Три вершины

Мария Бэгшоу, 2020

Юная девушка, отправляясь в горы с друзьями, даже не подозревает, какие невероятные события и судьбоносные встречи ее ждут. В какой-то момент путешествие пойдет совсем не по плану, а тонкий мир станет ближе, чем кажется. Но поможет ли это обрести утраченное тем, кто потерял самого себя, но пока сам этого не понимает? Мистическая и завораживающая стихия Горного Алтая увлекает нас вместе с героиней книги, играя неспокойным потоком человеческих чувств. Но в конце концов она наполнит каждого своим светом.

Глава 1

Маршрутка резко вильнула на повороте и, кряхтя, поскреблась на перевал. Серпантин по-змеиному опутывал гору: то нырял в узкие разломы между камнями, то выбирался к самому обрыву. На последних виражах уже невозможно было оторваться от мутных окошек, захлебываясь от восторга, хорошо сдобренного адреналином.

Добравшись до смотровой площадки на самом верху, водитель наскоро заглушил ополоумевший двигатель и объявил десятиминутную остановку. Пассажиров долго уговаривать не пришлось: ехали больше шести часов и каждому хотелось хоть немного размяться и полюбоваться видами с перевала.

Алиса выпрыгнула из машины последней и с удовольствием потянулась, позволив ветру взъерошить ее рыжие кудряшки и игриво пробежаться по затекшей спине.

«Наконец-то свежестью повеяло. А ведь хорошо…» — думала она, щурясь на уставшее солнце. До ершистых зеленых склонов ему оставалось еще прилично, но казалось, что плавящийся диск готов сорваться в хвойную прохладу уже сейчас.

— Лиска, ты чего там? Давайте сюда, все вместе! — Пухленькая активная блондинка и двое парней уже облюбовали живописный кусочек смотровой площадки и жались друг к другу, пытаясь уместиться в камеру телефона с расстояния вытянутой руки.

— Очень концептуально, — ухмыльнулась Алиса. — Одни ваши морды в кадре, даже гор не видно. И ради этого фото стоило ехать шестьсот километров?

— Ладно, не умничай, — фыркнула блондинка.

Но подруга уже не обращала на нее внимания. Она подошла к самому краю, вдохнула полной грудью звенящий от кислорода воздух и прошептала:

— Как же красиво…

Буквально в нескольких сантиметрах от ее ног, сразу за хлипким ограждением, площадка обрывалась крутым склоном. Внизу блестела, свернувшись петлей, дорога, а дальше волнами бежали хребты. К горизонту очертания становились все слабее, и уже было не разобрать, где они сливаются с сиреневыми перьями облаков. Но именно от этой смытой границы невозможно было оторвать взгляд. Словно чувствуя какой-то едва уловимый зов, мысли сразу улетали туда, к самым дальним вершинам, которые соединились с небом в своей вечной любви. И так хотелось раскинуть руки и рвануть птицей в этот простор, одуревая от свободы

— Это не Чике-Таман, а Черт-Атаман, сорок восемь грехов…

Алиса вздрогнула. С Дэном они познакомились только вчера, но его попытки произвести впечатление уже начали выводить ее из себя. И особенно раздражали вот такие «выступления эрудита» с заученными для нужного случая фразами, которых Алиса за всю дорогу уже наслушалась немало. Однако совсем игнорировать парня тоже было как-то невежливо.

— Что, прости?

— Ямщики так раньше поговаривали про этот перевал. Дорога не из простых. Лошади убивались, да и люди тоже. Ее перестраивали несколько раз. Вон там раньше, до восьмидесятых годов, путь проходил, видишь?

На противоположной стороне склона действительно угадывались очертания старой тропы — более крутой, с частыми зигзагами. «Похоже на модную стрижку с выбритой дорожкой», — подумала про себя Алиса, а вслух выразительно протянула:

–Да-а, круто.

Но Дэн иронии не заметил. Польщенный хоть какой-то реакцией, он приготовился было рассказать что-то еще, но звонок мобильника нарушил его ораторские планы.

