Городской детектив. Часть 3. Смерть в отпечатках

Мария Карташева, 2023

Работа всегда накладывает отпечаток на человека, особенно работа в специальном отделе «УГРОЗА».Та чёткая линия, что была проведена Глафирой между добром и злом, практически исчезла, рыцари на поверку оказались трусами, а идеальный мир существует только на маминой кухне. И Глафире срочно нужна защита от этих откровений. Что она выберет, путь Лисициной, одетой в броню железной леди, или вечный сарказм Визгликова, прячущего свою боль и разочарование? Но на всё это у Глаши очень мало времени. Ведь дело, которое, казалось бы, закончено, продолжается, и Игрок ведёт свою партию и делает это, как всегда, в мажорных тонах.

Глава 4

Глава 4

Солнце целый день купавшееся в дымке лёгких облаков, прокатилось по небу и стало падать за горизонт, следуя чёткому расписанию осени. Визгликов, по дороге из морга заскочивший в фастфуд и притащивший с собой пакет еды, сейчас молча и сосредоточенно вытирал со стола разлитый кофе и, увидев входящую Лисицыну, спросил:

— Анна Михайловна, а мы можем на меня потратить немного бюджетных денег?

— На какие цели? — удивилась Лисицына.

— На жалюзи, чтобы это прозрачное безобразие прикрыть. — Визгликов показал на стеклянные стены кабинета. — А то мне своих денег очень жалко.

— А зачем тебе жалюзи?

— А вдруг я себе интимные места почесать хочу, и такая привилегия у меня есть, так имеется отдельный кабинет. А как я могу это сделать, если я здесь, как в террариуме сижу?

— В твоём случае в серпентарии. — отозвалась Лисицына.

— Это почему это?

— Потому что ты ядом плюёшься с утра до вечера, как какая-нибудь гюрза.

— Ядом плюются только кобры.

— Тебе лучше знать. — отмахнулась Лисицына. — Стас, что у нас по расчленёнке из Газели?

— У нас очень плохие новости. Я сегодня к Нинель ездил.

— Н-да, она звонила уже. Просила, чтобы ты свои перформансы на вверенной ей территории больше не устраивал.

— Не могу обещать, мне экземпляр просто фееричный попался. Я бы себя перестал уважать, если бы пропустил такую постановку. — Стас постучал пальцами по столу. — Короче, по предварительным данным, бабульку убил и расчленил тот же элемент, что и барышню из Газели. И самое прискорбное, что нет у неё части тела. Руки.

— Это что получается? — Лисицына нахмурилась и, пододвинув к себе листок бумаги, стала рисовать квадратики.

— Аня, я не знаю. Погорелов звонил, он там с придорожной работницей одной побеседовал, и она показала на место, откуда тачка та могла вырулить. Машину он нашёл, криминалист выехал. Я жду от автополицейских ответ и поеду пытать владельца. Я, конечно, понимаю, что убийца не критический идиот и вряд ли бы стал так палиться, но это ниточка.

— Ну, мотайте. — вздохнула Лисицына. — Да, кстати, насчёт фееричного экземпляра. Он завтра выходит к нам на практику.

— Как это? — Визгликов, всё время разговора игравший в незатейливую игру на телефоне, даже оторвался от своего занятия.

— Ну, видимо, ты его впечатлил. Он приехал по программе повышения квалификации и имеет право подать запрос на работу в любом отделе.

— А можно я его Польской отдам? Глядишь, минус на минус будет плюс.

— Уверен?

— Ну да, в их случае минус на минус будет большой минус.

— Так что, теперь он твой, — улыбнулась Лисицына, — а так как я имела с ним беседу, то понимаю, что этот тебе понравится. Дерзай, Стас. Я верю в тебя, как в грамотного наставника.

— Я с тобой пить не пойду.

— И не надо, я уже с Нинель договорилась. Она на каком-то скучном дне рождении была и требует продолжение банкета. Тем более, ты всё равно едешь к владельцу авто.

Лисицына встала, одёрнула короткий пиджак и пошла на выход из кабинета.

— Так что, с жалюзи? Я не понял. — крикнул ей вслед Стас.

— Обозначим, как необходимое оборудование. — отозвалась Анна и скрылась из виду.

— Так я не понял, это да или нет? — потряс головой Стас и, открыв сообщение с координатами владельца, тоже пошёл на выход.

