Законы безумия – 2. Искушение

Мария Высоцкая, 2018

С событий первой книги прошёл год. Богдан вернулся домой, впереди, его ждут большие перспективы. Герда впервые пошла против воли отца, и даже, сбежала из дома. Ей пришлось столкнуться с обычной жизнью, но теперь, она не одна. Их ждёт тернистый путь из притирок, недопониманий, испытаний славой, деньгами и шантажом. Смогут ли они преодолеть всё это достойно? На что готов человек, чтобы сохранить любовь? Содержит нецензурную брань.

Глава 3

Богдан

Не так я представлял нашу встречу. Совсем не так. Несся как сумасшедший, а когда увидел, словно онемел, как полнейший придурок. Смотрел на нее и задыхался от переполняющих эмоций. Она стала еще красивее. Моя Гера. Она такая одна. Одна… способная сводить сума, творить полнейшее безумство. Я помешан на ней. Всегда был помешан, с самого первого взгляда.

Смотрел на нее и не мог оторваться. Хотелось к ней прикасаться. До боли в пальцах, до скручивающихся сухожилий. Адская ломка по моей девочке. Она расстроилась. Сначала от моего молчания. После — от звонка отца. Винит себя в том, что папашка отыгрался на мне. Я бы тоже, наверное, винил… точнее, винил первый месяц, просто проклинал. Не жалел о том, что с ней связался, нет. Просто злился. Злился. Но никогда бы не отказался. Был в ярости из-за обрушившихся надежд. Домой приехал к вечеру следующего дня. Все-таки встретился с Максоном. Этот черт позвонил сразу, как только мы с Герой разошлись. Словно чувствовал.

Я проводил Геру до машины, дальше она не позволила. Только сильнее стискивала мою ладонь. Плакала. Знаю, что плакала. Еще при мне глаза пеленой покрылись. Уверен, что в машине рыдала. Некрасиво все вышло, не так я хотел и представлял. Но получилось, как получилось. Вечером бухали на какой-то даче. Не помню и половины того, что происходило. Бухло, девки, громкая музыка… Домой вернулся с бутылкой минералки. Под недовольным взглядом Ма прополз в кухню.

— Объяснишься? Где ты был? Я чуть сума не сошла…

— Я отправил смс.

— Буду завтра. Все хорошо. Богдан, — цитирует, смотря на меня с укором.

— Прости, мам, как-то так вот вышло. Макса встретил.

— Опять этот Федосеев. Я думала, ты с Гердой встречаться шел…

— А у нее как всегда….

— Ладно, — все еще пригвождает к месту грозным взглядом, — будем считать, что этого всего не было.

Киваю, присаживаясь на стул.

— Ты когда к Георгию Ивановичу пойдешь?

— Завтра, мы договорились, он обещал и работку подкинуть. У них секция без тренера осталась.

— Это хорошо. А с учебой?

— Не нагнетай. Прорвемся, — делаю очередной глоток воды.

— Ой, Богдан, не нравится мне все это.

— Что?

— Гуляния твои, и с Гердой… что произошло?

— Мам!

— Ладно. Я тут думала, в общем, вот, — протягивает ключи.

— Это что?

— Это от городской квартиры.

— Ты же ее сдаешь.

— Жильцы неделю как съехали, а новых я не нашла. Да и все равно тебе придется что-то снимать, расстояние неблизкое. А тут хоть какая-то экономия.

— Мне-то да, а тебе — не очень. Ты так-то этот дом арендуешь.

— Если ключи даю, значит, платить аренду в состоянии и без этого.

— Чет ты мне зубы заговариваешь…

Мама хитро улыбается и, оставив ключи на столе, выходит из кухни.

— Ну, я так и думал.

Следующую неделю бегаю с доками, пашу на тренировках и тренирую сам. Устал адски. Только и успеваю, что до кровати доползти и спать завалиться.

