Не смотри на небо

Марина Столбунская, 2023

Привычно и уютно жить в трёхмерном пространстве. Но некие потусторонние силы заставили героев заглянуть в иные измерения и отправиться на поиски то ли клада, то ли любви, то ли себя.Демон Агриппа скрутил две параллельные судьбы астронома Макара и стендаперши Киры в клубок, и им не распутаться.Любовь проста, как теория большого взрыва, и сложна, как теория струн.

Глава 4

Безумие

Разбередил рану, уснул лишь к утру. Проспав всего часа два, Макар попытался взбодриться холодным душем и убойной порцией крепкого кофе. Хотя это было совсем неудивительно: банальный закон подлости, а он никогда не подводит. Как только предстоит важное мероприятие, на котором надо иметь чётко работающее сознание, так обязательно что-нибудь да помешает выспаться.

Слегка раздражённый он ехал на работу и прокручивал в голове текст предстоящего доклада. Сегодня был важный день в жизни Макара и его друга и коллеги Володи, вдвоём с которым они должны были бороться с сильной оппозицией за грант.

И вот, одетый в свой лучший летний костюм, Макар вышел из машины на парковке института в боевом настроении, оставив позади мысли о девушках и полностью сосредоточившись на рабочих моментах.

Дебаты были назначены на десять часов. У друзей имелся в распоряжении час, чтобы ещё раз пробежаться по деталям доклада и презентации, но Володя начал с волновавшего его вопроса.

— Сальные подробности?

— Чего? — Макар брезгливо скривился.

— Как тебе Кира?

— Слушай, я пытаюсь сосредоточиться на докладе. Флэшку давай.

— Держи, — кинул её Володя.

Молодой человек протянул руку и… получил по ней удар плетью.

— Убрал грязные лапы, пока целы! Порублю! — грубо гаркнул мужчина, сидящий на верблюде и ведущий Макара за собой на поводке.

Тот озирался с безумными глазами. Снова пустыня. Он в костюме, с непокрытой головой на солнцепёке, пленник.

— Кто вы? Что происходит? — спросил он, вскинув голову, прищурившись и пытаясь разглядеть своего конвоира. Мужчина с невозмутимым видом восседал меж верблюжьих горбов и даже не взглянул на вопрошающего, только дёрнул верёвку, больно сжав Макару горло.

— Поговори ещё!

«Чёрт возьми! Опять вырубился! С чего?» — Макар враждебно покосился на его холщовые брюки и кожаные сандалии.

Второй раз он уже здесь, однако пустыня ему изрядно поднадоела. Нет других локаций для сна?

Руки его не были связаны, и как в прошлый раз, он соорудил из рубашки бандану, чему мужчина на верблюде не препятствовал.

Всё повторилось: тело изнемогало от жары.

— Куда мы идём? — Макар понимал, что это всего лишь сон, а потому хоть и страдал, был спокоен.

Вместо ответа мужчина вновь сжал ему горло, не удостоив больше ни взглядом, ни словом, ни жестом.

«Ладно, — решил Макар, откашливаясь. — Видно будет».

Через чудовищно долгий промежуток времени, который тянулся мучительнее прежнего, перед путниками прямо посреди пустыни возник шатёр. Мужчина не сходя с верблюда наклонился к пленнику, отстегнул ошейник и молча сделал знак войти.

Скрыться от неутомимого и нещадного солнца было приятно даже на миг. Макар смело раздвинул плотную ткань и… оказался в своей квартире. Яркое солнце било во все окна, отчего привычные предметы казались нереальными, окутанными дымкой.

В гостиной за круглым столом, накрытым алой скатертью, сидела бабушка. Старчески сухая и сгорбленная, с высокой причёской, в траурном платье и кружевных чёрных перчатках она раскладывала пасьянс.

— А-а, это ты, — разочарованно протянула она, не взглянув на внука. — Я думала, Алёша… Чего хотел?

Макар гневно сжал кулаки. Даже здесь, во сне, она не может быть нормальной бабушкой. Хотя с чего бы? При жизни её не интересовал ни сын, ни внук, она жила лишь воспоминаниями о рано ушедшем муже. Дедушка погиб на богемной вечеринке, играя с такими же, как он, безбашенными молодыми талантами в русскую рулетку.

