Имя шторма

Марина Суржевская, 2022

Программа переселения на фьорды закрыта. Конфедерация бурлит от слухов о жутких чудовищах, что обитают по ту сторону Тумана. Командор Грей плетет паутину интриг, желая уничтожить загадочный мир. Но все это мало интересует студентку Миранду Коллинз. Ведь у нее своя жизнь, в которой нет места сказкам о варварах. Но одна ошибка, один запущенный в небо фантом полностью меняют планы Миранды. И девушка оказывается там, где меньше всего хотела – в краю скал и озер. В мире ильхов, страшных тайн и невероятных открытий, которые уже ждут незваную гостью. «Имя шторма» – четвертая книга из серии «Мир за Великим Туманом».

Глава 8

Вслед за остальными ильхами я снова вернулась в перевернутую лодку Наны. Пользуясь общей суматохой, уселась в самом углу, там, куда почти не дотягивался свет из дыры-оконца. Все лавки заняли ильхи. Большинство — мужчины, но попадались и женские лица. Правда, порой их было трудно отличить от суровых ильхов. Местные девы оказались такие же грозные и крепкие, облаченные в штаны и телогрейки, вооруженные ножами и украшенные черными знаками на лицах. На меня они косились с любопытством, но представляться не торопились.

Я тоже не спешила заводить знакомства, сидела тихонько и помалкивала.

Входная шкура отлетела, и, хромая, вошел Шторм. С его светлых волос капала вода, оставляя темные дорожки на рубахе. Я попыталась отодвинуться еще дальше в угол, чтобы он меня не заметил, но ильх прошел мимо, не повернув головы. Сел в стороне ото всех и кивнул Нане, поставившей перед ним огромную кружку горячего взвара. За торцевым столом на меховой подушке важно устроился смуглый бородатый ильх. Все лицо бородача покрывали мелкие черные символы, отчего он казался рябым. На нем была тяжелая и яркая туника без рукавов, волосатые руки украшали тяжелые плечевые браслеты. Лоб сдавливал золотой обруч с белым камнем, но черного обода, как у Шторма, я не увидела.

И почти сразу появились гости. Первым шел светловолосый, голубоглазый мужчина. На пришлом был обычный для варваров наряд — полотняные штаны, сапоги и расшитая безрукавка. Предплечье его обвивал железный браслет, а шею — черный матовый обруч.

Значит, это хёгг.

Впрочем, я догадалась бы и без украшения на шее. Движения у ильха поражали тягучей и завораживающей грацией. Подобное я уже видела. У Шторма. В краткие мгновения, когда он не хромал.

— Милости Перворожденных этому дивному берегу, — звучно произнес варвар, блестя светло-голубыми глазами. — Долгих лет тебе, Шторм-хёгг. И тебе, Бирон Стервятник.

— И тебе не хворать, Верман-хёгг. Только не забывай называть меня конухм, если не хочешь остаться без языка, — хмуро отозвался «рябой», которого назвали Бироном. — С чем ты пожаловал сегодня?

И тут же вошли трое — молодой мужчина, старик и девушка, укутанная в плащ так, что лица не рассмотреть. Лишь по женственной фигуре был понятен пол незнакомки. Жители берега с интересом рассматривали гостей. Пришлый хёгг первым поманил к себе мужчину. Тот смотрел хмуро, но голову держал высоко. Плечистый, темноволосый и черноглазый, одетый лишь в грубые штаны. Весь торс ильха покрывали рубцы и шрамы, руки и ноги сковывала железная цепь. На щеке алел свежий рубец-знак, похожий на перечеркнутую луну.

— Этот Ульф из Торнисхема, — хмыкнул Верман, сделав шумный глоток хмельного напитка. — Знатный воин, бился не в одном сражении и все еще жив, как видите! Славное приобретение, не так ли, конухм Бирон?

