Купель Офелии

Мария Брикер, 2011

Кто не мечтает о славе и богатстве? Ванька, Семен и Павлуша искали спонсора, чтобы воплотить в жизнь свою гениальную идею: снять философское реалити-шоу о «белых воронах» – людях, которых отвергает общество. «Денежный мешок» буквально свалился с неба! На Воробьевых горах друзья познакомились со странной девушкой Кристиной и неожиданно для себя спасли жизнь и ей самой, и ее новорожденной дочке Офелии! Отчим Кристины, миллионер и меценат Руслан Белгородский, решил отблагодарить молодых людей и согласился вложить деньги в их проект. Шоу благополучно стартовало, но внезапно безобидное реалити превратилось в кровавый триллер: кто-то начал планомерно истреблять «белых ворон»…

Глава 4

ИДИОТКА НА РОЛИКАХ

— Блока цитируем, господибожемой, — вздохнул Терехин. — Еще одна поэтесса на мою голову!

— Кулютурный, значит? — хмыкнула девушка. А затем обратила свой взор на Павлушу и Лукина. — Не слышу аплодисментов!

Запахнуться бесстыдница не посчитала нужным, так и сидела, с неприлично обнаженной грудью. Дама вообще стыдливостью явно не страдала, потому как задранные до неприличия юбки она тоже поправить не соизволила.

Грудь у девицы была красивой. Номер три, на глаз прикинул Терехин. Но плотоядных желаний молодая особа не вызывала. Кому придет в голову вожделеть беременного кузнечика в балетной пачке? Да еще на роликах? Ванька хмыкнул про себя и продолжал размышлять. Интересно, она всегда была такой или это проявление токсикоза? Говорят, во время беременности дамы дурнеют. Правда, как-то слабо верится, что можно настолько подурнеть. Скорее, беременность ее украсила. Надо же, кто-то ведь осмелился трахнуть такое чудовище… Теперь понятно, почему на Воробьевых горах сегодня малолюдно — чучело на роликах всех мирных граждан распугало в радиусе километра. В ее-то положении на ролики залезла… Да еще с такими ногами. Как она их не поломала только, цапля пузатая?

Ваньке неожиданно стало жалко сумасшедшую, он подобрел и улыбнулся.

— Руку давай, непутевая в разорванных портках! Сильно ушиблась? Живот не болит? Голова не кружится?

— Отвали! — отмахнулась девица и попыталась встать сама. Не вышло.

— Дай руку, говорю, идиотка несчастная! — ласково сказал Ванька. — Нельзя тебе на асфальте в твоем положении. Не себя, так ребенка угробишь.

— Все когда-нибудь умрем, — пожала плечами девушка.

Взгляд ее стал печальным и торжественным одновременно. Она словно тащилась от ощущения, что смерть гладит ее по дредам костлявой рукой. «Да, я не ошибся, — решил Ванька, — девка — готка». Про субкультуру готов он, конечно, слышал и видел пару раз на Чистых прудах сборища ряженых придурков с бледными физиономиями, но так близко никогда с ними не сталкивался. Смерть, прогулки по кладбищам, депрессивная музыка типа Лакримозы и литература типа Анны Райс — у девицы на физиономии написано, что она все это обожает. Только беременность и ролики в голове у Ваньки как-то не вязались с мировоззрением готов.

— Дура! — вздохнул Терехин.

— Дебил какой-то приставучий, — не осталась в долгу девица. — Отвали уже от меня! — Со второй попытки она неуклюже поднялась на ноги и с вызовом посмотрела на молодых людей.

— У тебя кровь из носа идет, — равнодушно заметил Ванька.

— Да? — удивилась девушка. Вытерла нос перчаткой, размазав кровь по бледной физиономии и став краше невесты графа Дракулы. Секунду стояла и разглядывала свои руки, потом внезапно посинела, закатила глаза и кулем осела обратно на тротуар.

Но Ванька и на сей раз успел подхватить ее в полете.

— Неваляшка, блин, какая-то… — прокряхтел он, с трудом укладывая куль из органзы и разноцветных дредов на асфальт — с каждым разом ловить это чучело огородное становилось тяжелее.

— Валяшка, — поправил друга Павел.

Терехин на шутку не обратил внимания — он во все глаза смотрел на девушку. Та не шевелилась, лежала, нелепо вывернув ногу, и была так бледна, что синева проступала даже сквозь слой побелки на лице.

