Законы безумия

Мария Высоцкая, 2018

Детдомовец и мажорка. Они из разных миров, у них нет ничего общего, ничего, кроме обоюдной неприязни, граничащей с обожанием. Богдан – вырос в детском доме, его усыновили, когда ему стукнуло семнадцать. Теперь он вынужден учиться в элитной школе. Он дерзкий, бесстрашный, справедливый, и никогда не делит людей на богатых и бедных. Герда – всегда считала себя лучше других. Хотела доказать отцу, что он может ей гордиться. Она королева элитной гимназии. Местная звезда, а ещё, просто несчастная девочка. Смелая снаружи, и робкая внутри. Их судьбы сплетены настолько тесно, что другим там никогда не хватит воздуха. Содержит нецензурную брань.

Глава 5

Богдан.

В кабинете завуча меня уже ждут с распростертыми объятиями. Директриса, завуч — она же мама, и физрук. Наличие последнего слегка подтасовывает логику.

— Марина Юрьевна, вы понимаете, что это переходит всяческие границы, — сетует Юсупова.

— Маргарита Владимировна, я вам обещаю, что это было в первый и последний раз, — сдержанно улыбается, — да, Богдан? — строгий взгляд полосует меня на равные кусочки, заставляя кивнуть.

— Да ладно вам, Маргарита Владимировна, — влезает физрук, — это ж богатырь, он сегодня кросс пробежал — и ни в одном глазу, — ржет как конь над двойственностью своего высказывания, — не то что эти дохлики. Озадачим его внеклассной работой, у нас скоро день здоровья. Вот он мне и поможет.

Юсупова пристально смотрит на физрука, а потом кивает.

— Ладно. Но это первое и последнее предупреждение.

После этих слов она выходит из кабинета, не забывая захватить с собой физрука и начать втирать какую-то дичь про мячи и маты.

Марина смотрит им вслед, а как только за ними закрывается дверь, поворачивается в мою сторону.

— Богдан, драка в первый же день. Ты недельку хотя бы не мог подождать?

— Я случайно.

— Случайно?

— Ты же в курсе, кто получил по тыкве?

— Еще бы, его отец в директорской час орал.

— Прости, — убираю руки в карманы, представляя, сколько маме Марине пришлось вытерпеть за этот час.

— Ладно, у тебя сколько уроков осталось?

— Один.

— Тебя подождать?

— Не, сам доеду.

— Хорошо. После тренировки сразу домой. Ты же помнишь, что обещал помочь с коробками?

— Помню. Буду в восемь ноль пять.

— Иди уже, — мать улыбается, легонько подталкивая меня к двери.

Я выхожу из кабинета завуча под косящиеся взгляды. Я более чем уверен, что они думают, что уже завтра меня здесь не будет. Посмотрим.

На улице бегло замечаю садящуюся в машину Гольштейн, следом за ней прыгает Сомик. Не с*ка ли? Сначала настучал, а теперь сваливает как ни в чем не бывало. Урод.

Хмурюсь, ощущая присутствие.

— Ругали? — писклявый голосок доносится слева.

— Ага, выпороли, — закидываю руку за голову, поворачиваясь на звук.

— Шутник, — улыбается, — я Катя, мы одноклассники. Не успели познакомиться.

— Богдан.

— Я знаю. Тебя уже почти вся школа знает. В первый же день поставить Сомова на место — это достойно аплодисментов.

— Обойдусь, — пытаюсь ретироваться, но, кажется, пиявка присосалась надолго.

— Что делаешь в субботу вечером?

— А есть предложения?

— Я устраиваю вечеринку. Родители сваливают на Маврикий. Дом будет полностью в нашем распоряжении. Весь класс идет, поэтому отказы я не принимаю, — тыкает своим костлявым пальцем мне в грудь.

Я больше чем уверен, что она думает, что это секси. Дура.