— Вижу, риар Торнисхема не оценил ратные заслуги своего воина, — хмыкнул конухм. — Занятный у тебя знак, Ульф. Радуйся, что тебя сразу со скалы не кинули, привязав камень для верности!

— Кинули, — обрадовал Верман-хёгг. — Я когда его вытащил, он уже посинел, бедняга! Но мои ребята откачали, выжил, как видите. И должок отдаст в полной мере! Посмотрите на него! Крепкий, сильный. Плавает, правда, как топор, ну что с него возьмешь, он рожден от зова черного хёгга. Зато мечом орудует так, что зависть берет!

— Только несдержан в своих желаниях, не так ли? — Конухм постучал себя по щеке, намекая на символы пленника. — И слишком любит женщин. Чужих, к своему несчастью.

— Я взял свое! — зарычал пленник. — Риар обманул нас! Пообещал в добычу все, что мы захотим!

— И ты захотел деву риара? Ты не слишком-то умен.

— Меня обманули! Оболгали! Риар Торнисхема испугался моей силы и решил избавиться! Вот как он наградил меня. Клеймом на щеке и камнем на ногах!

— Все говорят, что невинны, как младенцы в люльках, — засмеялся конухм, остальные подхватили. — Зачем ты Последнему берегу, Ульф из Торнисхема?

— Затем, что нет воина лучше меня, — гордо выкрикнул пленник. — Разве вы не слышали моего имени? Лютый Волк, так меня прозвали враги!

По таверне пронесся удивленный и одобрительный гул. Похоже, это имя действительно знали.

— С чего нам тебе верить? Лютый Волк — известный воин!

Ульф сверкнул черными глазами.

— Дай мне меч, конухм, и я покажу тебе, кто я. Я сражусь с твоим лучшим воином, и ты сам все увидишь. Я сражусь даже с хёггом! С ним!

Закованными руками Ульф показал на Шторма. Все это время тот выглядел совершенно безучастным, словно и не слышал того, что творится вокруг.

— Воин Ньордхёгга, я вызываю тебя на бой! — рявкнул Ульф.

Шторм поднял голову. В холодной зелени его глаз плескалось море. И царил полный штиль.

— Возьми клинок и выйди на поединок, хёгг! Я докажу, что на земле озер и скал нет воинов, равных Ульфу из Торнисхема! Возьми свой клинок!

— Я не буду с тобой сражаться, — равнодушно ответил Шторм.

Кто-то из ильхов отвел взгляд, кто-то огорченно прокряхтел.

— Ты отказываешься от боя? — изумленно протянул Ульф. Оглянулся, словно не верил тому, что услышал. — Но… Воин не может отказаться от вызова! Это… позор! У тебя нет чести, хоть ты и носишь на шее кольцо Горлохума!

Шторм усмехнулся и безразлично пожал плечами.

— Или ты… что же… трус? — не унимался Ульф.

Я обернулась. Почему все молчат? Что здесь происходит?

Но в таверне повисла тяжелая, пугающая тишина. Шторм повернул голову, и Ульф тяжело втянул воздух, увидев скрытый до этого знак на щеке хёгга.

— Я не буду с тобой сражаться, — все так же бесцветно повторил Шторм.

— Все, довольно слов, — тяжело поднялся со своего места конухм. — Сколько ты хочешь за этого бойца, Верман?

Шторм снова уставился в свою кружку, словно не замечая того, как рычит ошарашенный и взбешенный Ульф, или как отводят глаза остальные ильхи. Словно все это не имело значения.

Я же медленно разжала ладони. Сама не заметила, как сжала кулаки до красных полукружий на коже.

— Отдам тебе этого славного воина за десять щепотей, конухм, — прокашлявшись, отозвался Верман.

Что?

Что это значит? Они что же… продают людей?