— Садись, раз пришёл, — безразлично махнула рукой бабушка.

— Что же ты так с ним и не встретилась? — ехидно спросил Макар, шагнув к столу. С его ботинок посыпался песок. — Выходит, всё было зря? — не унимался он, вразвалку усевшись на стуле. — Потратила жизнь на мираж. Сожалеешь?

— Ты глуп, — спокойно ответила бабушка, так и не подняв глаз от пасьянса. — Настоящую любовь можно встретить лишь раз. И встречает-то далеко не каждый. А коль она случилась, неважно, сколько времени вы с суженым были рядом. Пусть лишь день, а ты счастлив всю жизнь, потому что отпил из источника живой воды, она попала в твою кровь и будет вечно с ней бежать по венам. Тебе не понять, ты — самовлюблённый эгоист. Ты не умеешь любить.

— Неправда! Ты ничего обо мне не знаешь, бабушка, ни разу и не интересовалась.

— А мне и не надо, я и так знаю больше тебя. То — не любовь, а чувство вины.

— Думаешь, ты одна умеешь судить об этом?!

— Прости себя — этого будет достаточно.

— Да, я самовлюблённый эгоист. Будь она мне безразлична, давно бы нашёл себе оправдание и успокоился. Потому и не могу себя простить, что люблю её, и не ради неё, а ради себя хочу найти.

— Я тоже много чего хотела, но оказалось, что раз потерял — то потерял. — Бабушка резко подняла на внука горящий взгляд. Это были не её тусклые серые старческие глаза, полные грусти, а яркие фиалковые сияющие очи Вероники.

От испуга Макар отшатнулся и свалился вместе со стулом, но не ударился об пол, а провалился в мягкую бездну неведомого пространства. И в тот же миг… еле удержал трясущимися руками руль.

Холодный пот окатил волной, сердце бухало так, будто готово было выпрыгнуть из груди. Он чуть не вписался на полной скорости в столб посреди Ленинградки. Автомобиль мчался на северо-запад.

Кое-как справившись с дыханием и уняв бешеный пульс, Макар посмотрел на часы. Они показывали двадцать два сорок пять. А он точно помнил, что когда ловил флэшку, было начало десятого утра. Больше десяти часов он бродил по воображаемой пустыне. Как это понимать? К тому же нетрудно догадаться, что путь его лежал к дому Киры. Чертовщина какая-то!

Улучив момент, Макар поменял направление движения. Руки всё ещё дрожали. Ладно, вчера, он записал девушку в коварную отравительницу. А сегодня? Володя? Это смешно.

Чёрт! Дебаты! Его снова бросило в холодный пот.

Он набрал номер Володи, но абонент оказался вне сети.

«Точно! Бухали. — Макар только теперь заметил, что нетрезв. — Да что со мной? Ещё и за руль сел пьяным. Неужели выиграли? Или наоборот, проиграли и заливали горе».

Теперь понятно: дело в алкоголе. Но до чего неприятный сон!

Ситуация с дебатами начала проясняться, как только следующим утром Макар переступил порог института. Встречающиеся по дороге коллеги одобрительно кивали и поздравляли. Это радовало и походило на их с Володькой победу. Однако дружеское приветствие оппонента Козлова с похлопыванием по плечу и странная реплика: «Вчера мы с тобой дали жару!» породили некоторые сомнения. Макар решил, что нужно незамедлительно найти друга и, стараясь избегать разговоров с коллегами, метнулся в его кабинет.

— Фух! — выдохнул он, захлопнув за собою дверь. — Еле оторвался.

— Пошёл вон! — Приятель одарил его презрительным взглядом исподлобья.

— Чего? — От такого приветствия у Макара отвисла челюсть.

— Оглох от комплиментов? Пошёл вон! Я и так всю ночь жалел, что тебе рожу не набил. К чёрту бы все эти приличия!

Володя отличался благородным и спокойным нравом, и дружили они очень давно. Такие речи Макар слышал от друга впервые и застыл в недоумении.

