[НЕ] нормальные

Мария Валерьевна Кочуганова

Мы такие разные. Сильные и ранимые. Улыбчивые без причины и трогательные от природы. То гневливые, то безразличные. Всё это о нас. Таких разных, таких [не] нормальных…

ДОМ

Посвящается моим братьям,

которым я доверяю больше,

чем самой себе

За 32 года под елью образовался дёрн. Не сам собою, разумеется, а при заботливом Машином уходе. Ушло почти 3 года на то, чтобы газон стал ровным, а на поле больше не всходила вишневая поросль. Тогда, конечно, никто не думал, что век аккуратной полянки не долог, и уж тем более — что уничтожит её сама создательница. Мстить за свою гибель газон решил самостоятельно. За 2,5 часа работы её руки покрылись синяками, а яма так и оставалась не глубже полуметра.

Очередной взмах лопатой закончился резкой болью в пояснице. Работу пришлось остановить. Мария с большим трудом выбралась из «окопа». Согнувшись пополам, она доковыляла до ствола ели и села на теплую землю. Неожиданно женщину разобрал смех. Стоило ей представить, как она, отклячив зад, шла на перерыв, и приступ хохота повторялся вновь. «Куда же подевалась 18-летний ураган?» — думала она. В пору её юности, всё было иным. Мария закрывала глаза и вспоминала…

…как яркое солнце окончательно превратило её в блондинку. Маша снова посмотрела на себя в зеркало и поняла, что выгоревшие пряди придется подкрашивать. Хотя, валить всё на солнце не было никакого смысла. Сама виновата. День выдался солнечный, работы было не много. К полудню Машка уже освободилась и полезла на крышу сеней загорать. На свой страх и риск, а также на ярость родной тёти. Ту смущало не столько палящее солнце, сколько железная крыша. Тетка боялась, что Машка зажарится, а Машка — что попадется на глаза соседке.

Что не говори, а соседи — милейшие люди. Особенно, если вы с ними близко не знакомы. Фаина Петрова была знакома со всеми, поэтому милейшей соседкой её назвать было трудно. Она готова была часами рассказывать о своей многочисленной родне, демонстративно не замечая, что отрывает Машку от чтения. С соседкой можно было попрощаться, но тогда она начинала пластинку заново. Что девушку всегда удивляло, так это полная противоположность характера мужа Фаины Петровны, Ивана Павловича. Тот никогда не нагружал людей своими историями. Всегда улыбчивый старичок здоровался, говорил, что у него «жизнь — понесут, только держись» и тихонько пел песни у шахтовой вагонетки.

В тот день соседей не было рядом. Тетушка стригла розовые кусты, а родители прятались от палящего солнца на просторном балконе. Вот Машка и провалялась на крышке с книжкой едва ли не до вечера. Она даже успела поспать, поэтому в дом спустилась равномерно прожаренной. Ощутила девочка это уже ночью, когда сидела на железных качелях и смотрела на звёзды. Эта привычка появилась у неё после смерти деда. Заботы о доме и бабушке перешли ей по наследству, и равномерные покачивания помогали сосредоточиться. А еще Машка знала, что лучшей точки для наблюдения за Домом не найти. Прямо перед глазами был дом тётушки. В окно было видно, хорошо ли она себя чувствует после работы на участке. Под крышей всегда были братья. Игровая приставка, настольная игра или простая драка на подушках были слышны на всю округу. Даже телевизор в доме через дорогу…

— Всё нормально?

Мария открыла глаза и увидела брата. С годами он обзавёлся бородой и сеткой морщин, но так и остался для неё Сашкой.

— Спину заклинило. Сейчас посижу ещё минутку и продолжу работу.

— Стоит ли оно того? — спросил брат, — Ты сляжешь в собственную яму, но так ничего и не добьёшься.

— Уж лучше лежать в яме, — Мария с трудом встала с земли и взяла лопату, — Ты не остановишь меня. Годы многое изменили, но забота о Доме останется со мной до конца. Уж лучше я останусь лежать в яме, чем увижу его последний день.

Женщина снова принялась копать. Брат смотрел на неё, хотел помочь, но не знал как.