— Эй! Эй, барышня, ты чего разлеглась? — Ванька потряс девушку за плечо — плечо было влажным и холодным. Терехина, напротив, бросило в жар — он вытер бисер пота со лба и снова вцепился в плечо девицы. — Блин, ты брось, вставай давай!

— Что с ней? — заплясал рядом Семен.

— Я чего тебе, доктор?! — заорал Ванька.

— Спокойно, Склифосовский, я же, это самое, просто спросил.

— А я просто ответил! — вспылил Терехин. — Без сознания она — не видишь! Не понимаю… Я совершенно точно ее поймал, она мягко упала. Похоже, что-то повредила, когда первый раз кувыркнулась. Может, головой шарахнулась об асфальт? Отек мозга ведь не сразу после удара по балде случается.

— Отек мозга? — икнул Сеня. — Ни хрена себе, сказал я себе!

— М-да, вечер перестает быть томным… — пролепетал Пашка. Светло-рыжие веснушки, щедро рассыпанные по его вечно розовым щекам, вдруг куда-то исчезли, словно их ластиком стерли вместе с румянцем.

Ванька стянул с себя олимпийку и подсунул под голову девушки, аккуратно поправил волосы и уложил руки вдоль тела. Что делать дальше, он не знал.

— Может, это самое, на газон ее перегрузим? — озираясь с опаской по сторонам, как нашкодивший ребенок, предложил Лукин. — Прохладно на асфальте лежать. Как бы не застудила… это самое.

— Физику в школе надо было лучше учить. Асфальт теплее, чем сырые трава и земля, — нравоучительно заметил Терехин. — Вообще лучше ее не трогать. Мы же точно не знаем, что с ней. — Ванька набрался смелости, взял девушку за запястье. — Пульс вроде есть. Но слабый.

— Врача бы ей… — робко предложил Пашка.

— Так чего ты стоишь? Давно бы уж позвонил! — нахмурился Терехин, немножко жалея, что здравая идея про врача пришла не в его голову. — Звони!

— Твою мать, я как чувствовал… — заныл Семен и закурил сигарету. — Чувствовал, это самое… Что, это самое, чего-нибудь случится…

— Успокойся! Ничего пока не случилось, ни это самое, ни то самое, — не удержался от колкости Ванька.

В данную минуту корявая манера Лукина выражать свои скудные мысли особенно бесила Терехина. Медлительность Хлебникова тоже — Павлуша судорожно шарил по карманам и кряхтел, лицо его снова стало красным и потным.

— Ну что ты возишься?! — не выдержал Ванька. — Звони в «Скорую»! Быстро звони, ё-мое!

— Если такой умный, сам бы и позвонил, — раздраженно пробурчал Павел. Наконец он выковырял из порток мобильник и хлопнул им себя по лбу. — Он же у меня сел! Еще у тетки дома!

— Тормоз! — одновременно воскликнули друзья, зашарив по своим карманам.

Ванька торопливо вытащил сотовый, но тут же сунул его обратно — Лукин уже деловито тыкал стилусом в свой коммуникатор. Друзья напряженно уставились на Семена. Лукин оторвался от дисплея и посмотрел на товарищей.

— Блин, я чего-то туплю. Как в «Скорую» звонить? Набираю 911, но меня…

— Господибожемой! Дай сюда, урод! — Ванька вырвал коммуникатор у Семена, но сразу выронил его, и сотовый шлепнулся на асфальт. Корпус разлетелся на части, в ладони остался лишь стилус.

— Сам урод! — заорал Лукин, присел на корточки, сгребая остатки телефона в кучку. — Такую вещь изувечил — ыыыыыыы! Сволочь!

— Только не плачь, завтра купим тебе мяч, — съязвил Ванька. — Блин, ты чего, телефон на вьетнамском рынке купил?

Семен набычился и медленно встал с колен. Намерения у него в глазах читались вполне определенные — съездить Ваньке по физиономии за смертельное оскорбление. Своим коммуникатором он очень гордился и всем втирал, что дивайс ему аж из самих Штатов притаранил родственник-дипломат. Хорошо хоть не Вуди Аллен. Да, Сеня любил чуток приврать, всем было известно, что никаких дипломатов среди родственников у Лукина не наблюдалось.

— Я свой сто раз ронял, и ничего, — попытался оправдаться Ванька. И для наглядности швырнул мобильник на асфальт. Сотовый с глухим стуком шмякнулся о тротуар, завертелся юлой, но выжил. — Вот! Царапина только на корпусе, и все, — гордо доложил Терехин, протягивая на ладони свою мобилу Семену.