***

Открыв окно в прокуренной насквозь квартире Михаила Потапова, на чьё имя была записана найденная Погореловым машина, Стас присел снова за стол и глянул на щуплого мужика с длинной ниткой неряшливых усов, на которых болталась запутавшаяся рыбья чешуя.

— Ты пиво-то будешь? — в очередной раз спросил радушный хозяин, открывший дверь Визгликову, даже не спросив, кто пришёл.

— Нет, не буду. Ты про автомобиль вспомнил?

— Не, начальник. Нет у меня машины.

— А по документам есть.

— Ну не всё же что на бумаге написано, может быть реализовано. Вон у нас на заводе по бумагам одно количество проходит, а на практике другое. — весело заржал Потапов.

Выудив из бумажного мешка очередную сухую рыбину, он с грохотом отбил её о шаткий стол, вскрыл литровую банку пива и, умильно глядя на холодный ручеёк пенного напитка, льющийся в запотевающий стакан, причмокнул:

— Ох, житуха. Сам себе завидую.

Визгликов оглядел скудное жилище с ободранными обоями, пыльными коробками, видимо, неразобранными ещё с давнего переезда, замызганные оконные стёкла и спросил:

— А откуда такие богатства на рыбу вяленую? Она сейчас, как самолёт стоит. Да и пиво, я смотрю, ты дешёвое не пьёшь.

— Ну рыбу, скажем, Васька из соседнего подъезда подогнал. Я ему выточил на заводе деталь нужную, он припёр целый пакет. Сам ловит, сам сушит. А с пивом угадал, — подмигнул Потапов, — смотри-ка, сечёшь.

— Ну, есть немного. И всё-таки.

— Слушай, машина у меня и правда была. — доверительно проговорил собеседник, вытирая руки о заляпанную и когда-то бывшую белой майку. — Ну там тудым-сюдым у меня алименты не плочены, и кредитец я подзабыл оплатить, короче, приставы, зараза, поставили на неё метку. Но нашёлся один дурачок, я ему по простому письменному договору продал.

— То есть он получается забрал твою машину со всеми косяками?

— Ну. Лошок жирный попался. Чего не воспользоваться? — довольно улыбаясь и раздирая влажные волокна рыбьего тельца, подмигнул Визгликову Потапов.

— А договор где?

— Начальник, ну откуда ж я помню. Мы по рукам ударили, я ключи отдал, и мы разошлись. Положил куда-то.

— Ну тогда собирайся, поедем. — позёвывая сказал Стас.

— Куда? — удивился Потапов.

— Как куда? В камеру.

— Не, по суду можно, я узнавал. — нахмурившись махнул рукой мужчина. — Можно так продать.

— Продать можно, а расчленёнку нельзя.

— Э, начальник, тормози. Какую расчленёнку? Ты чего? — испуганно воскликнул человек.

— На этой машине передвигался подозреваемый в серии преступлений. — пожал плечами Стас.

— Да погоди ты. У меня договор есть.

— Где? — жёстко спросил Стас.

— Ну здесь где-то, — нервно сказал мужчина, — ну, лежал где-то. Ну стопудово, начальник. Ну видишь хлама сколько. Ну не делал я ничего, ну говорю ж, лошок был.

Визгликов вздохнул, откинулся на спинку стула, открыл себе банку пива и произнёс:

— Так и быть, час тебе на генеральную уборку. И ещё подробно напиши, как он на тебя вышел, как выглядел, где встречались. Каждую мелочь. Ах да, — Стас достал телефон, — ну-ка дай мне телефон твоей жены, я ей скажу, чтобы она за алиментами приехала. Ты ж мужик теперь денежный, не всё ещё на пиво спустил.

Смотря как взмыленный хозяин квартиры с чудовищной скоростью перебирает вещи, Визгликов набрал номер Казакова:

— Юра, ты когда собираешься из своего огорода вылезать и по-человечески работать? — без предисловий начал Визгликов.

— Здравствуй, Стас.

— Да как я могу здравствовать, когда мне подло изменяет с грядками один из лучших криминалистов.

— Я вроде хорошую замену себе подобрал. Юля прекрасный специалист, моя ученица.

— Ты что ещё и учишь?

— Стас, я уже лет двадцать преподаю.

— Хорошо, но вопрос остаётся открытым. Ты когда собираешься на работу?

— Да я вот думаю, что совсем перейду в нынешний режим жизни. Три раза провожу лекции, а потом домой. Эх, Стас, мы таких грибочков насобирали да насолили, просто загляденье.

— Юрий Арсеньевич, ты издеваешься? Какие грибочки?

