Необыкновенные истории обыкновенного мальчика

Марина Цуркова

Костя Клюквин – обыкновенный мальчишка, весёлый и любознательный. Он учится в третьем классе. И с ним всё время происходят необыкновенные истории. То он попадает в королевство зубной щётки, то за кулисы кукольного театра, то находит необычную пуговку, и его желания удивительным образом начинают исполняться. А однажды он отправляется в фантастическое путешествие на Луну!..

Операция «Кукла Чуча»

Сегодня у меня замечательный день. Просто, очень замечательный! А почему он такой замечательный? Да потому, что я не иду сегодня в школу. Ну, не только я, а весь класс. Так как, во-первых, у нас с сегодняшнего дня каникулы осенние, а во-вторых, мы идём в кукольный театр. Смотреть спектакль со странным названием «Кукла Чуча».

Катьки Берёзкиной мама, тётя Таня, организовала нам поход в театр. Она в родительском комитете, и всё время что-то придумывает для нас: то в музеи экскурсии, то на выставки. А тут вот в театр придумала, чтоб мы жили разнообразно и общеразвивались. Это мне Катя сообщила, что мама ей так и сказала — теперь вы пойдёте в кукольный театр, для разнообразия и общего развития. Она вообще у неё большая выдумщица. Всю семью Катьки везде таскает, разнообразивает и развивает. Вот теперь и за нас взялась.

Моя мама тоже могла бы быть в родительском комитете, если бы у неё время было. Если б она не работала, как тётя Таня. А тётя Таня не работает. Она сидит дома и отдыхает с Катькиным младшим братом.

Моя мама, как узнала, что мы сегодня всем классом в театр идём, сразу стала наставления мне давать всякие. Она всегда так делает, когда я куда-то иду без неё «в люди», как она говорит.

Несколько раз повторила, чтоб я слушался Тамару Павловну. Потом попросила, даже сказала при этом «пожалуйста», чтоб я громко не разговаривал, в телефон не играл, не бегал и не прыгал. Смешная она! Зачем же я буду бегать и прыгать, если я иду не на урок физкультуры, а в театр? А потом сказала, чтобы я, когда всё закончится, позвонил ей. Что она уйдёт пораньше с работы, и встретит меня. Она недалеко от театра работает.

Я пообещал, что всё так и сделаю — позвоню после спектакля и буду слушаться Тамару Павловну.

До театра мы ехали на большом автобусе. Это Димы Шитикова папа нам автобус предоставил. Он у него водитель. И даже сам сегодня был за рулём.

Димка сидел рядом со мной, на соседнем сиденье, и всячески гордился, что его папа везёт нас в театр. Все уши мне прожужжал, какой папа у него крутой водитель! Что за всё время работы, у него не было ни одной аварии, и, что в автопарке он висит на доске почёта.

Подумаешь! А мой папа в командировки ездит. На Север! И если бы не папа, то не было бы в квартире у Димки, да и у всех людей, газа. Потому что папа мой — инженер, и занимается наладкой оборудования на газоперекачивающих станциях. Вот так! Но я не стал ему об этом говорить, потому что хвастаться нехорошо. Мне об этом всё время бабушка напоминает, когда меня распирает сообщить друзьям о новом телефоне, который мне подарил папа, или ещё чего привёз из командировки, чего у них нет.

Вот и сейчас, я слушал Димку, а сам помалкивал. Пусть гордится. Папа и взаправду у него хороший. Автобус ведёт грамотно. Резко не тормозит. Окошки в автобусе чистые, занавесочки на них голубые. Едешь, в окошко глядишь, на город наш красивый любуешься. Так бы и катался весь день! И Димка пусть болтает, о чём хочет.

Когда мы подъехали к театру, Тамара Павловна громко сказала, чтоб мы не толкались, а аккуратно выходили из автобуса, и строились парами.

Ко мне подскочила Берёзкина и встала рядом.

— Я с тобой в пару! — заявила она. — Нужно строиться так, с кем за партой сидишь.

Вообще-то я не очень хотел с ней строиться, а хотел с Димкой. Но его уже утащила его соседка по парте, Даша Кутузова. Димка покорно встал рядом с ней, а мне ничего не оставалось, как встать в пару с Катей.

Тамара Павловна пересчитала нас по головам, и мы отправились в театр.