Не сказать, что Алисе было неинтересно. От кого-нибудь другого, менее манерного, она бы с удовольствием послушала и про перевал, и про что угодно. На Алтай девушка приехала впервые, но сразу поймала ощущение, будто вернулась домой, насколько здесь было хорошо, спокойно и радостно. Может, погода располагала, а может, и правда притягивали отцовские гены…

Пока Денис разговаривал с кем-то по телефону, из придорожного кафе вернулась запыхавшаяся блондинка.

— Мы шашлык заказали, Егор ждет. Водитель наш там тоже присел, так что успеем.

— Орешина, у тебя, как обычно, все под контролем. — Алиса, поддавшись порыву, обняла подругу. — Как хорошо, Кать! Наконец-то ты меня сюда вытащила.

— А я тебе давно говорила: ерунда твоя заграница. Пляжи да дискотеки. А здесь такая природа, лошадки — и наше все, родное. Только Денискина авантюра меня смущает. Поехали бы с моей турфирмой, все-таки проверенный вариант.

— Ага, и группы по двадцать человек, и ходить строем. Нет, Орешек, я лично поддерживаю вариант с частниками. Своя компания и полная свобода. Меня в этой авантюре больше всего смущает сам Дениска.

Катя хотела было осадить подругу, но посмотрела на Дэна, который, деловито насупив брови, решал какие-то вопросы «со своим человеком», и закатилась смехом вместе с Алисой.

Как раз в этот момент организатор похода закончил переговоры и вернулся к девушкам, даже не догадываясь, кто стал причиной их безудержного веселья, и, не выходя из образа, отпарировал:

— Хорошее настроение — это отлично! Айдар отзвонился. Ждет нас, лошади готовы, завтра выходим. А сегодня — банька, сытный ужин и крепкий здоровый сон.

— Кто тут сказал слово «ужин»? — Егор как раз подоспел с четырьмя аппетитными шашлыками на бумажных тарелочках.

— Черт, с вами никакого режима, давай сюда! — Алиса взяла у него из рук одну порцию. — Боже, горы, мясо, свобода — что еще надо для счастья! Ммм, шашлык обалденный.

— Так, кажется, наш шеф идет, — заторопила Катька. — Поди пустит в машину с шашлыком?

Ребята забрались в салон. Проголодавшиеся с дороги пассажиры почти все запаслись перекусами — маршрутка превратилась в передвижное кафе. На сытый желудок время, оставшееся в пути, пролетело незаметно.

— Купчегень, кто спрашивал? Подъезжаем, — нараспев объявил водитель.

Зычный голос выдернул всю четверку из забытья. Ребята, как по команде, заерзали и стали тянуть шеи к окну. Дорога из Новосибирска была такой долгой — ночь в автобусе и полдня в маршрутке, — что возможность сменить автотранспорт на что-нибудь другое радовала несказанно.

Наконец машина остановилась. Парни выскочили первыми и помогли выбраться девушкам. Айдар, крепкий алтаец лет двадцати пяти, уже ждал их на остановке. Перекинувшись парой фраз с водителем, он помог достать вещи из багажного отделения и махнул куда-то в неопределенном направлении:

— Пойдемте, нам вон туда.

С этими словами проводник подхватил один из рюкзаков и зашагал по дороге.

— О, мне повезло, — хихикнула Катька, это были ее вещи. — Айдар, а долго идти?

— Пятнадцать алтайских минут. — Он обернулся и пошел задом наперед, оценивающе разглядывая своих гостей.

Взгляд его задержался на Алисе, она ухмыльнулась в ответ:

— Не упади там…

Первая красотка факультета журналистики прекрасно знала, что нравится мужчинам, но привыкла общаться с ними свысока. Особенно с новыми знакомыми. Ей казалось, что так она доходчиво обозначает свои границы.

Внезапно Айдар остановился и шагнул ей навстречу.

— Давай! — Не дождавшись ответа, он стащил с нее рюкзак и набросил на второе плечо.