— Вкусные, Стас. Приезжай, я тебя ещё и помидорчиками с собственной теплицы угощу.

— Приехать, то я приеду. Только я не очень понял, мне что теперь всегда с этой воблой мочёной работать? Она припыленная какая-то, с ней ни пошутить, ни подколоть, ни работа, а каторга какая-то.

— Стас, — Казаков вздохнул, — давай между нами. Юля и правда одна из лучших на курсе была. Она у меня училась лет десять назад, но закончила только в прошлом году, была в долгом академ отпуске.

— Ты мне историю её жизни зачем рассказываешь?

— Визгликов, помолчи ты хоть минуту. — чуть повысив тон, сказал Юрий Арсеньевич. — Юля на третьем курсе вышла замуж, ушла в декрет, а вернулась доучиваться только через несколько лет. Когда она родила сына, то он пропал из роддома.

— В смысле?

— В прямом. Что у тебя случаев в следственной практике не было, когда дети пропадают?

— И что, не нашли?

— Нет. — Арсеньев помолчал. — Следователем Михайлов был, почти все знакомые криминалисты включились, Нинель можешь спросить, она тогда всех врачей роддома под лупой проверяла, точнее, результаты их работы.

— Михайлов-то зубром был. Он такие дела раскрывал, — неуверенно протянул Стас, — ничего не понимаю.

— Да там целое стадо зубров собралось, и мы тогда тоже ничего не поняли. Год искали, потом в глухари ушло. А Юля сначала держалась, потом год пила, работала правда, — Арсеньев помолчал, — кажется, полы где-то мыла. Она мне тогда сказала, что если пить не будет, то уедет в дурку, а если ребёнок найдётся, то она должна быть в порядке. Муж от неё тогда ушёл, она просто сама не своя была, с ней рядом находится страшно было. В общем, с той поры много воды утекло. А один раз она мне позвонила и попросила помочь восстановиться в институте. Другая пришла, изменилась сильно в психологическом плане, но результаты работы у неё блестящие.

— Я тебя понял.

— Не нравится, мне это «я тебя понял». Не лезь к ней, Стас, не тревожь её. Поверь, мы сделали всё возможное, по всем линиям. Оставь её в покое.

— Да понял я. — рявкнул Стас.

— Узнаю, что пытаешься что-то накопать про это дело, можешь мне больше не звонить. А Юлю в столицу устрою, есть у меня там знакомый следак, он толковых криминалистов ценит.

— Ну всё, всё, напугал. Ладно, в выходные приеду ваши консервы уничтожать, если Польская, конечно, какое-нибудь новое дело не притащит. Она ж как породистая легавая, на улицу вышла, носом повела и бац, нате вам, Станислав Михайлович, свежий труп.

***

Коротко стукнув в дверь, Астахов вошёл в кабинет и, посмотрев на пустой стул за рабочим столом, огляделся.

— Проходи, проходи, — послышался позади него чуть надтреснутый приближающейся старостью мужской голос.

— Здравия желаю, Астахов, я звонил. — громко сказал Тёма.

— Ну не ерехонь ты так, — поморщился мужчина, — оглохнуть можно. Садись, — он кивком показал на слегка расшатанный стул и включил стоящий на тумбочке чайник, — тебе чай или кофе?

— Я насчёт пальца. — неуверенно проговорил Тёма.

— Это понятно. Но что ж нам теперь и чаю с тортиком не попить? Мне как раз тут мамашка одна в благодарность принесла. Садись.

Немного суетливый старик быстро разлил дёготь заварки по чашкам, нарезал хрустящую полость «Наполеона» и, глянув на Тёму, сказал:

— Это вам повезло, что я на пенсию только через неделю. — мужчина с лёгкой грустью оглядел потасканное временем помещение и сказал. — Я на пенсию, вотчину мою в утиль. Пора нам. Зато, знаешь у нас какую комнату для детворы отгрохали, загляденье.

— Мне бы про палец. — повторил Астахов.

— Хороший следак и опер, должен быть терпеливым, — с улыбкой сказал мужчина, — тогда у него больше шансов получить ценную информацию. А торопыгам, вроде тебя, люди не рады. Ну ладно, про палец, так про палец. — мужчина отодвинул чашку и, поискав среди папок нужную, положил её перед Тёмой, — я же с детьми работал всю жизнь. Вот Нинель мне и прислала на всякий случай поглядеть, так как установила, что совсем девчонка была. Я в базе поискал и точно, Боварина Анфиса, она много раз из дома бегала, а один раз не вернулась. Отпечатки есть, так как на мелких кражах ловили. Пропала она шесть лет назад, ей тогда было пятнадцать.

