Пресыщенность ядом

Мария Высоцкая, 2019

Он появился слишком внезапно, руша все на своем пути. "Золотой мальчик", не знающий слова «нет». Он искалечил мое существование, сам того не подозревая. Притворялся обычным, а оказался за гранью. Всего лишь спор для него. Еще одна трагедия для меня. Но когда карты вскрыты, не остается больше ничего, только выжженная земля и пресыщенность отравившим ее ядом.

Глава 4

Чувствую толчок, и телефон сам выскальзывает из рук. Наблюдаю, как он скачет по ступенькам, хлопаясь экраном на асфальт. Весело.

Раздражение накрывает волной, но я пытаюсь его скрыть, так, пара матерных выражений.

Оборачиваюсь, сталкиваясь глазами с этой…

Ну та, про которую Дягилев никак заткнуться не может. Стоит, глазками хлопает. Забавно даже. Очень забавно.

Что-то бормочет, начинаю воспринимать, лишь когда слышу Захарушкину фамилию. Девочка явно не в восторге. Дягилев дебил, конечно, но с его лёгкой руки в голове возникает одна простая идея. То, на что она явно поведётся.

Нашей девочке нравятся обычные, хорошие мальчики. Вот на этом и сыграем. Забираю из её рук листочек с номером телефона.

Сейчас мы стоим близко друг к другу, и я вполне могу рассмотреть её лицо. Обычное такое, непримечательное. Волосы длинные, за*бись. А в остальном — таких сотни. Пройдёт мимо, даже не замечу.

Но что-то притягательное в ней определенно есть. Или это уже Дягилевские мантры, не поймёшь сейчас. Пожалуй, стоит пообщаться с ней поближе уже сегодня. Раз она так хочет вернуть мне деньги, то я предоставлю ей такую возможность. К тому же будет на глазах.

— Эля, значит, — убираю листочек с номером в карман и иду на поиски Захарки.

Дягилев до сих пор тусуется в столовой. Викуля, кстати, тоже там. Увидев меня, чуть из трусов не выпрыгивает. Сразу тянет свои лапки с острыми, длинными ногтями.

— Ну что, Захар? Тебя уже отшили?

— Только первый раунд, малыш.

— Ну-ну. Я свой первый вот выиграл.

Дягель вытягивает шею, а после расслабленно откидывается на стул.

— Значит, в деле?

— В деле, в деле. Только мы с тобой не друзья.

— Чё?

— То. У тебя свой подход, у меня свой.

— Ты об этом. Да замётано.

— И в «Саламандре» не отсвечивай пока.

— Слушай, мне уже жутко интересно, что ты там мутишь.

— А тебе скажи. Давайте, дети, встаньте в круг и свалите в туман. Забыл, — оборачиваюсь уже на пути из столовой, — бантик подарочный на Скайлайн купи.

После универа еду к себе на квартиру. Долго шарюсь в инете и в итоге отсылаю Артура забрать тачку. Когда он пригоняет её во двор, то смотрят они с Васей на меня как на идиота. Конечно, Оптима после Авентадора — тот ещё цирк.

— Вы, кстати, теперь по пятам за мной не шляйтесь. Дистанцию держите. Спалитесь, попрошу отца сменить надзорных. У него вы вряд ли так прохлаждаться будете.

— Даниил Александрович, а вам зачем эта машина?

— Надо. Спектакль ставим, один очень занимательный спектакль.

К вечеру выезжаю на этом ведре в город. Это, конечно, треш, но что ради победы ни сделаешь? Делаю пару кругов по Садовому, а после звоню девчонке. У меня появилась одна идея. Раз она долбанула мой телефон, то я имею полное право требовать компенсацию. Для начала нужно сделать так, чтобы она привыкла к моему присутствию.

Для этого пусть потрудится официанткой в «Саламандре». Мой клуб. Отец подарил мне его на восемнадцатилетие. Пока она будет там, то точно никуда не денется. Только вот знать, что он мой, ей не обязательно. Я же хоть и сын богатых родителей, но всё своим горбом… Поэтому разыграем небольшой спектакль. С нашей мадам в главной роли.

Забираю её и везу в «Саламандру».

Пока едем, в глаза бросается одна деталь: сидит вся белая, словно смерть увидела. В одну точку смотрит и не шевелится. Это немного напрягает. Она вообще нормальная? Не психованная? А то мало ли, не хочется потом в рожу кислоты какой-нибудь получить.

У клуба она вылетает из машины на улицу пулей, не оглядывается даже. Не комментирую. Просто иду следом, между делом корректируя её маршрут.

В моем кабинете уже сидит Антон. Сука, актёр из него как из меня старший бармен. Хоть бы постарался, что ли. Хозяин клуба, с трудом верится.

