Выпитое солнце

Мария Валерьева, 2023

Октябрине приходится жить на две личности. Днем она работает в школе, а ночью – испытывает счастье в ночных клубах города. Одна жизнь для других, вторая – для себя, но ни одна не счастливая. Октябрина думает, что судьба к ней неблагосклонна, и после череды удачливых неудач решает переступить последнюю черту. Но в переломном месте, где загробное встречается с жизнью, девушка встречает человека, который познал и то, и другое. Арсений хранит в сердце намного больше секретов, чем может разгадать человек, но Октябрину это не пугает.Так начинается их путь. Ни один не думал, что так нуждался в другом.И, кажется, у них больше общего, чем на первый взгляд.«Всего одной спички достаточно, чтобы разгорелся пожар».

Глава 3

Октябрина детей уважала, но не питала к ним нежных чувств, не умилялась новорожденным и воспринимала детей исключительно как людей «начальной версии», которые вырастут и превратятся во взрослых. Даже хороших, если с ними будут достаточно заниматься родители.

С детства Октябрина мечтала быть учителем. Сколько себя помнила, раскладывала перед столиком кукол, садилась перед ними и пыталась рассказать правила сложения и вычитания или правила написания букв молчаливым ученикам. В перерывы она, воображая себя не больше и не меньше ученым, обкладывалась энциклопедиями о динозаврах, мифах древних народов и астрономии. Со временем отношение к работе у Октябрины не изменилось — в каждом учителе в школе она выбирала такую черту характера или особенность поведения, которую ей бы хотелось перенять на будущее, и к восемнадцати годам она подошла с выкроенным лоскутным ковриком-портретом учительницы, которой хотела бы быть. Родители мечтали сделать ее врачом, звонили в университеты, ругались с учителями, но Октябрина быть врачом не согласилась. Ссора с родителями расстроила, но решимости не убавила, и девушка поехала в другой город, чтобы поступать в педагогический университет. Спустя пять лет учебы, сессий и переживаний она имена полное право стоять перед классом в тридцать пять человек и вещать, чем глагол совершенного вида отличался от глагола вида несовершенного.

Конечно, все получилось не совсем так, как хотелось. Учебники описывали не применимую модель поведения на работе. Демократический подход, который практиковался в университете, со школьниками не работал, на детей, вопреки книжным запретам, приходилось прикрикивать.

Но Октябрина, даже когда уставала и притаскивалась на работу как тряпичная кукла на чьей-то веревочке, все равно старалась быть хорошим учителем. Родители и другие учителя на нее не жаловались, дети на уроках молчали и старались учиться.

После окончания университета Октябрина почувствовала ту маленькую смерть, какую ощущает каждый человек перед распутьем. Старый «Я» погиб, нового «Я» еще не появилось. Работа оставалась тем якорем, за который можно схватиться, когда все под ногами расплывалось. Однако под конец года держаться за мокрый холодный якорь тоже стало невыносимо.

Из года в год Октябрина смотрела на изменяющееся окружение: на то, как одногруппники еще на учебе устраивались на работу, переезжали, устраивали свадьбы, выкладывали фотографии в социальные сети месяцами после торжества. Она следила за тем, как они заводили семьи и детей, как младенцы начинали ходить, сидели с родителями на экзаменах и играли с карандашами. Она видела, как дети меняются, как растут в высоту и в ширину, и не могла совладать с мыслью, что когда-то и она была такой же, так давно что и не помнила себя такой. Она знала себя на фотографиях, которые остались в родительской квартире: маленькая девочка с корзинкой грибов в платье на фоне леса, девочка с букетом цветов с косынкой на голове на лугу, девочка в песочнице с другими детьми во дворе — и десятки других таких же девочек, которые, казалось, ничего общего с ней не имеют. Фотографии сохранили постороннего человека. Иногда даже на новых фотографиях Октябрина себя не узнавала.

Казалось, между взрослыми и детьми — пропасть, и понять их невозможно. Но случались и драгоценные находки.

