Королевство Бездуш. Академия

Марина Суржевская, 2018

Одна встреча может изменить все. Из-за встречи со мной молодой заклинатель, наследник династии Вандерфилдов и блестящий студент столичной академии проиграл главное состязание своей жизни. Из-за первой встречи с этим проклятым снобом я, девушка-пустышка с окраины, обрела магические чары. Из-за меня он потерял будущее. Из-за него я потеряла себя. Нас связала постыдная тайна и ненависть друг к другу. И как же посмеялись небеса, вновь сведя нас вместе в Королевстве Бездуш.

Глава 4

Немного посидев, я осмотрелась. Хотя разглядывать здесь было особо и нечего. Кровати — две застеленные, третья — с голым матрасом — подо мной. Пузатый и немного поцарапанный шкаф, служащий своеобразной перегородкой посреди комнаты, два комода — один пустой. В него я и сложила свои малочисленные пожитки. Повесила на крючок куртку, пригладила волосы, освобожденные от шапки. Возле окна теснился длинный щербатый стол, на котором устроились кувшин, пара кружек с ромашками, книги и различная девчачья мелочь. На стене тихо тикал хронометр. Вот и вся обстановка. Жить можно.

Да и соседки производили приятное впечатление, кажется, мы подружимся. А то я уже начала волноваться, что в ВСА ходят только высокомерные снобки, вроде тех, что встретились в коридоре.

Повеселев, я одернула подол своего серого платья, поправила круглый воротничок и в сотый раз покосилась на сбитые носы ботинок. И решила, что следует навестить ключницу, а потом все-таки найти этого загадочного Вандерфилда. Зря или нет, а он мой пропуск в мир знаний и чар. И этот пропуск придется отработать, так что — вперед, Тина!

В животе настойчиво булькнуло, напоминая, что проснулась я довольно давно и успела проголодаться. Не к месту вспомнились творожные ватрушки тети, от которых я так опрометчиво отказалась. Надо было прихватить пару, но что теперь сожалеть!

Снова пригладив волосы, норовившие выбиться из пучка и разлететься буйной гривой вокруг головы, я покинула свое новое жилище.

Чтобы найти ключницу, пришлось снова побегать по коридорам и лестницам. Ректор сказала — наверху, но на этот самый верх вело множество лестниц, взлетая по которым, я попадала в мансарды, коридоры, тупики, но никак не к ключнице. Благо, на этот раз мне посчастливилось столкнуться с тощим студентом, который не стал фыркать и кривиться на мои вопросы, а ткнул пальцем в стену.

— А указатели для кого, бездарь?

— Какие указатели? — пискнула я, но парень уже ушел.

Я поморгала, всматриваясь в каменную кладку, украшенную картинами. Иногда это были пейзажи, иногда — сцены сражений или портреты великих заклинателей. Я проносилась мимо них, не приглядываясь, а теперь всмотрелась и подпрыгнула. Внутри рамки сидела на ветке птица, смотрела желтым глазом. Клюв указывал влево.

— Это указатель? — растерялась я.

Подумав, я все же двинулась в указанную сторону, до следующей деревянной рамки.

— Мне бы к ключнице, — вежливо произнесла я, рассматривая усталого воина с мечом. Вокруг него расстилалось поле, на заднем плане высились вековые дубы. Воин молчал, я ощущала себя неимоверно глупо. Разговариваю с картиной. А всего ведь первый день в ВСА, Тина! А дальше что?

Однако…

Если предположить, что что-то в нарисованном должно указывать направление, то… Я покосилась на меч в натруженных руках воина. И потопала к лестнице вниз. Спустилась. На следующем изображении умывалась кошка, кончик хвоста дрожал стрелкой. Я бросилась по коридору, взобралась верх, сбежала вниз, повинуясь немыслимым указателям… и неожиданно оказалась в башне, перед дверью, на которой блестела латунная табличка «Ключница госпожа Диометрия. Вытирайте ноги!»

Тщательно пошаркав подошвами, я стукнула и вошла.

Огромное помещение оказалось заставленным мебелью, сундуками, тюками тканей, полками, ящиками, комодами, тысячью самых разнообразных вещей, а главное — дверьми! Они стояли, прислоненные к стене, маленькие и большие, старинные и новые двери!

Сквозь круглые окошки лился солнечный осенний свет, скрещиваясь веселыми потоками, смешиваясь, свиваясь, разбрызгиваясь каплями янтаря и пляшущими пылинками. Я открыла рот, осматривая то ли склад, то ли хранилище, и даже позабыв, зачем вообще забралась в эту башню.

