Соблазн Черного

Мария Зайцева, 2022

Зря ты приехала, Веснушка. Сидела бы в своей Германии. Тебе спокойней. Да и мне тоже. Осталась бы в моей памяти веселой веснушчатой девчонкой, за которой я портфель таскал… Теперь ты другая. Красотка. Соблазн ходячий. И я другой. И Черным меня уже давно зовут без усмешек. А со страхом. Есть причины. Плохо, что ты приехала. Для тебя плохо.

Глава 7

Мятущаяся русская душа

— Смотри, только никому про это место.

Павлов усмехнулся, подмигнул. Типа, шутка. Или не шутка. Сама решай, Элен. Это он меня так стал называть. Еще в школе, когда узнал, откуда приехала. Правда, я так и не поняла, почему на французский манер, но не стала исправлять. Путь зовет. Элен, так Элен.

Я сидела на пассажирском в его новом мерсе, последней модели. Наверно. Честно говоря, настолько далека от этого всего, что без разницы — первая модель, последняя…

У Вити вон, все семь лет, что мы знакомы, один и тот же трактор, и ничего. Не думаю, что кто-то, посмотрев на его тачку, сделает неправильные выводы.

Ну, а если сделает… Флаг ему. На могилу.

Так что и тут я бы не особо обратила внимания, но Вова очень уж гордился.

Он вообще обставил наш уход с вечера встреч пафосно. Со всеми солидно попрощался, с парнями поручкался, девчонкам покивал, побалагурил, щедро предложил еще покупать, чего они захотят, а потом скинуть ему сумму по смс, он оплатит.

Я стояла молча.

И ловила на себе неприязненные взгляды.

Судя по всему, на Вову тут были виды. Причем, как у девчонок, так и у парней. И то, что он куда-то сваливал со мной под мышкой… Раздражало. Бесило.

А потому я улыбнулась.

Не особо люблю бесить, обычно ничего из этого хорошего не выходит… Но тут так хотелось выставить перед собой средний палец со словами: «Отсосите, сучки!».

Конечно, не стала. Поймала себя на этом глупом мелочном желании, закусила губу.

Лена, ты чего-то деградируешь, да?

Вроде как не водилось за тобой такого провинциального желания взять реванш. Показать тем, кто тебя когда-то обижал, смотрел с завистью и злостью, ждал, пока споткнешься, чтоб пнуть в спину побольнее… Показать им всем, кто ты теперь. И кто они. Никогда не хотелось. Не мечталось в глупых подростковых бреднях…

Нет, там у меня было другое…

Там я приезжала в родной город и встречала…

Черт, все.

Тупая сентиментальность, никому не нужная.

И прежде всего, тебе, Лена.

Ты сейчас встряхнешься и поедешь развлекаться! Поняла?

С самым крутым парнем из своих бывших одноклассников.

«Не самым крутым, Лена, — тут же предательски скребнуло что-то внутри, — не самым… Самый крутой был твой…»

Голос я заткнула, перестала улыбаться и вышла в школьный коридор.

Первая.

До машины мы шли с Павловым в молчании. Нет, он пытался что-то сказать, повспоминать, удариться в ностальгию.

Но я не поддержала.

Почему-то развлекаться мне резко расхотелось, настроение испортилось окончательно. И я уже подумывала отказаться и свалить в номер, посмотреть на останки Толика.

Но Павлов, словно ощутив мой настрой, резко заткнулся, галантно усадил в машину и тронулся в путь.

Я смотрела на ночной город, уже не казавшийся мне родным.

Темный, мрачный, яркая иллюминация выглядела жалко даже в центре. Не сравнить с Европой, конечно…

Что ты тут хочешь найти, Лена?

Именно в это мгновение, пока смотрела на темные дома хрущевок, я осознала свою ошибку.

Не надо было приезжать. Глупость это все.

Конечно, там, в Мюнхене, мне сейчас тоже будет несладко. Потому что решение-то я, несмотря на желание вернуться, приняла. И менять его не буду.

Мать насядет.

И Руп… Он ни в чем не виноват.

Он — нормальный.

Это у меня, выращенной на Достоевском и Толстом, мятущаяся русская душа. Это, если что, не мои слова. Я бы такую тупость не придумала даже.

Это все Руп.

Во время одной из наших ссор.

Я тогда заткнулась, смотрела на него с полминуты удивленно, а потом еще минут пять ржала.

А Руп, в кои-то веки подготовившийся качественно к словесной перепалке со мной и выкативший такой шикарный заученный аргумент, глупо и обиженно хлопал белесыми ресницами и дул губы.

Большое немецкое дитя…

Но ведь прав был.

Попал нечаянно пальцем в самое больное.

Потому что с тех пор я сама свое глупое состояние по-другому никак не называла.

Мятущаяся русская душа.

