Черно-белый цветок

Марина Серова, 2020

Частный детектив Татьяна Иванова получила новый заказ: Павел Мещеряков, отец трехлетней Юли, просит найти девочку, пропавшую из детского сада. Возможно, ребенка похитили, однако требований о выкупе не поступало. Татьяне удалось узнать, что в тот день в садик приезжали артисты творческой студии «Цветик-семицветик». Под предлогом поиска работы Татьяна отправилась в студию и наконец вышла на след нужного человека…

Глава 3

В двадцать минут седьмого я подошла к дому, где проживала Настя Юманова. Я пристально наблюдала за ее подъездом из своей машины, но пока к дому не подошла ни одна молодая женщина, коей должна быть первая любовь Мещерякова. Я видела только фотографию Насти, сделанную много лет назад, когда она училась в школе. Пока ждала Юманову, попыталась найти художницу в социальных сетях, но мои поиски не увенчались успехом. В городе Тарасове проживало несколько Юмановых, но одна из них была пожилой теткой и звалась Вероникой, а две Анастасии Юмановы еще учились в средней школе. Скорее всего, нужная мне женщина зарегистрировалась в социальной сети под другим именем и фамилией, а может, взяла себе творческий псевдоним, что вероятнее всего.

Я бестолково топталась у подъезда почти пятнадцать минут. Наконец издалека увидела высокую женскую фигуру в темно-синем пальто и серой шапочке, торопливо направляющуюся к дому, возле которого я ожидала. Интуиция меня не подвела — женщина поравнялась со мной и с улыбкой проговорила:

— Здравствуйте, вы случайно не по поводу портрета?

— Да, я жду Настю Юманову! — сообщила я, разглядывая молодую женщину.

Анна Петровна была права — бывшая подруга ее сына и впрямь могла похвастаться прекрасными внешними данными. Стройная и высокая, с правильными чертами лица и огромными темно-карими глазами, обрамленными густыми ресницами, — девушка казалась сошедшей с обложки гламурного журнала. Удивительно, как с такой внешностью Настя не подалась в модели, я готова поспорить на что угодно, у нее сложилась бы головокружительная карьера!

— Идите за мной, — пригласила меня молодая женщина. На вид я бы не дала ей больше двадцати пяти лет, не думала, что Настя так юно выглядит.

Мы вошли в подъезд и поднялись по лестнице на первый этаж. Настя достала ключи и открыла дверь, вошла первой, я последовала за ней. Странно, Анна Петровна говорила, что Юманова живет с родителями, но в квартире никого не было. Хотя сейчас уже вечер, отец с матерью Насти должны быть уже дома, смотреть телевизор или хлопотать по хозяйству…

— Вы одна живете? — поинтересовалась я.

Настя отрицательно покачала головой.

— Нет, с родителями. Но сейчас они уехали в санаторий, у мамы проблемы со здоровьем, а папа не захотел ее отпускать одну. Снимайте куртку, вот сюда можно повесить…

Вслед за хозяйкой квартиры я сняла верхнюю одежду и обувь, и Настя пригласила меня на кухню.

— Вы хотите чаю? — поинтересовалась она.

Я кивнула:

— Не откажусь, спасибо! На улице как-то резко похолодало…

Квартира, в которой проживала Настя с родителями, была небольшой и совсем не походила на безукоризненно убранные апартаменты Анны Петровны Мещеряковой. Создавалось ощущение, что вещей в этом доме больше, чем позволяют размеры жилплощади, и хозяевам квартиры попросту некуда их убрать. На кухне — куча шкафчиков, слишком большой стол соседствует с раковиной и плитой, на тумбочке едва умещаются мультиварка, микроволновка и электрический чайник. Стены украшают разнообразные пейзажи и натюрморты с овощами и фруктами — видимо, творения Анастасии. Но я бы не стала столь близко располагать картины — возникало стойкое ощущение, что в кухне не хватает воздуха, аж в глазах рябило от обилия деталей. Удивительно, как в таком тесном помещении могут находиться три человека. На мой взгляд, и одному-то здесь жить некомфортно. Как, например, Настя умудряется что-то готовить на кухне, когда между обеденным и кухонным столами такой узкий проход? А обедают они как, куда ставят стулья? Сейчас на кухне находилось только два табурета, поставь сюда еще один стул, и попросту невозможно будет пройти к холодильнику…

— Как у вас мило! — заметила я, сделав вид, что разглядываю картины. — Это вы рисовали?

— Да, мои ученические работы, — улыбнулась Настя, ловко просочившись к плите, дабы поставить чайник. Странно, на кухне есть электрический, почему она пользуется обычным? Электроэнергию экономит, что ли?