— А не надорвешься?

— Надорвусь — завтра меня в походе понесешь! О-о-о-ой, косметики набрала, не поднять. — Алтаец картинно прогнулся под вторым рюкзаком и, уже не обращая внимания на вскипевшую было Алису, снова пошел впереди компании. — Вон мой дом, где уазик стоит.

Только зашли в ворота, под ноги им бросилась черно-белая лайка. Егор скинул рюкзак, присел на корточки и сразу стал легкой добычей. Здоровый пес тут же свалил его с ног и расцеловал в обе щеки.

— Кутай, ой! — Хозяин топнул на собаку ногой, та отскочила, поджав хвост и виновато улыбаясь. Но далеко не отошла.

— Что-то Кутай у вас совсем не сторожевой, — засмеялся Егор, поднимаясь и отряхивая штаны.

— Так он и не должен. — Айдар скинул рюкзаки у крыльца и захлопал по карманам в поисках зажигалки. — Он охотник. Во дворе любому рад, продажная душа. Но в тайге цены ему нет. С барсуком один на один бьется, видишь, сколько шрамов на носу.

— Я думал, ваши собаки только выслеживают. — Денис тоже кинул рюкзак на крыльцо и хотел было присесть на ступеньки, но тяжелая дверь дома со скрипом отворилась. На пороге появился седой невысокий алтаец.

— Здра-а-авствуйте, гости дорогие! — Улыбка у него была такая же открытая и заразительная, как у Айдара. А глаза добрые и лучистые.

— Батя мой, дядь Юра, — представил отца Айдар]. — Вон у бати две лайки были. Тайга, мамка Кутая, и Пума. Так они вдвоем барсука выслеживали, одна в нос вцеплялась, другая в зад. И так ждали охотника.

— А как так научили?

— Собаки друг у дружки учатся, сами. Молодых берут с опытными на охоту. Но эти две шибко умные были, сами как-то такую комбинацию придумали…

Солнце уже скрылось за горой, и хотя еще было светло, воздух как будто стал гуще. Дымок над баней, далекий звук бензопилы, редкие окрики с соседних дворов… Все это успокаивало и погружало в приятное бездумье. Алиса стояла чуть поодаль, привалившись к какому-то навесу, и наблюдала, как отец и сын в одночасье завладели вниманием остальных. Изначально она сама была настроена к местным осторожно, но в компании этих двоих, к удивлению, почувствовала себя легко.

— Дай-ка, доча… — Алиса вздрогнула от непривычного обращения. Даже отчим никогда так ее не называл. Дядя Юра легонько отодвинул ее за плечо, открыл дверь, у которой она стояла, и нырнул в сарайку.

— Баню-то я вам натопил, можете уже идти! — донеслось из глубины. — Сейчас веник только новый достану.

— Пойдемте, покажу, где спать будете. — Айдар затушил сигарету и потащил рюкзаки в дом.

Банька была жаркой, с дурманящим ароматом горных трав и живого дерева. Уставшие девчонки наскоро смыли дорожную пыль и вернулись в дом, уступив место ребятам. В комнате Алиса сразу рухнула на диван, а Катя уселась сортировать вещи.

— Катюх, да брось суетиться, завтра утром все и соберем. Айдар сказал, все равно перекладывать надо будет в конные сумки. — Алиса приподнялась на локте, глаза ее вдруг сверкнули. — Расскажи лучше, как у вас с Егором. Он вроде классный.

— Так, минуточку… — Катя бросила очередной пакетик, уперла руки в бока и метнула подозрительный взгляд на подругу.

— Но я серьезно. Почему ты нас раньше не познакомила?

— Потому и не познакомила, — буркнула Катя и снова принялась перетряхивать вещи.

— Орешина, ты шутишь? Нет, ну-ка, посмотри на меня! Ты правда думаешь, что я стала бы уводить у тебя Егора? Да даже если бы он был в моем вкусе, я что, совсем, по-твоему, берегов не вижу? Вот это, знаешь, обидно, подруга.