В театре мы сдали верхнюю одежду в гардероб и рюкзаки тоже сдали. Тамара Павловна предупредила, чтоб мы не потеряли номерки и убрали их куда-нибудь в укромное место.

Я хотел положить номерок в карман брюк, но обнаружил там дырку, потому убрал во внутренний карман пиджака.

Это мама заставила меня надеть костюм. Я думал пойти в джинсах и толстовке, но мама сказала, что культурные люди так в театр не ходят. И вот я, как настоящий культурный человек, пришёл в театр в костюме, с дыркой в кармане брюк.

У остальных мальчишек, видимо, мамы были не очень осведомлены, как одеваются культурные люди, и они пришли одетыми, кто в лес, кто по дрова, как сказала Тамара Павловна. А меня она даже похвалила перед всеми.

Сказала:

— Молодец, Костя! Сразу видно, что житель культурной столицы.

Я даже немного засмущался. Знала бы она, что у жителя культурной столицы в кармане дырка, наверное, не стала бы так расхваливать.

А девчонки все, конечно же, расфуфырились! Все, как на подбор, в нарядных платьях пришли, с маленькими сумочками через плечо. И волосы у всех распущены по плечам. Даже Катька расплела свои смешные косички, и теперь её волосы очень даже красиво, волнами, падали ей на спину. Я даже засмотрелся на такую красоту.

Потом Тамара Павловна начала давать нам наставления, прямо как моя мама. Чтоб мы не шумели, не галдели и не носились по театру. В общем, чтоб вели себя прилично и не позорили ни её, ни нашу школу. Правда, мне не понятно, как мы можем опозорить нашу школу, если у нас на лбу не написан номер школы. Откуда в театре могут знать, из какой именно мы школы?

Хотя, гардеробщица, когда мы сдавали вещи, спросила у Берёзкиной — откуда такие ребятки хорошие приехали? И Катька, не моргнув глазом, взяла и выдала номер нашей школы.

Сколько раз я думал — вот не могут девчонки быть разведчиками! Сразу все секреты всем выдадут! Их даже и пытать не нужно. Возьмут и просто так всё разболтают. И вот теперь, как ни крути, но один человек в театре теперь точно знает, откуда мы. Поэтому я подумал немного и решил вести себя так, как просила мама и Тамара Павловна. И никого не позорить.

Когда мы пришли в зал, там уже было полно народа. Не только ребята из других школ, но и просто дети с родителями.

Наш класс расположился на одном ряду, довольно близко от сцены. Кресла были очень удобные, прямо царские. Мягкие сиденья и спинки, и подлокотники, куда можно положить руки.

Рядом со мной с одной стороны уселась Катька Берёзкина. Никуда от неё не деться! А с другой — Дима Шитиков. Тамар Павловна села на самое крайнее кресло. Ближайшее к выходу. Чтобы было удобнее за нами следить.

В зале стоял непрерывный гул. Потому что, хоть Тамара Павловна и просила нас не болтать, все болтали. И другие дети тоже. Хотя наверняка и их учителя просили всех вести себя прилично.

Потом прозвенел звонок. Прямо, как перед уроками в школе. И какой-то дядька громко сказал:

— Уважаемые зрители, просьба всех отключить свои мобильные телефоны! Спектакль начинается…

Самого его было не видно. Только голос слышен.

Все послушно достали телефоны и отключили. И я тоже. В зале стало тихо.

Занавес пополз в разные стороны, и пред нами открылась сцена. Странно, но на сцене не было ширмы! Я всегда думал, что если кукольный спектакль, то обязательно должна быть ширма, за которой прячутся кукловоды. А сами куклы разыгрывают действие сверху ширмы. Нам часто в детском саду, когда я туда ходил, показывали кукольные спектакли. И там всегда была ширма. А тут её не было. Я даже подумал, что это будет вовсе не кукольный спектакль.

Катька тоже удивлённо посмотрела на меня.

Я шепнул ей в ухо:

— Это, наверное, не кукольный спектакль будет. Твоя мама что-то напутала.

Катька пожала плечами. А в это время заиграла музыка, и на сцену вышел человек. Обыкновенный человек, вовсе не кукла. На голове у него был колпак с бубенчиками. Он раскланялся перед всеми и сказал, что сейчас расскажет нам удивительную историю про куклу Чучу. И действо началось.