А когда опомнилась, осторожно двинулась мимо бесконечных рядов. Остановилась возле одной из дверей, выкрашенной зеленой краской, с ржавой ручкой, протянула руку… и хмыкнула. Заперто. Обошла дверь по кругу. Качнула головой, недоумевая.

— Собралась на прогулку, дорогуша?

Из-за груды хлама выплыла толстенькая невысокая пышечка, с веселыми кудрями на голове и хитрыми глазами. На поясе ярко-желтого платья с пышными рукавами-буфами и многочисленными воланами покачивалась огромная связка ключей. Я отдернула ладонь от ржавой ручки, представилась и отрапортовала о своем назначении.

Госпожа Диометрия задумалась. Толстенькие пальчики перебрали ключи.

— Говоришь, тебя поселили в синем крыле? Вольнослушательница?

Открыв замок на ближайшем сундуке, ключница вытащила стопку постельного белья, полотенце, холщовую сумку, халат, тапочки, несколько полотняных салфеток — и все это вручила мне.

— Замена тканевого имущества только после полного устаревания, запомни! Стирка обязательна, сдача под роспись. Поняла?

— Да, — ничего не поняла я.

— А вот с формой придется подождать, дорогуша, — прищурилась, попав в поток света, ключница. — Иди сюда, я измерю твои параметры и закажу костюм швее. Внесешь в казну академии двенадцать синов и получишь готовое. Пока походишь в своем, нарушение, конечно, но что поделать, раз ты так неожиданно к нам свалилась!

— Сколько синов? — ахнула я.

— Двенадцать всего, ты не ослышалась, — безмятежно подтвердила «пышка». — Основную часть — ткани, пуговицы, нитки и прочее, оплачивает ВСА, а студенты лишь минимальные расходы на пошив.

Я сглотнула. В кармане моего платья сиротливо звенело лишь несколько монет, общим достоинством в десять синов. И это все мое богатство! В конце месяца тетя обещала пополнение денежных средств, но когда это будет!

— А я могу… Могу заказать костюм своей портнихе?

— Своей? — изумилась ключница. — Дорогуша, не волнуйся, у ВСА отличные мастера! Тебе понравится!

— И все же, — заупрямилась я, не желая объяснять, что у меня нет синов на оплату этих мастеров. — Или это запрещено?

— Не запрещено, но… но до тебя никто не просил о подобном! — поджала губы ключница. Но кивнула. — Ладно, как желаешь. Ткань и фурнитуру заберешь на следующей неделе, я закажу. И учти — напишешь расписку, что сама отказалась от услуг мастериц! Если твоя портниха загубит ткань, претензии не приму, сама рассчитываться будешь. Поняла?

Я истово закивала, и чуть не бросилась обнимать пышнотелую ключницу. Увидев мое просиявшее лицо, та тоже смягчилась и сунула мне бумажку.

— Поставь вот здесь роспись за выданное имущество. Ну, все, теперь беги.

Из башни я спускалась окрыленная и улыбающаяся. Надо же, как удачно все складывается! Заберу ткань и сошью костюм не хуже тех, в которых щеголяли высокородные девицы! И блузка под жакетик у меня тоже есть, пусть без воланов-кружев и драгоценных камей, зато почти новая!

Чуть ли не пританцовывая, я прибежала в свою комнату, в мгновение ока заправила кровать свежим бельем, застелила покрывалом. И задумалась.

Совесть намекала, что надо найти этого Вандерфилда и сообщить, что я готова приступить к своим обязанностям. Но вот делать этого совершенно не хотелось. К тому же, судя по списку госпожи Вельвет, у меня скоро урок — тот, что из обязательных, и опаздывать на него нельзя! А разве не должна я слушать ректора? К тому же, мне еще надо успеть за учебниками.

Вот после уроков и найду своего нанимателя.

Успокоив таким образом податливую совесть, я положила в холщовую сумку тетрадь, перья, носовой платок, перекинула ручку через плечо и снова вышла в коридор. Действие картин-указателей оставалось для меня тайной и чудом. Я совершенно не понимала, как одни и те изображения каждый раз выводят меня в нужном направлении. Но успела убедиться, что это исправно работает. Следуя нарисованным подсказкам, я прошла длинную галерею и оказалась в новой башне, где расположилась библиотека.

И распахнув дверь, я в очередной раз застыла с открытым ртом, рассматривая бесконечные стеллажи, взмывающие к потолку, лесенки, зеленый ковер, широкие столы для подготовки и лампы под светло-бежевыми абажурами.