Гера сидит дома. Заболела. Но мне верится в это с трудом. Я все выясню, но уже тет-а-тет. Иваныч доволен мной по всем фронтам, но чуть не убил, когда почувствовал запах сигарет. Курить я бросил, ну вы поняли?!

В воскресенье с утра целый день мотаюсь по городу. Сначала треня, потом индивидуальная тренировка, потом поход за жратвой, а то в холодильнике все мыши передохли. К вечеру звоню Мелку, они с Катькой должны сегодня ко мне подъехать. Так еще и не виделись. Пересекаемся как раз у подъезда.

— Здорово!

Обнимаю этого кабана. Отожрался от безделья.

— Здорово.

— Богдан, привет, — Катрин улыбается, прижимаясь к Сереге, — мы, кстати, не одни. Смотри, кого прихватили. Всех забыла уже, да, Тань?

Мелкова с кроткой улыбкой вылезает из машины, приглаживая ладонями подол синего платья. Темные волосы завязаны в высокий тугой хвост, а лицо меняется от нахлынувших эмоций.

— Богдан…

— Танюха, — притягиваю к себе, — красотка.

Таня облизывает губы, смущаясь, в отличие от Сереги. Тот довольно улыбается, гордится сестрой.

— Ты так изменился, — обхватывает руками мою шею, целуя в щеку.

Хмурюсь. Нагнетается какая-то неприятная атмосфера. Она витает в сознании, но пока до конца не сформировалась.

— Пойдемте уже, дождь начинается, — открываю дверь парадной. Пока все заходят, пробегаю глазами по небу. Погода шепчет.

— Пошли, ща Макс приехать должен.

— Федосеев? Вы общаетесь до сих пор? — Катька округляет глаза. — Не думала…

— Да я тебе уже как-то говорил, что вредно…

Куликова морщится, совсем не довольная моим ответом. Открываю дверь, пропуская всех в квартиру.

— Направо сразу, сворачивайте в кухню.

Снимаю кроссовки и набираю Геру, в ответ опять тишина… Сглатываю, вдыхая больше воздуха. Ее молчание меня злит. Очень злит. И я окончательно перестаю верить в болезнь, как и в то, что у нее все хорошо. Но бесит больше ее молчание — это такая глупость.

«Не приезжай, Богдан, не хочу тебя заразить»

Охотно, бл*дь, верю.

Чувствую, что х*рня какая-то, но не лезу, не имею привычки, хотя кому я вру? Просто в последнюю неделю настолько задолбался, что сил на выяснения отношений и думы у меня не было. Только вот почему нельзя рассказать все сразу, не делать из происходящего секретов, превращая отношения в цирк? В кухню захожу уже с улыбкой. Пох*р на все, хочу сегодня расслабиться и ни о чем не думать. В дверь стучат, а после на пороге появляется Макс.

— Ребятки, ваша мать пришла, ромчик с виски принесла, — ржет, ставя пакеты на стол. — Я дверь закрыл, — уже мне.

Киваю.

— Стаканы нужны и тарелки, нож, мы тут еды принесли, — хлопочет Танька.

— В шкафу над раковиной все.

— Покурим?

— Макс, я бросил.

— Быстрый ты. На той неделе еще… а сегодня.

— Хотя… пох*й, пошли.

— Вот, наш человек.

— Серый, пойдешь?

Мелок поднимается со стула, идя за нами. Открываю просторную лоджию, настежь распахивая окна.

— А где твоя эта?

— Серега, не начинай, — обрываю на полуслове.

— А-ха-ха, я смотрю, он тоже Геру Брониславну всей душой любит.

— Заткнись, Максон.

— Да я молчу, — затягивается, облокачиваясь на перекладину открытого окна.

На улице начинается дождь. Небо затягивает хмурыми и какими-то злобными облаками. Духота стоит жуткая. Одежда кажется влажной. Вдыхаю в себя последнюю каплю никотинового яда и тушу окурок. Макс заинтересованно посматривает через окно на Танюху, лоджия простилается на две комнаты. Поэтому мы прекрасно осведомлены, чем занимаются на кухне девочки. Серега недовольно наблюдает за Федосеевым, а мне остается только закатить глаза и не допустить здесь махача.