— А если ты ошибаешься? Если здесь ничего нет?

— Тогда Дом уже ничего не спасет.

Александр хотел помочь, но сестра отказалась. Работа лопатой никогда не входила в круг женских обязанностей, но только она знала где нужно копать. Возражать было бессмысленно.

Александр вернулся в дом. Мужчина замер у большого стола в сенях. Удивительно, но по прошествии стольких лет в доме ничего не изменилось. Разве что покрылось тонким налётом времени. Всё тот же потолок, зашитый черно-белыми панелями, на которых со временем появились желтые пятна. Всё та же витая лестница на второй этаж. Именно там проходила большая часть их жизни. Александр хорошо помнил, как…

…молнией слетал вниз к завтраку. Начинался он примерно в 2—3 часа дня, но от этого завтраком быть не переставал. Это и было беззаботным детством.

Второй этаж для Сашки был и спальней, и штабом, и игровым залом, и опорным пунктом. Каждый год они с сестрой понемногу обустраивали комнату. Сначала телевизор, затем игровая приставка. На стенах появились постеры, в шкафах — книги и настольные игры. Однажды на второй этаж перекочевала стопка виниловых пластинок вместе с проигрывателем. Сашка ничего в этом не понимал, но сестра упорно ковырялась с этим старьём, пока проигрыватель не заработал.

Это была их территория. Под вечер все собирались на втором этаже. Сашка с братьями обычно устраивали игровые состязания. Сестра присоединялась изредка, больше читала в свете большого торшера. Никто из них не мог точно сказать почему, но центральный свет никогда не включался. В полумраке было спокойнее. Игры, книги и долгие ночные разговоры. Так походила ночь.

Иногда посреди ночи они спускались в сени ужинать. Все домашние уже спали, поэтому приходилось вести себя тихо. По закону подлости именно за ужином Сашку и братьев разбирал смех. Они зажимали рот руками, отворачивались, убегали в подвал, чтобы просмеяться, но никогда не могли сдержаться. Иногда просыпалась бабушка, но она никогда не ругала их за поздние посиделки. Таков был их миропорядок.

Лишь однажды смех испугал всех их. Это была ночь перед отъездом. Все немного грустили, а Сашка неожиданно начал смеяться. Это продолжалось несколько часов подряд, пока…

Александр зажмурился и потер глаза. Не то было сейчас время, чтобы предаваться воспоминаниям. Мужчина вошел в комнату, где его ждали братья. Теперь им предстояло решать судьбу Дома.

— Она не остановится?

— Нет, — ответил Александр, — Надеется, что найдёт эти чертовы монеты. Говорит, что это последний шанс.

— Дьявол! — редко старший ругался, но случай был особый, — Почти 40 лет прошло! Если она не нашла их тогда, с чего решила, что найдёт сейчас?

— 40 лет назад это была игра. Считайте это — началом финального раунда.

Затянувшаяся игра перестала быть забавной. Захар встал с большой софы и вышел на балкон. С него был виден не только участок. В погожие деньки панорама охватывала весь поселок, озеро, железную дорогу, соседний холм с брошенными домишками и станцию. Картина была знакома мужчине с раненного детства, и в то же время менялась каждый год.

— Посмотрите на это, — Захар почему-то говорил тихо. — Ничто не осталось прежним. Дом изменился, но в нём стало так много от нас.

Братья не ответили, но Захар знал, что они чувствуют то же самое. Они меняли Дом, перестраивали, улучшали…

…наполняли жизнь чудесами. Захарик всегда знал, что вещи вокруг ни те, чем кажутся на первый взгляд. Не крыша, а смотровая площадка. Не балкон, а казино. Не коробка с палками, а арсенал.

Они превращали всё в нечто иное. Однажды целая улица перестала существовать, уступив место автобусному маршруту. У них была куча остановок, своя милиция, стоимость проезда и система штрафов. Из гаража выезжал велосипед, а на первой станции он уже становился автобусом. Пассажиры катались на багажниках от одной остановки к другой, чтобы потом пересесть на другой велосипед и самим стать водителями.