Он что-то блеет и испаряется почти по щелчку. Хоть тут не оплошал. Ещё и виски коллекционный мой трогал. Беру бутылку, замечая на ней отпечатки его пальцев. Ладно, скажу потом, чтоб всё здесь вымыли. Ненавижу чужое присутствие в моём кабинете.

Всё это время она стоит, зажимаясь в угол, а я вот думаю о том, насколько надо быть с ветром в голове или блаженной, чтобы поехать куда-то ночью с незнакомым парнем, да ещё и согласиться на сомнительную работу. А если тут притон… То, что она ведётся на мой трёп, конечно, хорошо, но если пораскинуть мозгами, то своими-то она вообще думает? Или как?

Она либо не в себе, либо ей не впервой на такие «подработки» ходить.

Впрочем, мне до этого нет дела.

Назад едем молча. Она мне не нравится. Абсолютно не нравится. Мне даже говорить с ней не хочется. Вроде надо, я же её склеить должен. Но вот совсем не заходит девка, хоть убей.

Отвожу её домой и только на обратном пути понимаю, что жёстко так подставился. Она мне не говорила адрес, зато вот ребята — да. Когда справки о ней наводили. Я особо не вчитывался, так, адрес посмотрел, и кто родители. Остальное, если честно, не сильно интересно. Вот по прочтённому адресу её и повёз. Дебил ты, Доронин.

Ладно, что-нибудь совру.

Долго об этом думать мне не хочется. Да и времени нет. Еду в «Империю». Меня там уже ждут. Машину, кстати, не меняю, пусть поржут.

Захар как раз курит на верандах, увидев, из какого корыта я выползаю, начинает ржать. Прикуриваю и иду к нему.

— Это что за груда железа?

— Это транспорт, который наша общая знакомая воспринимает адекватно.

— В смысле? — Дягилев, ты совсем дятел или где?

— Слышь, давай без этих твоих.

— Да просто всё, нашей Элечке нравятся обычные мальчики, а таких, как мы с тобой, она не слишком жалует. Богач ты мой недоделанный.

— Чё?

— Она очень лестно о тебе отзывалась после вашего с Викой спектакля в столовой. А ещё я тут узнал, что твоя сестрёнка жёстко так её троллит. Думаю, шансов у тебя ну примерно один на миллион.

— Вика, сучка! Б*я, я тогда слетаю, получается?

— Ну, попытка номер два тебе в помощь, но вряд ли это что-то изменит.

— Не нагнетай.

Слышу знакомый голос где-то поблизости.

— Самойлова, что ли, здесь?

— Ага, вчера из Берлина прилетела. Про тебя уже сто раз спросила.

— Пошёл я тогда.

Хлопаю Захарку по плечу и двигаю в зал. Сонька, видя меня, сразу кидается на шею. Она, как всегда, на высоте. Платье, оголяющее сиськи, макияж, каблучищи. При полном параде девка.

— Даня, я так по тебе скучала, — её пальцы касаются моей шеи, медленно опускаясь ниже.

Викуша, сидящая в углу, сверкает глазами и надувает губы, затягиваясь тонкой сигаретой.

— Дягилевская малышка-сестренка всё ещё по тебе сохнет? — смеётся, с откровенной жалостью смотря на Вику.

— Ага.

— Бедняжка. Поднимемся?

— Пошли, — сжимаю её ладонь, взбегая по лестнице.

«Империя» — игровая зона. Здесь вечно тусуется толпа челов, желающих просадить лаве и совсем не желающих для этого улететь в Вегас.

Мы поднимаемся в номер, но Соня ещё в лифте спускает верх своего платья на живот, оголяя грудь, и изо всех сил прижимается своей тройкой ко мне.

У нас с ней общее прошлое и какое-то подобие отношений. Пока она старательно делает минет, устроившись на коленях между моих ног у кровати, я думаю о том, что расстаться с ней было правильным решением. Сонька — папина дочка с миллионным наследством и завышенной самооценкой. Кстати, в следующем месяце у неё свадьба. Я в числе гостей, желающих ей счастливой семейной жизни.

Минет она, вообще, никогда делать не умела. Вся там уже в своих слюнях, и хрен кончишь.

Это раздражает. Оттаскиваю её от члена, закидывая на кровать. Задираю её платье и, нашарив в джинсах презик, разрываю фольгу.

Но у Сонечки есть один плюс — трахать её можно во все дыры. Вся такая недотрога, растекающаяся лужицей перед членом, нет, конечно, перед тем, у которого за душой есть бабосики.

По-быстрому заканчиваю здесь и возвращаюсь к народу. Сонька, обдолбанная в хламину, ползёт следом. Пока я ходил в душ, эта дура успела разложить пару дорожек.