Пожилой архивариус выдал мне комплект учебников, взял роспись о сохранности академической собственности и велел не стоять на проходе, мешая другим. В коридор я вернулась слегка ошалевшая от масштабов увиденного.

Но все же успела снова сбегать в синее крыло, чтобы отнести внушительную стопку книг и до очередного удара колокола вернуться в учебное крыло. И с замиранием сердца остановиться возле двери, где пройдет мой первый урок в академии.

«Хронометрия. Профессор Улиус Клаус» — прочитала я в списке своих предметов. С трудом уняв трепет и волнение, пригладила в сотый раз волосы и вошла. Ученическая оказалась просторной и светлой, вдоль помещения в два ряда стояли столы со скамейками, практически полностью занятые студентами. У доски суетился седовласый старичок, расчерчивая черное поле какими-то датами и знаками.

На меня оборачивались, в своем платье я оказалась серой вороной. Учащиеся красовались в форме ВСА, и я протиснулась бочком к стене, села, надеясь, что обо мне забудут. Но не тут-то было.

Стоило прозвенеть академическому колоколу, как старичок развернулся к нам. И тут же зацепился взглядом поверх половинчатых дужек очков за меня!

— У нас новая слушательница?

Я отдернула подол и неуверенно встала. Все взгляды уставились на мою слегка дрожащую от волнения фигуру. Насмешливые, любопытные, презрительные…

— Добрый день. Да… Меня направили… Первый день. Меня зовут Тина Аддерли!

Девушка за соседним столом пренебрежительно фыркнула.

— Я думала, что поступила в ВСА, а не в не провинциальное заведение!

— Крошка, в этом платье умерла твоя бабушка? — хохотнул сидящий у окна вихрастый парень. Остальные рассмеялись, продолжая рассматривать объект насмешек, то есть меня.

— Девочка, в этом веке уже изобрели расческу, ты в своей дыре об этом не слышала?

— Она что, из Котловины?

— Отодвинься, вдруг у нее насекомые…

Я гневно сжала кулаки, ощущая волну гнева и беспомощности. И знала ведь, что просто в ВСА не будет… Вздернула подбородок, заставляя себя не реагировать на подначки.

Но тут встрял старичок-профессор.

— Госпожа Давина, господин Кирс, угомонитесь! У нашей новой ученицы чудесное платье, моя супруга носит подобное!

Ученическая потонула в хохоте, а я скривилась. Да, уж помог так помог! Если учесть, что сам профессор древнее первой виверны, то его супруга, очевидно, такая же!

Преподаватель постучал указкой по столу, призывая к порядку.

— Присаживайтесь, госпожа Аддерли. Вам придется догнать пройденный материал. Мой предмет у вас в обязательных, ведь так?

Я кивнула.

— Что же… Занимайтесь. Будут вопросы — обращайтесь, помогу. А теперь вернемся к занятию. Итак, открытие Патриуса Фердиона. Кто может рассказать? Есть желающие? Нет? Тогда расскажу я, если никто не против…

Студенты зашелестели тетрадками и перьями, а я уселась на место. Выдохнула, пытаясь не обращать внимания на косые и презрительные взгляды. Я пришла сюда учиться, и плевать, что обо мне столичные снобы думают! Пусть подавятся своим высокомерием!

Расправила складки платья на коленях, аккуратно положила на стол тетрадь и перо, приготовилась слушать.

Голос у старичка оказался на удивление звонкий и громкий, слышно его было прекрасно. Историю святого Фердиона, которого когда-то звали обычным именем Патриус, я знала еще из школьной программы. Но с интересом послушала снова, рассказчик из господина Клауса получился восхитительный!

— О родителях Патриуса Фердиона сведений не осталось. К, сожалению, их постигла печальная участь, они погибли от песчаной выри. Мальчика отдали на воспитание в приходскую Обитель Святых Старцев, где он и начал свой путь великого познания истины. Свой первый труд Патриус написал в возврате двадцати трех лет. Он назвал его «Откровение». Да-да, название весьма спорное и двусмысленное, хе-хе, — студенты вежливо рассмеялись. — В этой невероятной и удивительной работе Патриус Фердион описал основные условия изменения материального и нематериального мира. Конечно, они известны каждому из вас. Итак! — профессор важно поднял палец. — Spirit — min — scientia! Чары, разум, воля! И как ни элементарны эти понятия, они скрывают глубокий, я бы даже сказал — глубинный смысл! Что значит разум? Чтобы овладеть мастерством, нужно учиться. Без знаний никто не сможет сдвинуть с места даже крохотный камушек! Что значит — воля? Это умение подавлять глупые порывы и ненужные инстинкты, желание стать лучшим! Ну и самое важное — чары. Величина, неизвестная ранее людям. Spirit — вот ее имя! Позже этому свойству присвоили название чаропотенциал и стали измерять в условных s-единицах. Что означает первая буква, уважаемые слушатели?