— Я подумаю, — убираю руки в карманы и уже до беспредела хочу поскорее свалить.

— Подумай, подумай, — встает на цыпочки.

Знаю, что она хочет сделать. Знаю и намеренно поддаюсь на ее «типа уловку». Рыбеха сама плывет в сети, а ведь даже не догадывается о последствиях. Она медленно проводит языком по моей щеке, издавая при этом писклявые смешки. Бл*дь — просто констатирую факт и без церемоний тащу ее за угол школы, вплотную прижимая к стене.

— Катюша, Катюша, — тащу бегунок молнии на ее куртке вниз, та разъезжается без преград.

Она продолжает улыбаться, отвратительно цокая языком. Пальцы касаются ремня на моих брюках, но я перехватываю ее руки.

— Тут камеры, — указываю на висящую в углу линзу.

— Тогда где?

— Ты тут больше ориентируешься, — усмехаюсь, заползая ладонью под чашку ее лифчика.

— Идем, — шепчет почти в губы.

Мы быстро перемещаемся в какой-то небольшой кабинет, похожий на подсобку. И Катюха оперативно стаскивает с себя куртку.

— Блин, — ржет, а сама с остервенением хочет расстегнуть мой ремень.

Подхватываю Катьку под зад. Вдалеке вижу стол или что-то вроде него. Усаживаю ее туда, быстро снимая с нее белую рубашку и лифчик.

— Колготки сними или порву, — бормочу на ухо, пока она проворно сжимает мой член и орудует ладонью, а сам задираю красную юбку в клетку до талии.

— Ага, — стягивает с себя колготки, а я под шумок натягиваю резинку.

Она извивается, целует, я отвечаю, но без особого энтузиазма. Вхожу в нее резко, возможно, даже грубо. Она громко стонет, а я зажимаю ее рот ладонью.

— Ах, — протягивает, — Богдан, — ее грудь вздымается, а с губ сходят стоны.

Закончив, сразу натягиваю штаны, опираясь на стол. Катька ползает по полу в поисках своих колготок или рубашки, я не особо понимаю, да мне и нет до этого дела.

— Шелест, — цепляется ноготками за ворот моей рубашки, — теперь я точно не прощу тебе, если ты не придешь в субботу. В нашем распоряжении будет весь дом, — томно шепчет мне на ухо.

— Я подумаю, Катюша, — целую ее в лоб, — по-ду-ма-ю, — застегиваю рубашку, накидывая поверх куртку.

— Тебя подвезти?

— Думаю, нам не по пути, — хлопаю ее по заду и выхожу в коридор.

Она не бежит следом, чему я искренне благодарен.

Выхожу из школы, мысленно благодаря историчку за отмену последнего урока. Видимо, Сомов с Гольштейн знали это заранее, раз первые свалили. Вряд ли заучка Герда будет прогуливать уроки. Я не вдавался в подробности, но школа полнится слухами, что наша Герочка — самая-самая. Отличница, спортсменка, состоит в совете учеников, принимает участие во всей внеклассной работе, в общем, рвет ж*пу изо всех сил. На кой, пока не ясно, но тем даже интересней.

Выхожу за ворота и кабанчиком уматываю в город. Тренер уже завалил сообщениями, и, если я не приеду через минут сорок, он сожрет меня с потрохами.

— Иваныч, — скидываю куртку, двигая в раздевалку.

— Шелест, ты чего опаздываешь?

— Пробки.

— В метро?

— Почти. Я отработаю.

— Конечно, отработаешь. Не забывай, со следующей недели двойные нагрузки, усиленно готовимся к первенству.

— Ага.

— Сегодня все по лайту. Давай на скакалку, потом бурпи, становую тягу, подтягивания, отжимания — три подхода по три минуты, передышка в одну. И побегай, километров пять.

— Понял, — беру скакалку.

В зале только я и Леха. Хороший парень, но удар поставлен у него плохо.