Одной из таких находок была, например, Наташа из пятого «А». Маленькая, любопытная и любознательная, похожая на куклу, в выглаженном платьице и с аккуратными косичками. Она всегда поднимала руку, когда хотела ответить, внятно говорила, не болтала на уроках и отлично училась по собственной воле. Настоящий ребенок с картинки учебника по педагогике. Такой, какого ожидаешь видеть в школе, но лишь изредка натыкаешься.

Октябрина помнила свое расписание в pdf файле, который хранила на ноутбуке дома. Пятый «А», класс Жени — предпоследний урок в году. Последние уроки и не уроки вовсе, только название, а на деле — растрачивание времени, хотя его и так мало. Может, для детей его еще много, но с годами понимаешь, что «много» не бывает, либо «мало», либо «неоценимо».

Октябрина вошла в класс после звонка. Дети, не все — кто-то уже уехал отдыхать, сидели так со своими друзьями и разговаривали. Девочки и мальчики в белых рубашках с коротким рукавом сидели на краях столов и на полу, шептались и показывали друг другу что-то на экранах телефонов.

Октябрина здоровалась с детьми так, как здоровалась бы со взрослыми.

— Доброе утро, класс. Как вы себя чувствуете?

Дети отвечали наперебой, радостно, что все с ними в порядке. Октябрина, конечно, знала, что для детей «в порядке» — растяжимое понятие. Они больше «в порядке» на улице, когда играют в пионербол или собирают гусениц в стакан после дождя, чем в жаркий майский день за школьной партой. С большей радостью они бы даже посидели дома и поиграли в компьютерную игру, но точно не сидели бы в классе. Их «в порядке» — о свободе, а ее — больше обязательстве. Но все же они «в порядке», «в порядке» настолько, чтобы высидеть еще один урок, если их будут развлекать.

Октябрина помнила конспекты, которые еще хранились в одной из неразобранных коробок. Учебник по педагогике — «ведущая деятельность детей младшего школьного возраста — учеба». Туфта. Ведущая — не значит любимая. Они и на уроках хотят только играть, даже когда становятся старше. И если не представишь им возможности играть «с пользой», то они найдут способ поиграть «бестолково».

Октябрина попросила детей занять свои места, а потом заняла свое. Учительский стол другого учителя: чужие календарики под стеклом, ручки в подставке, тетради на углу стола и даже ноутбук — чужой, со стандартной заставкой «Windows». Все как в детстве — с чужого плеча.

— Так, у нас сегодня не все на месте? — спросила она и открыла блокнот. Потом перенесет в журнал аккуратно. — Кто дежурный?

У парты поднялась Вера в белой рубашечке и с бантиками в тон. Праздничная, словно на первое сентября пришла.

— Октябрина Эдуардовна, сегодня нет… — и начала перечислять семь имен, а Октябрина параллельно вспоминала к именам фамилии.

— А известно, почему их нет? Разболелись или у них воспаление хитрости? — спросила Октябрина и улыбнулась. Вера, сначала сконфуженная, теперь улыбалась в ответ.

— Октябрина Эдуардовна, справки должны быть у Евгении Витальевны.

Октябрина усмехнулась. Вот к Жене со справками она не будет приставать даже из принципа.

— Так, ну хорошо. Вера, садись, пожалуйста. Спасибо. — Октябрина поглядела в окно и, впервые за пару дней почувствовала слабый, как струйку ключа, пробивавшуюся сквозь землю, прилив сил. — Скажите хором, пятый «А», вы хотите поделать задания или посмотреть фильм?

— Фильм! Фильм! — Громко, как один организм, один рот, растянутый на двадцать семь человек, прокричали они. Кто-то уже смеялся.

— Хорошо. Потом вам задание дам по повести, поняли?

Дети радостно закивали. Октябрина еще в сентябре дала понять — открывать рты без надобности она не позволит.

— Киваете. Хорошо, я запомнила. Тогда сейчас посмотрите.

За это ее дети и любили — за честность и желание создать хотя бы немного спокойную обстановку. Пока дети смотрят фильм, они не кричат, не мешают заполнять журналы и доделывать документы. Сейчас можно найти фильм на любую тему, отыскать любое обучающее видео. Под конец года — необходимость. Первую половину года можно еще вытерпеть, стараться самой готовить уроки и задания, следовать планам, но после праздников сил не остается совсем. А фильм? Золотая середина. Пусть жизни их учит кто-то другой. Актеры — тоже учителя, но к ним не прокопаешься, не вызовешь на разговор, просто так не очернишь, не отругаешь и не оштрафуешь.