— Сила преобразования, — бойко выкрикнула с первого стола девушка.

— Совершенно верно. Это тот самый потенциал, который привел каждого из вас в стены нашей прекрасной академии. Без него ничего не получится. Как бы ни были глубоки знания, как ни была бы сильна воля, но без потенциала преобразование не случится. Человек без чар остается лишь пустой оболочкой.

Профессор скорбно вздохнул, а я нахмурилась. Сказанное не новость, но прозвучало неприятно. Словно те, кому не досталось этой проклятой составляющей, и не люди вовсе. Пустые оболочки, надо же! Скажите это моему дяде, который годами борется с болезнью! Или тете, в которой жизни больше, чем в десятерых!

— Но, к нашему великому сожалению, первый труд великого Мыслителя и Создателя оказался напрасным. До нас, его потомков, дошли лишь обрывки. Современники Фердиона не приняли его учение и ничего в нем не поняли. Наличие в человеке чар было осмеяно. Бесценную рукопись сожгли, а самого Патриуса изгнали из стен Обители… но это было лишь начало его бессмертного пути…

Урок пролетел, как мне показалось, за пять минут. Пустышек профессор больше не упоминал и неприятное впечатление развеялось. Зато он так увлекательно и красочно живописал путь и гонения бедняги Фердиона, что я даже расчувствовалась. Все же я никогда не задумывалась о святом, как о живом человеке, а Клаус показал его именно таким.

Следующий десяток лет Мыслитель, а тогда — просто изгнанник, искал людей с чарами, чтобы доказать свою теорию. Такие обнаружились и впоследствии стали основателями нашего королевства и первыми заклинателями. Свой второй и самый известный труд Патриус написал уже будучи зрелым мужем. «Основы материального и нематериального изменения мира». Эта книга — фундамент, на котором выстроен весь наш мир.

Патриус Фердион сегодня почитается как святой, как Великий Создатель.

Но благодаря профессору я впервые задумалась о нем, как о человеке.

Так что из ученической я выходила задумчивая, не замечая любопытных, презрительных или насмешливых взглядов. На меня смотрели, но знакомиться не торопились.

Вторым предметом числилось «Погружение» у госпожи Брук. Вслед за толпой первокурсников я влилась в новое помещение. Здесь не было столов, зато имелись ярусы-ступени, на которых и рассаживались студенты. А некоторые парни даже укладывались!

— Тина! — донеслось сверху, и я заулыбалась, увидев Брин и Шелли. Вскарабкалась к ним.

— И вы здесь? Я думала, только первогодки!

— Шелли плохо удается погружение, — сдала сестру Брин. — Приходится гонять ее по второму кругу. Иначе вылетит до праздника Зимы. У меня-то с этим все в порядке, таскаюсь за компанию. Ты уже погружалась?

— Нет, — ответила я, плохо понимая, о чем вообще речь.

Оказалось, все просто.

Чтобы научиться управлять чарами, нужно, прежде всего, очистить сознание. Погрузиться в пустоту. Для этого мы и собрались здесь. Госпожа Брук — чароисса, затянутая в строгое синее платье с рядом крошечных пуговиц и огромной камеей у горла, — велела расслабиться, закрыть глаза и настроиться на свою внутреннюю пустоту. Свет в комнате погас. Застучал метроном.

Преподавательница уселась за стол и раскрыла книгу.

Кажется, кто-то захрапел.

Некоторое время я честно пыталась найти в этом занятии что-то увлекательное. И не заснуть, потому что закрытые глаза явственно сигнализировали организму о том, что надо сделать.

Устав с этим бороться, я приоткрыла один глаз, потом второй. Осмотрела ряды студентов. Кто-то искренне пытался поймать что-то внутри себя, кто-то зевал, кто-то уже бессовестно дрых. Шелли напряженно шевелила бровями, Брин явно скучала.

Я решила, что со своей пустотой пообщаюсь в следующий раз, а пока неплохо бы расспросить соседку.

Осторожно достала из сумки тетрадь с пером и толкнула Брин локтем. Та ответила вопросительным взглядом, но явно обрадовалась избавлению от скуки.