— Лиска, ну прости. Но ты же сама видишь — мужики от тебя балдеют. Я знаю, что Егор не твоего уровня кавалер, но…

— Здрасьте! Я тут вообще при чем? Егор в твоем вкусе, ты — в его. Кстати, для программиста он очень адекватный, и шутки у него прикольные. Не то что у некоторых. Зачем вы вообще позвали с собой этого… Дениса?

— Ну, во-первых, он организатор тура. — Подруги как по команде прыснули со смеху. — А во-вторых, Лис, я с Егором, а ты?

— Боги-и-и-и… — Алиса закатила глаза. — Ну зачем? Зачем мне обязательно кто-то нужен, тем более сейчас?

— Я просто хочу помочь тебе найти нормального парня…

— Он нормальный? Держу пари, у него свой секретный пикап-канал на ютубе и сводная таблица, в которую уже попали все его однокурсницы.

— Не передергивай.

— Ну хорошо. Тогда скажи, я просила тебя мне помогать?

— А ты и не попросишь. И останешься одна. Красивая, но одинокая дура с километрами ног и третьим размером. Ну или найдешь себе очередного Мишу и будешь опять грызть подушки ночами.

Последняя фраза разорвала воздух как свисток закипевшего чайника. Алиса резко встала с дивана.

— Михаила Александровича не надо трогать, хорошо? — Ее голос непривычно дрогнул, словно горло царапнула льдинка. — Что-то здесь дышать уже нечем. Пойду на воздух.

— Лиска-а-а… — заныла Катя.

Она поняла, что перегнула палку, несмотря на то, что Алиса была, пожалуй, единственной, кто мог хоть сколько-нибудь терпеть ее навязчивую заботу и прямоту. Но Михаил Александрович, похоже, все еще был неприкосновенной темой…

Алиса вышла во двор. На перилах кто-то оставил пачку сигарет. Проскочила мысль закурить, но девушка тут же отогнала ее, вдохнув поглубже чистый вечерний воздух. В нем смешались чуть резкий аромат луговых трав, разбуженный ночной росой, запах дымка от березовых дров и теплых вздох только что испеченного хлеба. Должно быть, именно так пахнет покой, точка начала, отчий дом. Ничего этого Алиса прежде, конечно, не чувствовала в стенах своей городской квартиры…

Нежно-розовый цвет закатного неба постепенно сдавался, сжимаясь под тяжестью фиолетовой мглы, ползущей с востока. Кое-где уже поблескивали первые звездочки. Деревня успокаивалась, распадаясь на отдельные звуки: лай собак и мычание коровы вдалеке, скрип ворот и глухое уханье топора.

Из бани доносился плеск воды и улюлюканье. Ребята, похоже, отрывались по полной. Алиса прислонилась к дверному косяку и закрыла глаза.

Михаил Александрович преподавал психологию в университете, где учились подруги. Практически вся группа сразу запала на молодого симпатичного преподавателя. Психолог, казалось, был готов к специфике «женского» факультета. Элегантно острил, добродушно отшучивался, делал аккуратные комплименты, но не забывал при каждом удобном случае ловко вворачивать слово «субординация».

Алиса не планировала поддаваться всеобщему безумию, но шарм Михаила Александровича был настолько силен, что она приняла эти чувства как временную неизбежность. История так и осталась бы в зарисовках на партах, если бы уважаемый преподаватель и примерный муж сам не воспылал страстью к самой эффектной студентке курса.

Несмотря на природную красоту и отточенные кошачьи манеры, Алиса в свои двадцать лет, как это ни парадоксально, еще не имела опыта в любовных отношениях.

Она как-то автоматически приняла мамину точку зрения, что одноклассники «недотягивают до ее уровня». В университете уже по привычке отшивала ровесников. А тем временем претендентов на ее сердце и все остальное было немало.

