Кто ты, Иуда?

Мария Владимировна Цура, 2022

Напрасно считают, что в маленьких селах царит атмосфера умиротворения и покоя – иногда там происходят загадочные и страшные события. Писательница Артемида Юзик и ее помощница из издательства «Буковка» Людмила Блаблас имели несчастье убедиться в этом на собственном опыте. Они приехали в Сребриново, чтобы провести конкурс для начинающих авторов и заодно собрать материал для новой книги. За основу сюжета предполагалось взять давнюю историю о том, как один из жителей села написал ложный донос на председателя колхоза, и того посадили в тюрьму. Артемида Юзик заверила публику, что в романе раскроется инкогнито предателя, но она и ее спутница трагически погибли. За расследование убийства взялась не только полиция, но и сестры Ярополовы – несправедливо осужденный председатель оказался их родным дедушкой…

Глава 6

Владимир Яковлевич, проводив жену и дочь домой, сразу же отправился в контору. Арендаторам там выделили отдельный кабинет и даже сейф для хранения документов. Чхун Лим преспокойно восседал за большим дубовым столом и перебирал какие-то бумаги, периодически прищелкивая счетами. Это был крепко сбитый коротышка с гладким щекастым лицом, — лишь от уголков рта тянулись две глубокие морщины, — короткими пухлыми ручками и хитрыми абсолютно черными маленькими глазками. Услышав скрип двери, он вздрогнул и тут же сунул под стол какой-то исписанный листок.

Подольский, внешне демонстрировавший абсолютную невозмутимость, небрежно бросил плащ на спинку стула, облокотился о столешницу и обычным тоном спросил:

— Что ж ты, дорогой товарищ, наврал об убытках? Мы предоставили тебе все условия: полив, отдельный склад, обслуживание на МТС. А ты, оказывается, овощи на черном рынке продаешь?

И он слегка улыбнулся. Кореец истолковал это по-своему, заметно расслабился и хихикнул в ответ:

— Виноват, Владимир Яковлевич. Я не должен был обманывать такого умного человека. Но я всегда признаю свои ошибки и готов их исправить. Сколько вы хотите получить?

Он деловито постучал карандашом по корешку блокнота, и эта мелочь почему-то особенно взбесила Подольского. Он резко ухватил Чхуна за грудки и прошипел:

— Я тебя убью, мразь.

Прежде чем ошарашенный кореец успел что-либо предпринять, председатель поднял табуретку и с размаху ударил его в лицо. Кровь фонтаном хлынула из рассеченной брови и носа, сам же Лим потерял сознание и рухнул на пол.

Подольский, как ни в чем не бывало, вышел из кабинета и направился к заведующему складским хозяйством. Старик Макаров уже собирался домой и недоуменно воззрился на начальника.

— Яковлевич, ты чего такой бледный? Случилось что?

— Давай ключи от склада Лимов, — коротко потребовал председатель. — И зови всех, кто на работе, прямо с полей пусть спешат сюда.

Старик по своему обыкновению хотел напомнить, что он не какой-нибудь там мальчик на посылках, а почтенный пожилой человек на ответственной должности, и беготня за колхозниками не входит в его служебные обязанности, но счел за лучшее прикусить язык и выполнить поручение.

Уже через четверть часа у склада собралась почти сотня мужчин и женщин, включая участкового. Владимир Подольский выступил вперед и сказал:

— Братья Лимы воспользовались нашей землей и нашим трудом, а затем просто обвели вокруг пальца, как полных идиотов. Все выращенные овощи они продают на черном рынке втридорога, причем, не прячут их, а спокойно пользуются выделенным под склад помещением. Предлагаю немедленно конфисковать причитающееся нам имущество. Афанасий Иваныч, ты где?

— Я тут, — пискнул лопоухий худощавый участковый, которому едва исполнилось двадцать пять лет.

— Ты отвечаешь за законность мероприятия, — распорядился председатель. — Товарищи! Берем только то, что корейцы должны нам по договору! Ничего лишнего!