— Танюша, — Максон лыбится, рассматривая Таньку уже с каким-то особым интересом, — ты просто космос, — садится на стул, широко расставляя ноги.

— Хорош трындеть, — намеренно все это перебиваю, — пить давай.

— Поддерживаю, — вступает Серега, и Максу приходится поднять свой стакан.

— Богдаша, за тебя мы с тобой пили, поэтому давайте за прекрасных дым, — неугомонный.

Прикрываю глаза в подтверждающем кивке и делаю несколько больших глотков рома. Жидкость скатывается по горлу, отдавая какой-то желчью. Настроения как не было, так и нет. И я прекрасно знаю, что не появится, выпей я хоть бочку. Полузаинтересованно поддерживаю разговор, постоянно посматривая на темный экран телефона. Не перезвонила. Вливаю в себя еще пару стопок, но уже водки, и по сотому кругу закуриваю на балконе сигарету.

— Богдан, — Мелок оглядывается, убеждаясь, что мы стоим одни, — я не лезу, но тебе мало было из-за этой девки год потерять, клуба лишиться… ты не понимаешь, что чем дальше, тем…

— Понимаю, — стряхиваю пепел, рассматривая детскую площадку под окнами. Во дворе давно стемнело, и лишь детские качели озаряет фонарями. — Только не понимаю, почему ты так об этом печешься? Это не твоя жизнь и не твои обломы. Успокойся, расслабься и тр*хай Куликову в кайф.

— Ты ах*ел, — рыпается вперед, но я успеваю скрутить его, выворачивая руку слегка.

— Неприятно слышать? Да? — отпускаю, отталкивая от себя. — Так вот и мне — неприятно.

Серега еще с минуту тяжело дышит, поглядывая на меня с ненавистью, но злость быстро проходит. Мышцы расслабляются, я чувствую это.

— Прости, не в свое дело лезу.

— Вот именно, не в свое.

— Не нравится мне все это, Шелест.

— А тебе и не должно, главное, мне по кайфу. Верно? — хлопаю его по плечу, выдавливая из себя смех.

Гера так и не позвонила. На кухню возвращаемся каждый в своих мыслях. Эти советы начинают подбешивать с еще большей силой. Кидаю телефон на стол. Хватит на сегодня занудства.

Наливаю еще рома, пох*й, что смешиваю, и выпиваю содержимое за пару глотков. Макс тянет всех в клуб, но у меня просто нет на это сил физически. Катюха в своем сумасшествии умоляет Мелка поехать, и тот прилюбезнейше соглашается. Идиллия, мать вашу.

— Танюш, ты с нами?

— Спасибо, Максим, я домой.

Танька улыбается, хоть и капли не выпила. Она всегда такая, добрая. Настоящая.

— Давай тогда докинем.

— Я на такси, — отмахивается, а Катрин что-то шепчет ей на ухо.

— Все, поехали тогда, — командует Федосеев, и троица, сверкая пятками, сваливает за дверь.

Поворачиваюсь к Танюхе, стоящей посреди кухни.

— Давай я хоть убраться тебе помогу, потом такси вызову.

— Давай, — пожимаю плечами, мне в принципе пох. Так даже лучше, мыть с утра тарелки желания маловато.

— Прости, что спрашиваю… просто ты сегодня один…

— Так сложились обстоятельства.

— Поругались? — тяжело вздыхает.

— Нет, так, мелкое недоразумение.

— Не расстраивайся, все будет хорошо, — касается ладонью моей груди, смотря прямо в глаза.

У Танюхи большие серые глаза, по сравнению с Гериными они кажутся блеклыми. Нет в них тайны и очарования нет. По крайней мере для меня. Убираю ее руку, усмехаясь. Мне не нужна эта неловкость взглядов, эти глупые надежды в ее душе. Я знаю, что она ко мне чувствовала. Думал, прошло — оказывается, нет.