Но со временем однокурсники, один за другим получая отказ, пришли к выводу, что птица такого полета общается исключительно с «папиками». А будущие журналистки, захлебываясь от зависти, этим же объясняли наличие брендового гардероба и каникулы исключительно за границей.

Но на «папиков» у девушки была стойкая аллергия — цену себе она знала лучше, чем предполагали недоброжелатели. А вещами и путевками щедро одаривал отчим — в благодарность за это Алиса не лезла в их отношения с матерью.

Разумеется, внимание Михаила каждую лекцию путалось в огненных кудрях. На беду, Алиса искренне заинтересовалась психологией, поэтому семинары превращались в пытку. Надо отдать ему должное — преподавал он захватывающе, с авторским подходом. Любознательная студентка с жаром бросалась в дискуссии, задавала кучу вопросов, а после звонка закидывала его своими инсайтами, сопровождая до самого деканата.

Казалось, девушка решила сублимировать чувства к преподавателю в изучение его предмета. Даже Катька заподозрила неладное, наблюдая, как обычно безразличная к образованию Алиса с головой углубилась в новую дисциплину. Бросила курить и даже дерзить перестала.

Михаил держался как мог. Закрутить роман со студенткой было не только выше его моральных принципов — год назад он расписался с племянницей ректора, и карьера шла в самом лучшем направлении практически без его участия. Нет, жену он, разумеется, любил, хотя отношения у них были специфические. Детей она не хотела, с его друзьями не общалась, отдыхать предпочитала в Азии, тогда как Михаил сходил с ума по горным лыжам. Но как ни странно, она и не настаивала на совместном отдыхе.

И надо же было такому случиться, что после зимней сессии он купил билеты именно в Австрию, именно в Гальтюр. И в первый же день столкнулся у подъемников со своей любимой студенткой.

Ну, а дальше как по нотам. Белоснежные горы, скорости на виражах, иностранная речь вокруг и бесподобные коктейли в местных барах — когда так кардинально меняются декорации, быстро забываешь, кто ты есть на самом деле. На вершине горнолыжного спуска слово «субординация» казалось таким же нелепым, как исполнение «Гаудеамуса» в бане.

Михаил плюнул на все и просто наслаждался обществом красивой девушки. Целыми днями они летали наперегонки по склонам, а вечером гуляли по нежно освещенным дорожкам курорта или отжигали на дискотеках. Алиса растворилась в каком-то пьянящем счастье. Ее обезоруживало странное чувство, плывущее откуда-то из детства. Когда ты знаешь: в какую бы секунду ни упала — тебя всегда подхватят сильные руки. Она, мурлыча, куталась в эту мужскую заботу, как в австрийский плед, пила кофе с зефирками и с обожанием смотрела на Мишу, такого умного и доброго. Тогда ей показалось, что она не простит себе незавершенного гештальта, и в ночь перед отъездом осталась у него в номере.

Часто нас толкает в спину непоколебимая уверенность в том, что ты, как взрослый и рассудительный человек, отдаешь себе отчет в своих поступках и принимаешь ответственность за них. Так думали и Алиса с Михаилом, возвращаясь из Австрии разными рейсами. На практике все оказалось сложнее.

Алиса впала в уныние, как только начался семестр. На парах лишний раз боялась взглянуть на Михаила. Она вообще предпочла бы не ходить на лекции, но не хотела портить статистику любимому преподавателю. А он машинально продолжал ставить хорошие оценки, хотя на семинарах ее давно уже не было слышно. Ей казалось, что так он пытается загладить какую-то вину. Хотя Алиса, разумеется, ни в чем его не винила.

Она уверяла себя, что никогда не хотела лезть в его жизнь, но в глубине души маялась и мечтала, чтобы он нашел предлог, попросил ее задержаться после пары и поговорил хоть о чем-нибудь.

Михаил держался отстраненно, насколько это было возможно. Все самое главное они сказали друг другу в аэропорту. Это пресловутое «ты же все понимаешь…», будто написанное жирным шрифтом, стояло у Алисы перед глазами весь семестр, который тянулся как бесконечный непогожий день.