Октябрина включила проектор, нажала на «play» на экране, и фильм начался. Дети пододвинулись поближе, как в настоящем кинотеатре, выключили свет и закрыли жалюзи. Когда им что-то нужно, ученики становятся очень даже самостоятельными.

Октябрина достала журнал, открыла на нужной странице и вытащила ручку из подставки. Все ручки в школе одинаковые, чтобы не отличались чернила в документах.

Взглядом Октябрина нашла Наташу. Она не уехала, она вообще никуда не уезжала раньше июля. Наверное, родители беспокоились, чтобы дочь не пропускала учебу. Наташа с косичками, с белыми резиночками, в рубашечке и блестящими глазками. Может, будь Октябрина старше, девочка бы напоминала ей годы детства. Но они все же очень разные. Может, у Наташи будет светлое будущее. Может, она, как и писала в сочинении, уедет в Италию и будет жить там. Встретит старость на лавочке под апельсиновым деревом рядом с мужем итальянцем, который готовит такую вкусную пасту, что съесть можно с тарелкой. Может, у всех них есть шанс на счастье.

Шея под воротником чесалась. Может, замазать тональным кремом? Всегда помогало, оттенок-то ее, тон в тон, как размолотая в пасту кожа.

Октябрина заставила себя вернуться к заполнению журналов. Еще немного и учеба кончится. Дети уйдут, веселая Наташа, которая весь год приносила ей рисунки к стихам поэтов на «критическую оценку» улетит отдыхать с дедушкой, остальные разъедутся кто куда.

Кто знает, что будет в следующем году. Может, они и вовсе разъедутся. Может, кто-то из детей переедет с родителями в другой город или страну, может, школу закроют или кого-то уволят.

Октябрина оторвалась от заполнения столбиков и посмотрела на детей. На мгновение ей показалось, что среди них, на последней парте, где место пустует, сидит и она. Много лет назад, лет тринадцать. Девочка в черном сарафане, яркие браслеты на запястьях, тетрадки, обклеенные блестящими мордочками котов и собак, закладка с «Папиными дочками», блокнот на замочке. Она еще мечтала о несбыточном, строила планы, выписывала в тетрадки находки из интернета и частенько их пересматривала, словно спрашивая себя, на самом ли деле хочет уехать куда-то. Ответ всегда был один — хочет. Но со временем появилось прискорбное «надо», многие желания позабылись. Однако несколько, самые сокровенные, все еще хранились в памяти. Одним из них было прожить интересную жизнь. Пока Октябрине не удавалось его выполнить.

— Октябрина Эдуардовна, можно выйти? — послышался голос с задней парты.

— Да, Галя, конечно можно, — ответила Октябрина, не поднимая головы.

Девушка вздохнула, достала телефон, убавила яркость и смотрела фотографии знакомых. У них все отлично: кто-то отдыхает, у кого-то красивые фотографии в какой-то квартире, кто-то завел собаку, кто-то плавает в море, а кто-то отдыхает в клубе с коктейлем. Октябрина улыбнулась, когда увидела свою бывшую одноклассницу в зеленом свете бара в клубе. Казалось, что если ты не запечатлел какой-то момент жизни, его либо не было вовсе, либо он оказался незначительным. Лента в социальных сетях была показателем успешности. Если ты редко обновляешь ее, значит, нечего показать. А если так — делай так, чтобы появилось.

Октябрина пролистала ленту до конца, а потом вернулась к фотографии из клуба. Улыбнулась. Всех их ожидает длинный путь, но для нее сегодня — хотя бы до клуба. Там она тоже станет кем-то с фотографии, кем-то, в кого можно поверить, но фотографию не выложит. Варя обещала провести, можно даже не брать много денег. Новая личность, веселье и разговоры ни о чем с людьми, которых никогда больше не увидишь. Может, это будет весело. Может, она запомнит этот поход в клуб больше остальных, еженедельных, одинаковых.

Для одного вечера будет вполне достаточно.