А шалаш во дворе? Захарик всегда считал эту их задумку самой сложной, но перспективной. Большой шатер, яркие ковры на мягкой траве. Они ведь даже электричество туда провели. Пусть и под чутким руководством родителей, но провели же. Век у шалаша был не долгий, но яркий. Многие игры заканчивались быстрее, чем подготовка к ним. Как-то раз Машка предложила им поиграть в поиски клада. Она несколько дней раскладывала записочки с подсказками, которые должны были привести к большой жестяной банке с монетами, закопанной где-то в саду. Захарик помнил, с каким воодушевлением сестра готовила записки, но игра не удалась. Неожиданно начался дождь и смыл половину подсказок. А когда Машка сдалась и решила выкопать банку, то не смогла её найти.

У них было целых 2 дома, но ни в одном Захарик не чувствовал себя чужим. Он даже думал иногда, что эта большая семья похожа на мафиозный клан. Когда он видел, как члены его семьи занимаются делами, его охватывало приятное обволакивающее чувство правильности. Так выглядел уют. Каждый чем-то занят, но при этом они все вместе. И он, маленький мальчик, часть этого огромного уюта…

— Дом давно уже перерос сам себя, — Захар смотрел на маленькую баню у самой ограды, — Это мы все, и если сестра хочет спасти нас, мы не можем сдаться, не попробовав.

— Хочешь найти монеты?

— Нет, — Захар помотал головой, — Если она не нашла их 40 лет назад, то не найдёт и сейчас. Но кто сказал, что это единственный выход?

— У тебя есть идея? — спросил Глеб. Брат не сразу ответил.

— Нет, но сдаваться я не намерен. Я вспоминал наше детство. Мы ведь никогда не отступали. Через самое жуткое мы проходили вместе. Неужели отступимся сейчас?

Брат был прав. Глеб хорошо помнил, как самые невинные шалости оборачивались едва ли не катастрофой. А больше всего доставалось самому младшему — ему. Галька, прутья забора, бетонная тропинка…

…или коряга в лесу — на всём можно было найти следы Глебушкиной крови. Если кто-то и был мальчиком-катастрофой, так это он. Старшие часто волокли его домой с разбитыми коленками.

А бывали случаи и более опасные. Чего только стоила их игра в скалолазов. Скальник рассыпался прямо под ногой, а ветка рябины оказалась недостаточно крепкой. Глебушка даже не успел крикнуть, как лежал на спине, ощущая острые края камней. Боль он почувствовал позже. Тогда они с Сашкой договорились, что ничего не скажут взрослым. Расцарапанная синюшная спина сказала всё за них, но, ковыляя до дома, мальчишки были уверены, что сохранят всё в тайне.

Хуже всего Глебушке было в лесу. Узкая тропинка — и вот уже мальчишка ударился лбом о ствол березы. В высокой траве Глебушку всегда находила крапива. На болоте он поскальзывался или оказывался одной ногой в трясине. Перебираться через бурелом для него было сущим наказанием — сухие ветки царапали лицо и норовили попасть в глаза. Весь лес был сущим наказанием, но детей тянуло туда. Они часто забирались на деревья. Иногда подолгу гуляли, играя в «Казаков-разбойников» с элементами шпионажа. Да и тарзанка всегда была в их распоряжении. Она была глубоко в лесу и путь был не простым, но усилия стоили того…

— Стойте! — Глеб буквально подпрыгнул со стула. — Я, кажется, нашёл выход…

***

Яма уже была глубже, чем нужно раза в два. Мария могла стоять там во весь рост. У неё болела спина, руки покрылись волдырями мозолей, по лицу стекал пот. И всё равно продолжала копать. Глупая, почти детская надежда, что вот-вот, вот сейчас, через секунду лопата упрется в металл.

— Может, остановишься?

Над ямой стояли братья. Все трое ухмылялись, и Марии показалось, что мужчины помолодели лет на 30. Ей и самой захотелось улыбнуться, но боль и усталость были сильнее секундной радости.

— Чего вам, обормоты? Сразу предупреждаю — монеты я еще не нашла, но до нефти осталась всего пара метров, так что не советую меня отвлекать.

