Ринама Волокоса, или История Государства Лимонного

Марина Соколова, 2012

«Это могло произойти только у нас на Луне, в нашей стране Лимонии. С чего это всё началось? Наверное, с того, что Ринама узнала государственный секрет. Секрет был так себе: государственное подслушивание. Однако для Лимонии это был очень большой секрет, потому что в ней всё было засекречено. С чего началась повальная засекреченность – бог его знает. Может быть, с большой лжи, на которой строилась вся лимонная пропаганда. А может быть, с „железного занавеса“, за который Лимонию старалась упрятать враждебная капиталистическая система…»

4

После того, как Линтас всех поубивал, выяснилось, что он создал тоталитарную страну.

А что было делать? Народ, только что сбросивший с трона царя, просто не потерпел бы другого. Линтас хотел быть, как Нилен, но на него не потянул; пришлось стать коммунистическим царём. Это вождь обязан быть гениальным, а царь имеет право быть полуумным, полуобразованным, полукультурным получеловеком. И вообще кто сказал, что рабоче-крестьянское государство лучше тоталитарного? В принципе, царская Лимония была неплохая, только с крупным изъяном — в ней отсутствовал коммунизм. Стоило свергнуть Ликойана II, чтобы его место занял Линтас, потому что дворянско-буржуазный царь не хотел коммунизма, а коммунистический царь — очень хочет. Он ведь не для себя старается, у него всё есть, хотя ему ничего не надо; он старается для счастья лимонного пролетариата. А пролетариат сопротивляется счастью, и ни он один; он, видите ли, хочет управлять страной вместе с крестьянами — так его учил Нилен. А разве Линтас против? Пусть управляет, во всём соглашаясь с Линтасом. Разве не этого хотел бывший вождь Нилен? Именно этого, только Линтаса не учёл — и в этом была его ошибка. А Линтас себя учёл, он готов признать, что в коммунизме Нилен разбирался лучше его; зато он лучше разбирается в жизни. Спасаясь от тюрем и ссылок, Нилен много лет прожил за границей, а Линтас, когда не сидел, всё время вращался в гуще народных масс. Кто лучше его может знать, что этим негодяям и мерзавцам нужно для счастья? Чтобы осчастливить, приходится их много обманывать. Но тут уж ничего не поделаешь, сами напросились. Не могут забыть своего Нилена — приходится выдавать себя за его преемника; желают управлять государством — приходится делать вид, что это они управляют под его мудрым руководством; хотят жить в могучей стране — а он и сам не прочь; все, как один, ударились в просвещение — ему тоже не мешает подучиться; мечтают о бесплатной жизни — и он мечтает, разве он не коммунист? Разве он злодей какой-нибудь? Разве он не хочет процветания для своей собственной страны и своего собственного народа? Ну, конечно, хочет, только не для всего. Всего народа слишком много; непонятно, как Нилен с ним управлялся? Ведь на всех не хватит процветания! На половину должно хватить, на ту самую, которая верит в коммунистического царя, принимая его за вождя, или делает вид, чтобы не попасть во вторую половину. Вторая половина не достойна коммунистического процветания, пусть посидит в тюрьмах и поработает в лагерях; а если не любит коммунизм и не хочет на него работать — то можно и в расход пустить. Так даже лучше. Меньше народа — больше добра и меньше риска. Как Нилен его не боялся?

Все боятся, и Линтас тоже, как любой опытный руководитель. Только народ этого не знает, он не должен знать лишнее. А «лишнего» было очень много. Армия пропагандистов работала в поте лица, чтобы скрыть лишнее за горами непроходимой лжи. Чего только не напридумали! Разнообразные социализмы, контрасты капитализма, единство ниленизма-линтасизма… Особенно тяжело пришлось с врагами народа — тут нужен был глаз да глаз. Грань между героями и врагами практически стёрлась. Прозеваешь тот момент, когда герой стал врагом, а враг — героем, — и сам окажешься среди врагов — в тюрьмах, лагерях или на том свете.

Прожорливая революция питается людьми — это давно известно, но знание не останавливает людей, которым она нужна. В 17-ом году революция была нужна пролетариату. Он предпочитал кормить её своими врагами, но и сам частенько попадал в её пасть. Что думал пролетариат о насилии? В общем-то его никто не спрашивал. Да он и не смог бы внятно ответить на этот философский вопрос, потому что в 17-ом году он был поголовно неграмотным. За него отвечала интеллигенция — а она за всех отвечает, потому что постоянно суёт свой нос туда, куда её не просят. Не вся, только самая интеллигентная. В те годы она отвечала чуть ли не за всю Луну, так как вся планета погрязла в насилии. Перед революциями была мировая война, которая приучила людей к насилию. Оказывается, нас можно приучить к убийствам — и это очень страшно и опасно. Два изумительных лунных писателя не на шутку испугались за человечество. Один из них — водяной писатель Рийгокь, другой — цинафрийский писатель Лалнор, — которые не могли молчать. Они доверились друг другу, излили на бумагу свои опасения, гнев, предвидение; однако их предостережения прозвучали, как глас вопиющего в пустыне. Нет, пролетариат относился к Рийгокю очень хорошо, как к родному, пролетарскому писателю, но прислушивался только к Нилену и к самому себе. Благодаря революции, он возвысился над собой, воспарил к высокой мечте и под руководством Нилена начал по-своему обустраивать своё государство. И здесь он готов был жертвовать собой — лишь бы получилось, он был счастлив сознанием своей великой миссии. Нилена убили — пролетариат сжал зубы и достойно пережил трагедию. Линтас заверил пролетариат, что сумеет заменить вождя; но коварный зиргун всех обманул, даже самого себя. Он жаждал власти над народом, которого боялся, как огня, и в безумном страхе косил его, как сорную траву. Обманутый и обескровленный, неиссякаемый пролетариат продолжал строить социализм. Так что же всё-таки получилось? Очень просто: у Линтаса — тоталитаризм, а у пролетариата — социализм. Мировая буржуазия, по понятным причинам ненавидевшая Линтаса, пролетариат и социализм вместе взятых, не вдаваясь в подробности, назвала этот строй коммунизмом. Но до коммунизма было ещё далеко. Лимонный народ, образовываясь и развиваясь, растил человека, который должен был отделить зёрна от плевел, а социализм — от тоталитаризма. Вместе с народом образовалась и развивалась великая страна, очень быстро превращавшаяся в супердержаву. Когда в былые времена Лимония была великой супердержавой? Да никогда.