И вот меня… Метает… Мечет? Метет?

Господи… Мятущийся русский язык…

— И вот, понимаешь, после мерса любая другая модель… Ну говно какое-то… Элен?

— А?

Я развернулась, непонимающе уставилась на Вову.

Черт… Он, похоже, со мной говорил все это время…

Молодец, Лена. Мо-ло-дец…

— Вов, ты знаешь, я…

— Подъезжаем, — оборвал он меня, тормозя у какого-то темного ангара в промзоне.

Заглушил мотор, повернулся ко мне, улыбнулся заговорщицки:

— Смотри, никому про это место…

— Вова, ты же меня не в подпольное казино привез? — подозрительно уточнила я, не спеша трогаться за ручку двери, — ты же в курсе, что это нихрена не интересно?

— Элееен… — Протянул он манерно, — обижаааешь…

Вышел из машины, легко скользнул по капоту, останавливаясь с моей стороны, открыл дверь, подал руку.

Прямо крутой чувак, куда деваться…

Я вышагнула на снег, поежилась под мартовским ветром.

Черт… Отвыкла я все же от нашей зимы. В пальто прохладно. И голые коленки в прорезях джинсов покрылись мурашками.

— Пошли скорее!

Павлов настойчиво потянул меня к ангару.

В лицо мне летел липкий снег, превращая красивый смоки-айз в маску клоуна, нихрена не было видно.

Все злило до невозможности.

Поэтому, когда мы зашли в большое помещение, я какое-то время стояла, словно слепая, и пыталась привести в порядок залепленную снегом физиономию.

— Давай, пойдем уже! Можешь не раздеваться, тут не жарко, а ты тем более в пиджак вырядилась.

Павлов потянул меня опять за руку, но я вырвала с досадой.

Огляделась.

Большой вестибюль, полно народа. Реально как-то ангар напоминает. Несколько дверей, наверняка за одной из них туалет. Туда мне и надо. Срочно. Пока не стала пандой.

— Мне надо в туалет.

— Ладно. Давай туда, — Павлов указал мне дверь неподалеку. — Я буду там, сразу иди, поняла?

Он кивнул в глубь вестибюля, где были еще двери. Большие. Каждый раз, когда они открывались, оттуда слышался гул голосов и музыкальные биты.

Черт, он меня в клуб какой-то подпольный привез, что ли?

И что здесь необычного?

Нет, для него, русского провинциального мальчика, может и необычно.

Но для меня… Вот нисколько.

Я кивнула злобно и пошла в туалет.

Там оценила уровень треша, потому что как-то отвыкла я от такой грязищи, кое-как убрала влажными салфетками трындец на лице, с остервенением пригладила волосы.

И твердо решила сваливать отсюда. Пусть этот придурок сам под свою тупую музыку трясется. Тоже мне, кавалер-удивитель. Удивил.

Но, когда я вышла из туалета, обнаружились сразу две проблемы.

Первая. Тут не ловила сеть. Или ее глушили. Невозможно было вызвать такси, геолокация не срабатывала.

И вторая.

Сама отсюда я могла уехать только с одним из многозначительно пялящихся на меня уродов, которыми, как оказалось, был переполнен вестибюль грязного ангара.

Я уже давно научилась не нарываться, хватило прямо первого раза, когда дядьку родного под пули подставила, а потому ситуацию оценивала трезво.

Неизвестно, где я.

На улице — жопа из снега, дождя и ветра.

Здесь — тоже жопа. Но из каких-то криминальных утырков.

Выход?

Звонить Коле. Это значит расписываться сходу в том, что я — неадекватная дура, и, не успев приехать, тут же умудрилась макнуться в дерьмо по самую макушку. Слова дядьки, глаза дядьки я представляла себе прямо в красках. Нет уж.

Звонить Вите. И быть готовой к тому, что здесь всех нагнут раком просто за то, что пялились слишком откровенно, а меня радостно запрут в его загородном доме — гробине, и будут выпускать в город только в сопровождении трех похожих на зеков охранников. Хотя, почему похожих??? Тоже нет.

Идти к Вове. Решать с ним вопрос отправки меня домой. Наверняка он может сюда вызвать такси. Или отвезти. Для этого надо перетерпеть, пересечь вестибюль и, вполне возможно, еще и немного поуговаривать придурка. Ну что ж. Третий вариант — самый реальный.

А уговаривать и прогибаться… Лена, это тебе будет наказание такое. За глупость.

Я независимо задрала подбородок и быстро пошла к дверям в другое помещение. Липкие взгляды хотелось с себя смыть дегтярным мылом. Как блох.

И вот четно говоря, ко всему была готова, когда дверь открывала. И к толпе, прыгающей под кислотную или тяжелую музыку, и к разнузданному стрип-бару, и к подпольному все же казино…

Конец ознакомительного фрагмента.