Но когда Катя, уже отчаявшись вернуть подругу к жизни, предложила после летних экзаменов поехать на Алтай, та вдруг согласилась. Алиса никогда не была сторонницей внутреннего и тем более дикого туризма, но на тот момент ей нужно было как-то сломать шаблон и вытряхнуть себя из коматозной тоски. А еще она вдруг поймала себя на том, что давно надо было съездить и увидеть своими глазами те самые горы, в которых вырос и которыми бредил ее отец. Мама, конечно, была этому совсем не рада, но видя, с каким рвением дочь, всю весну проходившая привидением, начала собирать рюкзак, махнула рукой.

— Ли-и-и-ис… — Тяжелая дверь дома, хрипло крякнув, приоткрылась, и оттуда осторожно высунулся кончик носа.

Казалось, чувству вины подруги вторили даже несмазанные петли — в их скрипе было столько же скорби, сколько и в Катькином голосе. Алисе тут же стало ее невыносимо жалко: «Ну чего я на нее накинулась? Как будто первый день знаю, какая она балаболка…»

— Ладно, выходи, вражина, — улыбнулась она.

Кате особого приглашения и не требовалось. Она пулей вылетела из дома, бросилась на шею подруги и затараторила уже формальные извинения.

— Только давай договоримся, — мягко отстранила ее Алиса, — тему вашего дружка мы закрыли. И тему моих личных отношений тоже.

— Конечно, как скажешь, — с готовностью согласилась Катька и тут же загадочно сощурилась: — Только если ты сама не захочешь вернуться к этим темам.

Алиса усмехнулась и покачала головой — перевоспитывать подругу было бесполезно.

— Кстати, смотри, что нам дядь Юра подарил. — Катя пошарила в кармане и вытащила два резных деревянных магнитика. — Это племянник его, оказывается, сам делает. Вот этот, с конем, я себе заберу, а этот — тебе.

Она протянула Алисе магнит в форме трехрогой вершины, с надписью «Алтай. Уч-Энмек». Название показалось Алисе знакомым, хотя она мало что знала про местную географию. Девушка задумчиво крутила в руках безделушку, пытаясь вспомнить, где могла его слышать.

— Чего хмуришься, не нравится, что ли? — насупилась Катька. — Ну хочешь, коня возьми тогда.

— Нет, что ты, мне очень нравится, спасибо. Пойдем в дом, наверное, ужин уже готов.

Пока все доедали наваристое жаркое и обсуждали планы на следующий день, Алиса тихонько встала из-за стола и ушла в комнату. Достала из рюкзака небольшой пакет — там были аккуратно сложены те немногие вещи, которые достались ей от отца. В основном мама сразу все выбросила при переезде. Блокнот с непонятными записями и старое черно-белое фото отдала ей бабушка. Она помогала собирать сумки и припрятала что-то наобум, подумав, видимо, о внучке. Алиса хранила эти вещи как единственную память и была уверена, когда-то они ей пригодятся. Собираясь на Алтай вместе с Катей, она сразу положила их в сумку. Не сказать, что девушка рассчитывала что-то узнать об отце в эту поездку, — республика, конечно, маленькая, но шанс вот так, с ходу, встретить там каких-то его знакомых тоже невелик. Скорее, Алиса взяла эти вещи как некий талисман, хотя смутная надежда в глубине души все же заскреблась.

Она вытащила из пакета фотографию. На ней какой-то алтаец, улыбаясь, стоял на фоне трехрогой вершины. На обороте было написано «Уч-Энмек, 1998». Бабушка говорила, что фото, вероятнее всего, сделал отец. По крайней мере, почерк был его. Можно было бы показать сейчас это фото родителям Айдара — вдруг это шанс. Но Алиса почему-то передумала, словно испугалась, что первый же ответ разочарует в дальнейших поисках. Она вздохнула, поджав губы, и сложила вещи обратно в пакет, сунув туда же магнитик. «Пусть все идет, как идет», — как-то само собой промелькнуло в голове.