Нет, не так. Здесь продают преступников. Тех, кто так или иначе нарушил законы фьордов. Последний берег. Так называется это место. И теперь название приобрело истинный смысл. Уже новым взглядом я осмотрела собравшихся в таверне ильхов. Их разномастную одежду с чужого плеча и черные знаки — тавра, красующиеся на лицах. Нет, это сделано не для украшения. Совсем нет! Это метки убийц, воров и разбойников. Вот кто проживал на Последнем берегу, рядом с мертвым городом. Лишь здесь никто не станет искать тех, кто был обречен на смерть.

Я сглотнула, и показалось, что звук получился слишком громким. Значит, и мой спаситель — тоже преступник? Что он совершил? За что его наказали? И что означает знак на его лице?

Я ощутила, как губы растягивает неуместная улыбка, а из горла рвется смешок. Подумать только! Из тюрьмы Конфедерации я угодила прямиком к преступникам-ильхам! Была во всем этом какая-то ирония! Все-таки у Единого занятное чувство юмора.

Ильхи снова загомонили, похоже, Верман хотел довольно много. Сам Ульф по-прежнему не спускал горящих черных глаз со Шторма. Он смотрел так, словно никак не мог поверить в то, что тот ему отказал в поединке.

— За твою жизнь хотят немалую плату, Ульф, — негромко произнес Бирон, и гул голосов стих. Похоже, этот рябой был здесь кем-то вроде короля. — Скажи, стоит ли она такой цены? И будешь ли верен Последнему берегу?

Ульф тяжело выдохнул и наконец отвел взгляд от безучастного Шторма.

— Буду, — четко произнес пленник. — Я знаю, что такое честь! И за свою жизнь расплачусь сполна. Выкупи меня, конухм, и ты не пожалеешь, клянусь!

Шторм задумчиво смотрел в свою кружку, словно видел на дне ответы на все тайны мироздания. Бирон Стервятник придирчиво щурился, рассматривая пленника. Остальные беззастенчиво переговаривались, обсуждая достоинства «приобретения».

И тут конухм кивнул. Плечи Ульфа заметно расслабились, и он отошел в сторону. На его место встал старик. Худой, ссутулившийся от прожитых лет, подслеповато моргающий. Рунических знаков на его лице не было. Казалось, вся жизненная сила старика ушла в серую шевелюру и густую косматую бороду, которая свисала почти до пояса и была завязана в несколько узлов. Клочья бороды внезапно шевельнулись, и из них высунулась кошачья мордочка. Мелкое и серое, как борода старика, животное испуганно дернуло острыми ушами с кисточками и судорожно задвигало усами, принюхиваясь к запаху мясной похлебки.

Старик прошептал питомцу что-то успокаивающее, почесал кошку за ушами и прикрыл ее большими дрожащими ладонями. Оберегая.

— А это Вегард Без Крыши, — недовольно махнул рукой Верман. — Украл козу у знатного горожанина. Украл ради молока для своей драной кошки. Ну не дурень ли? Козу нашли через три дня, а старика и кошку отправили в море. Я их вместе и выловил, зверюга сидела на голове старика, представляешь? Хоть щепоть за него дашь? Хоть половинку? Или к рыбам, да и дело с концом?

— Да зачем он Последнему берегу? — возмутился кто-то из ильхов. — Старый и полуслепой, толку-то никакого! Трясется весь, вы посмотрите! Кормить зазря! Может, лишь кошка и сгодится. На воротник!

Старик молча смотрел на свои босые ноги. Кошка, почуяв неладное, спряталась.

Я с такой силой вцепилась в края лавки, что заболели руки. Хотелось вскочить и заорать, но что толку от моего крика? Я и сама — беспомощная чужачка. Должница без выкупа. Теперь ясно, что за свою жизнь надо заплатить. Возможно, это даже справедливо. Но Единый! Ясно, что этот старик не стоит той платы, которую хочет Верман.

Кстати, что это за плата такая — щепоть? Неужели речь идет о белом порошке — пепле? Что-то подсказывало — так и есть.