— Все никак стол не успеваю сложить, — в ответ на мои размышления по поводу тесноты кухни проговорила она. — Мы его раскладываем только по праздникам, а убирать как-то всем лень. Вы уж извините за беспорядок, я с этими работами совершенно ничего не успеваю по дому делать… Вы какой чай предпочитаете, черный или зеленый?

— Мне абсолютно без разницы, я пью любой! — заверила я гостеприимную хозяйку. — А вы художником работаете?

— Нет, что вы! — покачала она головой. — Какое там… В наши дни заработать на искусстве практически невозможно. Живопись — это моя подработка, приятный бонус, так сказать. Основная моя работа — преподавание рисования в школе и в художественной студии.

— Как интересно! — заметила я. — Наверно, творческая работа?

— Раньше так казалось, — вздохнула Настя. — А сейчас — совсем наоборот. Изо дня в день одно и то же, школьники, взрослые… Но хорошо, что хоть такая работа есть. Я раньше вообще официанткой работала, уставала неимоверно, весь день на ногах. Еще и клиенты попадаются не шибко вежливые… Ладно, это все в прошлом, одно могу сказать, мне работы в ресторане хватило по горло.

— Да, трудно, должно быть… — согласно кивнула я. — Зато вы можете детей учить, своего ребенка, наверное, тоже учите?

— Нет, у меня нет детей, — покачала головой девушка. — С этим пока не сложилось… Вам сколько сахара?

— Мне, пожалуйста, без сахара, — попросила я, про себя раздумывая, как бы мне половчее вывернуть нашу беседу на интересующую меня тему. — А у меня вот дочка маленькая есть, зато мужа нет. Представляете, как вышло — дружили с ним еще со школы, потом встречались, я забеременела… А он взял и к другой ушел. Обидно до слез было…

— Какой непорядочный человек! — посочувствовала мне Настя. — Но алименты хоть платит?

— Нет, — уныло покачала я головой. — Сама дочку содержу. Но она у меня такая красавица, живу ради нее!

— Вы, наверно, хотите, чтоб я вашу девочку нарисовала? — улыбнулась Настя. — Сколько ей?

— Да маленькая еще, три года, — про себя я подумала, что моя попытка номер один провалилась. Я-то думала, что если рассказать Насте историю, аналогичную ее собственной, то есть про мужа, женившегося на другой, девушка со мной разоткровенничается. Но Анастасия упорно не желала распространяться со мной на интимные темы. Ну ничего, я и не таких раскалывала…

— Скажите, а вы рисуете портреты, где изображено два человека? — полюбопытствовала я. — Хочу, чтоб вы изобразили меня с дочкой!

— Без проблем, — спокойно отозвалась та. — У вас фотография есть?

— Фотография? — я широко распахнула глаза, выказывая самое искреннее изумление. — Но… я думала, что вы будете нас с натуры рисовать!

— Я могу и с натуры, — пожала плечами Настя. — Но сейчас мало кто согласится позировать художнику в течение шести часов. Тем более что за один раз я не смогу написать или нарисовать двойной портрет, потребуется несколько сеансов. Если у вас есть время и желание и вы сможете привести ко мне ребенка — то пожалуйста. Только сомневаюсь, что трехлетняя девочка сможет посидеть неподвижно даже десять минут.

— Это верно… — задумалась я. — А как же раньше художники рисовали? Когда фотографии не было?

— С натуры и по памяти, по-другому никак, — заметила девушка. — Я бы советовала вам принести фотографию, так будет удобнее. Но если хотите с натуры — воля ваша.

— Скажите, а можно посмотреть ваши работы? — спросила я. — Не пейзажи, а портреты? Я ведь еще не решила, какой портрет хочу — красками или карандашом…

— Конечно-конечно, сейчас я принесу каталог… — Настя налила кипяток в две чашки, одну поставила передо мной. — Подождите минуту…

Она вышла из кухни, с удивительной грацией обойдя стол и многочисленные шкафчики да тумбочки. Я размешала ложкой заварку в чае и сделала глоток горячей жидкости. Тем временем Настя уже вернулась — в руках она держала большой фотоальбом.

— Вот каталог моих работ, — она положила альбом на стол. — Многие портреты, да почти все, сделаны на заказ, за редким исключением. Материалы самые разные, поэтому смотрите, выбирайте, что вам по душе.

Я открыла первую страницу каталога. С фотографии на меня смотрела улыбающаяся молодая блондинка с ярко-голубыми глазами, одетая в розовую кофточку. По фону я догадалась, что это — снимок картины, однако лицо было не отличить от обычной фотографии. Я удивленно посмотрела на Настю.

— Это что — ваша картина? — изумилась я. Девушка кивнула.

— Не похоже? — поинтересовалась она.