Вика смотрит как на врага, думает, мне есть до этого дело, но мне ровно.

Выпиваю пару стопок текилы, прежде чем начинает разрываться телефон. Батя. Ему-то чего?

Выхожу на улицу во всё ещё расстёгнутой рубашке и отвечаю на звонок.

— Ты где?

— В «Империи», а что? — затягиваюсь.

— Жду тебя дома через час.

— Я не успею.

— А ты постарайся, сынок.

Выплёвываю жвачку и отключаюсь. Успей, б*я. Где эти два клоуна? Ищу Артурио с Васильком и, хлопнувшись мордой в сиденье, велю везти меня к папеньке.

Дома тишина. Поднимаюсь в отцовский кабинет. Он сидит, смотря на свой «Ролекс», а когда я сажусь в кресло напротив, переводит взгляд на меня.

— Пятнадцать минут.

— Что?

— Опоздал, говорю, на пятнадцать минут.

— Ты об этом, ну извиняй. Мог бы прислать вертолёт, если так невтерпёж.

— Не умничай.

— Чего ты хотел?

— Увидеть твою рожу, а то месяц уже на глаза не показываешься.

— А разве тебе есть дело до моей рожи?

— А как же, особенно когда она ни с того ни с сего покупает такую занимательную машину.

— Настучали уже.

— Доложили, — смеряет взглядом, — если ты куда-нибудь вляпаешься, пеняй на себя. Я даже пальцем больше не пошевелю. Хватит с меня.

— Никуда я не вляпаюсь.

— Я надеюсь. Ты не забыл, что завтра у матери день рождения?

Сука!

— Конечно нет, — строю непроницаемую мину.

— Подарок выбрал? — отец усмехается.

— Я в процессе.

— Ну-ну. Ладно, можешь возвращаться, откуда ты там явился?!

— Да уже как-то не хочется. Спать пойду.

— Ну давай-давай, спокойной ночи.

— Ага.

По пути в комнату сталкиваюсь с Мариной, она, как всегда, на высоте. Одаривает улыбкой, слегка замедляя шаг. Относится ко мне намного лучше отца, да и мамули моей тоже. Классная она, Марина. По крайней мере, как только отец на ней женился, то перестал ко мне лезть и устраивать скандалы.

— Привет, — убираю руки в карманы.

— Привет-привет, ты сегодня рано.

— Ага, потусишь тут с ним. Может, вы его увезёте на годик — другой куда, а?

Она усмехается, но, ничего не ответив, идёт к отцу в кабинет.

— А было бы неплохо, — говорю ей вслед.

Мысленно возвращаюсь к сегодняшнему утру. Эля… Эля.

Интересный экземпляр и, кстати, не такая уж невзрачная, как казалось на первый взгляд. В ней определённо что-то есть… да, определённо.

К завтраку спускаюсь последним, а когда вижу отца, хочется перекреститься, он вообще в жизни на этой кухне не завтракал. Сажусь подальше, и Вероника Дмитриевна подаёт тарелку с какой-то выпечкой.

— Спасибо.

— Кушай, Данечка, кушай.

— Чем сегодня планируешь заниматься?

— В универ. А потом отдохнуть куда-нибудь.

— Умаялся бедняга. Представляешь, Марин, как моему сыну тяжело, ручку поднять не может. Да?

— Не начинай.

— Ладно, толку от тебя там нет, в универе твоём, в офис со мной поедешь.

— Зачем?

— Надо. Кстати, как клуб?

— Нормально. Развиваемся.

— Похвально, хоть где-то твои мозги работают.

— О, спасибо за столь лестную похвалу, отец.

— Саш! — уже Марина.

— А что? Я не прав? Хоть там всё не похерил.

— Саша…

— Ладно, — целует жену, — собирайся, отпрыск, внизу тебя жду.

Марина поджимает губы, смотрит сочувствующе.

— И как ты с ним живёшь?

— Люблю.

— Точно. Ладно, пошёл я переоденусь.

В офис я, конечно, не выряжаюсь в строгий костюм-двойку, какие предпочитает любимый папочка, но рубашку надеваю, чёрную. Пусть знает, что у меня траур. Ненавижу его офис. Там только один плюс — неплохие такие секретарши.

Сажусь в тачку, сталкиваясь с его насмешливым взглядом.

— Ты как на парад.

— Старался. Слушай, а почему вы не отмечали?

— Чего?

— Свадьбу, мне кажется, Марине было бы приятно. Ну или хотя бы съездили куда-нибудь вдвоём, в Париж там, например, романтично.

— Ты когда в романтики заделаться успел?

— Я просто генерирую тебе гениальные идеи!

— В офисе лучше что-нибудь гениальное сгенерируй.