— Что ты умеешь, Вегард? — негромко произнес Бирон. — Есть ли то, чем ты можешь заплатить за свою жизнь?

— Я… — Старик по-прежнему смотрел на свои босые и грязные ноги. — Когда-то я умел делать лиры, конухм. Прекрасные лиры из прекрасного ясеня. Но потом я стал старым, мои глаза полуслепыми, а руки — слабыми. И больше не мог зарабатывать на хлеб подобной работой. Увы… больше я ничего не умею. Мне нечем заплатить за жизнь.

— В море его! Лишний рот! — снова закричал кто-то со скамьи.

Я обернулась, размышляя, не кинуть ли в крикуна чем-нибудь тяжелым? Вот железная миска с требухой вполне сгодится. Правда, это вряд ли поможет пленнику.

Из бороды старика, словно из норы, снова высунулся любопытный кошачий нос.

— Прочь! В море! Ему здесь не место!

— Почему твой риар о тебе не позаботился? — негромко спросил Шторм.

— Так нет у меня риара, — развел руками старик. — Я был бродячим мастером-скальдом, ходил с одного берега на другой, делал свои лиры. И под руку риара так и не встал… А когда захотел встать — не нашлось того, кто решил бы меня принять. Надо было идти в Нероальдафе или Варисфольд, говорят, там можно найти кров и покровительство. Да только сил у меня уже не было. Сам во всем виноват, знаю. Так я и стал Вегардом Без Крыши.

— Прочь! В море!

— Он остается, я заплачу щепоть. Нана, накорми гостя, — негромко произнес Шторм, и я ощутила, как отпускает сжавшееся сердце.

Старик удивленно встрепенулся, заморгал быстро-быстро. Не веря, оглянулся на притихших разбойников. Словно боялся, что слова Шторма ему просто почудились. И пока шел к лавке, где ему поставили тарелку с горячей едой, все оглядывался на светловолосого ильха. Оглядывался и оглядывался.

Рябой конухм недовольно скривился, но ничего не сказал.

Сам Шторм на старика уже не смотрел, снова сосредоточив свое внимание на горячем взваре.

— А за эту находку ты заплатишь два десятка щепотей, конухм! — хлопнул в ладоши Верман, и его подручный дернул плащ с женской фигурки.

Ильхи слаженно ахнули. А дева гордо выпрямилась, окинув восторженных мужчин надменным взглядом. Я понимала их чувства, пленница оказалась хороша. Высокая и статная, с красивыми манящими формами, белоснежной кожей и голубыми глазами. Самым удивительным в ее облике были волосы, напоминающие снежную лавину. Соблазнительную фигуру выгодно облегало тонкое платье. Слишком тонкое, на мой взгляд.

В отличие от грязных и побитых мужчин, деву нарядили в расшитый шелк и тщательно причесали, чтобы подороже продать ее красоту.

— Хороша находка? — Верман прищелкнул языком. — За такую находку не жалко и тридцать щепотей, так, конухм? Но я прошу лишь двадцать! Потому что ценю дружбу с хозяином Последнего берега! А другой на моем месте потребовал бы за деву не меньше пригоршни пепла! Ты только посмотри на эту красоту! Даже звенящие башни Варисфольда не видели девы прекраснее!

Конухм поддался вперед, черные угли глаз загорелись предвкушением. Даже мне было видно, что он готов согласиться, а тянет лишь для того, чтобы сбить цену.

Шторм поднял голову, но я не увидела на его лице ни одной эмоции.

— На ней нет знака. За что ее наказали? — бесцветно спросил он.

И Верман заметно поскучнел.

— Да за глупость… ну что могла натворить такая милая дева… А то, что без знака — к лучшему, Шторм! Чистая она!

— Чистая? А может, просто пожалели красивое личико? Чтобы не входила в незримый мир с выжженной на щеке печатью?

Конец ознакомительного фрагмента.