— Такая находка была бы крайне несвоевременной, — Александр протянул сестре руку, — Вылезай, а то ты своими полезными ископаемыми порушишь нам все планы.

Мужчины вытянули Марию из ямы. Вся одежда женщины была покрыта землей. Захар аккуратно снял с плеча маленького паука. Он сделал это незаметно для сестры, не хотел её пугать. Мария была измотана, не стоило её добивать.

— А тут приятно, — женщина прикрывала глаза ладонью, — светло, птички. Удивительно приятные пейзажи, но вы же меня не птичек вытащили слушать.

— Пойдём в дом, — предложил Глеб. — Мы тебе там водички холодной налили, бутерброды. Отдохнёшь и поговорим.

— Это приятно, конечно, но пока мы разговариваем, к Дому подбираются потенциальные покупатели. Нужно торопиться.

— 10 минут погоды не сделают, — отрезал Александр.

Сестре пришлось смириться. В доме всё было так, как и сказал Глеб. Холодная вода в стакане чуть успокоила боль в ладонях. Мария съела бутерброд и поняла, что безумно голодна. Она хотела съесть еще один, но не смогла потянуть руку. Усталость сковала всё тело. Всё, о чём Мария мечтала в эту минуту — уснуть. Она сама не заметила, как залипла, глядя на стакан воды.

— Ты устала, — Глеб положил руку сестре на плечо.

— Это не страшно. Как только Дому перестанет угрожать продажа, отдохну, — улыбнулась сестра.

Братья переглянулись и снова заулыбались.

— Тогда можешь начинать прямо сейчас, — Захар откинулся на спинку стула, — Идея пришла в голову Глеба, но потрудиться пришлось всем. Короче… Помнишь как мы бегали в лес на тарзанку?

Мария кивнула, хотя и не совсем понимала, к чему брат клонит.

— Ну так вот, Мы вспомнили, историю про зону реликтовых лесов на правой стороне поселка. Я позвонил в Минприроды, у меня там знакомый, и оказалось, что в эту зону входит не только заброшенный посёлок, но и тарзанка, и болото, и еще 17,5 гектаров земли. На таких территориях нельзя вести снос или строительство. Там ведутся только рекультивационные работы, а раз уж ты последний фанатик, который продолжает здесь жить в полном одиночестве, министерство пошло тебе на встречу. Дом оставят в покое с условием, что ты возьмёшь на себя заботу о восстановлении леса.

Когда все пришли в себя после неожиданной радости, мужчинам удалось уложить сестру спать. Она моментально отключилась, а братья занялись своими делами. Александру предстояло закопать яму. Он взялся за лопату, когда увидел у основания старой яблони жестяную банку, оплетённую корнями. Ту самую банку.

«Знаешь, бро, есть такой приём в литературе. Deus Ex Machina называется. Если у автора закончилась фантазия и он не знает, как закончить текст, то появляется маленькое чудо, которое положительных героев награждает, а отрицательных наказывает. В жизни так не бывает, но вдруг пригодится»

«Не бывает, значит!» — подумал мужчина, и присыпал спасительные монеты землёй.

СТРЕЛКА… ХОТЯ МОЖЕТ ЭТО НАЗВАЕТСЯ ПО-ДРУГОМУ

Григорий Семёнович закатал рукава, подтянул за ремень брюки и нахмурил лоб. Отражение в зеркале оказалось крайне устрашающее, что мужчину вполне устраивало. Форма должна была соответствовать содержанию и крепко ударить по другой форме. Выйдя из дома, Григорий Семёнович отправился на стрелку! Хотя может это называлось и по-другому… А началось всё с организованной по законам площадной культуры фразы из группы «Я твой дом труба шатал!».

Само собой текст был гораздо грубее, да и не к дому Григория Семёновича относился, но задел за живое. Такое живое, что ведущий архитектор одной из столичных строительных компаний Григорий Семёнович Рыжов впервые не закончил чертеж торгового центра в срок, за что и получил нагоняй. И хотя мужчина везде и всюду проповедовал христианские ценности смирения и прощения, испорченная репутация и уязвлённое самолюбие оказались сильнее религиозных убеждений. По дороге домой Рыжов готов был разорвать нахала на мелкие клочки и выложить этой мозаикой пол в уборной.