Я покачала головой.

— Я думала, что это фото… Не скажешь, что картина, вы поймите правильно — я просто не представляю, как так можно нарисовать!

— Вы, наверно, не видели работы Шилова? — спросила Настя. — Думаю, что нет. Так вот, когда я была в его художественной галерее, то не сразу поняла, что это висят картины. От фотографий не отличишь. Тоже поразилась тогда — рисуют же люди! Я-то привыкла, что живопись — это смелые мазки, игра цвета, буйство красок… А тут — настоящие люди, и все! Но знаете, походив по залам, я уже перестала так удивляться. Ну картины, ну люди — как-то скучно стало. Нет ни намека на собственный взгляд художника. Они точно фотографии, эти портреты. То же самое можно сделать, если сделать снимок и распечатать его на холсте. Честно говоря, я не считаю это искусством, хотя Шилов — гениальный художник.

— Но… но вы же тоже рисуете так, как будто фотографию делаете! — заметила я.

— Увы, — вздохнула Настя. — Я это делаю для заказчиков. Сами посудите, кто захочет увидеть себя в стиле авангардистских художников? С зелеными тенями под глазами и красными пятнами на лбу? Конечно же, люди хотят получить реалистичный портрет, никого не интересует, как видит натуру сам художник!

— Ну, пятна на лбу — это перебор, — я пожала плечами. — Мне тоже не хочется, чтобы вы нарисовали меня с пятнами…

— Вот видите! — улыбнулась художница. — Я выполняю лишь то, что требует от меня заказчик, не более. Буду очень удивлена, если кто-то попросит меня нарисовать портрет так, как хочу я. Такое разве что в книжках бывает!

Я листала каталог, вглядываясь в портреты-фотографии. Настя оказалась права — просмотрев несколько работ, я уже перестала восхищаться мастерством художницы. Создавалось впечатление, что я попросту разглядываю чей-то семейный фотоальбом с огромным количеством родственников и знакомых. Однако я демонстрировала искренний восторг при взгляде на каждую работу Анастасии.

Перевернув очередную страницу, я внезапно увидела совершенно другой стиль работы. На фотографию изображение совершенно не походило — оно было выполнено черным карандашом, как-то небрежно, будто Настя выполняла быстрый набросок. Но я сразу узнала это худое лицо, его черты были мне очень знакомы, и я догадалась, кого изобразила художница.

— А это тоже на заказ? — удивилась я.

Юманова отрицательно покачала головой.

— Нет, это так. Для себя. Человек, которого я здесь нарисовала, не знает об этом портрете.

— Мне кажется, что в этом рисунке чувствуется больше души, — заметила я. — Как будто… Как будто этот человек вам очень дорог. Скажите, это ваш родственник? Может, жених или муж?

— Нет, у меня нет ни мужа, ни жениха, — немного грустно возразила Настя. — Но вы правы. Этот человек долгое время был мне очень дорог. Не думаю, что вам будет интересна эта история.

— Как раз наоборот! — живо заверила я девушку. — Вот смотрите, по картине ведь можно рассказать о настроении художника? Предыдущие портреты, они и правда какие-то слишком парадные. А этот — в нем есть особая жизнь. Какая-то история, тайна! Ведь правда?

— Правда, — нехотя кивнула головой моя собеседница.

Я продолжала:

— Наверно, я ошибусь, но если что, не обижайтесь, хорошо? Мне кажется, что этот человек любит вас и вы тоже к нему неравнодушны. Но по портрету видно, что, когда вы рисовали, вам было грустно. Может, вы вынуждены были расстаться с ним и нарисовали портрет по памяти?

— Мне не очень хочется говорить об этом, — начала Настя. — Но ладно, дело прошлое. Да, вы правы, раньше мы были очень близки с этим мужчиной. Я знала его с детства, учились мы вместе. Потом встречались. Хотели пожениться. А потом он женился. Но не на мне, а на другой женщине.

— Простите… — сочувственно пробормотала я, еще раз рассматривая портрет Мещерякова. — Но… у меня ведь подобная ситуация. Правда, от моего бывшего молодого человека у меня осталась дочь… С вами тоже подло поступили, ведь так?

— Нет, почему подло? — пожала плечами Настя. — Павел, так зовут этого мужчину, женился на другой. В принципе, любой порядочный человек на его месте поступил бы так же. Точнее, он мне изменил, это да. Но девушка, с которой… на которой он женился, была беременной. Я не стала им мешать — не хочу, чтоб из-за меня были несчастны другие люди. Мы спокойно поговорили с Павлом и расстались. Думаю, что у него все хорошо, и он счастлив с той… с другой. И с их ребенком.

Конец ознакомительного фрагмента.