— А родители её? С ними можно поговорить?

— Из родителей только бабка была, но горя не выдержала и сломалась. Но вот соседи до сих пор там живут, они Фису знали, можно с ними поговорить.

— Так а я не понял, её не искали, что ли?

— Ну искали, мил человек. Но, как видишь, не нашли. В папке всё подробно записано, что в тот день было.

— Адрес соседей есть?

— Я ж тебе говорю, что всё записано.

***

Утро расцветило кабинет весёлыми пятнами солнца, как-то по-летнему дохнул в приоткрытое окно ветер, принёс тепло от нагретых железных крыш, пошелестел бумагами на столе и осел на недавно вымытый, ещё влажный пол. Глаша с небольшим опозданием вошла в кабинет и с удивлением взглянула на незнакомого молодого человека, устроившегося за соседним от неё столом.

— Здравствуйте.

— Вы по какому вопросу, девушка? — сурово спросил Краснов, рано пришедший на новое место прохождения практики.

— По-рабочему, — с запинкой отозвалась Глаша.

— Тогда вы рано. Приём с девяти, так что можно через пятнадцать минут заходить и лучше сразу же к заместителю начальника Визгликову. Он сейчас кофе пьёт, скоро придёт.

— Хорошо. — находясь в лёгкой прострации, проговорила Глаша и отступила в коридор.

Поспешив на кухню, Глаша нашла там Стаса, весело рассказывающего Латунину про вчерашний поход к владельцу машины.

— Я извиняюсь, — сказала Глаша, — а это кто там у нас в кабинете?

— Это, Польская, ты! — громогласно рассмеялся Визгликов.

— И всё-таки, если опустить весь сарказм.

— Это, Глаша, возмездие Вселенной. Это товарищ Краснов из города Южный. Чуешь?

— Я ж вчера только запрос туда послала. А он утром уже приехал?

— Не, Польская, он вчера днём припёрся. И теперь, благодаря тебе, он у нас будет практиковаться. Прилепили его, конечно, ко мне, но так как в его ведении дело с отпечатками, то…, — Визгликов торжественно замолчал. — Чуешь, Польская, кому с ним работать?

— Я полагаю мне.

— В чём в чём, Польская, а в логике тебе не откажешь.

— А вот знаете мне совсем невесело, — присаживаясь на стул, сказала Глаша, — вчера мать Марины Ефремовой не вернулась домой. Мы с Астаховым ездили к нему поздно вечером. Вчера утром я была у них, мы с ней побеседовали на улице, потом разошлись, и домой она не вернулась. Хотя мне она сказала, что сейчас пойдёт домой.

— Что по мужу?

— Запросы ещё по дороге настрочила и послала в Росреестр, нужно по квартире посмотреть, на кого оформлена. В бюро кредитных историй послала просьбу, поискать, может долги большие есть. На работе у него договорилась, что приеду сегодня после обеда. — Глаша повернулась к Латунину. — Рома, ты нашёл мне адрес родителей девушки, что я просила? И ещё, ты можешь на работу к Марине Ефремовой скататься?

— Они уехали куда-то. Я сейчас пробиваю, ищу. А к Ефремовой съезжу, а то я совсем засиделся.

В коридоре послышались шаги, и на пороге появился Краснов.

— Станислав Михайлович, к вам посетительница. А, — он глянул на Глашу, — вы зачем людей в перерыв беспокоите? Я же попросил подождать.

— Павел Васильевич, это Глафира Константиновна, — начал медленно объяснять Визгликов, — наш следователь.

— Вы почему, Глафира Константиновна, ввели меня в заблуждение и не представились по форме. Видите же, что человек новый в коллективе. — отчитал Глашу Краснов и посмотрел на Стаса. — А когда по расписанию у вас собрание?

— В четыре. — машинально ответил Стас, еле сдерживаясь от целой кучи едких предложений, моментально родившихся в его голове.

— Поздно. Ну ладно, пока пойду свои предложения готовить. — сказал Краснов и развернувшись ушёл по коридору.

— Что это было? — тихо проговорила Польская.

— Это, Польская, карма. Теперь иди и работай над ней, а я к криминалистам. — громко засмеялся Визгликов и пошёл к внутреннему переходу между лабораторией и архивом.

