Сезон огней. Книга вторая. Академия магии

Мария Данилова

Книга вторая. Учеба в Академии Диллейн продолжается. С новыми заклинаниями появляются новые вершины для завоевания. Кто-то справляется в одиночку, а кому-то нужна помощь друзей. Но что делать, если новый рубеж – это не противостояние? Окажется ли дружба сильнее победы? Новые приключения и испытания, крепкая дружба и чистая любовь. Но главное в Академии – это веселье! А его хватит на всех.

Редактор Тина Лебедева

Дизайнер обложки Мария Данилова

© Мария Данилова, 2019

© Мария Данилова, дизайн обложки, 2019

ISBN 978-5-4490-7149-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог

Ночь опустилась на бескрайние поля. Тишина и умиротворение постепенно сменялись тревогой и беспокойством. Природа восставала против того, что должно было произойти. Против того, что она не создавала.

Ветер пронесся над поникшей травой, между стволов высоких деревьев, устремляясь туда, где жизни быть не могло. Сегодня ее тоже не будет.

Развалины старого особняка были покинуты солнцем и временем. Все в нем пришло в увядание, стены разрушились, цвета поблекли и выцвели. Уничтоженные многими годами неприкосновенности руины прежде роскошного дома покоились на окраине леса.

Все, что осталось от былого величия — это большой, просторный зал. Он как будто намеренно сохранился целым и невредимым, в то время как остальные помещения были стерты с лица земли. Когда-то в этом большом просторном зале устраивались несчетные балы, играла музыка, обитатели и гости особняка блистали в бесподобных нарядах.

Но это было давно. Сейчас это место оставалось лишь мрачным напоминанием былого величия.

Пронесшись сквозь лесную чащу, ветер уверенно ворвался в этот зал через отсутствующие стекла в рамах больших, широких окон в пол. Пыль в углах взметнулась в воздух, а ветер наконец-то настиг того единственного, кто так взволновал саму природу сегодня ночью.

Покружив вокруг некоторое время, ветер решительно окатил настойчивой волной нарушителя спокойствия, словно напоминая о последствиях того, что сегодня здесь будет происходить.

Он выпрямился и вздохнул. Его темный плащ взметнулся в воздух, брови сдвинулись к переносице. Секундой позже он позволил себе милость и грустно произнес:

— Я знаю, что нельзя. Но у меня нет выбора, — ответил на предостережение ветра Кейн.

Ветер покружил вокруг него, а затем сжалился и затих, притаившись в смиренном сумеречном безмолвии.

Подождав еще недолго, Кейн снова осмотрел начертанное перед ним на полу: большой круг, искусно расписанный множеством символов и знаков на мертвых, забытых языках, хитросплетения линий, плавные переходы, разветвления. Круг был идеально ровным. Ничто в этом мире не могло его нарушить.

Кейн достал из кармана заранее заготовленный колдовской мешочек и забросил его в пределы круга. Круг зашипел, задымился, словно принимая свою жертву, а затем поглотил то, что находилось внутри. Воздух наполнился тяжестью, запах жженого сахара стал слишком едким и неприятным.

Кейн извлек из ножен клинок и, ни разу не дрогнув, с силой взялся за острое, словно бритва, лезвие. Глубокий порез образовался на его ладони, кровь полилась сплошным потоком. Убрав нож, Кейн вытянул свою ладонь над кругом. Его кровь обильно орошала пол, накрывая собой идеальные линии небрежными багровыми каплями.

Как только крови оказалось достаточно, Кейн в полголоса начал наговаривать заклинания. Текст был длинным, внушительным, от каждого слова сердце стучало вдвое чаще, душа начинала вибрировать от монотонности произношения и мощи, с которой Кейн говорил. Ему и самому было не по себе. Поэтому так волновался ветер. Поэтому природа стремилась спрятать следы своего существования в сумерках ночной тиши.

С каждым новым словом говорить становилось тяжелее, горло Кейна сковывала боль, как будто кто-то начинал его душить. Ничто не давалось ему настолько тяжело, как этот ритуал.

Но такова была цена, которую он готов был заплатить.

Наконец-то его голос добрался до самой сути происхождения жизни на земле, проник в глубины океанов, опустился глубже и воззвал к тому, к чему взывать было нельзя. Правила снова были нарушены.

Кровь вспыхнула алым светом, обрела собственную волю и стала растекаться по кругу, заполняя собой каждую линию, искусно выписанную на полу. Она не заходила за границы, не накрывала собой, кровь целиком и полностью поглощала саму сущность созданного круга.