— Не стоит, — говорю сдержанно. Стараясь не грубить.

— Прости, — хмурится, присаживаясь на стул, — я просто хотела, — поднимает голову, — просто хотела тебя поддержать.

— Спасибо. Тань, я мальчик взрослый, мне жилетка поплакать не нужна. Сам справлюсь.

— Извини еще раз, — начинает хаотично переставлять тарелки, открывает воду, та шумит, и я не слышу ее всхлипов, только вижу, как изредка подрагивает спина, а пальцы сильнее сжимают поролоновую губку.

Только этого всего мне здесь не хватало.

— Тань, я вызову тебе такси, — касаюсь ее плеча и ухожу из кухни.

Заказываю машину. В дверь настойчиво трезвонят, убираю телефон, открывая защелку. Дверь распахивается мгновенно, а на пороге стоит Гера. Хмурюсь, пробегаю взглядом по ее лицу, волосам, спускаюсь ниже и только потом замечаю стоящий рядом чемодан.

— Впустишь? — ежится под моим взглядом.

Киваю. Пока ничего не могу понять. Ни *ера.

Гера топает мимо меня, таща за собой своего двухколесного друга. Отпускает ручку, а я как раз закрываю дверь. Мы поворачиваемся друг к другу одновременно. Смотрю и сатанею от желания убить ее или тра*нуть прямо здесь. В башке бардак. Алкоголь уже успел тяжелым грузом лечь на мои мысли по поводу нас, и я не совсем адекватен.

— Чего пришла? — усмехаюсь, рассматривая ее смазливое личико. — Вылечилась?

— Мне уйти? — приподымает бровь.

На кухне становится тихо, и Таня выходит в коридор. Гера бледнеет. Я вижу, как сжимаются ее кулаки, как расширяются зрачки и стискиваются зубы. Она зла и подавлена. Она готова рвать голыми руками, я чувствую ее неприязнь и ненависть, словно свои собственные эмоции. Но она натягивает на лицо улыбку и с ядовитым, полосующим на куски взглядом задает свой вопрос:

— Я не вовремя?

— Я уже ухожу, — бормочет Танька, натягивая ветровку.

— Вот спасибо. Удружила, — Гера злобно смеется. — Какая же ты сволочь, Шелест, — губы начинают подрагивать.

Она хаотично ощупывает себя руками, теряясь в пространстве. Думает, размышляет. В ее голове сейчас, как и в моей, тысячи мыслей. Хватает свой чемодан и ломится обратно к двери. Преграждаю ей путь, крепко стискивая плечи.

— Не трогай меня, сволочь, гад, — бьет с остервенением по моей груди, пытаясь вырваться, — я… Как, как ты мог? — содрогается в рыданиях, переставая кричать.

Таньки уже давно простыл след. И правильно. Не стоит Гере под горячую руку попадаться. Не нужно.

— Тише-тише, — прижимаю ее к себе, — ты не так поняла…

— Что я не так поняла? Время — ночь, а она здесь. С тобой! — вновь начинает кричать и вырываться.

— Успокойся, — встряхиваю ее, заставляя посмотреть на меня, — прекрати истерику, — повышаю голос, не ору, просто говорю, чтобы до ее взвинченного сознания дошло хоть что-то. — Ничего у меня с ней нет и быть не может, слышишь?

Трясу ее, как куклу, но она не слышит, продолжает сопротивляться. Не верит. Хочет, по глазам вижу, что хочет верить. Но не может. Двоякая ситуация. И я это знаю. Становится жарко. Ее тело настолько близко, что у меня окончательно сносит крышу. С силой прижимаю ее грудью к стене, шире разводя коленом стройные ножки. Гера сопротивляется, бьет меня по рукам, пока я не стискиваю их мертвой хваткой, продолжая…

Конец ознакомительного фрагмента.