В экспертном центре витала тишина, лёгкая прохлада дремала на полках с приборами, по коридору лилась тихая мелодия, рождаемая в недрах фортепиано, и создавалось впечатление, что в этом уголке царит лишь умиротворение. Но когда Визгликов повернул за угол, то уткнулся в разрубленную столешницу деревянного стола и торчащий оттуда же топор, залитый кровью.

— Гадость какая. — фыркнул Стас.

— Проходите сюда, — крикнула Юлия из другого конца коридора, — там улики по другому делу.

— Да уж, надеюсь. — проворчал Стас. — Есть новости для меня? — произнёс он, подходя к Юле.

— Да, по обоим делам есть кое-что. — криминалист вышла из-за рабочего стола и подозвала Визгликова к лежащему на столе куску плёнки. — У каждого полиэтиленового изделия есть своя маркировка. Я делала смывы крови и заметила, что здесь стоит маркировка СК. Это значит, что эта плёнка использовалась при консервации кормов для животных в сельском хозяйстве. И здесь стоит номер, я посмотрела, но номер свободен.

— Юлия Дмитриевна, сжальтесь, переведите на доступный для моего понимания язык.

— Это очень слабый аргумент, но можно проверить. Очень редко такие номера занимают большие компании. Например, есть сеть блинных, там своя маркировка и номер для всего пластика, который для них производят.

— Вы говорите, этот номер свободен.

— Да. Но почему-то он стоит на плёнке. Может быть, это пригодится.

— Очень даже может быть, — пересылая информацию Погорелову, сказал Визгликов. — Чем ещё порадуете?

— Вот.

Юлия Дмитриевна включила висящую на стене прямоугольную лампу с матовым стеклом и, вставив туда большую распечатанную фотографию отпечатка пальца, проговорила:

— Мне не понравился на той фотографии рисунок папиллярных линий, мне не понравилось слишком частое переплетение в дельте, я решила увеличить.

— Дельта это…?

— В этом случае — место, где происходит разделение папиллярных линий. И вот смотрите, что я нашла. — Юля передала Визгликову лупу и ткнула карандашом в пространство между линиями.

— «Виновна». — проговорил Визгликов, всматриваясь в рисунок. — Как вы это заметили-то? — воскликнул мужчина.

— Нет. Отпечаток был туда приклеен, я писала об этом в отчёте. Я полагаю, его увеличили, написали, потом уменьшили. Наверное, как-то так.

— Я уж думал, лучше Казакова быть никого не может, но теперь я могу его спокойно отпустить на пенсию. Так это было на пальце написано?

— По машине ничего необычного, — пропустив мимо ушей вопрос Визгликова, сказала Юлия. — Не нашла отпечатков. Там точно делали химчистку и протёрли все поверхности, причём очень тщательно. Сейчас жду по готовности пробы, может смогу определить марку дезсредства, потом сравним с тем, которым начищали Газель. Тогда это будет дополнительным связующим.

— Спасибо. — сдержанно сказал Стас, понимая, что здесь свой словарный запас растрачивать не стоит.

***

Глаша, вернувшись в кабинет, глянула на сосредоточенно буравящего взглядом столешницу Краснова и спросила:

— Что пишут?

— Где? — подняв на неё глаза, спросил молодой человек.

— Забейте. Давайте заново знакомиться, — улыбнулась Глаша.

— Так ведь уже.

— Вы чего сидите?

— Жду четырёх часов. Собрание будет.

— Что так и собираетесь просидеть всё это время? А ведь много полезного успели бы сделать.

— Ну я не знаю, как у вас принято.

— Павел, у нас принято работать. Много, эффективно… — пламенную речь Польской перебил телефонный звонок, и девушка, подняв трубку, сказала. — Польская, слушаю.

— У вас в потеряшках Ефремова Полина Юрьевна?

— Да. Нашли?

— Тело есть женское, при нём документы на её имя. По паспорту вроде всё сходится.

Глаша даже похолодела внутри, она несколько секунд стояла не двигаясь, потом подхватила ручку и попросила:

— Адрес подскажите, я сейчас приеду и ничего не предпринимайте до нас. — положив трубку, девушка взглянула на Краснова и позвала за собой. — Собирайтесь на выезд. Мать пропавшей девушки нашли.

— Так я же ничего не прочёл по этому поводу.

— Павел, в работе следователя, важна скорость. По дороге ознакомлю вас с материалами.

Конец ознакомительного фрагмента.