«Мозаику» звали XBASS. Ничего более конкретного Григорий Семёнович, он же Молот Гефеста, об обидчике не знал. Сетевой чат, на котором Рыжов зарегистрировался несколько дней назад, обещал полную анонимность участникам. Если, конечно, они сами не готовы были раскрыть свою личность в приватной переписке. Ограничений в темах модераторы не делали, да и к перепалкам между участниками относились равнодушно. В результате такого завидного спокойствия или же по другим причинам, любой конфликт быстро сходил на нет, участники обменивались ободряющими смайликами и переходили к менее острым темам: домашнему меню, погоде за окном, качеству краски для волос.

У Григория Семёновича не было поводов жаловаться на жизнь. Хорошая работа, просторная квартира в центре, автомобиль представительского класса, умница жена и красавица любовница, 15-летний сын — всё как у всех, а может и чуть лучше. Мужчину можно было бы назвать счастливым, если бы он таковым себя ощущал. Обласканный судьбой, Рыжов был бесконечно одиноким жителем мегаполиса. Это одиночество и толкнуло архитектора на просторы интернета. В чате он сразу прижился. Доброжелательная атмосфера и приветливые участники окончательно убедили Григория Семёновича в решении заходить чаще.

И вот одна фраза порушила всю идиллию! Началось всё с безобидной истории РыЖиЙ КоТиК. Неизвестная девушка застряла в лифте и поделилась подробностями своего злоключения в чате. Молот Гефеста тут же квалифицированно рассказал о возможных причинах поломки. И только Григорий Семёнович начал сетовать на неподобающее поведение пассажиров лифтов, как XBASS влез в разговор, откомментив всю переписку зеленым смайликом. Дескать его тошнит. РыЖиЙ КоТик внимания на наглеца не обратила, а вот Рыжов обратил.

Молот Гефеста: Простите, Вы это мне отправили?

XBASS: Тебе, зануда

С одной стороны, на такие выпады можно было особо и не реагировать — мало ли в интернете троллей, с другой — ну хамит же! Григорий Семёнович несколько раз глубоко вдохнул и продолжил переписку.

Молот Гефеста: Я пытаюсь помочь девушке в её беде. Если Вам не нравится — не читайте.

XBASS: Типичная отмаза) Умником прикидываешься, а на деле нихрена не знаешь. Просто у нас строители работают через} {опу и воруют миллиардами, а простые люди от этого страдают.

Не сразу мужчина распознал в сообщении замаскированную букву «Ж». Ответ на клавиатуре отозвался чуть более сильным стуком и крайне агрессивными ударами по пробелу. Последний остатки воли прилагал Григорий Семёнович, чтобы не послать обидчика ниже ватерлинии.

Молот Гефеста: Чтобы Вы знали, я почти 20 лет занимаюсь проектировкой и строительством. О поломанных лифтах знаю не понаслышке.

XBASS: Нехило значит наворовался на обманутых дольщиках и заныканных стройматериалах) Хату в Испании уже достроил, хапуга?)

Всё. Крышку с чаши терпения сорвало окончательно. Незаконченный проект был забыт окончательно, и Рыжов яростно долбил по несчастным клавишам, силясь максимально точно выразить своё негодование.

Молот Гефеста: Видать ты много понимаешь, раз такие вещи пишешь! Я ведь и привлечь могу за клевету!

Ответа долго не было, и Григорий Семёнович решил, что победа за ним. Однако торжество было преждевременным. Сообщение XBASS Рыжов перечитывал несколько раз, задыхаясь от возмущения. Длиннющий текст можно было свести к трём тезисам: Молот Гефеста — врун и гомосексуалист, в реальной жизни он ничего стоящего не добился, XBASS вступал в сексуальные отношения с женой Григория Семёновича и не единожды. Всё было изложено в крайне грубой форме, с применением прямых оскорблений и крайне раздражающих смайликов.