Когда последняя капля замкнула круг, поглотив замысловатый символ, Кейн закончил читать заклинание и опустил ладонь. Рана все еще была глубокой и кровоточила, но для ритуала она больше не нужна. Кейн, не глядя, достал платок и перевязал ладонь, внимательно наблюдая за тем, что начинало происходить.

Изменения произошли не сразу, но линии постепенно разгорались, вспыхивая красками увядающего заката. С каждой новой секундой его поглощали отблески Тьмы, круг потихоньку начинал потрескивать, неприятный далекий перезвон откуда-то из-за границ реальности, словно предостережение, задребезжал вокруг.

Кейн слегка поморщился, ведь этот звон все нарастал, становясь нестерпимым. Невыносимым. Еще чуть-чуть и барабанные перепонки лопнут.

Но Кейн ничего не делал. Он знал, что способен это выдержать. В конце концов, он делает это не впервые.

Звон закончился внезапно. Его отголоски еще долго раздавались на многие километры вокруг. Но Кейна это уже не волновало, ведь круг наконец-то вспыхнул черным пламенем, а в лесу поблизости, где уже давным-давно не было жизни, последние отчаянные птицы немедленно взмыли в воздух и совершили свой побег.

Вокруг не осталось никого.

Черный огонь горел не по правилам. Пламя взметалось в воздух стремительно, но соприкасаясь с этой не естественной для него реальностью, оно лишь закручивалось в небольшую воронку, осыпаясь, словно тлеющий пепел.

В центре круга стали появляться первые очертания формы. Сначала они проявлялись бесшумно, но потом, когда не связанные между собой, на первый взгляд, видения, обрели вполне человеческую форму, по залу прокатился тревожный шелест.

Человек в круге вызывал тревогу. Сначала он пугал своими формами, своим появлением. На человека он хоть и походил, однако не был им в полном смысле. Это был лишь призрак. Но когда его облик проявился в физическом плане, панический страх, который вызывало его появление, прошел. Ничего страшного в нем не осталось.

Это был юноша двадцати лет с темно-каштановыми волосами. Пока его глаза были закрыты, на лице с острыми чертами была запечатлена маска страданий.

Но вот уже прошла целая секунда, сравнимая со временем, за которое высыхают целые океаны, его ясные зеленые глаза озарились пробуждением, а выражение лица сменилось удивлением.

Медленно обведя взглядом зал, в котором он находился, юноша обнаружил прямо перед собой того, кто к нему взывал. За мгновение облегчение сменилось беспокойством и тяжелым бременем ответственности.

— Кейн, — узнал призрак. — Ты снова призвал меня в этот мир.

Холодные, беспристрастные глаза Кейна внезапно вспыхнули болью и тоской. Бессилие победило его на секунду-другую, но твердость и уверенность в своих силах и намерениях быстро отмели любые попытки сопротивления.

Теперь в глазах Кейна разгорались только теплота и доверие. Если не знать его, то перемен и не заметить.

— Как всегда, Каспар, — отозвался Кейн примирительным голосом. — Ты же знаешь, я не перестану этого делать, пока не достигну цели.

Каспар долго смотрел Кейну в глаза, как будто пытаясь подловить его, разглядеть тень сомнения в том, о чем он говорил. Но Кейн был другим. Что-то в нем изменилось, что-то другое коснулось его сердца.

Но тревога все еще не покидала его.

— Даже там, откуда я пришел, знают, что Совет усилил наблюдение за всем творящимся колдовством в мире после убийства Сивиллы. Ты сегодня очень рисковал, призвав меня сюда.

В его голосе послышалось раздражение и сталь, но Кейн знал, что это лишь прикрытие. Каспар никогда не любил проявлять заботу, тем более не умел о ней говорить.

— У меня была причина. Слишком важная, — ответил Кейн.

— И какая же? — Уточнил Каспар.

В его голосе сверкнули надменность и напряжение, как будто любая причина была недостойна столь опрометчивого призыва.

— Я нашел Храм безвестности, — быстро ответил Кейн.

Казалось, это ничуть не тронуло призрака, но черное пламя, все еще колыхавшееся вокруг, внезапно взметнулось вверх. Оно было единственным признаком хоть какого-то отклика в душе Каспара. Кейн уже давно научился определять эмоции в каждом всполохе мрачного огня.