Следующая неделя выйдет жесткой. Усиленная нагрузка, к которой приплюсуются нервы. Увеличение спаррингов. Уверен, что Иваныч не слезет с меня, пока я здесь не сдохну. Это, конечно, большое преувеличение, но перед каждыми соревнованиями, чемпионатами, отбором в него вселяется кто-то злой и страшный. Из добродушного мужика он, с*ка, превращается в сатану. И мне как бы грех жаловаться, потому что за все время наших с ним тренировок я проиграл всего один раз.

Это либо удача, либо я реально ссу прийти с поражением, он же меня прибьет к х*рам. Мысленно улыбаюсь, откидывая скакалку.

Впахиваю еще часа полтора. Выжимая из себя последние соки, вот вам и по лайту. Иваныч почти выставил меня из зала, когда допер, что я делаю.

На улице застегиваю куртку, быстро добегая до метро. Еще нужно успеть зайти в супермаркет и приготовить маме ужин. Респект за то, что живем мы не на Рублевке и возле нашего дома есть нормальные магазины, а не те, где пачка пельменей в триста граммов полторы тысячи стоит. По магазу ношусь на сверхскоростях, закидывая в корзинку овощи и мясо.

Домой прихожу весь мокрый. Пот течет градом. Расшнуровываю ботинки, кидая пакет рядом с пуфом, на который сажусь, чтобы снять обувь. Вешаю куртку и на ходу закидываю шапку на полку. На кухне быстро разогреваю сковородку, наливая на нее растительное масло. Пока масло не начало потрескивать, быстро режу мясо, сваливая его в уже горячую посуду. Сковородка с закипевшим маслом издает потрескивающее шипение, поэтому, быстро все перемешав, солю мясо и накрываю крышкой. Пока оно жарится, быстро режу салат из овощей, укладывая все в большую пластиковую миску.

Еще раз помешав мясо, слышу, как во двор заехала машина. Щелкаю кнопку чайника, и тот начинает тихо шуметь.

Мама Марина заходит в дом минуты через две. Я уже стою у двери, забирая из ее рук пакеты.

— Привет, — улыбается, — ты даже раньше меня.

— Да. Освободился чуть раньше, — не скажу же я, что несся как сумасшедший, чтобы приготовить ужин.

— Сейчас что-нибудь приготовлю, — расстегивает змейки на высоких сапогах.

— Я уже, — опираюсь плечом на стену.

— Ой, какой ты молодец.

— Да я просто… — пожимаю плечами, накатывает прилив каких-то непонятных эмоций.

— Так, — хлопает в ладоши, — я мыть руки, и будем ужинать тогда.

— Хорошо. Я пока накрою.

— Давай.

Мама Марина идет в ванную, а я возвращаюсь на кухню и достаю из шкафа две плоские красные тарелки.

— Богдан, как тренировка?

Марина садится за стол, поправляя салфеточки.

— Хорошо. Со следующей недели начинаем готовиться к первенству.

— Только ты?

— Нет, еще несколько человек из клуба.

— Здорово.

— Да, нужно будет только в школе потом на четыре дня отпроситься.

— Отпросимся.

— Спасибо.

— Очень вкусно, — улыбается, разжевывая кусочки мяса.

— Слушай, я хотел спросить, на выходных Катька устраивает вечеринку, меня тоже пригласили… можно?

— Куликова?

— Наверное. Я не спрашивал…

— Хорошо. Только без эксцессов.

— Да без проблем.

Упираюсь ладонями в край стола, слегка отодвигаясь назад. Марина приподымает бровь.

— Ты уже сходил в школу, без эксцессов, — усмехается, — я долго краснела.

— Извини.

— Да все хорошо. Только давай аккуратнее.

— А че мне, я не пью, не курю… так что можешь не переживать.

— Могу? — глаза полны смеха.

— Можешь-можешь.

— Ну успокоил. Ты поел? Давай я тарелки вымою.