Следующие 2 часа все усилия архитектора Рыжова были направлены на моральное уничтожение обидчика. Оригинальные зоометафоры, принижение умственных способностей, констатация безграмотности. Мужчина позволил себе даже комментарий относительно матери XBASS, с коей якобы бывал физически близок за весьма скромную плату. Тщетно. Все оскорбления отлетали от нахала и рикошетили в Григория Семёновича с новой силой. Рыжов даже не заметил, что кроме его самого и XBASS никто больше в чате не разговаривал.

Ругань могла продолжаться весь оставшийся вечер, но тут оказалось, что свидетелем героического сражения стал начальник Григория Семёновича, Михаил Михайлович. Тот несколько минут наблюдал за ходом битвы, стоя за плечом подчинённого и громко кашляя. К сожалению, Рыжов не понял тонкого намёка, за что и поплатился строгим выговором. После этого у мужчины оставалось последнее средство.

Молот Гефеста: Задрал ты меня, тварь! Давай решим по-мужски. В субботу, 10 утра. У фонтана в парке Революции. Если ты не трус, то придёшь и за базар ответишь.

XBASS: Я престарелых голубков не боюсь. Готовься. В субботу будешь моему ботинку задницу подставлять)

После этого Рыжов выдохнул, отключил интернет и начал готовиться к предстоящей драке.

Суббота для Григория Семёновича началась почти в 5 утра. Он аккуратно выбрался из постели, чтобы не разбудить жену, и пошел в ванную, где почти час репетировал под душем вступительный монолог. Начинался он с уверенного «Ну вот мы и свиделись, ублюдок!» и заканчивался размашистым ударом по морде обидчика. Мужчина настолько погрузился в образ, что наградил оплеухой кафельную стену. Пришлось потратить еще полчаса, чтобы наложить бинт на опухшую кисть.

Следующий час Григорий Семёнович провел в поисках подходящего костюма. Строгий офисный пиджак и белая рубашка были отбракованы сразу. Следом непригодными были признаны синие джинсы с потертостями и легкая черная водолазка. Слишком уж интеллигентно в них смотрелся Рыжов, а ситуация требовала иного. Перебрав еще с десяток вариантов, Григорий Семёнович остановился на сером спортивном костюме с белыми лампасами и гордой надписью «abibas» на груди. Правда резинка в трико оказалась порвана, так что брюки пришлось зафиксировать на раздувшейся талии армейским ремнём. И вот, вполне удовлетворенный своим внешним видом, Рыжов собрался в путь. Перед выходом он еще раз проверил, не проснулась ли жена, и заглянул в комнату сына. Последнего дома не оказалось, но Григория Семёновича это нисколько не удивило. Сын частенько уходил ни свет ни заря и возвращался за полночь.

Довольный благополучием собственного дома, Молот Гефеста отправился на стрелку. В указанном месте Рыжов оказался на полчаса раньше, чем было запланировано. Небольшую фору мужчина решил использовать для создания подходящей мизансцены. В парке было пусто. Выбрав место у чаши фонтана, Григорий Семёнович присел на корточки и начал представлять, как отомстит за поруганную честь. Полёт фантазии прервал дерзкий, почти мальчишеский голос:

— Ты драться на корточках собрался, Молоточек?

«Ну молись, сопляк!» — подумал Григорий Семёнович, поднимаясь с земли и готовясь к удару. Подготовка была бессмысленной.

Через 40 минут Молот Гефеста и XBASS, он же Пашка Рыжов, ученик 9 класса, хмуро гоняли по тарелкам горячий рассольник. Маргарита Петровна никак не могла понять, что происходит с мужем и сыном. Оба пришли домой хмурые, но сказали, что «всё норм». Допытываться было бесполезно.

Пашка время от времени потирал затылок, по которому получил затрещину от отца. Григорий Семёнович же вспоминал свою переписку с сыном и ругал себя на чём свет стоит. Правда, в потоке самоистязания мужчина всё-таки успел отметить, что ни разу не соврал. Правдой была и история о работе, и объяснение устройства лифта, и даже замечания о физической близости с матерью XBASS.

Конец ознакомительного фрагмента.