— И что дальше? — Холодность и отстраненность в голосе Каспара показались морознее самой лютой стужи.

— Я еду домой, — сообщил Кейн. — Ты знаешь, зачем.

— Хм, — презрение пробило насквозь. — Это лишь пустая трата времени.

Каспар отвел глаза в сторону, а Кейн еще долго продолжал смотреть на него, пытаясь дождаться хоть тени эмоции.

— Ты никогда не верил в меня, — спокойно заговорил Кейн. — Ты всегда говорил, что я не подхожу тебе в напарники. Ты знал, как сделать меня сильным. Теперь я это понимаю.

— Сколько можно держаться за прошлое?

— Я за него не держусь, — просто ответил Кейн. — Я строю свое будущее.

— Что тебе это принесет? Ты хоть понимаешь, что ты делаешь?

— Более чем.

— На кой черт тебе это все сдалось?! — Гнев сверкнул яркой вспышкой пламени, зеленые глаза Каспара пронзили Кейна, как будто пытаясь испепелить его. — Неужели ты не можешь просто забыть?!

— Могу.

На это Каспар даже немного растерялся, но потом весь его гнев куда-то исчез, пламя прижалось к полу, воцарилась относительная тишина. Никто не смел заговаривать, пока все важные темы полностью не исчерпают себя. Говорить — значит признавать то, что уже много раз было признано. В этом не было смысла. Особенно когда Кейн принес такую весть…

— Ты изменился, — примирение в голосе Каспара показалось Кейну самым лучшим, что он когда-нибудь получал от него. — Тебя коснулся Свет.

Кейн долго молчал, не зная, стоит ли сейчас говорить. В его груди вдруг вспыхнуло тепло. Такое уютное и родное, что незамеченным остаться не могло. Поймав на себе взгляд Каспара, Кейн медленно улыбнулся.

— Я встретил ее, Каспар, — признался он.

Молчание длилось недолго. Если Каспар выбирал примирение, времени было слишком мало. Но в этот период он никогда не вспыхивал другой эмоцией. Он мог понять.

— И как она? — Спросил призрак.

Кейн снова вспомнил встречу. Он помнил ее взгляд, помнил ее безграничное доверие, помнил то чувство, которое она подарила ему. Но еще он вспомнил свою внезапную слабость.

— Она — чистый Свет, — признался Кейн.

Пламя стало гореть более ровно, тишина становилась все более щадящей и умиротворенной. Угроза постепенно отступала.

— Так ты разговаривал с ней? — Удивился Каспар.

Та близость, в которой Кейн находился с ней рядом, заставила вспыхнуть бурю эмоций в его душе. Он был одновременно рад и опечален этой встречей. Но ее последние слова были подобны образу: стоило только подумать о них, и звук ее голоса как будто бы снова настигал него.

— Я не… смог, — опустил голову Кейн. — Я должен был, но я не смог.

— Что она сказала тебе?

— Ничего, — разочарование, а возможно ревность. Это были его чувства, его слова. Но… Кейн забывал о том, что в этом мире есть только несколько человек, которым он мог безоговорочно доверять. Каспар был в их числе. — Она была рада.

— А ты все испортил, так ведь?

— Я не!.. — Тут же нахмурился Кейн и стал таким суровым, готовым только одним взглядом уничтожить все вокруг. Эмоции брали верх, когда он вспоминал ее. — Ничего я не испортил.

Еще некоторое время, посвященное молчанию. Каждая минута была слишком дорога, чтобы бесцельно тратить ее на тишину.

— Ты ведь держался в стороне, не нарушал ее покой ранее, — напомнил Каспар. — Что заставило тебя показаться в этот раз?

— Ей угрожала опасность, — просто ответил Кейн. — Я должен был вмешаться.

— Я знаю, как ты вмешиваешься, Кейн, — заметил Каспар. — И я знаю, что ты мог бы все сделать так, чтобы она никогда не узнала о тебе. Зачем ты показался ей?

— Ты не знаешь, что там было, — нахмурился Кейн.

— Но я отлично знаю тебя, — ухмыльнулся Каспар. — Хочешь знать мое мнение?

— Если бы не хотел, не рассказывал бы о ней.

— Хорошо. Расскажи ей правду.

Кейн нахмурился и уставился на Каспара суровым взглядом.

— Какую еще правду?

— Ту самую, — хмыкнул Каспар.

— Это не смешно.

— А я для разнообразия и не смеюсь над тобой.

— Ты издеваешься.