— Хотя нет, постой. Может, и хорошо, что ты зашёл. — Приятель встал со стула и начал мерить шагами кабинет, гневно сверкая карими глазами из-под сведённых густых бровей и размахивая руками. — Всё думал и никак не мог понять, как ты мог так подло со мной поступить. Мы же с тобой с первого курса вместе. Друг за друга горой. Когда тебе было плохо, я вытаскивал тебя. Не к тому, что мне нужна благодарность, так и должны поступать друзья. Но уж на что я точно мог рассчитывать, так это на то, что ты не предашь меня. Как это вышло?! Я ведь считал, что знаю тебя как облупленного. А ты…

— Вов, я болен, у меня провалы в памяти. Я не помню, что было на дебатах, — попытался оправдаться, сам ещё не зная за что, Макар.

— Провалы?! — зло засмеялся друг. — За дурачка меня держишь? Для больного ты слишком гладко излагал. Пусть! — Он ударил по столу кулаком. — Пусть! Я понимаю, что в какой-то момент ты понял, что наша теория провальна. Но это же наука, здесь постоянно так. Почему мне не сказал об этом?! Чего ты добивался?! Моего унижения?

— Вов, прости, я не понимаю о чём ты?

— Лицемер! Сидеть часами, готовить доклад, чтобы потом выйти на кафедру и опозорить нас, вернее меня, выставить шутом. Зачем мы заявлялись на дебаты? Чтобы все узнали, какой Климкин неудачник? Его друг и коллега во время защиты его теории разбил её в пух и прах, доказав, что теория Козлова верна. У самого Козлова таких веских аргументов не было, у него аж глаза из орбит повылазили! Ну накопал ты их. Почему мне не сказал? Я бы понял, снялся с дебатов. За что, Макар?! Зачем ты выставил меня идиотом? — Володя обречённо опустился на стул и нетерпеливо махнул рукой. — Уходи, ничего не отвечай. Видеть тебя не могу. Хотя, — его вдруг осенило, — я понял! — Он закивал. — Другого шанса попасть в группу Козлова у тебя не было, а очень хотелось быть на передовой. Эффектное представление! — Его губы скривились в злой обречённой усмешке.

Спорить было бесполезно. Макар ничего не помнил, и возразить ему было нечего. Он молча покинул друга и с тяжёлым сердцем помчался к своему рабочему месту, чтобы ознакомиться со стенограммой дебатов. И она открыла для него трагичность ситуации во всей своей полноте. На месте Володи он бы убил себя за великолепный доклад, содержащий неизвестные ему факты и описание исследований, которых он никогда в глаза не видел. Это была речь гения от науки, каким Макар никогда не был. Трудоголик, но не талант, он был просто хорошим научным сотрудником, умеющим тщательно собирать, проверять и систематизировать данные, чтобы другие на их основе выдавали гениальные решения. Он не был тщеславен и любил свою работу именно такой. Доклад Макара кардинально менял его амплуа. Дерзкие, но обоснованные идеи, точные расчеты — всё о теории, которую отстаивала группа их с Володей оппонентов. Грант был выдан Козлову и его команде, в которую приняли и новоиспечённого сторонника.

Мозг Макара отказывался выдавать разумное объяснение произошедшему казусу, а в мистику он не верил. Потеря памяти наблюдалась у него лишь последние два дня, а чтобы написать прочитанную им речь, требовались месяцы работы. Он тупо смотрел в экран монитора, в сотый раз перечитывая своё имя в стенограмме. Нет, ошибки быть не может, есть же ещё и свидетели, тот же Володя.

Наркота? Алкоголь? Нет. Это уже похоже на нарушение психики.

Макар набрал в поисковике запрос о раздвоении личности. Диссоциативное расстройство идентичности? Допрыгался со своими переживаниями. Докушался антидепрессантов. Крыша поехала. К психиатру идти нельзя, прав лишат.

Вечером того же дня Макар с озабоченным видом сидел в баре и глушил уже не первый стакан виски, стараясь позабыть, что он псих.

— Чего грустный такой? — Он обернулся на звуки мелодичного голоса, донесшегося до него сквозь громкую музыку. Озорно сверкая огоньками зелёных глаз, на него смотрела симпатичная девушка. — Угостишь коктейлем?

— Да, закажи, — без особого энтузиазма произнёс Макар.