Данное обстоятельство еще больше разозлило Лукина, он схватил Ванькин телефон и снова швырнул его на асфальт — аппаратик ударился о бордюр и со звоном разлетелся на части.

— Ну ты козел! — заорал Ванька и схватил Сеню за грудки.

Вспыхнувший конфликт потушил Пашка.

— А вдруг она рожает? — прошептал он загробным голосом.

Друзья вздрогнули и с ужасом уставились на живот девицы, задрапированный балетной пачкой, — принимать роды на набережной никому не хотелось.

— Рожают обычно громко, а эта тихо лежит, — авторитетно заметил Терехин. — Но вполне может. — Он собрал разлетевшиеся части мобильника и принялся остервенело давить на кнопки. — Работает, только блокировка не снимается. Заклинило на фиг. Свинтус психованный! Точно — урод! Связи нас лишил! Как мы теперь врача вызовем?

Лукин виновато топтался на месте, разглядывал свои мокасины и бурчал что-то невнятное себе под нос.

— Может, поискать телефон у дамы? — с надеждой спросил Пашка.

— Хоть один человек думает мозгом, а не задницей! — оживился Терехин и стал интеллигентно обыскивать девушку.

Надежды не оправдались — мобильника у инопланетянки не оказалось, только мп3-плеер.

— Она что, с луны свалилась? Как можно в наше время без телефона жить? — озадачился Ванька.

— Я же говорил — началось! — торжественно заключил Лукин.

— Типун тебе на язык дурной, оракул местного разлива, — буркнул Ванька.

— Что началось? — шепотом переспросил Пашка, с удивлением глядя на Лукина, который отчего-то не обиделся, а просиял, словно товарищ сказал ему комплимент.

— Так, не фиг время терять! — скомандовал Терехин. — Понесли ее в метро. Там вроде доктор должен быть. В крайнем случае менты вызовут. Давайте, ребятушки, дружно — взяли!

* * *

Хрупкая с виду девица оказалась тяжелой, как бегемот, поднять ее даже втроем оказалось непросто. И через несколько метров инопланетянка снова оказалась на асфальте.

— Блин, я в шоке! На фига, мы, это самое, прем то, что можно катить? — вытер пот со лба Сеня.

— Она тебе что, телега? — разозлился Терехин.

— Телега не телега, но у нее же колеса есть, — заступился за друга Пашка.

— Ладно, — смилостивился Ванька. — Дубль два! Паш, закидывай одну ее руку себе на шею, Лукин, ты бери ее под другую, а я… я буду сзади страховать.

Конструкция вышла не слишком устойчивая, давала крен то влево, то вправо, но все же катить беременную готку оказалось действительно легче, чем нести. Справились минут за десять, но уперлись в крутую лестницу — дальше пришлось поднимать девушку на руках.

Наверху, у дверей подземки, друзей ждал очередной сюрприз. Стало ясно, почему народ бодро усвистел с набережной, как только солнце стало клониться к закату. Никакой мистики — станция метро «Воробьевы горы» с некоторых пор по техническим обстоятельствам закрывала свои гостеприимные двери в восемнадцать ноль-ноль! Работал только вход с другой стороны метромоста, куда добраться с тяжелой ношей было практически нереально.

— Всё! — повалился на прохладный гранит Ванька. Вслед за ним, усадив у дверей метро готку, посыпались товарищи. — Блин, какие мы идиоты! Надо было кому-то одному метнуться за помощью наверх, а не тащить сюда девушку. И время потеряли, и силы.

— Давайте ее обратно отнесем и в фуникулер загрузим? — вяло предложил Хлебников, сдувая каплю пота с носа. — Привяжем чем-нибудь, и все дела.

— Гениально! — Лукин вскочил и запрыгал от восторга, как бешеный макак.

— Ага, очень умно, — скривился Трехин. — Мы ее так-то поднять с трудом можем, а ты предлагаешь в двигающийся подъемник закинуть. А вдруг она оттуда навернется? Кто ее с земли будет соскребать вместе с нерожденным младенцем? А как мы ее снимем с фуникулера? К тому же он не работает уже. Закрылся. Как раз после того, как длинноногая фея в сандалиях воспарила в небеса.

— Значит, она на фуникулере укатила? — послышался ехидный женский голос.

— Очухалась! — выдохнул Терехин и потер грудь в районе сердца.

Лукин дебильно гоготнул, Хлебников глупо улыбнулся.