«Расскажи о Вандерфилде!» — написала я и сунула листок девушке.

Та насупилась. Я скорчила умоляющую рожицу.

Брин достала свое перо. Повертела в пальцах. Но все же написала:

«Ты о нем совсем ничего не знаешь?»

Я покачала головой.

«В. — из Неприкосновенных».

Я задумалась. Неприкосновенные. Даже моих знаний девчонки из Котловины хватило, чтобы понять. Так назвали семьи потомков Основателей. Тех, кто поверил Фердиону и обнаружил в себе чары. К ним же относится и королевская семья.

— Ого, — округлила я глаза.

Брин кивнула. Подумала и добавила: «Лучший ученик. Гордость ВСА. Черный сектор».

Я качнула головой. На чаронометре цветов не было, но люди давно условно поделили измеритель на четыре части. Линия поперек, линия вдоль. Первый сектор справа от нуля — желтый. Это те, у кого уровень потенциала от одного до двадцати пяти. К ним отношусь и я. В быту таких величают — желторотики, как воробьи. Мелкие пташки, но полезные. Дальше зеленый цвет, это уже сильные заклинатели с потенциалом до пятидесяти. Красный — у тех, кому посчастливилось родиться в семье с безупречной родословной и настолько чистой кровью, что потенциал оказался почти неразбавленным. Ну, а черные… Черные — это Неприкосновенные. И среди них встречаются заклинатели с уровнем, близким к «нулю с другой стороны». Полный оборот стрелки чаронометра. Невероятный резерв.

Мне стало не по себе. Я надеялась, что столкнусь с кем-нибудь попроще.

«Ты сказала, что с ним что-то случилось. Месяц назад…»

Брин покосилась на сестру, но та по-прежнему вздыхала и общалась с внутренней пустотой. Госпожа Брук отложила книгу и принялась быстро усеивать строчками длинный свиток. На студентов она не обращала никакого внимания. И соседка сдалась.

«Состязание. Он проиграл. Никто не знает причину. В. никогда не проигрывал. Ни разу. Все говорят… Но никто толком не знает».

Брин многозначительно подняла брови, потом нахмурилась, перевернула перо и быстро смахнула пушистым кончиком написанное. Буквы ссыпались с листа и растаяли. В отличие от моего, у соседки перо было зачарованным.

И еще она явно не желала, чтобы о нашем разговоре кто-то узнал. Интересно почему? Этот Вандерфилд так запугал студентов, что о нем даже сплетничать не желают?

Соседка облизала губы, глянула по сторонам. Придвинулась ближе и торопливо вывела:

«Лучше с ним не связываться».

И снова смахнула строчку. Я вздохнула. Хотела бы я не связываться. Да только — уже.

«Я всего лишь поломойка. Он меня и не заметит!» — вывела я коряво, и моя собеседница хмыкнула. Качнула головой.

«Не влюбляйся в него! Это плохо кончится. Для тебя!»

Я изумленно глянула на Брин. Она что, шутит? Но та и не думала смеяться, круглое лицо было серьезным и расстроенным.

«Он что же, может ко мне… меня…»

Я запнулась, не зная, как спросить. Брин фыркнула, глянула выразительно на мое платье.

«Конечно, нет! В. не связывается с такими, как мы. Никогда. Неприкосновенные нас презирают. Но…»

Она поджала губы. Помедлила, размышляя.

«Он… такой…»

Я глянула вопросительно.

«Девушки влюбляются…»

И тут же смахнула, не успела я толком увидеть написанное.

Я хотела еще спросить, но в это время остановился метроном и по коридорам разнесся звон колокола, извещая об окончании странного урока.

— Получилось! — жарко выдохнула Шелли, распахивая глаза. — Брин, я погрузилась! Спасибо, святой Фердион! Наконец-то! А ты, Тина? Тебе удалось?

— Не сегодня, — протянула я, и девушка сочувственно развела руками.

— Ну да, с первого раза не выйдет. Я вот уже сколько мучаюсь!

— Ты непоседливая и слишком любишь болтать, — шикнула Брин. — Потому и мучаешься!

Шелли не обиделась и бросилась обнимать сестру. Похоже, для нее сегодняшний урок оказался удачным. Я же задумчиво убрала в сумку тетрадь.

— Знаешь, Тина, — вырвавшись из жарких объятий близняшки, негромко произнесла Брин. — Купи себе зачарованное перо.

Глянула многозначительно, и я покраснела. Но девушки уже неслись к выходу.