— Куба либре, — сказала бармену девушка, усаживаясь на высокий стул. — Так о чём грустишь?

— Тебе показалось.

— Да ладно. Я Карина. А тебя как зовут?

— Макар.

— Девушка, что ли, бросила? — диагностировала она.

Чуть прищурившись, Макар окинул её испытующим взглядом.

— Да ладно тебе, расслабься. — Она легонько толкнула его в плечо.

Макар усмехнулся ей в ответ. Так всегда с ним и случалось. Делать ничего не нужно. И чего только они себе думают?

— На работе проблема.

— А-а, — протянула Карина. — Ну, девушки-то у тебя нет, а то бы ей в декольте плакался.

— Железная логика, — кивнул он. — А ты чем занимаешься, кроме того, что утешаешь случайных мужчин в баре?

— Думаешь, обижусь? Нет. На самом деле я не очень люблю всяких нытиков, просто ты приглянулся. Так-то. Я не шлюха, если что. — Девушка поджала губки.

— Это хорошо. Ты не ответила на вопрос?

— Стюардесса.

— Куда летаешь?

— В Америку.

— Круто. Может, на воздух? Погуляем? Душно здесь. Или ты только что пришла? Сколько коктейлей не добрала?

— А я смотрю, ты тот ещё хам. Жаль, ошиблась. — Девушка гневно сверкнула глазами, сползла со своего стула и, зло вильнув бёдрами, удалилась, не забыв прихватить бесплатную выпивку.

Макар обменялся понимающим взглядом с барменом и заказал себе ещё порцию виски. Надо было хорошенько заглушить мысли и страх, поселившийся в сердце.

Глубокой ночью совершенно пьяным он вывалился из бара к заказанному такси. Устроившись на заднем сиденье автомобиля, почувствовал как медленно, словно в тёмную вязкую жижу, проваливается в сон.

***

— Вот так-то! Представляешь, нахал какой! — звонко звучал голос Киры. — А мне теперь как с ним разговаривать? Что думаешь?

Макар смотрел в стену безумным взглядом. Струи воды били его по макушке, а сквозь занавеску просматривался силуэт девушки. Она плескалась в умывальнике.

— Чего молчишь? — Кира без церемоний резко отодвинула штору. — Уснул, что ли? Да ладно, чего я там не видела! — Она засмеялась его порыву прикрыть интимные места руками. — Ну и вид у тебя! Пугливый какой. Ладно, не буду мешать, скромняга.

Она вышла из ванной, а Макар, дрожа всем телом, прислонился к кафелю.

«Этого не может быть, не может быть, — пульсировало в его мозгу. — Это сон. — Он ущипнул себя за бедро. — Дерьмо!»

Взяв себя в руки, Макар немного успокоился, и, решив, что здоровье дороже водительских прав, твёрдо вознамерился посетить психиатра. Он обтёрся полотенцем, но одежды в ванной комнате не обнаружил. Посмотрел на своё слегка безумное отражение в зеркале, подкорректировал выражение лица и толкнул дверь.

— Блинчики замороженные будешь? — крикнула ему из кухни Кира.

— Я не голоден. Так рано не завтракаю. Поеду, дела. — Он прыгал на одной ноге, натягивая джинсы.

— Здрасьте! Откуда нарисовались? Сам же хотел после душа обсудить поездку в Гренобль.

«Гренобль? Какой ещё на хрен Гренобль?!» — Хорошо, что она не видела его лица.

— Кира, извини. — Готовый к бегству, Макар стоял в дверях кухни. — Совсем позабыл, что в одно место надо заехать до работы. Спешу, давай потом поговорим. — Последние слова прозвучали уже на пути к выходу.

— Ну, как хочешь! — разочарованно крикнула она в ответ.

Прикинув, что быстрее доберётся на метро, чем на такси, Макар направился к ближайшей станции, и через пятнадцать минут уже сидел в вагоне. Всматриваясь с жадным любопытством в лица людей, будто они здесь какие-то другие, не такие, как наверху, он пытался вспомнить, когда ехал вот так в последний раз. Наверное, лет десять назад.

«Нет, ведь было, совсем недавно. Как же я забыл? Видимо, забывать уже давно стало моей привычкой, — думал Макар. — Перед сочельником, три года назад. Машина была в ремонте».