— Да я сам.

— Я помою, пей чай, — поднимается из-за стола, — а потом доразберем наши коробки. Когда же уже этот переезд закончится?

Как только маме предложили работу в лицее, ей пришлось переехать. Сдать квартиру в городе и арендовать ближе к поселку. Она до сих пор свои коробки не разобрала, а теперь к ее добавились еще и мои. Мы уже неделю воюем с вещами, но так и не можем расправиться с ними окончательно. Живем на коробках, и, в принципе, никого из нас сильно это не напрягает.

Допиваю чай, поднимаясь к себе. Пока расставляю свои книги, успеваю порадоваться, что первый учебный день после каникул — четверг, а значит, еще денек — и выходной. Хорошо, что лицей на пятидневке. Заталкиваю свои футболки в шкаф, не заморачиваясь сложить их стопкой, и падаю за ноутбук. Пару каток в доту, и на боковую.

Натягиваю наушники, запуская игру.

Утром просыпаюсь от чужих касаний. Я так и уснул за столом. Мама Марина возвышается надо мной, хмурится.

— Ты во сколько спать лег?

— Не помню. Вырубило что-то.

— Богдан, — качает головой, — давай в душ, завтракать и на учебу. У вас сегодня первый тест по гуманитарным предметам.

— Пять минут — и хоть в клетку.

— Иди уже.

Я ухожу, замечая боковым зрением, как Марина закрывает ноутбук, убирая со стола кружку.

Минут через пятнадцать мы уже выезжаем из дома.

В лицейчик заходим вместе. Чем привлекаем озадаченные взгляды, ведь многие видели не только то, что мы вместе зашли, но и то, что вместе приехали. Убираю руки в карманы и с каменным лицом чешу в гардероб. Скинув куртку, расстегиваю пиджак и поднимаюсь в класс.

Урок еще не начался, поэтому, подходя ближе, я слышу интересный треп Сомова с одним их своих одаренных созданий.

— Да не придет он, выперли его. Отвечаю.

— Я видел, как он с завучем приехал сегодня.

— И че?

— Ну, это странно.

— Ничего не странно, она ему просто хочет доки в рожу кинуть.

— Я тебе щас кину, — вмешиваюсь в это «веселье», останавливаясь в дверях. — Сомов замолкает, а его слащавое личико перекашивает злостной гримасой. — Ты давай, продолжай, должен же быть у меня повод тебя выстегнуть. Видимо, вчерашнего тебе было мало.

— Паха, так ты вчера соврал?

— Да кому вы верите?! — оправдывается мой дружочек.

— Соврал-соврал, — ухмыляюсь.

— Шелест, ты чего здесь встал? — басит Васильна за моей спиной.

— Цирк смотрю. Эксклюзивное выступление Павлушки Сомова.

Васильна переводит взгляд наСомова и, разочарованно выдохнув, отодвигает меня в сторону.

— За парту садись, — проходит в глубь класса. — Так, Гольштейн где?

— Она сегодня ко второму уроку придет, — лопочет Катюха.

— Чего вдруг?

— Не знаю. Ее отец вам позвонит.

— Отец, — фыркает слегка пренебрежительно. — Открываем учебники на сто второй странице.

— Александра Васильевна, можно я к Богдану пересяду? Сомов мне мешает, — скулит Катька, а мирно сидящий Павлик бросает на нее гневный взгляд.

— Садись.

Куликова собирает свои вещички и подсаживается рядом.

— Привет, — почти мурчит, надувая губки, — ты завтра придешь?

— Приду, — поворачиваюсь, оценивая, насколько глубоко расстегнуты пуговицы на ее рубашке.

— Отлично. В восемь. Могу прислать машину, — вышагивает пальчиками по парте в моем направлении, а второй рукой подпирает щеку.

— Сам найду. Не парься.

— Хорошо, — облизывает губы, — я буду очень тебя ждать.