— А что ты хотел услышать?

— Я…, — Кейн задумался на мгновение. Да, он действительно хотел услышать нечто вполне конкретное. Но раз Каспар об этом ему не сказал, значит, этот путь был неверным, — это уже не важно. Главное, что я скоро отправлюсь в Храм безвестности, и…

— Почему ты не хочешь?

— А почему ты вообще рассматриваешь этот вариант?

— Я знаю тебя, и я также знаю, что эта девушка могла бы стать той частью твоей жизни, которую ты бессмысленно тратишь на бесполезные вещи.

— Хватит, — отрезал Кейн. — Ты не помогаешь этим.

— А ты думаешь, ты помогаешь мне? — С сарказмом поинтересовался Каспар. — Растрачивая дни своей жизни на всякие глупости.

Кейн резко заглянул в глаза Каспару. Больше не было взрослого, уверенного мужчины, был только грустный, покинутый всеми, мальчик.

— Я подвел тебя, — скрипнул отчаянием голос Кейна. — Я не могу себя простить за это.

— Хватит! — Примирение закончилось, Каспар прогремел властно и громко. — Ты обещал больше не говорить мне этих слов!

— Но это правда, — Кейн почти сдался. — Я думал, что я уйду за тобой…

— И совершил бы настоящую глупость! — Начинал по-настоящему злиться Каспар. Пламя угрожающе поднималось в воздух. — Неужели ты не понимаешь, что тебе был дан этот шанс не просто так? Это была не твоя судьба, не твоя вина. Ты совсем другой, у тебя иное предназначение. И ты это знаешь!

— Мое предназначение, — Кейн грустно улыбнулся. — Какое может быть предназначение у меня?

— Более великое, чем никому не нужная смерть, — холодно отметил Каспар. — Я знаю, о чем ты думаешь.

— Тогда ты должен знать, ради чего я все еще держусь.

— Я знаю, — кивнул Каспар, гнев медленно утихал. — После того, что случилось два года назад, ты обрел новый путь. Но ты выбрал неправильно. У тебя две цели, но ты все еще не понимаешь, что одна из них — это дорога в будущее, а вторая — бессмысленна и опасна. Нельзя держаться за прошлое, отпусти уже, Кейн…

— Я никогда не сделаю этого! — С вызовом заявил Кейн. — Нет! Не смей мне говорить, что ты этого хочешь! Я ненавижу тебя, когда ты сдаешься! — Кейн яростно сжал кулаки, стиснул зубы, но… врагов вокруг по-прежнему не было. Вспышка гнева погасла столь же стремительно, как и появилась. Он успокоился. — До сих пор.

— Я не сдаюсь, — почти безразлично ответил Каспар. — Я пытаюсь тебя отпустить.

— Глупости, — яростно вздохнул Кейн. — Я не позволю тебе сделать это. Ты…, — слова застряли у него в горле, бессилие навалилось на него разом, — ты нужен мне.

— Но ты тратишь время зря! — Злился Каспар.

— Я не верю в это!

— Мертвых воскресить нельзя!

— Не смей так говорить!

— А ты не смей это игнорировать! — Воскликнул Каспар, и эхо его голоса разнеслось на многие километры вокруг.

Кейн не заговорил до тех пор, пока не воцарилась полнейшая тишина.

— Я не перестану, — упирался Кейн.

— До чего же ты упрямый! — Злился Каспар.

— Но ты же знаешь меня, зачем тогда пытаешься меня отговорить?

— Я не пытаюсь!.. — Раздражение и гнев снова брали верх, но сейчас Каспар злился по другой причине. Ему нужны были аргументы, он ими и воспользовался. — Ты пришел ко мне сегодня, рассказал о ней. Ты ведь не просто так это сделал. Ты хотел, чтобы я подтвердил или опроверг твои страхи и опасения. Но ведь ты же рассматривал вариант сказать ей правду, так ведь? Я знаю, как тебе тяжело открывать свою душу кому-нибудь, и я отлично знаю почему. Но она другая.

— Я знаю, — кивнул Кейн. — Но откуда знаешь это ты?

Предостережение и надежда смешались воедино в его душе.

— В тот день, когда ты встретил ее, только сильное желание могло привести тебя к ней. Это желание найти Свет. Во всей этой темноте, которая тебя окружала. И ты нашел ее. Дважды. И ты знаешь без меня, что она примет правду.