Ему вдруг стало так хорошо и перехотелось бежать к психиатру.

«Подождать. Судя по всему, ничего страшного не происходит. Я двигаюсь, совершаю какие-то действия. Ага, какие-то! Если бы…»

Макар ощутил необыкновенное спокойствие, какое можно почувствовать только в метро. Поезд мчался с огромной скоростью по тёмному тоннелю и, случись авария, вряд ли кто выживет. Но тебе не страшно, а фатально спокойно, ведь от тебя ничего не зависит. Можно размышлять, дремать, читать, слушать музыку или наблюдать за людьми. И лица у них такие безразличные, усталые и скучающие. Невозмутимые люди.

«Что психиатр? Слишком долго ему рассказывать. Он же начнёт с раннего детства. Нет, надо самому разбираться». — Макар был рад, что поехал не на такси, метро освежило его голову.

«Жизнь в параллельной реальности. А что? Имеет место быть». — Он почти развеселился.

Заскочив домой, чтобы переодеться, Макар поспешил на работу и первое, что он там сделал, — это написал служебную записку с просьбой исключить его из группы Козлова и оставить в прежнем отделе. Володьку он не видел, тот даже в столовой на обеде не показался.

Макар, постучавшись против обыкновения, вошёл в его кабинет.

— Ну ты и наглец! — прилетело ему вместо приветствия. — Звезданулся?!

— У меня в жизни был только один настоящий друг — это ты. Со мной происходит что-то странное, из медицинской энциклопедии. — Макар так и остался скромно стоять у двери. — Я не оправдываю свою подлость и не прошу меня простить. Хочу чтобы ты знал только одно: я совершил её не в здравом уме и не в трезвой памяти. Если бы разбитое лицо могло всё исправить, я бы и сам разбил его о косяк. Володя, мне больно, что я предал тебя и потерял единственного друга.

На этом Макар повернулся и исчез за дверью, дожидаться ответа было бессовестно. Володя — настоящий мужик, способный жизнь за друга отдать, он не заслужил такого разочарования. Но что Макар мог сделать, кроме как отказаться от места в команде Козлова? Что?

Во второй половине дня в его кабинете раздался телефонный звонок.

— Вас желает видеть Аркадий Владиленович, — заносчивым голосом произнесла секретарша.

Макар решительно поднялся со стула и направился в кабинет руководителя, он ожидал этого разговора.

— Присаживайтесь, Макар Сергеевич. Хотелось бы кое-что прояснить, — суровым тоном начал Аркадий Владиленович. — Позавчера вы яростно выражали свою приверженность теории Козлова, блистали с речью, благодарно приняли приглашение присоединиться к проекту. Я незамедлительно издал приказ, выделил финансирование, а сегодня мне попадает на стол служебка, в которой вы отказываетесь работать в команде Козлова.

Руководитель встал, заложил руки за спину и сделал несколько шагов по кабинету туда и обратно. Это было его постоянной привычкой. Он очень любил двигаться, а приходилось постоянно сидеть в кресле.

— Что молчите?

— Нечего добавить. Всё верно. Я поспешил, приняв предложение, прошу извинить за лишние хлопоты, — твёрдо ответил Макар.

— Хочу напомнить вам, уважаемый Макар Сергеевич, что наш институт решает стратегические задачи, важнейшие для страны. Это вам не институт благородных девиц. — (На этой фразе Макар усмехнулся.) — Мы с вами должны отдавать нашей работе все наши силы, понимаете? Это как армия. У нас нет права работать, спустя рукава, когда на пятки наступают сами знаете кто. Вы показали, что можете внести свежую струю в проект, и не имеете права отступать. Наоборот, я прошу не скрывать ваши способности, как вы доселе делали, а проявлять их смело и напористо, рождать гениальные идеи, а не скромничать. Мотивы вашего проступка мне неизвестны, и знать не хочу ничего об этом. Я настоятельно прошу вас… Нет, приказываю вам бросить все ваши силы на этот проект. Жду от вас результатов. Никаких возражений быть не может, это ваш долг. Надеюсь, вы понимаете.

Конец ознакомительного фрагмента.