Толпа одобрительно загудела и ринулась штурмовать склад. Людям порядком надоела ужасная ситуация с дефицитом продуктов: круглый год они гнули спины в садах и на полях, а в результате не могли купить даже килограмм моркови — почти все приходилось сдавать в счет плана, а на полках магазинов зияла пустота. Едва на рынке появлялся кто-либо со связкой зелени с собственного приусадебного участка, как на него налетали со всех сторон, и только первые двое-трое счастливчиков успевали стать обладателями пучка петрушки или укропа. Подобное начало происходить совсем недавно, и никто не мог найти этому объяснения.

— А мы точно все делаем правильно, Яковлевич? — шепнул председателю старик Макаров. — Ой, не нравится мне это! На бумаге-то записано, что мы не имеем права лезть в их помещения. Они, как бы, арендованы.

— Не мы первые нарушили, — отмахнулся Подольский. — Мне надо думать о людях, что они, по-твоему, должны есть?

Деревянные ящики вытащили на улицу и принялись грузить в ЗИЛы. Владимир Яковлевич сам сел за руль одного из них и крикнул остальным:

— Поехали, ребята!

Машины загудели и скрылись в резко обрушившейся на село ночной темноте.

***

Чхун Лим с трудом открыл глаза и уставился на незнакомую уродливую люстру. «Куда делись еще два рожка?» — подумал он с недоумением, но его внимание тут же отвлекли какие-то красные полусферы загораживающие обзор. Кореец осторожно прикоснулся к лицу, тут же испытал страшную боль и отдернул руку. Внезапно он сообразил, что лежит на полу не дома, а в рабочем кабинете, и что коварный председатель со всего маху влепил ему стулом прямехонько в физиономию, отчего щеки раздулись до такой степени, что подпирают глаза.

— Вы уже пришли в себя? — послышался приятный спокойный голос, и над Лимом склонилась фельдшер Наталья Федоровна.

— Угу, — булькнул тот и попытался приподнять гудящую голову.

— Не вставайте резко, — предупредила врач, — Вполне возможно сотрясение мозга. Но вы не волнуйтесь, сейчас поедем в больницу.

— Никуда я не поеду! — рявкнул внезапно Чхун и, кряхтя, сел, опершись о ножку стола. — Зовите сюда немедленно милицию!

— Алексей Алексеевич! — крикнула Наталья Федоровна. — Больной пришел в себя, милицию требует.

В комнату вошли Нечупуренко и прокурор Токин собственной персоной.

— Вам лучше? — заботливо осведомился партработник. — Что ж вы так неаккуратно-то?

Лим проигнорировал его вопрос и завопил, размахивая руками и стараясь ухватить прокурора за ногу:

— Я хочу сделать заявление! Меня избил председатель Подольский! Он хотел завладеть моим имуществом и требовал отдать ему урожай целиком!

Все трое в изумлении переглянулись, возникла небольшая пауза, затем фельдшер поднялась с места и принялась откупоривать какие-то ампулы, а Нечупуренко сказал:

— Помилуйте, товарищ Лим! Вы же упали с лестницы! Я вызвал врача, Наталья Федоровна объяснила, что на мягкое вас укладывать нельзя, но и не оставлять же в коридоре! Так вы и оказались здесь.

— Вранье! — застучал ногами по полу кореец, — Бред, чушь! Ты с ним заодно! Он лжет, товарищ прокурор!

— Стыдитесь, — с укоризной ответил служитель Фемиды. — Половина конторы имела удовольствие наблюдать ваш полет, и я в том числе. Неужели не помните, что мы с вами поздоровались за пару секунд до досадного происшествия?

Лим захлопал глазами. Голова у него пошла кругом и в прямом, и в переносном смысле. Он прекрасно помнил разговор с Подольским и удар, но вот перед ним трое разных людей, и все готовы поклясться, что видели, как он сверзился со ступенек. Конечно, Нечупуренко и Наталья Федоровна могли соврать, но прокурор совсем не заангажирован: он не дружит с председателем и живет в другом селе…

— Давайте руку, — прервала его размышления фельдшер, угрожающе нацелив в плечо шприц с лекарством. Чхун поморщился: он с детства боялся уколов, но в силу возраста старался это скрывать.

— Может, не надо? — робко спросил он.

Конец ознакомительного фрагмента.