку, ни одну эмоцию, будто они застыли вместе со временем.

Прошло около получаса, а может быть больше, как дед покинул этот убогий мир, и я услышала странный хлопок. А потом все вокруг затряслось. Полная растерянности я подскочила на месте и бросилась на улицу, посмотреть, что там происходило. Небо было затянуто тучами, словно сейчас должен был начаться сильнейший ливень. Тело прошиб внезапный озноб, а все вокруг начало кружиться. Моя психика дала конкретный сбой, как и мое обессиленное тело. Я все еще пыталась увидеть помощь, пришедшую к нам в город. Я увидела нескольких людей, бежавших прочь от надвигающегося темного облака.

Это было важно и означало две вещи. Первая — в городе оставались еще живые люди, помимо мародеров и меня, и второе — тьма была не шуткой, а реальностью и прямо сейчас надвигалась на мой город. Необходимо было бежать и спасаться, но только куда?

Поддавшись инстинкту выживания, я устремилась вслед за людьми и подальше от смертельного облака, накрывшего весь город. Хотя это больше походило на черный густой туман, несущейся с огромной скоростью прямо на меня.

Мысли путались, паника брала верх, и я упала, сильно повредив ногу. Я слышала глухой хруст в районе колена и мощную волну слабости, распространяющуюся по всему телу. Затем начало подташнивать и захотелось закрыть глаза и немного отдохнуть от всего, что со мной происходило. Звука стали глухими и какими-то далекими, перед глазами все плыло, и я понимала, что мне не убежать от этого вируса.

Уже нет.

— Эй, ты чего разлеглась? — я услышала громкий мужской голос.

Я пригляделась — прямо надо мной стоял высокий крепкий мужчина в темной одежде, она сливалась с помутнением в моих глазах, и я не смогла разглядеть ее более подробно. Лишь какие-то нашивки на массивной куртке, поблескивали глухим светом. На лице у него была плотная маска из темной ткани.

И этот запах.

От него исходил приятный шлейф дорогого мужского парфюма или просто казалось это. И этот аромат был мне до боли знаком, именно так пахло от моего отца, когда он утром уходил на службу. Приятный шлейф цитруса и нежный свежий морской бриз, этот аромат я узнала бы из тысячи. И благодаря ему, в этот момент, я ощутила себя в безопасности.

Это было правдой или я умерла? Кто стоял возле меня? Мародер или обычный житель? Мой почивший отец или тьма пришла за мной в виде человека?

Я хотела спросить его об этом, попросить о помощи, но цепкие лапы усталости затягивали меня. И спустя пару секунд я уже ничего не могла сказать, мой мозг слишком устал, и я быстро отрубилась.