Да, Каспар был прав, Кейн думал об этом очень много раз. Но в его жизни так редко что-то получалось хорошо, так редко появлялся Свет, и все складывалось без трудностей и борьбы. Он перестал верить, что так вообще когда-нибудь бывает.

— Я не знаю это наверняка, — озвучил свои сомнения Кейн. — Даже если она примет меня, ты знаешь, что остальные никогда не смогут этого сделать.

— Если ты расскажешь правду только ей, то да, — подтвердил Каспар. — Ты должен сделать это.

— У меня не будет шанса.

— Я уже говорил тебе, как лучше это сделать. Но ты ведь не слушаешь меня, ты только лишь бесполезно тратишь время. Ввязался во всю эту глупую авантюру. Вместо того, чтобы просто жить и быть счастливым, ты растрачиваешь это время впустую.

Кейн глянул на Каспара с сомнением.

— Какое счастье может у меня быть? Я проклят этим миром, нет ничего в этой жизни, чтобы могло сделать меня счастливым.

— А как же она?

— Она…, — Кейн опустил глаза, — я не позволю себе разрушить ее судьбу.

— Какая же у тебя низкая самооценка, — скривился Каспар.

— Не без тебя она формировалась, — огрызнулся Кейн.

— Рано я ушел. Нужно было затюкать тебя сильнее. Может быть, тогда мозги на место встали.

— А кто в этом виноват? — Как будто даже обвинял Кейн. — Сам взял и совершил глупость!

— Ага! Как будто ты сам сейчас ее не совершаешь!

— Я делаю то, что должен.

— Это не твой долг! Это твой идиотизм!

Кейн ухмыльнулся.

— И у кого из нас, по-твоему, низкая самооценка?

— Спасти меня невозможно.

— А я сказал — это не так. Ты же знаешь, я нашел способ.

— За который тебя самого убьют!

— Ты этого не знаешь. Я все продумал.

— Что ты продумал? — Раздражался Каспар. — Ты никогда не был мозгом операции.

— Но, тем не менее, я сейчас хожу по земле.

— Вот и ходи! — Огрызнулся Каспар.

— Я сделаю это, — твердо и уверенно.

— Я не сомневаюсь, — обида и осуждение.

— Тогда зачем отговаривал? — Нахмурился снова Кейн.

— Ты думаешь, мне все равно?

— Нет.

— Тогда побереги лучше время, пока все еще не поздно.

Да, Каспар был прав. Времени оставалось немного. Выбрав это место для ритуала, Кейн рассчитал все идеально. Маги отслеживают любое незаконное волшебство, но они не могут покрывать своим радаром сразу все и везде. Однако это был лишь вопрос времени, когда темное, совершенно запрещенное колдовство, будет обнаружено.

— Мне не хватает тебя, — грустно признался Кейн.

Перемирие было объявлено.

— Я знаю, — так же грустно подтвердил Каспар. — Но ты должен держаться. Ради меня.

— Ты всегда это говоришь. Но ты забываешь, что я уже потерял тебя.

— Кейн, — строго позвал Каспар. — Ты был единственным на всей земле, кто безоговорочно верил в то, что у меня есть душа. Именно благодаря тебе мы можем сейчас разговаривать.

— А разве могло быть иначе? — Спросил Кейн. — Ты же мой брат.

— И всегда буду им оставаться. Даже, несмотря на то, что смерть разлучила нас.

— Это ненадолго.

Каспар улыбнулся.

— Как всегда на пути против всего мира, маленький волчонок.

— Я родился на десять минут позже, и перерос тебя на два года, — обиженно буркнул Кейн. — Можно уже перестать меня так называть?

— Никогда, — посмеялся Каспар.

Время этой запрещенной всеми правилами на земле и под землей встречи, неизбежно подходило к концу.

— Обещай мне, что не сдашься, — просил Кейн.

— Это все, что мне остается.

— Я не брошу тебя. Я обещал.

Хоть Каспар и не был доволен этим выбором, он все же испытал облегчение. Он никогда об этом не скажет, но ведь Кейн всегда был ему очень дорог.

— Не умри.

Кейн ухмыльнулся.

— Не раньше, чем верну тебя.

Еще несколько мгновений пламя вспыхивало черными искрами, а затем поглотило Каспара и быстро потухло. Сколько бы времени не прошло, боль расставания снова и снова пронзала насквозь.

Потом все снова стало спокойно, а Кейн особенно остро ощутил на себе груз навалившегося одиночества.

В этом мире он остался совсем один.