На сцену выбежали куклы. Да, да! Именно выбежали. Разного размера — и большие, ростом с меня, и маленькие, ростом с Катькиного брата.

Я смотрел во все глаза, и не мог понять — как эти куклы, сами, передвигаются по сцене? Рассказчик ходил между ними, о чём-то спрашивал их. Куклы отвечали, кивали в ответ своими кукольными головами, пели и танцевали.

Я глянул на Катьку. Она сидела и с открытым ртом смотрела на сцену. Я не удержался и ткнул её в бок:

— Слушай, — тихо спросил я, — а как это эти куклы сами ходят? Они живые что ли?

Катька, так же тихо, восхищённо прошептала:

— Не зна-а-ю…

Я посмотрел по сторонам. Все очень внимательно наблюдали за тем, что происходит на сцене. Даже Тамара Павловна перестала следить за нами и тоже неотрывно смотрела на кукол.

А происходило там вот что. Кукла эта, по имени Чуча, долгие годы служила в театре. Не работала, как на заводе, например, а именно служила. Потому что в театре служат искусству. А потом она состарилась и её уволили. И она поселилась в театральном чулане. Там она плакала от горя. Бедная Чуча! А в чулане жил старый занавес и кукла Петрушка, а ещё швабра, ведро и много ещё всякого театрального хлама. И вот Чуча там сидела на сундуке и плакала, а Петрушка веселил всех. А занавес рассказывал всякие небылицы из жизни театра. Мне очень жалко стало Чучу. А Катя даже всхлипнула, когда Чуча стала плакать в чулане. Я тогда дёрнул её за рукав и спросил:

— Ты чего, Кать?

Катька опять всхлипнула и сказала:

— Жалко Чучу.

— Ну, это же неправда. Это спектакль, — попытался я утешить Берёзкину.

А Катя шмыгнула носом и говорит:

— А вдруг и правда? Может, она настоящая?

Сзади в спину меня ткнул какой-то мальчишка и прошипел:

— Тихо вы! Мешаете!

Я обернулся и тоже хотел ткнуть его. Но потом вспомнил наставления мамы про культурного человека. И не стал. А даже, наоборот, улыбнулся в ответ и сказал:

— Извини. Больше не будем.

Потом я снова стал смотреть спектакль, но мысли о куклах не давали покоя.

И вот мне в голову пришла гениальная идея. Я так подумал тогда, что идея гениальная. А гениальность её была в том, что я решил пробраться за кулисы и всё увидеть собственными глазами. Что там и как. И как устроены все эти куклы. Осталось только дождаться конца представления, а там у меня уже созрел план. А точнее — операция. Операция, которой я дал кодовое название — «Кукла Чуча».

Делиться ни с кем своей гениальной мыслью я не стал. Зачем? Скажешь кому-нибудь, вот, например, Катьке, и она точно сразу всё всем разболтает. Поэтому я решил молчать и довольный своей гениальностью даже заёрзал на кресле.

От радости я случайно спихнул Катину руку с подлокотника. Она недовольно посмотрела на меня и показала кулак.

Фу, какая Катя некультурная девочка! Ведёт себя порой хуже мальчишки.

А потом объявили антракт. Первая часть спектакля закончилась. И мы все побежали в буфет.

Ребята наперебой обсуждали спектакль, а в особенности кукол. Всех волновал один и тот же вопрос — как это куклам удаётся самим двигаться? И где же прячутся артисты-кукловоды? Ведь такого быть не может, чтоб куклы сами ходили! Это же не театр Карабаса-Барабаса с Мальвиной, Пьеро и Буратино! И потом, там же всё-таки сказка придуманная. В сказках ведь и коты разговаривают, и собаки. А тут у нас сейчас — жизнь настоящая! И если в спектакле всё придумано, то мы-то с ребятами и Тамарой Павловной настоящие! Не придуманные!

Катька аккуратно откусила пирожное, которое она только что купила в буфете, и запила его лимонадом.

— Знаешь, Костя, — изрекла она с умным видом, — Я думаю, куклы эти на специальных моторчиках. Заводные. У меня была такая кукла. Заведёшь ключиком, и она начинает танцевать.

Сеня Скворцов прыснул от смеха. И лимонад, который он только что отхлебнул из стакана, брызгами полетел в разные стороны.

Конец ознакомительного фрагмента.