— Фея, блин… Фу, пошлость какая. Меня сейчас стошнит! — Девица сплюнула себе на юбку и сморщилась. — Почему все мужики такие дебилы? Если хотите знать, феи выглядят не так. Они глазастые, носатые, сутулые и не бреют ноги. Волосы у них, как у младенцев, торчат ирокезом, а на затылке плешь. Это потому что без солнца с рождения живут, а без солнца рахит начинается.

— Я же говорил, что она башкой шарахнулась об асфальт! — радостно заключил Ванька. — Солнышко ясное, как чувствуешь себя? Головка сильно бо-бо?

— Прекрасно я себя чувствую. Крылья только побаливают. Не могли, что ли, аккуратнее меня волочь? Все подмышки растянули. А вообще прикольно так, попутешествовали, — хихикнула девица. — Давно я так не веселилась.

— Дура! — заорал Терехин, вскочив на ноги. — Ты что, сознание не теряла?

— На пару минут отъехала. У меня от вида крови крышу сносит. — Девушка стянула перчатки, испачканные кровью, смяла и выкинула в урну. — А потом я решила дать вам шанс спасти свою душу. Салфетка есть у кого-нибудь? Сумку в тачке оставила.

— Жесть! — Хлебников хрюкнул не то от радости, не то от возмущения.

— Да я тя щас урою, коза готическая! — возмутился Лукин. Сжал кулаки и, потрясая ими, двинулся на девушку. — Да я тя щас…

— Подумаешь, уж и пошутить нельзя. Я чуть от смеха не описалась, когда вы прикидывали, как меня на фуникулер грузить будете. Вот прикол! — Готка заливисто расхохоталась. — Ладно, пардон. Сама не знаю, что на меня нашло. Отвернитесь, плиз, до кустов я не дотяну.

Лукин с Терехиным, как по команде, развернулись к девице спиной. Пашка, который встать не успел, потому что не мог из-за одышки, развернулся, сидя на мягком месте.

— Блин, засада! — озадаченно сказала девушка. — Ролики помогите кто-нибудь снять, а… Пузо мешает. В них никак присесть не получается, а беременным женщинам терпеть вредно.

— Сама свои ролики снимай, я тебе не нанимался! — рявкнул Ванька. — И вообще вы как хотите, а я поехал домой. Гуд бай, май дарлинг.

Терехин махнул ручкой и зашагал вниз по ступенькам. Лукин припустил следом, одарив деву многозначительным взглядом.

— Да, сама справишься, — смущенно сказал Хлебников, который наконец-то сумел подняться. — Погодите, ребята! Я с вами! — заорал он во всю пасть. Оставаться наедине с сумасшедшей беременной готкой ему было страшно.

— Какие обидчивые все, боже ж мой… Ну и валите, без вас обойдусь! — закричала девчонка вслед. Но ее голос вдруг сорвался на фальцет: — Ой, мальчики! Мальчики! Мамочки!!!

— Чего это она так странно орет? — переглянулись друзья — ответ не заставил себя ждать.

— Рожаю!!! — разнеслось над набережной.

— Твою мать… — печально вздохнул Терехин.

Он побежал обратно вверх по лестнице, к метро. Лукин с Хлебниковым поскакали следом.

Готка довольно быстро спускалась им навстречу, босая и испуганная.

— Хотя вроде мне еще рано, но живот сильно болит, — пожаловалась девушка. Затем вручила Ваньке ролики и ключи с брелком «БМВ». — У меня около смотровой площадки машина припаркована. Там остались телефон и документы. Я торопилась и сумку забыла взять. Все равно ведь наверх намылились, если не в лом, проводите меня туда, пожалуйста, — хмуро попросила она. Вежливость явно давалась ей с трудом. — Не дрейфьте, сама дойду. Просто стремно одной лазить в темноте по горам. Рожу еще, как кошка, в кустах где-нибудь.

— Не в кустах, а на экологической тропе. Это ж круто! — пошутил Лукин, все еще злясь на идиотский розыгрыш.

— Рожать я собираюсь в воду, — доверительно сообщила готка.

— Да хоть в песок, как черепаха! — хмыкнул Терехин. И вздохнул: — Ладно, пойдем, юродивая. Замерзла? Не дождавшись ответа, он набросил девушке на плечи свою олимпийку и попытался взять ее под локоток. Готка нервно высвободила свою руку.

— Что за мода такая фуфельная? — скривилась девица, запахнулась плотнее и неуклюже засеменила по лестнице вниз.